Лежать на холодной каменной плите, ощущая на своем теле постепенно пропитывающуюся кровью одежду, было, наверное, не слишком приятно. Но первые минуты я не обращал на это внимания – тяжело ворочающийся в голове мозг пытался осознать изменившуюся реальность.
Меня все-таки не убили. Некоторое время я со всех сторон обдумывал эту мысль, и она нравилась мне все больше.
Затем я с трудом приподнял голову и внимательно рассмотрел усыпавший меня пепел. Перевел взгляд на величественную скульптуру. Девушка… Эстерси все так же стояла в своем развевающемся платье, надменно и презрительно рассматривая зал.
– Спасибо, – хрипло прошептал я и закашлялся. В груди остро прорезалась боль от воткнутого ножа.
Некоторое время я не мог думать ни о чем, дергаясь в конвульсиях, пытаясь вздохнуть и сплевывая выступающую на губах кровь. Затем стало немного легче, и я вновь расслабился.
Смерть явно пока что не собиралась ко мне в гости, значит, пора прямо сейчас начинать заниматься лечением. Мои глаза остановились на рукоятке ножа, торчащей из груди прямо перед носом. Вытаскивать или нет? Вроде как нужно оставлять в ране, чтобы не выходила кровь…
На этой мысли я неожиданно отключился. Очнулся, не понимая, что со мной и где я. Но, слава богам… слава Эстерси, память никуда не делась и я сумел быстро вернуться к своим размышлениям.
Нож вытаскивать все же надо. Какое лечение с этой железкой в груди…
Я аккуратно взялся за рукоять и попробовал потащить ее вверх. Взвыл от острой боли, опять свернулся в приступе жесточайшего кашля и на несколько минут позабыл обо всем.
Следующая попытка оказалась гораздо более успешной. Я, собрав все силы, все же выдернул нож одним сильным рывком. По телу пронеслась обжигающая волна боли, но сознание, к счастью, от меня никуда в этот раз не делось.
– Твою мать, – пробулькал я кровавыми пузырями, наблюдая, как из раны стремительно вытекает красная жидкость. Я ведь сдохну так…
Пару минут я пытался бороться с потерей крови, зажимая рану и пытаясь запихать в нее лохмотья рубашки. Наконец кровь приостановилась – боюсь только, не из-за моих стараний, а просто потому, что в теле ее осталось слишком мало.
А теперь – лечиться. В голове стоял туман, перед глазами плясали веселые искорки, но энергия меня все же слушалась, медленно накапливаясь в организме, а затем мягко растекаясь по окрестностям. Раз, второй, третий…
Я постепенно перешел в какой-то полусон-полуявь, монотонно совершая одни и те же действия. Не знаю, сколько времени прошло, но в один прекрасный момент я заснул. В этот раз совершенно точно заснул, а не потерял сознание, – потому что мне снился сон.
Снилась Эстерси.
Мы стояли рядом на краю Мертвого плато, и над нами кружились окутанные вспышками молний огромные серебристые птицы.
Я исподтишка рассматривал богиню, любуясь ее точеным профилем. Эстерси с печалью смотрела вниз, рассматривая раскинувшуюся у наших ног Пустошь. Затем она повернулась ко мне, словно пытаясь что-то сказать…
Сон оборвался.
Зал все так же освещало тусклое свечение факелов, богиня стояла в центре. Тела охотников валялись рядом со мной. Единственное, что немного изменилось, – это мое самочувствие. Все тело переполняла чудовищная слабость, рана продолжала болеть… Но теперь я сумел, слабо постанывая от боли, сесть на своей скамейке и немного осмотреться.
Из раны начала сочиться кровь, заставляя меня вновь прижимать к груди рубашку.
Надо как-то добраться до мешков охотников. Там наверняка есть что-то для заживления ран, есть вода и еда.
Я попытался подняться на ноги, но безуспешно – организм не собирался участвовать в этой авантюре. Некоторое время я просто сидел, тяжело дыша и то и дело кашляя. Затем мне почему-то показалось очень важным стряхнуть с себя пепел, оставшийся от Лики, и я добрых пять минут избавлялся от него, слабо шевеля руками. Потом взгляд опять остановился на мешках. Надо.
