Предстоят хлопоты.
Явившись в комнату умершей, Джудит первым делом позаботилась о
живых. Взглянув на бескровное лицо мисс Винтер, она настояла, чтобы та легла
в постель и приняла лекарство. Мы вместе докатили коляску до ее спальни; Джудит помогла ей переодеться в ночную сорочку, а я тем временем согрела
воду и приготовила грелку.
– Я позвоню доктору Клифтону, – сказала Джудит. – Вы пока посидите с
мисс Винтер?
Через несколько минут она показалась в дверном проеме и знаком
пригласила меня выйти в смежную комнату.
– Я не смогла дозвониться, – сказала она шепотом. – В трубке тишина.
Должно быть, снегопад оборвал провода.
Мы были отрезаны от мира.
Я вспомнила о листке с именем и телефонным номером, лежавшем в моей
сумке, и почувствовала облегчение.
Мы договорились, что я останусь сиделкой при мисс Винтер на первую
половину ночи, а Джудит отправится в спальню Эммелины, сделает все, что
положено делать в таких случаях, и сменит меня, когда придет время давать
мисс Винтер очередную дозу лекарства.
Нам предстояла очень долгая ночь.
МЛАДЕНЕЦ
Тело мисс Винтер на ее узкой кровати обозначалось едва заметным
холмиком под одеялом. Дышала она медленно и осторожно, словно опасаясь
выдать свое присутствие кому-то затаившемуся в засаде поблизости.
Настольная лампа освещала сбоку ее острую скулу и белую дугу лба, оставляя
глаз в темном провале тени.
На спинке стула я обнаружила золотистую шелковую шаль. Я накинула ее
на абажур, чтобы смягчить и рассеять слишком резкий свет, падавший на ее
лицо.
В комнате было тихо; я сидела и смотрела на нее, а когда она заговорила, я
еле расслышала ее шепот.
– Сказать правду? Что ж, попробуем…
Слова отделялись от ее губ и, слабо вибрируя, зависали в воздухе. Но вот
они нашли верное направление, и рассказ начался.
***
Я не была добра с Амбросом. Хотя могла бы. И даже, пожалуй, должна
была. В любой другой обстановке это выглядело бы вполне естественно: он
был видным парнем, высоким и сильным, и его волосы красиво отливали
золотом в лучах солнца. Я знала, что нравлюсь ему, и он не был мне
безразличен. Но я не дала волю этому чувству. Я целиком посвятила себя
Эммелине.
– Я недостаточно хорош для тебя, да? – однажды спросил он напрямик.
Я сделала вид, что его не слышу, но он был настойчив.
– Если я тебе не пара, скажи это мне в лицо!
– Ты даже не умеешь читать и писать, – сказала я. – Ты неграмотен.
Он улыбнулся, взял карандаш с подоконника и начал выводить буквы на
каком-то подвернувшемся под руку бумажном клочке. Дело продвигалось
медленно, буквы клонились из стороны в сторону, но разобрать их было
можно: «Амброс». Закончив, он с гордостью показал мне свое написанное имя.
Я выхватила у него бумагу и, скатав в шарик, бросила ее на пол кухни.