Облик его был суров и мрачен. Тяжелые надбровные дуги отбрасывали
тень на глаза, тогда как видимая часть лица сохраняла каменную
неподвижность. Он прихватил из машины свой саквояж, захлопнул дверцу, поднялся на крыльцо и позвонил.
Я услышала, как открылась дверь, и человек исчез внутри дома. Ни он, ни
Джудит при этом не произнесли ни слова.
Позднее в тот день мисс Винтер рассказала мне историю о Меррили и
детской коляске.
***
Подрастая, близняшки совершали все более дальние походы по
окрестностям. Они обследовали все строения и сады в соседней деревне и на
отдельных фермах, расположенных на землях Анджелфилдов. Такие понятия, как «границы дозволенного» и «частная собственность», для них попросту не
существовали. Встретив на пути забор, они перелезали через него и
продолжали идти напрямик. Забираясь в чужой двор, они не удосуживались
хотя бы притворить за собой ворота или калитку. Они открывали двери черного
хода, если те оказывались незапертыми – в большинстве случав так оно и было, поскольку люди в Анджелфилде редко пользуются замками, – и проникали в
дома. Полакомившись тем, что находили в буфете, они могли часок вздремнуть
на хозяйских постелях, если чувствовали себя уставшими, а затем удалялись, прихватив кастрюли и ложки, чтобы потом триумфальным посудным громом
распугивать на полях птиц.
Семьи местных арендаторов были встревожены и растеряны, ибо в каждом
подобном случае находились свидетели, примерно в то же самое время
видевшие девочек-близнецов вдали от места преступления, если не обеих сразу, то хотя бы одну из них или, по крайней мере, кого-то очень на них похожего. В
этой связи припоминались давние истории о привидениях. Всякий старинный
дом имеет свои легенды и своих призраков. Само по себе внешнее сходство
девочек уже отдавало чем-то сверхъестественным. Все соглашались: с ними
что-то неладно. То ли из-за близнецов, то ли еще по какой причине, но местные
жители – не только дет», но и взрослые – побаивались старой господской
усадьбы и предпочитали держаться от нее подальше.
Но в конце концов ущерб, наносимый набегами близнецов, оказался
сильнее страха перед привидениями. Особенно рассержены были жены
фермеров, которые несколько раз заставали девочек на месте преступления и, разумеется, поднимали скандал. Они громко кричали, надувая красные щеки и
выплевывая потоки слов с удивительной скоростью и энергией, – все это
удивляло и очень смешило близнецов. Женщины не понимали причину их
смеха, расценивая его как издевательство, и ярились пуще прежнего. Какое-то
время девочки наблюдали за этим спектаклем, а когда он им надоедал, поворачивались и шли прочь.
Вечером, по возвращении мужей с полевых работ, жены рассказывали о
случившемся и призывали их что-нибудь предпринять, на что мужья резонно
замечали: «Не забывай, ведь это господские дети». В ответ раздавалось:
«Господские они там или нет, но никому не дозволено этак вот безобразить без
стыда и всякого удержу! Наглых девок надобно приструнить!» Мужчины молча
склоняли головы над своими тарелками, жевали мясо с картошкой и
покачивали головами, чем все обычно и завершалось.
Вплоть до истории с детской коляской.
Жила в деревне молодая женщина по имени Мэри Джемсон. Она была
супругой Фреда Джемсона, батрачившего на соседней ферме. Они только
недавно поженились и жили в доме родителей Фреда. До замужества женщина
именовалась Мэри Ли, чем объясняется прозвище, данное ей близнецами, как
известно общавшимися на своем собственном языке. Они называли ее
Меррили, и это имя очень ей подходило*. Нередко она перед концом рабочего
дня выходила в поле навстречу мужу, и они присаживались под изгородью, где