К лежащему ближним рюкзаку мне пришлось добираться на четвереньках, капая кровью из открывшейся раны на пол. Но его содержимое оправдало все мои мучения. Бурдюк с водой, сушеное мясо, а самое главное – маленький мешочек с полужидкой смолой, смешанной с какими-то целебными травами. Самый популярный лечебный ингредиент в Пустоши.
Залив рану липкой дрянью, я стащил с ближайшей скамьи чей-то тюфяк, перевалился на него и, подтащив поближе воду и мясо, приготовился к долгой лежке.
Опять более-менее готовым к каким-то действиям я оказался только на третий день. Благо организм, похоже, подчистую перерабатывал все, что я в него закидывал, и по нужде ходить меня не заставлял… Сомневаюсь, что после случившегося я бы решился делать это в храме, а выйти из него у меня все это время банально не было сил. Хорошо, что тело не заставило меня решать эту проблему и лишний раз напрягаться.
В процессе лечения пришлось, правда, немного поползать по этажу, разыскивая топливо для постепенно угасавших фонарей, но это заняло не так уж много времени.
А теперь начинать активную жизнь нужно было обязательно – валяющиеся в зале тела начали явственно попахивать. Находиться с ними рядом мне совсем не хотелось. Да и богиня, думаю, тоже была бы не против от них избавиться.
Она мне, кстати, больше не снилась… Не отвечала на вопросы и неуклюжие попытки молитв. Я за это время отчетливо понял, что понятия не имею, как обращаться с богами. Что им вообще нужно? В книге Ольда на эту тему ничего толкового не было – лишь общие закономерности.
Я решил, что, когда пойду на поправку, обязательно постараюсь как-нибудь отблагодарить Эстерси. Не знаю, правда, чем.
Прямо сейчас же, обливаясь потом и кривясь от боли, я тащил вниз очередной труп. Охотников я предусмотрительно освободил от верхней одежды, зная, что она очень пригодится мне самому, но именно это теперь служило предметом отвращения – таскать голые попахивающие тела было противно.
Сил у меня хватило только на то, чтобы отволочь их на край площади, благо туман, не так давно заполнявший ее, давно пропал. Свалив последнего из мертвецов под стену одного из домов, я услышал где-то неподалеку утробные завывания и как можно быстрее вернулся в храм – встречаться с новыми проблемами в моем текущем состоянии совсем не хотелось. На всякий случай даже завалил лестницу обломками какого-то шкафа, после чего принялся осторожно исследовать комнаты вокруг зала со статуей. Ничего интересного, обычные кельи… Наверное, когда-то здесь обитали особо приближенные жрецы… Интересно, а были ли они магами?
Каждая комната имела некоторое подобие узенького зарешеченного окошка, позволяющего осматривать свой кусочек площади. Я и осмотрел… После чего вернулся в зал, улегся на свой тюфячок и принялся старательно делать вид, что в храме никого нет.
Потому что за его пределами, на краю площади, куда я только что вытащил последнее тело, уже шел жуткий пир. Какие-то огромные твари, напоминающие собак-переростков, драли трупы могучими клыками, жадно проглатывая куски мяса… Я постарался поскорее выбросить эту картинку из памяти. Получилось далеко не сразу.
Нет, пока окончательно не поправлю здоровье – из храма ни ногой. Да и потом надо будет двигаться… с осторожностью, да. Подкрепляя эти мысли, с улицы вновь донесся приглушенный вой, заставивший меня зябко поежиться. Многое бы я отдал, чтобы оказаться сейчас за пределами Каххара.
Валяясь на тюфяке и потихоньку уничтожая съестные припасы охотников, я размышлял обо всем, что со мной случилось. Боль, связанная с известием о гибели отца, как-то незаметно сгладилась за эти дни, стертая физическими страданиями. Но вот ненависть к магу, убившему его, прочно обосновалась в душе. Я твердо решил, что должен отомстить. За Ольда, Айвена… Но самое главное и основное – за отца. Поганая скотина даже не посмотрела на то, что перед ним – обычный человек, не маг. Просто смахнула раздражающую его фигуру с доски…
Мои пальцы сами собой согнулись, мечтая сдавить глотку магу. Как у меня тогда получилось расколоть статую? Ненависть, страстное желание уничтожить, скрюченные пальцы… Я перевел взгляд на одну из маленьких фигур, притаившихся между колоннами. А что, если…
В этот раз я не думал об энергии, рунных рисунках или чем-то подобном. Просто изо всех сил пожелал раздавить, уничтожить, сломать статую своими собственными пальцами.
