медно-красных волос, намечалась тонкая белая линия.
– Вы не забыли о нашей договоренности? – спросила она, когда я заняла
свое место на стуле по другую сторону от камина. – Завязки, развития и
финалы – все в правильном порядке. Никаких отступлений. Никаких забеганий
вперед. Никаких вопросов.
Самочувствие мое было не очень. После сна в непривычной обстановке я
пробудилась с ощущением глухо звучащей в голове монотонной мелодии.
– Начинайте с чего хотите, – сказала я.
– Я начну с начала. Хотя, разумеется, начало никогда не находится там, где
мы рассчитываем его найти. Наша жизнь представляется нам настолько важной
вещью, что мы полагаем свою историю начинающейся с момента рождения.
Сначала не было ничего, а петом появился Я… Однако это не так.
Человеческие жизни – это не отдельные нитки, которые можно выпутать от
клубка и аккуратненько разложить на ровной поверхности. Семья – это
узорчатая паутина. Невозможно тронуть одну ее нить, не вызвав при этом
вибрации всех остальных. Невозможно понять частицу без понимания целого…
Моя история касается не только меня самой; это история Анджелфилда.
Деревни Анджелфилд. Усадьбы Анджелфилд. Супругов Анджелфилд –
Джорджа и Матильды; их детей – Чарли и Изабеллы; детей Изабеллы –
Эммелины и Аделины. История их жизни, их радостей и страхов. И их
семейного привидения. С привидениями также следует считаться, вы согласны, мисс Ли?
Она внимательно смотрела на меня. Я притворилась, что не замечаю ее
взгляда.
– Рождение – это не настоящее начало. Наша жизнь с первых ее минут не
является чем-то принадлежащим исключительно нам; в действительности это
всего лишь продолжение чьей-то истории. Возьмем, к примеру, меня. Глядя на
меня сейчас, вы можете вообразить, будто мое рождение было чем-то
особенным, то есть сопровождалось чудесными знамениями, визитами добрых
фей-крестных, кознями злых колдуний и все такое прочее… Увы, ничего
подобного не было. В сущности, я появилась на свет как побочная линия
сюжета… Вы наверняка сейчас подумали: а откуда ей известна та часть
истории, что предшествовала ее рождению? Из каких таких источников? Тогда
ответьте мне: кто, по-вашему, является главным источником сведений в
старинных усадьбах вроде Анджелфилда? Разумеется, слуги. И в первую
голову Миссиз, как все ее называли. При этом нельзя сказать, что я узнала эту
историю непосредственно из ее уст. Бывало, правда, и такое, когда за чисткой
столового серебра она предавалась воспоминаниям вслух, как будто забыв о
моем присутствии. Хмуря брови, она ворчливо комментировала деревенские
слухи и сплетни. Давние события и разговоры всплывали из глубин ее памяти, пока рассказ не затрагивал темы, явно не предназначенной для детских ушей –
особенно для моих, и тогда она, спохватившись, обрывала фразу на полуслове и
начинала с удвоенной энергией орудовать тряпкой, словно пыталась заодно
стереть прошлое. Но тайны невозможно хранить в доме, где есть дети. Так или
иначе, я по крупицам пополняла свой запас сведений. Когда Миссиз беседовала
с садовником за чашкой чая, я отмечала внезапные паузы, прерывавшие вроде
бы невинную болтовню, и пыталась угадать недосказанное. Украдкой я
фиксировала все их многозначительные взгляды либо произнесенные с особой
интонацией слова. А когда они думали, что их никто не слышит, и начинали
говорить откровенно… что ж, кое-кто ухитрялся кое-что услышать. Вот такими
путями я узнавала историю своей семьи. А спустя годы, когда Миссиз была уже