моих легких и разъедает мой костный мозг. Долгое пребывание в спячке сильно
его изменило. Теперь я имею дело с агрессивным существом, не поддающимся
убеждению, не склонным к переговорам и дискуссиям, упрямо настаивающим
на своем праве. Оно не признает слова «нет». «Скажи правду», – требует оно
вслед за мальчишкой, глядя в его удаляющуюся спину. Потом оно
оборачивается ко мне и железной хваткой сдавливает, скручивает мои
внутренности. «Не забывай, мы заключили сделку».
Это время настало.
Жду вас в понедельник. Я вышлю за вами машину к поезду, прибывающему в Харрогейт в половине пятого.
Вида Винтер
Сколько времени просидела я на ступеньках после того, как дочитала
письмо? Не имею понятия. Я как будто подпала под чары. Магия слов, без
сомнения, существует. А если ими манипулирует человек умелый и знающий, эти слова запросто могут взять вас в плен. Они опутают вас, как шелковистая
паутина, а когда вы превратитесь в беспомощный кокон, пронзят вам кожу, проникнут в кровь, овладеют вашими мыслями. Их магическое действие
продолжится уже внутри вас. Когда я наконец пришла в себя, мне оставалось
только догадываться о процессах, минутами ранее происходивших в темных
глубинах моего сознания. Так что же сотворило со мной это письмо?
О Виде Винтер мне было известно очень немногое, если отбросить все
громкие титулы, которыми, не скупясь, награждала ее пресса: любимый автор
английских читателей, современный Диккенс, величайший живой классик и так
далее в том же духе. Я, конечно, знала о ее мировой популярности, и все же
статистические выкладки, когда я до них добралась, произвели на меня
ошеломляющее впечатление. За пятьдесят шесть лет она выпустила пятьдесят
шесть книг, которые были переведены на сорок девять языков; сводные отчеты
английских публичных библиотек двадцать семь раз называли мисс Винтер
самым читаемым автором года; по ее романам было снято девятнадцать
художественных фильмов. В этой связи оживленно дискутировался вопрос: превзошла ли она Библию по общему количеству проданных экземпляров или
пока еще не превзошла? Трудность заключалась даже не столько в определении
совокупных тиражей мисс Винтер (постоянно меняющиеся многомиллионные
числа), сколько в получении надежных данных по Библии: при всем возможном
пиетете к Слову Божьему, статистика его продаж не заслуживала никакого
доверия. В этом списке меня особо заинтересовало одно число, а именно
двадцать два – столько раз предпринимались попытки написать полноценную
биографическую книгу о мисс Винтер, но все усилия правдоискателей
разбивались
о
недостаток
информации,
категорическое
нежелание
писательницы сотрудничать с биографами, а то и угрозы судебных
преследований с ее стороны. Обо всем этом я узнала впервые. В сущности, единственным статистическим показателем, известным мне априори, было
число книг Виды Винтер, прочитанных лично мною, Маргарет Ли. Число это
равнялось нулю.
Я вздрогнула, зевнула и потянулась, по-прежнему сидя на лестничной
ступеньке. Возвращаясь к реальности, я обнаружила, что за период забытья мои
мысли перестроились на новый лад – из груды бессвязных обрывков и
обломков, каковую представляли собой мои воспоминания, на передний план
неожиданно выдвинулись два эпизода.