По залу разнесся легкий треск, и скульптура начала покрываться паутинкой трещин, вызывая в моей душе восторженное ликование. Последним усилием я сжал пальцы в кулак – и голова изваяния рассыпалась каменной крошкой. На меня нахлынула дикая усталость, не мешающая, впрочем, радоваться содеянному. Интересно, почему, когда я расколол первую статую, слабости не было?
В этот момент по храму прокатился легкий рокот грома, и глаза возвышающейся надо мной Эстерси мягко засветились прозрачным голубым светом.
Я обмер, только сейчас сообразив, что творю дикое непотребство, разрушая скульптуры в храме своей богини.
– Прости, пожалуйста, прости, – забормотал я, ожидая испепеляющей вспышки. – Я больше не буду, никогда и ни за что!
Ничего не случилось. Глаза статуи погасли, оставив меня терзаться раскаянием в полумраке.
Надо будет, кстати, вновь заправить факелы.
Чуть-чуть успокоившись, я опять принялся думать. На этот раз – о своем оружии. Эйя, конечно, предупреждал, что его кровь ядовита, но то, что произошло с Анкаром, – это уже за пределами каких-то там ядов.
Я с подозрением взглянул на мирно лежащий неподалеку меч. Что я вообще знаю про магические яды? Пришлось признаться самому себе, что практически ничего. Знаю, что они существуют, да и только. Так что не факт, что демон мне соврал. Но и полной веры ему тоже нет – уж больно страшно это все выглядело.
Еще через три дня, посвященных нудному лечению, я чувствовал себя уже почти полностью здоровым. Рана затянулась, оставив после себя лишь толстый шрам, тело вновь слушалось меня, силы, кажется, вернулись. А вот припасы охотников практически подошли к концу. Хорошо еще, что случился очередной дождь и у меня опять были полные бурдюки воды.
Но в любом случае завтра нужно будет покидать храм. Есть у меня мысли, как отблагодарить богиню, – с утра, перед уходом, как раз и попробую.
Я упорно гонял по телу потоки энергии до самого вечера, пытаясь подлечить все то, что осталось без моего внимания, а потом, намаявшись, провалился в сон.
И мне второй раз приснилась Эстерси.
Мы опять стояли на краю плато, а высоко над нами кружились серебристые птицы. Но в этот раз богиня смотрела прямо мне в глаза. Смотрела серьезно и печально.
Я в ответ любовался неземной красотой и, наверное, даже для сна выглядел довольно глупо.
– Помоги мне, – наконец произнесла она, продолжая рассматривать меня голубыми глазами. Я внезапно понял, что в этот раз они у нее нормальные, человеческие. Просто очень голубые.
– Как тебе помочь, госпожа? – спросил я, готовый на все что угодно.
Эстерси промолчала и отвернулась, опять рассматривая просторы Пустоши. Я проснулся.
Полежал немного, глядя на догорающие в очередной раз фонари. Скосил взгляд на статую богини, но ничего нового там не увидел. Наконец поднялся и заглянул в одну из комнаток по периметру зала. Снаружи слабо пробивался тусклый свет – ночь потихоньку сдавала свои права.
Я вернулся в зал и подошел к статуе.
– Госпожа, как тебе помочь? Подскажи.
Статуя оставалась безмолвной. Что мне, интересно, предлагается сделать? Поделиться энергией? Звучит забавно на фоне того, с какой легкостью была испепелена охотница. Но попробуем, вдруг богине это понравится…
Энергия никак не хотела переливаться от меня к статуе. Если в ту же печать призыва она текла чуть ли не с радостью, то сейчас – как будто всеми силами пыталась остаться у меня в организме, а те крохи, что мне удавалось направить на скульптуру, буквально стекали с нее, растворяясь в плавно текущем потоке.
Похоже, что энергией я ее не осчастливлю. Ну что же, попробуем по старинке.
Я аккуратно надрезал палец и капнул кровью на постамент.
– Госпожа, может быть, тебе поможет моя кровь?
Опять молчание. А кровь, словно отвергнутая, скатилась с постамента, не оставляя на нем и следа.
И что мне делать? Пожертвовать что-то из предметов? Я достал свой старый нож, взятый еще в башне у Ольда, положил туда, где только что виднелась капля моей крови.
– Госпожа Эстерси, возможно, этот подарок придется тебе по душе?
