Оставался еще один предмет.
– Это… – начал Аврелиус и замолчал.
Я увидела клочок бумаги, криво оторванный от листа, с расплывшимся
пятном в том месте, где некогда было написано слово.
– Я думаю… – Он запнулся. – То есть миссис Лав подумала… В общем, мы с ней вместе решили, что… – Он с надеждой взглянул на меня. – …Что тут
написано мое имя… Его размыло дождем, – продолжил он, – но вот здесь… –
Он подвел меня к окну и жестом предложил проверить бумагу на просвет. –
Видишь, в начале что-то похожее на «а». А вот тут, в самом конце, вроде как
«с». Конечно, за эти годы она поблекла, но если хорошенько вглядеться… Ты
видишь буквы?
Я уставилась на пятно.
– Ты их видишь?
Я неопределенно качнула головой.
– Ага, ты увидела! Их не так уж трудно разглядеть, если ты знаешь, на что
смотришь, верно?
Я продолжала смотреть, но его призрачные буквы оставались для меня
неразличимыми.
– Вот почему миссис Лав остановилась на имени Аврелиус, – сказал он. –
Хотя с таким же успехом это может быть Альфонс. – Он невесело усмехнулся.
– Кроме этих вещей, там была еще только ложка. Впрочем, ее ты уже видела. –
Он достал из кармана ложечку, которой я размешивала чай, когда мы с ним
сидели верхом на каменных кошках у входа в Анджелфилд-Хаус.
– Есть еще сама сумка, – напомнила я. – Что вы скажете о ней?
– Сумка как сумка… – Он поднес ее к носу и втянул воздух. – Когда-то она
пахла дымом, но запах давно выветрился. – Он передал сумку мне, и я в свою
очередь приблизила ее к лицу. – Убедилась? Дымом уже не пахнет.
Он направился к печи, открыл дверцу и вытащил противень с золотистым
печеньем, а затем наполнил чайник и поставил на поднос чашки с блюдцами, сахарницу, молочник и две тарелочки.
– Держи. – Он вручил мне поднос и распахнул дверь, ведущую в старую
часть дома. Я увидела небольшую гостиную, уютные кресла и диван с
цветастыми подушками. – Чувствуй себя как дома. Я сейчас принесу остальное.
Он уже мыл руки над кухонной раковиной и продолжал говорить, стоя ко
мне спиной:
– Я быстро, вот только соберу эти вещи.
Я прошла в гостиную и села в кресло у камина, предоставив ему убирать
на место свое бесценное, не поддающееся расшифровке наследство.
***
Когда я покидала его дом, у меня было такое чувство, будто я упустила
что-то важное. Что-нибудь в словах Аврелиуса? Да, несомненно. Какая-то
деталь или случайный намек, которые на секунду привлекли мое внимание, но
тут же были смыты новой волной информации. Впрочем, сильно огорчаться не
стоило. Я знала, что со временем все вспомню.
В этом лесу есть просторная поляна. Она занимает вершину холма, крутой
склон которого порос мелким кустарником, а большие деревья вновь
появляются лишь у его подножья и таким образом не мешают обзору. Усадьба
отсюда видна как на ладони.
Здесь я и сделала остановку на обратном пути. Анджелфилд-Хаус – или, точнее, его останки – являл собой печальное зрелище. Большая темно-серая
клякса на фоне пасмурного неба. Верхние этажи в левом крыле здания были
обрушены. Первый этаж пока уцелел, как и проем парадного входа с ведущими