День Литературы 142 (6 2008) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 13

Павел РЫКОВ КОЛОДЕЦ

* * *У эпохи обманчивый профиль.Но не станем поспешно судить,Даже если за хлебные крохи Полагается кровью платить.Кто сказал, что цена неподъёмна? Разве медь не равна серебру! Меднозвонны сосновые брёвнаНа сибирском, калёном ветру.И с улыбкой — никак не иначе, — Покоряясь хуле и вражде,Я молился, взыскуя и плача,На медальные лики вождей.На такие не русские лица…Их глаза с вожделеньем глядят,Как тебя, Православья столица, Откуют, отсерпят, отзвездят…Веру предков предав и покинув, Рукотворным внимая богам,Стражду я, будто в древности Иов,На терзанья Нечистому дан.РОССИЙСКАЯ ОСЕНЬ.1990 годУличитель хрипатый,плеватель и тыкатель пальцем!На морозце осеннемтак славно в кюветную слизьЭту глупую бабув озямчике старом в заплатцах Подтолкнуть, чтоб упала,и слушать надсаженный визг.И стоять избоченясьи зубы оскаливши волчьи,Отрыгнувши винцом и капусткой,да мясом в соку,Говорить мимохожим, что вот она —стерва — воочью!Поскользнулась сама,а теперь нагоняет тоску.Да она обезумела,меры, как видно, не знала.И пути ей не ведомы.Что с неё, пробляди, взять!Ей туда и дорога!А баба та старая встала.Утерлася платком.Ей шагать, да шагать, да шагать.РАЗГОВОР СО ВСТРЕЧНЫМ— Куда дорога, брат?— А в никуда.— Как в никуда?Ополоумел, что ли!Там мост стоял…— Теперь бежит вода.А дальше сплошь непаханое поле.— Но Божий храм?Но старое село?Иконы намелённые…А школа?— Упразднена.Детей не наросло.— Рожать тут бабы разучились, что ли?— А где ты видел баб? Где мужики,Что до подола бабьего охочи?Ты помнишь: раньше — поле, огоньки,А ныне непроглядны стали ночи.Ах, милый, милый!Русское село Сдано на откуп ветру да бурьяну.Вот почему детей не наросло,Вот почему в угаре полупьяном,Куражась, кочевряжась да бранясь,Всё прогуляли, всё пустили дымом…На грейдере под ветром стынет грязь.— Как жить, скажи?!Как жить в краю родимом?Ответ искать?Но как его найти,Когда тут ни проехать ни пройти!СВАДЬБАТам старухи таперича ладят лад.Школа — и та невпопад и не к месту,Потому что сегодня какой-то гадРаспоследнюю в этой деревне невестуТырит в город — и на какой-такой ляд?В общежитие, в гнусный торговый ряд,В потаскухи окраинные, на погляд,На продажу, в утеху слюнявому бесу —Так старухи меж собою твердят.Так они перешёптываются и гундят,Так они варят варевошибко густого замеса.И никто не дурачится: "тили-тесто",Пальцем тыча в невестин наряд,В этом домесо стеною саманной, облезлой.Но подсвиночка колют,палят и свежуют,И студень на стол подадут.И сипатый Петрович —поклонник колхозного строя,В оглавленье столасо стаканчиком стоя,Скажет тост, и невесту жених поцелует.И приворотное зельестарухам в стаканы нальют,И они хлобыстнут.А потом запоют-заколдуютИ сорвут себе сердце.До самой, до поздней звездыБудут песни водить,беззубые рты разевая.И умолкнет жених,и зальётся слезой молодаяОт невозможности счастья иот предчувствия скорой беды.Так уходит бесследнонеперспективная РусьПо баракам задристанным,бардакам, буеракам.Кто вернётся?Кто в мыслях промолвит: "Вернусь"?И тотчас же забудетв угоду заученным вракам.А старухи поют.А старухи поют и поют,Словно в доме покойниканищим кутью подают.* * *Дурка, поломойка, замарашка,В придорожном, дрянненьком кафеПред тобою на груди рубашкуРвёт заезжий, крепко подшофе.Нараспах: о жизни и о всяком,О достатке, что ему не впрок.И на пальце, в кулачище сжатом,Перстень, как в яичнице желток.Где-то он властитель, и в могилуБез лопаты может закопать.А не без слабинки… Замутило —Хоть немного душу опростать.А она? Зачем ему такая!Ей ли, глупой, рассуждать о ком…На столе, уже совсем пустая,Фляжка с иноземным ярлыком.Так он завершает день прожитый.За дверями дождь трамбует двор.И везёт его домой на джипеПерсональный сторож и шофёр.Завтра он её не вспомнит вовсе.Помнить дуру — этакая блажь —Если снова завертелись осиМеханизма купли и продаж.А она для пола воду греет,Отскребает по сортирам грязьИ, вздохнув по-бабьи, пожалеетЖизнь его, что так не задалась.КОЛОДЕЦКогда последний дом осиротел,Набат умолк, а кровь устала литься,Хан слез с коня.Он сильно захотелХлебнуть глоток колодезной водицы.Хан, косолапя, к срубу подошёлИ вниз взглянул.А там во тьме глубокойБлеснуло отражение: орёлВ небесной сини воспарил высоко.— То добрый знак, —довольно хмыкнул хан, —Я победил урусского батыра!Мой грозный бог — его я видел сам —Он мне вручает половину мира.А скоро целый мир передо мнойВ покорнейшем поклоне затрепещет!И хан опять склонился над водой,Над отраженьем, что в колодце блещет.И вновь просил он знак небесный датьУ своего воинственного бога,Что вечно будет Русью обладать,Такой обильной и такой убогой.Что эти перелески и поля,Что эти избы, церковки с крестами,Что эта благолепная земля,Как девка с разведёнными ногами,Под ним лежит, навеки покорясь,Кусая губы, задыхаясь смрадом.А рядом убиенный ханом князьКосит на них остекленелым взглядом.Хан к отраженью с жадностью приник,Но вдруг обмяк, и навзничь повалился,И закричал. И дикий этот крик,Как ворон, заполошно к небу взвился.И конь заржал, и налетела мгла,И молния вполнеба заблистала,И ветер по развалинам селаПронёсся в одеянье дымно-алом.Сбежалась стража хана поднимать.Он был как мел. Пот выступил обильно.— Седлать! — он захрипел. —Коней седлать! Мы возвращаемсяк холмам своим ковыльным.— Скажи, Великий: или быть беде?Поведай нам, с тобою что случилось?— В той колдовской, колодезной водеМоё лицо никак не отразилось!Я видел неба войлок голубой,Я видел птицв томительном стремленье,Я даже звёзды видел над собой!Но своего не видел отраженья.Я видел то село, что я спалил,Вновь многолюдно, счастливо, богато…Но своего лица не находилВ том отраженье, навсегда проклятом.Я видел, как, склоняясь над водой,У русская красавица хохочет!Но лишь трисветлый, мудрый облик мойВода в колодце отражать не хочет.Я видел, как созвездия кружат.Я видел, как столетия минуют.Я видел Русь… Она опять жива!И никогда её не завоюют.И хан умчал в свою златую степь,Где чётками размечены мгновенья…А вслед рыдал в овраге коростельИ догорало русское селенье.