Нож остался лежать у ног статуи. Но никакой реакции не последовало.
Я отчаялся.
– Госпожа, мне нужно уходить. Но я буду искать знания о том, что может тебе помочь. И обязательно вернусь, когда узнаю, обещаю!
Мне показалось, что Эстерси смотрит на меня с грустью.
– Извини… – пробормотал я, пряча глаза и собирая пожитки. – Я действительно не могу сейчас помочь. Но я вернусь.
Мне послышался тихий и печальный отзвук грома.
Из храма я выходил с грузом угрызений совести и увесистым тюком, в котором находилась одежда и оружие охотников. И зачем только, спрашивается, возился, снимая все это с тел. У меня было достаточно времени для размышлений, и я в итоге пришел к неутешительному выводу – появляться в Орлином Утесе, имея при себе хоть что-то из снаряжения погибшей команды, – крайне неосмотрительно и может стать последней глупостью в моей жизни. Кто-нибудь опознает любимую куртку или меч того же Сейкона – и все, возникнут вопросы, на которые будет очень сложно дать внятные ответы. Пустошь, конечно, многое может списать, но далеко не все.
Так что в городе я появлюсь все тем же полуголым и наполовину босым оборванцем. Пусть лучше смеются, чем задают вопросы. А вещи охотников я куда-нибудь закину, авось никто и не найдет в ближайшие годы.
Впрочем, одежду и обувь Анкара я все же на себя натянул – на время, пока не подойду вплотную к Утесу. Сапоги оказались немного велики, но я не жаловался. Уже и отвык от того восхитительного ощущения, когда идешь, обутый не в один сапог, а по-нормальному.
Площадь встретила меня легкой прохладой, тишиной и спокойствием. Да только я отлично помнил недавних трупоедов и пробирался вперед как пугливый олень – крадучись и готовясь в любой момент дать деру.
Аккуратно пробираясь по узким улочкам в южном направлении, я через пару сотен шагов заметил на первом этаже в одном из домов симпатичное окно с разбитым стеклом и, немного повозившись, запихнул внутрь свой тючок. Идти стало заметно легче и приятнее.
Ш-ш-шш… – внезапно раздалось сбоку, и я отскочил в сторону, пытаясь одновременно вытащить меч и создать заклинание.
С подоконника ближайшего дома на меня пялился большой упитанный кот. Пепельно-серый, с благородной сединой и огромными зелеными глазищами, равнодушно рассматривающими гостя столицы.
Кс-кс-кс…
Шш-ш-ш-ш!
Вот и поговорили. Стараясь не выпускать кота из виду, я аккуратно отошел в сторонку и отправился дальше, то и дело оглядываясь, пока хвостатый не остался за поворотом.
Впереди, там, где поднимающееся солнце уже осветило город, над мостовой вовсю поднималась дымка. Слава богам… Эстерси, что в этот раз это был действительно простой утренний туман, а не страшная Мгла.
Я медленно продвигался вперед, посматривая по сторонам и приближаясь к нежно переливающейся в рассветных лучах солнца пелене, когда из-за угла дома впереди меня вновь появился пепельный кот, вальяжно прошел до центра улицы и уселся там, обвив хвостом передние лапы.
Мне стало как-то не по себе. Демон его знает, что это за тварь такая. В магическом зрении, кажется, ничего особенного… Но в Пустоши лучше проявить чуть больше осторожности, чем глупо сдохнуть.
Сделал аккуратный шажок в сторону кота. Тот мгновенно прижал уши и зашипел, открыв пасть с маленькими, но острыми клыками. Я вернулся обратно, и кот успокоился.
– Чего ж тебе от меня надо, шкура серая, – с грустью произнес я, думая о том, что до стены, наверное, осталось совсем немного. А лохматый паршивец явно толкал меня на то, чтобы сделать крюк.
Кот сделал вид, что не услышал. Ладно, попробуем по-другому.
Я вытащил из ножен меч и протянул его острием в сторону животного.
– Кыш!
Посмотрев на приближающееся острие с явной укоризной, кот поднялся, развернулся ко мне пятой точкой и, сделав движение лапой, символизирующее закапывание помета, гордо удалился в ближайший промежуток между домами. Скотина шерстяная.
Спрятав меч и аккуратно оглядываясь, я вновь двинулся вперед. Дымка сверкала и переливалась совсем рядом… И до меня внезапно дошла какая-то нелогичность происходящего. Замечательно, солнце поднимает утренний туман… Но оно за это время успело уже осветить и ту часть дороги, где стоял я. Да и за мной уже вся улица была залита рассветными лучами.
