или наползающих друг на друга слов мне стало плохо.
Гнев подхватил меня, ослепшую и задыхающуюся, как подхватывает волна
жертву кораблекрушения; рев штормового моря раздавался в моей голове. Я
была готова закричать, выскочить из своего укрытия и наброситься на
бесноватую тварь, но в руках у меня было сокровище Эммелины, и потому я
стояла и смотрела, дрожа и беззвучно плача, на то, как ее сестра уничтожала
сокровище, принадлежавшее мне.
Наконец она удовлетворилась своим погребальным костром – гора бумаги
в очаге сама по себе выглядела монументом безумию. «Все вверх
тормашками», – как сказала бы Миссиз. Чтобы огонь в очаге нормально
разгорелся, бумага должна быть внизу. Но даже если бы Аделина сложила все, как полагается, это не имело значения: у нее не было спичек, чтобы поджечь
бумагу. И даже имея спички, она не достигла бы своей цели, поскольку
мальчик, ее предполагаемая жертва, находился у меня в руках. Величайшим
безумием с ее стороны было думать, что я позволю ей это сделать, что я не
смогу спасти ребенка, которого она собралась сжечь заживо. Неужели эта
бестия и вправду верила, что сможет вернуть любовь своей сестры, убив ее
дитя?
Младенец снова завертелся и открыл рот, готовый заплакать. Что делать?
Нужно было срочно переместить его в безопасное место, чтобы уже потом
разделаться с Аделиной. Мой мозг лихорадочно работал, выдвигая один план за
другим. Любовь Эммелины к сестре исчезнет, как только она узнает, что та
пыталась сделать с ее сыном. Мы сообщим полиции, что Аделина убила
Джона-копуна, и ее арестуют. Нет, лучше мы скажем Аделине, что, если она не
покинет Анджелфилд, мы сдадим ее полиции… Нет, не годится. И тут меня
осенило! Мы сами покинем Анджелфилд. Именно так! Эммелина и я вместе с
младенцем уедем отсюда и начнем новую жизнь втроем – без Аделины, без
Анджелфилда, сами по себе.
Все было так просто, что я удивилась, почему мне раньше не приходила в
голову эта мысль. Я столь живо и ярко представила себе наше будущее, что оно
на миг показалось мне реальнее настоящего.
А между тем я уже на кухне. Ребенок помещен в охотничью сумку вместе
со скомканной страницей из «Джен Эйр» и взятой мною со стола серебряной
ложкой – на удачу*.
></emphasis > * В Англии серебряная ложка (часто с изображением
ангела или апостола) является традиционным подарком новорожденному, приносящим удачу и счастье.
Куда теперь? Младенца надо спрятать неподалеку от дома, в месте, где ему
не будет угрожать опасность и где достаточно тепло, чтобы он мог спокойно
провести несколько минут, пока я буду объясняться с Эммелиной и убеждать ее
последовать за мной…
Сарай не подходит: Аделина периодически там появляется. Часовня – то, что нужно! В часовню Аделина не заходит никогда.
Я бегу по аллее к часовне. Там на сиденьях в переднем ряду лежат
подушечки для коленопреклонений во время молитвы. Я сооружаю из них
подобие постели и кладу на нее сумку с младенцем.
Теперь надо спешить обратно в дом.
Я уже приближаюсь ко входу, когда мой план разбивается вдребезги –
вслед за осколками стекла, вылетающими из окон библиотеки, внутри которой
зловеще сияет живой огонь. В пустом оконном проеме я вижу всплески
жидкого пламени от взрывающихся канистр с бензином. И еще я вижу две
фигуры.