Я вбегаю в дом; запах дыма чувствуется уже в холле, хотя его каменные
стены и пол пока еще прохладны, да и пищи для огня здесь найдется немного.
В дверях библиотеки я останавливаюсь, чтобы оглядеться: языки пламени бегут
вверх по шторам; стеллажи пылают; жерло камина превратилось в настоящий
ад. В центре комнаты я замечаю близняшек и на мгновение застываю, пораженная увиденным. Ибо Эммелина – пассивная и покорная Эммелина –
теперь отвечает ударом на удар, пинком на пинок, укусом на укус. Прежде она
никогда не сопротивлялась своей сестре, но сейчас она сражается с ней что есть
сил. Сражается за своего ребенка.
А вокруг них и над их головами проносятся струи огня от все новых
взрывающихся канистр.
Я открываю рот и хочу крикнуть Эммелине, что ее ребенок цел, но
захлебываюсь раскаленным воздухом.
Я прыгаю через огонь, обхожу огонь, увертываюсь от падающего сверху
огня, попутно руками сбивая огонь со своей одежды. Добравшись до центра
комнаты, я не могу разглядеть сестер и слепо шарю в дыму. При моем
прикосновении они вздрагивают и расцепляются. В какой-то миг я четко вижу
Эммелину и она видит меня. Я хватаю ее за руку и тащу прочь из библиотеки, через пламя к двери. Но когда Эммелина понимает, что я делаю – увожу ее из
огня в безопасное место, – она резко останавливается. Я тяну сильнее, она
упирается.
– Он спасен, – говорю я хрипло, но достаточно внятно.
Почему она меня не понимает?
Я повторяю:
– Младенец. Я его спасла.
Слышит ли она меня? Она упорно противится, и вдруг ее рука
выскальзывает из моей. Где же она? Все затянуто дымом.
Я снова иду в пламя, натыкаюсь на нее, хватаю и
тащу назад.
Однако она не желает идти со мной и рвется в
библиотеку.
Почему?
Она накрепко связана со своей сестрой.
Она связана.
Вслепую, задыхаясь, я следую за ней.
Я должна разорвать эту связь.
Закрыв глаза и выставив вперед руки, я бросаюсь в
библиотеку. Мои руки находят ее, цепляются и не дают ей
идти дальше. Я не позволю ей умереть. Я спасу ее.
Преодолевая ее сопротивление, я рывком вытаскиваю ее в
коридор.
Дверь библиотеки сделана из дуба. Это очень толстая
и прочная дверь – такая не сразу поддастся огню. Я
захлопываю дверь позади нас. Но она делает шаг и
протягивает руку с намерением ее открыть. То, что тянет
ее назад, сильнее любого огня.
В замке торчит ключ, которым не пользовались со
времен Эстер. Он раскалился докрасна и прожигает мою
руку, когда я его поворачиваю. Я совершенно не
чувствую боли, но зато успеваю ощутить запах горелого
мяса, когда ключ впивается в мою ладонь. Эммелина