Какого же демона там нет этого тумана?
Аккуратно отступив на несколько шагов назад, заметил переулок, в котором скрылся кот, и, чуть поколебавшись, тоже зашел туда.
Зверя нигде не было видно, и я, выглянув на улицу, принялся наблюдать за дымкой, все так же сверкающей и переливающейся над мостовой.
Долгое время ничего не происходило. Я уже даже всерьез вознамерился искать другую дорогу, но тут туман внезапно начал быстро набирать яркость в магическом диапазоне. При этом сверкая в обычном мире всеми цветами радуги.
Не зная, чего ожидать, я притаился за своим углом, стараясь высовываться как можно меньше.
Несколько мгновений туман блистал чуть ли не ярче самого солнца. А затем все закончилось. И мельчайшая взвесь, потеряв всякую интенсивность в магическом плане, начала медленно опускаться на мостовую. Я, почувствовав, что все закончилось, аккуратно приблизился к границе, за которой начиналась область, затронутая дымкой. Любопытство разгоралось все сильнее – что это было в конце-то концов?
Вся улица впереди меня была усыпана мелкой пылью, напоминающей стеклянную. И эта самая пыль продолжала висеть в воздухе, потихоньку опускаясь к земле.
Задержав дыхание и зажмурившись, я сделал с десяток шагов вперед, зайдя в постепенно оседающее облако. Провел пальцами по мостовой, собирая осадок, а затем вернулся за границы странного явления.
На моей руке действительно было стекло. Кожу на пальцах и других открытых участках кожи начало немножко покалывать. Залез, называется. В интересное место… Хорошо хоть ума хватило глаза закрыть.
Я представил себе армию, пробирающуюся сквозь утренний туман, представил вспышку магии, превращающую водяную взвесь в стеклянную… Меня слегка передернуло. Тот, кто это придумал, явно был больным на всю голову. Но ловушка эффективная, спору нет.
И спасибо котяре, что задержал меня и не дал зайти в эту гадость.
Стеклянная пыль впереди меня окончательно опустилась на мостовую и, полежав там еще чуть-чуть, растеклась по камням обычной водой. Испачканные пальцы тоже ощутили влагу. Похоже, что-то цикличное – вода поднимается туманом, становится стеклянной пылью, затем, опустившись вниз, снова превращается в жидкость. А на следующий день все происходит заново.
Размышляя о встреченном явлении, я несколько потерял связь с реальностью, топая по улице совершенно без стеснения и опаски. Что в итоге и привело к тому, что открывшуюся в одном из городских закутков картину я сначала даже не воспринял. И лишь сделав еще пару шагов, остановился, осторожно повернув голову.
Наверное, когда-то то, что лежало сейчас в темном углу, образованном стенами двух домов, было очередным охотником. Сейчас это сложно было определить точно – окровавленное тело выглядело настолько истерзанным, что ничего нельзя было сказать с уверенностью. Но вот причина смерти была очевидной. Прямо рядом со своей жертвой расположились три твари, похожие на тех, что с радостью жрали вынесенные мной на улицу рядом с храмом тела.
Сейчас я имел возможность рассмотреть их более подробно, хоть такая возможность меня и не радовала. Совсем не радовала.
Гладкие, лоснящиеся и перевитые мускулами черные тела. Собаками их назвать не поворачивался язык – эти существа выглядели крупнее и мощнее четвероногих спутников человека. Когти, которыми одно из них лениво теребило тело, были похожи на кошачьи – длинные, изогнутые и острые. А пасти неожиданно напомнили мне Эйя – тот же страшный набор длинных игольчатых клыков…
Две из трех тварей лениво смотрели на меня. Спустя мгновение к ним присоединилась третья.
Я сделал аккуратный шажок вперед, стараясь убраться из их зоны внимания. Из закутка донеслось легкое ворчание и лязг клыков.
Еще шажок, еще… я почувствовал, как по спине текут струйки пота. Кем бы ни были эти существа, они вроде бы сытые…
Все три зверя, не дожидаясь, пока я скроюсь за краем дома, поднялись и целеустремленно направились в мою сторону. Не питая никаких иллюзий о своих шансах на победу, я бросился наутек. За спиной тут же послышался обрадованный вой.
