правильности.
А что если Эстер не уезжала отсюда вообще?
Добравшись до аллеи, я увидела двух белокурых детей, которые брели к
выходу из усадьбы. Они то и дело спотыкались: дорога была разбита колесами
и гусеницами тяжелой техники, а они совсем не смотрели под ноги. Вместо
этого они все время оглядывались назад.
Первой меня заметила девочка. В очередной раз споткнувшись и едва не
упав, она подняла взгляд и, обнаружив меня в нескольких шагах перед собой, резко остановилась. Ее брат также меня увидел и, сознавая себя носителем
важной информации, рискнул заговорить с незнакомым человеком:
– Туда нельзя. Так сказал полисмен. Туда никого не пускают.
– Понятно, – сказала я.
– Они построили большую палатку, – робко добавила девочка.
– Я ее видела, – сказала я.
В воротах усадьбы показалась их мать. Она шла быстро и слегка
запыхалась.
– Дети, с вами все в порядке? Я видела проехавшую полицейскую
машину… – Она повернулась ко мне. – Что здесь случилось?
Вместо меня ответила девочка.
– Полицейские построили палатку. К ней никого не пускают. Они сказали
нам идти домой.
Женщина взглянула на тент и нахмурилась.
– Обычно они делают так, когда… – Она не стала заканчивать фразу в
присутствии детей, но я прекрасно ее поняла.
– Думаю, именно это и случилось, – сказала я.
Она инстинктивно сделала движение, собираясь притянуть детей к себе, но
в последний момент ограничилась тем, что поправила сыну шарф и откинула
волосы с глаз дочери.
– Идем домой, – сказала она им. – Сейчас слишком холодно для прогулок.
Я приготовлю вам горячее какао.
Дети проскочили под аркой ворот и помчались в сторону деревни. Прочно
соединенные незримой нитью, они на бегу менялись местами или синхронно
бросались из стороны в сторону, уверенные, что всегда будут рядом, в пределах
длины связующей нити.
Следя за ними, я еще мучительнее сознавала собственную
незавершенность.
– Может, и вы не откажетесь от чашки какао? – предложила мне их мать. –
Я смотрю, вы совсем замерзли: в лице ни кровинки.
Мы пошли вслед за детьми.
– Меня зовут Маргарет, – представилась я. – Я друг Аврелиуса Лава.
Она улыбнулась.
– Я Карен. Присматриваю за оленями в парке.
– Я знаю. Аврелиус о вас говорил.
Девочка впереди попыталась протаранить своего брата; тот увернулся, выскочив на середину дороги.
– Томас Амброс Проктор! – с шутливой строгостью крикнула их мать. –
Держитесь обочины!
Я вздрогнула, услышав это имя.
– Простите, как вы сейчас назвали вашего сына? Она глядела на меня
непонимающе.
– Просто… в усадьбе раньше работал один человек по фамилии Проктор, –