было десять буйных неуправляемых братьев. Мне особенно понравилась
история о том, как она, стечением обстоятельств разлученная со своими
родителями, шотландскими миссионерами в Индии, зарабатывала на
пропитание рассказами о далекой и прекрасной Шотландии. Она рассказывала
индийцам на улицах Бомбея о сосновых лесах, где воздух пропитан эфиром, напоминающим по запаху молодые побеги кориандра; о белоснежных
вершинах гор, красотой не уступающих Тадж-Махалу; об изысканнейшей еде
под названием хаггис*, с которой не идет ни в какое сравнение даже самая
лучшая пакора**; и о волынках. Ах, этот сладостный звук волынок, всю
прелесть которого бессильны описать слова! Когда много лет спустя она
наконец-то вернулась в родную Шотландию, покинутую ею еще во
младенческом возрасте, разочарование было ужасным. Местные сосны пахли
чем угодно, только не кориандром. Снег оказался холодным. Хаггис был так же
противен на вкус, как и на вид. Ну а что касается волынок…
></emphasis > * Хаггис – шотландское национальное блюдо: вареный
овечий желудок с начинкой из потрохов, жира, овсяной муки, репчатого лука и
специй.
** Пакора – популярная индийская закуска, основными ингредиентами
которой являются курятина, лук, картофель, баклажаны и помидоры с
приправами, залитые жидким тестом и обжаренные в кипящем масле.
Такие разные истории – сентиментальные или сухо-информативные, проникнутые трагическим пафосом или мрачноватой иронией, забавные или
язвительные, – но каждая из них являлась маленьким шедевром. Для иного
писателя они могли бы стать вершиной его творчества; для Виды Винтер это
были отходы литературного производства. При всем том вряд ли кто-нибудь
рассчитывал найти в ее рассказах хоть крупицу правды.
В воскресенье – день накануне моего отъезда – я навестила родительский
дом. С годами он ничуть не меняется; одного дуновения серого волка
по-прежнему достаточно, чтобы смести его с лица земли.
Мама вымучивала улыбку и оживленно болтала за чаем, перепрыгивая с
темы на тему: соседский сад, дорожные работы в городе, ее новые духи и так
далее. Легкая пустая болтовня как средство спасения от тишины – той тишины, в которой таились мучившие ее демоны. Она хорошо справлялась со своей
ролью: ни единого намека на то, что она терпеть не может выходить за пределы
дома, что даже самое незначительное изменение в установившемся порядке
вещей вызывает у нее мигрень, что она никогда не читает книги из боязни
найти в них слишком сильные проявления чувств.
Лишь когда мама отправилась на кухню заваривать новую порцию чая, мы
с отцом смогли поговорить о мисс Винтер.
– Это не настоящее имя, – сказала я. – Будь оно настоящим, ее биографию
можно было бы проследить по каким-нибудь официальным документам. Но до
сих пор никому не удалось это сделать. Никто не знает о ней ни единого
достоверного факта.
– Это очень странно.
– Выглядит так, будто она появилась ниоткуда. Как будто она вообще не
существовала в природе до того, как стать писательницей. Как будто она
выдумала сама себя одновременно с сочинением своей первой книги.
– Кое-какие предположения мы можем сделать хотя бы по выбранному ею
псевдониму, – сказал отец.
– Vida. От латинского vita, что значит «жизнь», – предположила я. – Но
если взять за основу французский…
Vide по-французски значит «пустота». Пустое место. Ничто. Поскольку мы