Я промчался, удирая от погони, всего пару десятков шагов – было глупо пытаться состязаться со своими преследователями в скорости на длинной дистанции. Поэтому, как только рядом со мной показалось подходящее окно, зияющее пустотой проема, прыгнул в него, подгоняемый лютым страхом за свою шкуру.
Расцарапал ладони, разодрал об осколки стекла новые штаны, зацепился рюкзаком за какой-то кусок оконной рамы и пару мгновений трепыхался, как рыба на крючке… Но все же сумел перевалиться внутрь.
Тут же вскочил на ноги, даже не обращая внимания на окружающую меня обстановку, выхватил меч и с молодецким хаканьем ударил им по голове первой твари, уже появившейся в окне и пытающейся прорваться внутрь.
Лезвие, оставив длинную царапину у нее на шкуре, отскочило от черепа и высекло пару искр, ударив по камням подоконника. Мой противник, в первое мгновение отпрянувший назад от неожиданности и чуть было не свалившийся обратно на улицу, все же удержался в оконном проеме и, злобно рыча, вновь рванулся ко мне.
Я, понимая, что внутрь дома его пропускать никак нельзя, выпустил огненное копье прямо в рычащую окровавленную пасть.
Рык сменился жалобным воем, а сама тварь, плюясь огненными сгустками и тряся окутанной пламенем головой, все же перевалилась через подоконник и шлепнулась на пол у моих ног. При этом умирать она явно не собиралась – заклинание доставило ей неприятности, но не более того.
В окне показался следующий преследователь, отчаянно цепляющийся когтями за камни в попытках пролезть внутрь. Мне, похоже, конец…
На ватных ногах, едва двигающихся после сотворенного заклинания, я отступил внутрь дома, пытаясь придумать какой-то способ спасения. Меч оказался против этих существ не опаснее деревяшки, заклинание не сработало… Можно попробовать расколоть голову одному из преследователей так же, как статуе в храме… Но после этого я просто рухну на пол и остальные меня сожрут, вообще не напрягаясь.
Тварь, забирающаяся в окно, соскочила внутрь, открывая дорогу третьей. А первая тем временем, прекратив выть, поднялась на ноги, тряся покрытой обуглившейся кожей головой.
Я, одной только силой воли переставляя подкашивающиеся ноги, выбрался из комнаты в полумрак следующего помещения и тут же шлепнулся на задницу, споткнувшись о ступеньку: прямо за мной была лестница на второй этаж.
Ну же, быстрее, быстрее… Боясь отвернуться от входа в только что покинутую комнату, начал перебирать руками и ногами, спиной вперед карабкаясь по лестнице. Меч, зажатый в руке, знатно мешал, вдобавок я боялся случайно поранить себя… но бросить его и остаться без оружия было выше моих сил.
В дверном проеме показался первый преследователь – целый. Я отчаянным рывком подскочил вверх сразу на пару ступеней, понимая, что вот теперь – уж точно все.
Тварь, вразвалочку подойдя к лестнице, щелкнула зубами, посмотрела на меня белесыми буркалами и поставила лапу на первую ступеньку. Я замер, как заяц, повстречавший змею-гипнотизера.
В дверях появился второй хищник, а из глубины комнаты послышалась возня – внутрь дома лезла третья тварь.
Между тем первые две подниматься ко мне почему-то не спешили. Стояли, щелкали челюстями, пускали на ступеньки слюни, но выше второй ступеньки не шли. Я аккуратненько переместился еще чуть дальше от них.
Внизу появился третий зверь. И точно так же остановился, не решаясь ступить на лестницу. Я осторожно повернул голову, рассматривая полумрак у себя за спиной.
Радоваться бы, что мою тушку сейчас не рвут на части безжалостные челюсти… Но почему-то на душе становилось все поганее и поганее… Появилось ощущение, что я нахожусь в каком-то древнем затхлом склепе, ноздри даже уловили запах сырой плесени. Твари синхронно отступили на шажок, окончательно сойдя с лестницы. До меня со всей очевидностью дошло, что в доме мы с ними не одни.
В последнее время со мной происходило много всего. Но, пожалуй, сейчас был тот единственный момент, когда всерьез хотелось чуть ли не заплакать от бессилия и безнадежности. Внизу ждут голодные звери, наверху – что-то такое, чего боятся даже они. Мне же оставалось только замереть на лестнице, пассивно ожидая развития событий.
