найме и который, видимо, выполняет функции управляющего имением, – если
предположить, что здесь осуществляется хоть какое-то управление. Текущими
финансовыми вопросами ведает миссис Данн. Когда я высказала
предположение, что Чарльз Анджелфилд по крайней мере раз в неделю
проверяет счета и квитанции, миссис Данн рассмеялась и спросила, неужели я
думаю, что она с ее зрением способна заполнять какие-то там бумаги и
составлять счета? Я не могу не признать подобный подход к делу по меньшей
мере неразумным. При всем том я отнюдь не склонна считать миссис Данн
особой, не заслуживающей доверия. На меня она произвела хорошее
впечатление, и я очень надеюсь, что при нашем более близком знакомстве ее
кажущаяся скрытность объяснится не чем иным, как все той же старческой
немощью. Я составила для мистера Анджелфилда служебную записку, в
которой особо отметила преимущества аккуратного ведения счетов и вызвалась
взять на себя эту обязанность, если он слишком занят, чтобы лично
контролировать свои финансы.
В общих чертах оценив обстановку, я решила, что настало время
встретиться с владельцем усадьбы, и только теперь, к своему величайшему
изумлению, узнала от миссис Данн, что он круглосуточно находится в комнатах
на втором этаже и предпочитает ни с кем не общаться. В ходе последовавших
расспросов выяснилось, что он страдает расстройством психической
деятельности. Какая жалость! Трудно представить себе что-либо более
прискорбное, чем человеческий мозг, по каким-то причинам не могущий
нормально функционировать.
Миссис Данн угостила меня чаем (я из вежливости сделала вид, что пью, но позднее выплеснула этот напиток в раковину, поскольку не была уверена в
чистоте чашки) и немного рассказала о себе. Ей идет восьмой десяток; никогда
не была замужем; всю жизнь провела в этой усадьбе. Миссис Данн знала мать
близнецов еще маленькой девочкой, а затем и молодой женщиной. Она
подтвердила мою догадку: решение пригласить меня на работу было связано с
недавним помещением этой женщины в психиатрическую клинику. Однако
отчет миссис Данн о событиях, непосредственно давших повод к применению
этой принудительной меры, был изложен в столь туманных выражениях, что я
так и не поняла, кто именно – мать близнецов или кто-то другой – нанес удар
скрипкой по голове супруги доктора. Впрочем, это не суть важно, поскольку я
выяснила главное: мне предстоит иметь дело с семьей, имеющей
наследственные психические патологии. Это уже серьезный вызов, и я
принимаю его без колебаний – более того, с энтузиазмом. Ибо какое
профессиональное удовлетворение может получить гувернантка, наставляя и
без того хорошо воспитанных детей? Много ли сложного в осуществлении
контроля за детьми, которые и так уже знают, что есть хорошо и что есть
плохо? Зато данная весьма непростая задача может стать для меня тем самым
испытанием, к которому я прекрасно готова и которого я ждала уже много лет.
Именно здесь я смогу понять, чего на самом деле стоят все мои воспитательные
навыки и методы!
Я расспросила экономку и об отце девочек – хотя мистер Марч давно
скончался, и дочери его не знали, но в них течет его кровь, и это вполне может
проявиться в тех или иных чертах их характера. На сей счет миссис Данн
смогла сообщить очень немногое и тут же пустилась в пространный рассказ о
пикантных подробностях отношений между матерью девочек и их дядей, недвусмысленно намекая на то, что эти отношения носили нетрадиционный и, прямо скажем, скандальный характер… Разумеется, все это вряд ли возможно,
– во всяком случае, не у нас в Англии, – и я предпочитаю воспринимать ее