Я вгляделась в лицо Эммелины на подушке. Она почти не изменилась с
момента нашей первой встречи: та же смесь красного с белым – пятна от
ожогов, рубцы и шрамы; та же упитанная припухлость; те же спутанные пряди
седых волос.
Взгляд ее вяло блуждал по потолку; она никак не среагировала на мое
присутствие. Но какая-то перемена в ней все же произошла – неуловимая и не
поддающаяся четкому определению. Физически она была по-прежнему сильна.
Ее рука, лежавшая поверх одеяла, крепко сжимала ладонь мисс Винтер.
– Как вы себя чувствуете, Эммелина? – спросила я, сильно нервничая.
– Ей плохо, – ответила за сестру мисс Винтер.
Сама она тоже изменилась за последние дни. Однако в случае с мисс
Винтер болезнь, иссушая ее тело, одновременно все больше открывала ее
истинную сущность. С каждой нашей встречей она выглядела все более тонкой, хрупкой и прозрачной, но при том все явственнее был виден заключенный
внутри нее стальной стержень.
При всем том ее рука казалась особенно слабой и немощной по контрасту
со сжимавшим ее пухлым кулаком Эммелины.
– Может, мне почитать? – спросила я.
– Да, конечно.
Я прочла вслух одну главу.
– Она спит, – прошептала мисс Винтер.
Глаза Эммелины закрылись, дыхание стало глубоким и ровным. Она
отпустила руку сестры, и мисс Винтер тут же принялась ее растирать, восстанавливая кровообращение. На ее пальцах начали образовываться синяки.
Уловив направление моего взгляда, она спрятала руки в складках шали.
– Извините за то, что приходится прерывать нашу работу, – сказала она. –
В прошлый раз я была вынуждена отослать вас из дому, когда состояние
Эммелины резко ухудшилось. И вот сейчас я должна буду проводить все время
с ней, так что наш с вами проект опять откладывается. Но теперь это уже
ненадолго. Скоро наступит Рождество, и вы, конечно же, захотите провести эти
дни со своими родными. А когда вы вернетесь после праздников, будем
определяться по ситуации. Я думаю, – она сделала еле заметную паузу, – …к
тому времени мы сможем снова взяться за работу.
Я не сразу поняла смысл сказанного. Слова были вроде бы самими
нейтральными, но ее выдал голос. Я быстро взглянула на спящую Эммелину.
– Вы хотите сказать?..
Мисс Винтер вздохнула.
– Пусть вас не обманывает ее внешне крепкий вид. Она уже давно и очень
серьезно больна. За все эти годы я привыкла считать, что она уйдет раньше
меня. Но когда я сама заболела, прежняя уверенность исчезла. И вот теперь мы
с ней мчимся к финишу наперегонки.
Так вот чего мы ждали! Вот какое событие должно было произойти
прежде, чем мы сможем закончить историю.
Во рту у меня стало сухо, сердце забилось в каком-то детском испуге.
Она умирает. Эммелина умирает.
– Это по моей вине?
– Вашей вине? При чем тут вы? – Мисс Винтер покачала головой. – Если
вы о событиях той ночи, то они ничего не могли изменить. – За этими словами
последовал один из ее пронзительных взглядов, которые открывали во мне
больше, чем я сама хотела бы открыть. – Почему это вас так сильно огорчает, Маргарет? Моя сестра для вас чужой человек. И я не думаю, что причиной
такого расстройства является ваше сострадание ко мне. Скажите, Маргарет, в