Этим отнюдь не исчерпывались версии, которые держал в уме доктор, проводя обследование дикой близняшки. Накануне вечером, сидя с трубкой в
зубах у камина, он вслух рассуждал на эту тему (ему нравилось иметь
бессловесного слушателя в лице жены, что подстегивало докторское
красноречие), перечисляя все известные ему примеры отвратительного
поведения пациентки. В числе таковых значились: кражи вещей и младенцев из
домов поселян, уничтожение фигурного садика, регулярные избиения
Эммелины, опасные игры со спичками. Он как раз говорил о возможных
объяснениях этого феномена, когда раздался тихий голос его жены:
– А может, она просто нечестива по своей сути? Доктор был так удивлен
этим вмешательством в ход его рассуждений, что ничего не ответил.
– Это только предположение, – поспешила добавить жена, легким взмахом
руки дезавуируя предыдущую фразу.
Нет, конечно же, она ни в коей мере не навязывала супругу свое мнение; однако сам по себе тот факт, что она это мнение высказала, уже придавал
словам докторши немалый вес.
Кроме того, была еще и Эстер.
– Вы должны иметь в виду, – говорила она доктору накануне, – что до
настоящего времени, за отсутствием существенного влияния со стороны
родителей или иных лиц, развитие девочки полностью определялось ее
близнецовым статусом. Сестра является единственным постоянным и
значимым элементом в ее восприятии мира, которое формировалось через
призму их взаимоотношений.
И она была, безусловно, права. Доктор не знал, из какой книги она
почерпнула всю эту премудрость, но в том, что она подошла к решению
проблемы во всеоружии, сомневаться не приходилось. Слушая ее
пронзительный голосок, он не переставал удивляться, ибо в этом голосе, при
всем его типично женском тембре, явственно ощущались мужская властность и
сила. Она умела четко формулировать свои мысли. У нее была занятная манера
высказывать собственное мнение таким же авторитетным тоном, каким она
перед тем излагала теорию какого-нибудь научного светила, ссылалась на него
в порядке аргументации. А делая паузу в конце очередного пассажа, чтобы
глотнуть воздуха, она бросала на доктора быстрый взгляд – в первый раз его
смутивший, а потом начавший забавлять, – которым либо позволяла ему
вставить слово, либо давала понять, что она еще не закончила.
– Мне нужно дополнительно изучить этот случай, – сказал доктор, когда
они с Эстер встретились по окончании медосмотра. – При этом, разумеется, я
буду принимать в расчет такое важное обстоятельство, как наличие у нее
сестры-близнеца.
Эстер кивнула.
– Я смотрю на это следующим образом, – сказала она. – С некоторой долей
условности мы можем говорить о перераспределении между близнецами
набора унаследованных ими качеств и черт характера. Если обычный здоровый
человек в зависимости от обстоятельств способен испытывать самые разные
эмоции и демонстрировать различные модели поведения, близнецы делят весь
комплекс эмоций и поведенческих моделей на двоих; в результате каждому из
них достается неполный набор. Один близнец может быть агрессивным и
неуправляемым, а другой – податливым и пассивным. Один любит чистоту; другому в радость поваляться в грязи. У одного волчий аппетит, а другой готов
по нескольку дней морить себя голодом. И если такой выбор – при том что мы
не знаем, насколько сознательно он был сделан, – является для Аделины
определяющим фактором ее индивидуальности, стоит ли удивляться тому, что