Эммелина, насколько я могла судить, уже давно забыла их прежнюю
обладательницу. Здесь были драгоценности Изабеллы и цветные золотинки от
конфет, которыми ее угощала Эстер; острый осколок стекла от зеленой
бутылки и ленточка с золотой каймой, когда-то принадлежавшая мне (подарок
Миссиз из времен, для меня незапамятных). Где-то здесь же затерялись и
серебряные нити, которые Эммелина выковыривала из портьеры в день приезда
Эстер. А из-под груды ювелирных изделий, стекляшек и всякого блестящего
мусора выглядывал какой-то предмет из кожи, казавшийся здесь неуместным. Я
наклонила голову и присмотрелась. Ага, теперь понятно, чем эта вещь ее
привлекла. Золотые буквы: «ЕВН». Что такое «ЕВН»? Или кто такой «ЕВН»?
Взглянув под другим углом, я заметила еще кое-что. Замочек. И крошечный
ключ. Ну еще бы! Такое сочетание – золотые буквы плюс ключик –
гарантировали этой вещи почетное место в сокровищнице Эммелины. И тут
меня осенило. «ЕВН»! «ДНЕВНИК» – вот что это такое!
Я протянула руку.
Молниеносным движением – ее невнимательность могла быть обманчивой
– Эммелина перехватила мою кисть прежде, чем я успела дотронуться до
дневника. Потом, все так же не глядя на меня, она опустила крышку коробки.
На коже моей руки остались белые отметины в тех местах, где ее сдавили
пальцы Эммелины.
– Я собираюсь от тебя уйти, – сказала я в порядке эксперимента. При этом
голос мой звучал не очень убедительно. – Да. Я оставлю тебя здесь. Я хочу
вырасти и жить сама по себе.
Не дождавшись ответа, я встала и удалилась, преисполненная гордого
достоинства и жалости к себе.
Она пришла ко мне лишь в конце дня. Я сидела на подоконнике в
библиотеке, спрятавшись за толстой портьерой, но она без колебаний
направилась прямо к моему убежищу. Я слышала ее шаги и звук отдергиваемой
портьеры, но не повернулась. Прижав лоб к холодному стеклу, я наблюдала за
стекавшими по нему каплями дождя. Они вздрагивали под порывами ветра и
двигались зигзагами, попутно поглощая более мелкие капли и оставляя на
поверхности стекла серебристый след. Она стала рядом и положила на мое
плечо ладонь, которую я тут же сбросила сердитым движением. Я не
повернулась к ней и не заговорила. Тогда она взяла мою руку и что-то надела
мне на палец.
Я подождала, пока она уйдет, и только потом посмотрела. Перстень. Она
подарила мне перстень.
Я повернула его камнем внутрь и поднесла раскрытую ладонь к окну. Свет
пробудил в камне жизнь. Он был ярко-зеленый, как мои глаза. И как глаза
Эммелины. Она подарила мне перстень. Я крепко сжала кулак и ощутила
камень в его сердцевине.
***
Джон слил дождевую воду из ведер; он почистил картошку; он сходил на
ферму за молоком и маслом. После каждой из этих операций он делал
передышку. Силы его восстанавливались очень медленно, и я с беспокойством
гадала, сможет ли он в очередной раз подняться из-за стола, чтобы приступить
к следующему из намеченных дел.
– Может, сходим в фигурный садик? – спросила я его однажды. – Ты
покажешь мне, как подстригать кусты.