стариковских глаз мирно посапывали сестры-близнецы.
***
Было уже очень поздно, когда я покончила с записью этой истории. За
окном стояла тьма, весь дом был погружен в сон. Всю вторую половину дня и
часть ночи я провела за письменным столом, пока моя память фразу за фразой
восстанавливала рассказ мисс Винтер, а мой карандаш выводил строку за
строкой под эту диктовку. Страницы в их средней части были заполнены
убористым почерком: потоком слов мисс Винтер. Временами моя рука
смещалась влево, чтобы сделать на полях пометку, когда ее интонация или жест
казались мне существенным дополнением к сказанному.
И вот я отодвинула от себя последний листок, отложила карандаш и
помассировала затекшие пальцы. В течение нескольких часов голос мисс
Винтер создавал воображаемый мир, воскрешая для меня мертвецов, и я
напряженно следила за этим «кукольным спектаклем», не отвлекаясь на
посторонние вещи. И только в самом конце, когда ее голос уже перестал
звучать у меня в голове, но ее облик еще не рассеялся перед моим внутренним
взором, я вдруг вспомнила одну деталь: серого кота, словно по волшебству
появившегося у нее на коленях. Он сидел недвижно, поглаживаемый рукой
хозяйки, и не сводил с меня круглых желтых глаз. Если он и видел окружавших
меня привидений, если он и был способен проникнуть взором в мои тайны, то
его это не слишком беспокоило; он лишь изредка жмурился и затем вновь
устремлял взгляд в мою сторону.
– Как его зовут? – помнится, спросила я.
– Призрак, – обронила она рассеянно.
Я улеглась в постель, погасила ночник и закрыла глаза. У меня еще
побаливал палец, натруженный карандашом, а также ныло правое плечо из-за
того, что я долго просидела за столом, не меняя позы. Хотя комната
погрузилась в темноту, а глаза мои были закрыты, я продолжала видеть перед
собой страницу с широкими полями и бегущие по ней строки моего почерка.
Внимание мое сосредоточилось на поле справа: девственно-чистое, без единой
пометки, оно сверкало ослепительной, режущей глаза белизной. Эта часть
страницы предназначалась для моих комментариев и вопросов.
И вот в темноте мои пальцы сомкнулись на призрачном карандаше и
начали записывать вопросы, навязчиво проникавшие в мое дремотное сознание.
Интересно, какие еще надписи имелись на теле Чарли, кроме имени его сестры?
Как долго могут сохраняться изображения, вырезанные на живой кости?
Зарастают они со временем или остаются до самой смерти? В гробу, под
землей, когда плоть его истлеет и сойдет с кости, откроется ли могильной тьме
имя Изабеллы? Роланд Марч, покойный супруг, так быстро и легко забытый…
Изабелла и Чарли. Чарли и Изабелла. Кто был отцом близнецов? А за всеми
этими мыслями – шрам на ладони мисс Винтер. Буква «Q)» – знак вопроса*, врезанный в человеческую плоть.
></emphasis > * С этой буквы начинается английское слово «question» –
«вопрос».
По мере того как я во сне записывала свои вопросы, поля страницы все
расширялись, начали пульсировать вспышками света и, наконец, поглотили
меня – с изумлением и страхом я ощутила себя зернышком бумаги, частицей
материала, из которого состояла эта история. И вот так, невесомая, я всю ночь
блуждала внутри истории мисс Винтер, формируя ее ландшафт, очерчивая ее
контуры, балансируя на ее гранях и пытаясь разглядеть тайны, лежащие за ее