говорит в пустоту, и был вынужден оборачиваться к своему спутнику, который
пыхтел в нескольких шагах позади не в силах поспеть за доктором. Под стать
его физической энергии была и живость интеллекта, проявлявшаяся в самих
звуках его речи, негромкой, но быстрой и четкой, а также в его умении
моментально находить нужные слова применительно к данному человеку в
данной обстановке. Живая игра ума чувствовалась и в его темных, блестящих
по-птичьи глазах, когда они пытливо глядели на собеседника из-под густых
бровей.
Ко всему прочему Модели был наделен даром передавать свою энергию
окружающим – достоинство отнюдь не лишнее, особенно для врача. Еще
только услышав его быстрые шаги на дорожке перед домом и его стук в дверь, пациент начинал чувствовать себя лучше. Доктора уважали в округе. Люди
говорили, что он сам по себе является чем-то вроде укрепляющего снадобья.
Его неподдельно волновало, выживет или умрет пациент, а если последний
выживал – что происходило в подавляющем большинстве случаев, – то
насколько успешно и быстро он идет на поправку.
Доктор Модели питал пристрастие к интеллектуальным упражнениям.
Каждый случай заболевания представлялся ему увлекательной загадкой, и он
не успокаивался, пока не находил ее решение. Пациенты уже не удивлялись, когда врач наносил свой повторный визит рано утром, накануне проведя ночь
за изучением симптомов болезни и теперь спеша задать им еще один важный, по его мнению, вопрос. А когда диагноз был наконец поставлен, доктор с не
меньшим рвением приступал к лечебным процедурам. Он добросовестно
просматривал медицинскую литературу и был в курсе всех общепринятых
методов лечения, но его творческий и любознательный ум стремился найти
новые подходы даже к таким банальным заболеваниям, как ангина. Он по
крупицам собирал информацию, которая позволила бы ему не только излечить
больное горло, но и прояснить сам феномен ангины в совершенно новом, нетрадиционном свете. Толковый, энергичный и дружелюбный, он был
превосходным доктором и милым человеком. Хотя и не без недостатков, как и
большинство людей.
Деревенская делегация, прибывшая к доктору, включала отца и деда
жертвы похищения, а также местного трактирщика – помятого вида мужчину, не желавшего оставаться в стороне от любого общественного начинания.
Доктор Модели радушно принял троицу и внимательно выслушал рассказ
обоих Джемсонов. Они начали издалека – с распахнутых настежь ворот и
дверей, затем перешли к раздражающе регулярным исчезновениям кастрюль и, наконец, добрались до кульминации: похищения ребенка вместе с детской
коляской.
– С ними нет никакого сладу, – сказал в заключение Джемсон-младший.
– Совсем отбились от рук, – посетовал Джемсон-старший.
– А вы что думаете по этому поводу? – обратился доктор к третьему
делегату, Уилфреду Боннеру, доселе молчавшему.
Мистер Боннер стянул с головы картуз и шумно, с присвистом вздохнул.
– Что ж, я человек, медицинским наукам не обученный, но, по моему
скромному разумению, девочки не в порядке, – произнес он, сопроводив эти
слова очень многозначительным взглядом и, дабы придать сказанному
дополнительную выразительность, трижды хлопнул себя ладонью по залысине.
После этой реплики трое мужчин принялись мрачно разглядывать носки
собственных ботинок.
– Предоставьте это дело мне, – сказал доктор. – Я поговорю с их семьей.
Засим троица удалилась. Они сделали, что могли. Теперь очередь была за
доктором как самым авторитетным членом местной общины.
Он обещал поговорить с обитателями господской усадьбы, но прежде
завел разговор на эту тему со своей женой.