– Ты не находишь, что у Изабеллы и Сибиллы очень много общего? –
спросила Изабелла как бы между прочим и тут же продолжила в ответ на
недоуменный взгляд Чарли: – Я говорю об именах. Они звучат очень похоже, разве не так? – Она пристально посмотрела на брата, дабы тот уловил намек. –
Мы с Роландом пройдемся по лесу, но Сибилла слишком устала. Ты должен
остаться с ней.
Изабелла взяла Роланда под руку. Чарли мрачно уставился на Сибиллу и
только сейчас заметил беспорядок в ее одежде. Она смотрела на него в упор, чуть приоткрыв рот.
Когда он обернулся к Изабелле, той уже не было, и только ее смех донесся
из темноты – ее смех и низкий рокот голоса Роланда. Ладно, он свое возьмет.
Чуть попозже. Она еще не раз поплатится за эти шутки.
А сейчас ему срочно нужна была жертва, чтобы дать выход своим
чувствам.
И он снова повернулся к Сибилле.
То лето было заполнено пикниками. Для Чарли оно вдобавок было
заполнено сибиллами. Однако для Изабеллы существовал только один Роланд.
День за днем она ускользала от Чарли и отправлялась куда-то на велосипеде.
Чарли так и не удалось выяснить, где встречается эта парочка, – ему было не
угнаться за сестрой, когда та летела прочь в сверкании велосипедных спиц, а
длинные волосы дразняще развевались у нее за спиной. Иногда она
возвращалась уже затемно, а порой гуляла всю ночь напролет. Когда Чарли
разражался бранью, она отвечала ему смехом, а то и просто отворачивалась, словно его тут не было. Он пытался применить силу, нанести ей травму и даже
изувечить, но всякий раз она, как вода, проскальзывала меж его пальцев, и он
наконец-то начал понимать, насколько их прежние игры зависели от ее желания
и готовности в них участвовать. Его сила не могла тягаться с ее ловкостью и
умом. Он был беспомощен, как боров, подвергшийся нападению пчел.
Изредка она все же внимала мольбам Чарли и на час-другой предоставляла
себя в его распоряжение, создавая иллюзию, будто их отношения возвращаются
на круги своя. Но это была именно иллюзия, в чем он скоро убеждался; а ее
исчезновения, возобновлявшиеся после таких «интерлюдий», заставляли его
страдать еще сильнее.
Эти страдания лишь ненадолго заглушались его утехами с какой-нибудь
сибиллой. Первую из них ему подсунула сестра, но по мере того, как она все
больше увлекалась Роландом, Чарли начал заводить связи самостоятельно.
Однако он не обладал способностью Изабеллы устраивать свои дела втайне от
всех; после одной из его выходок мог разразиться скандал на всю округу, и
тогда Изабелла сердито сказала ему, что, если он намерен продолжать в том же
духе, ему следует переключиться на женщин иного круга. И он послушно
перешел от наследниц аристократов к дочерям фермеров, лесников и
ветеринаров. Сам он не почувствовал особой разницы, но местное
общественное мнение заметно успокоилось.
Сколь бы частыми ни были эти периоды забытья, проходили они
моментально. Ужас в глазах, синяки на теле и окровавленные бедра девиц
исчезали из его памяти сразу же, как только он отводил от них взгляд. Ничто не
могло избавить Чарли от главного чувства всей его жизни: страсти к Изабелле.
И вот как-то утром на исходе лета Изабелла пролистала чистые страницы в
своей записной книжке-календаре и подсчитала дни, а потом с задумчивым
видом убрала книжку в ящик стола. Приняв решение, она спустилась на первый
этаж и вошла в отцовский кабинет. Отец поднял голову:
– Изабелла!