дальше. Мы ждали долго. И еще дольше. Ничего не произошло. Так она
обставила нас в первый раз, но мы не знали, что это было еще только самое
начало. Умение ловко прятаться теряет всякий смысл, если тебя никто не ищет.
А она и не думала нас искать. Тихо сидя в комнате, мы скоро заскучали, а
потом нас начало разбирать любопытство. Мы внимательно прислушивались к
звукам на первом этаже: голосу Джона-копуна, шуму передвигаемой мебели, стуку молотка. А потом все стихло. Когда нас позвали к обеду, мы не вылезли
из своего укрытия. В шесть вечера Миссиз позвала опять:
– Девочки, идите ужинать с вашей новой гувернанткой.
Мы не появились. И нас по-прежнему никто не искал. Становилось
очевидным, что вновь прибывшая являла собой силу, с которой приходилось
считаться.
Между тем обитатели дома стали готовиться ко сну. Мы слышали шаги на
лестнице, голос Миссиз:
– Надеюсь, вам здесь будет удобно, мисс.
И голос гувернантки – сталь в бархатных ножнах – ей в ответ:
– Я в этом абсолютно уверена, миссис Данн. Спасибо вам за заботу.
– Что касается девочек, мисс Барроу…
– Об этом не беспокойтесь, миссис Данн. С ними будет все в порядке.
Спокойной ночи.
Медленно, шаркая, Миссиз сошла по лестнице, и снова все стихло.
Наступила ночь, весь дом спал. Кроме нас. Давнишние попытки Миссиз
приучить нас к тому, что ночью полагается спать, провалились точно так же, как и все другие ее попытки к чему-либо нас приучить. Темноты мы не
боялись. Подкравшись к двери новой гувернантки, мы не расслышали ничего, Кроме легкого поскребывания мыши под половицей. Тогда Мы двинулись на
кухню, к кладовой для продуктов.
Дверь кладовки не открылась. Ее врезной замок на нашей памяти ни разу
не использовался по назначению, но теперь это произошло, на что указывал и
запах свежей смазки.
Эммелина в своей обычной манере – безучастно и терпеливо – ждала, когда дверь откроется, уверенная, что через минуту-другую мы получим свой
хлеб с маслом и джемом.
Паниковать было еще рано. Ключ от двери наверняка находился в кармане
фартука Миссиз. Она всегда держала там большую связку ключей –
заржавленных, давно не бывших в употреблении ключей от всех замков в доме.
Однако заветный карман оказался пустым.
Эммелина начала нервничать из-за непредвиденной задержки.
Новая гувернантка бросила нам вызов. Но таким манером ей было нас не
одолеть. На худой конец мы всегда могли поживиться чем-нибудь в домах
окрестных жителей.
Дверь черного хода не поддалась толчкам и рывкам. Она была заперта с
той стороны на висячий замок.
Разбитое окно в гостиной теперь было заколочено досками, а окна
столовой закрыты ставнями. Оставался только один шанс. Мы направились к
главному входу. Эммелина недоуменно плелась позади. Она проголодалась. К
чему вся эта возня с дверьми и окнами? Когда она сможет наконец поесть?
Лунного света, проникавшего в холл через витраж, оказалось достаточно, чтобы разглядеть смазанные маслом тяжелые засовы, задвинутые в верхней
части дверных створок, на недоступной для нас высоте.
Мы лишились свободы.
Эммелина подала голос.
– Ням-ням, – сказала она.
Это означало, что она голодна. А когда Эммелина была голодна, ее срочно