Щеки коснулся легкий прохладный ветерок, принеся с собой сладковатый трупный запах. Над головой послышался аккуратный шорох – как будто кто-то крупный тихо крадется по дому, но все равно задевает что-то по пути.
Твари, сгрудившиеся внизу, синхронно взвизгнули и, толкаясь, бросились обратно в первую комнату, спеша поскорее покинуть это место. Я, к сожалению, был лишен такой возможности.
Донеслось рычание и звон стекла – похоже, мои противники, не поделив единственное разбитое окно, воспользовались и вторым, попутно расколотив его тоже.
Наверху некоторое время ничего не происходило, а затем послышался все тот же грузный шорох. И стремительные шаги прямо надо мной, сменившиеся шумом двигающейся мебели… Здание содрогнулось, с улицы донесся грохот падающих камней и полный ужаса визг улепетывающих тварей. Запахи склепа и разложения пропали.
Что-то, что пряталось на втором этаже, выбралось наружу и отправилось за моими недавними преследователями.
Я не стал проявлять неуместного любопытства. Не выглянул на улицу, откуда недавно проник в здание, не стал изучать второй этаж. Я просто тихо спустился с лестницы и, немного попетляв, аккуратно подошел к окнам, ведущим на другую сторону. Нашел незапертое, открыл его и, предварительно осмотрев улицу, выбрался наружу.
Совсем неподалеку, в сотне шагов, из-за крыш домов проглядывала городская стена. Наконец-то.
Где-то далеко, в центре города, раздался очередной тонкий заунывный вой. Я даже не обратил внимания. Еще чуть-чуть… Сотня шагов – и вот она, родная и безопасная Пустошь…
Я все же добрался до южного выхода из города. Трепеща, как лист на ветру, прижимаясь к стенкам домов и подолгу замирая, вслушиваясь в окружающие меня звуки, но добрался.
На месте ворот виднелось лишь нагромождение камней длиной шагов в пятьдесят – когда-то давно нападавшие на город враги явно не стали мелочиться, снесли сразу и сами ворота, и башни рядом с ними, да еще и стене досталось.
Перебираться через открытое место мне очень не хотелось, но пришлось. Тщательно осмотревшись, прислушавшись и изучив окрестности в магическом диапазоне, я решился и быстрым шагом, то и дело срываясь на бег, выбрался с территории Каххара. Отбежал на сотню шагов дальше и, увидев небольшой овражек, притаился в нем, опять изучая местность.
Все было тихо. Никто не гнался за мной, по окрестностям не гуляли мертвецы… Лишь где-то в глубине столицы что-то беззвучно полыхнуло. Но слишком далеко.
Я выбрался из укрытия и, крадучись, отправился на юг – как можно дальше от города. Хватит с меня приключений. До Орлиного Утеса, по идее, всего один дневной переход, так что к вечеру я мог бы туда дойти. Но лучше я сделаю маленький-маленький крюк… Миль на десять-пятнадцать. Ничего со мной не случится.
Некоторое время пройдя по остаткам дороги, ведущей от ворот, свернул в поля. Идти сразу стало гораздо неудобнее, хотя мне было не привыкать, тем более что в обуви неровности дороги практически не ощущались.
Вокруг не было никого и ничего, достойного внимания, – как отрезало. Ну и слава Эстерси… да.
Забравшись через несколько часов нудного пути в очередную попавшуюся рощицу, я по легкому журчанию нашел маленький родничок с убегающим от него ручейком и вдоволь напился чистейшей ледяной воды. Хорошо. Сменил остатки жидкости в бурдюках, позволил себе немного отдохнуть в кустах неподалеку… В итоге же сам не заметил, как заснул. Сказался долгий переход и утренние переживания.
Проснулся я, наверное, часа через четыре, бодрым и выспавшимся. Никто за это время на меня не напал, никаких страшных вещей рядом не произошло. Я подумал о том, что на континенте так, в общем-то, происходит всегда. Счастливые там люди…
Ближе к вечеру у меня получилось выбраться на какую-то проселочною дорогу, ведущую в нужном направлении. Наверное, те, кто ищет счастья не в столице, а в ее окрестностях, уходят из Утеса именно по ней.
Сама скала, кстати, уже виднелась вдалеке – наверное, если постараюсь, то к ночи сумею дойти наконец до нормальных человеческих мест.
Я задумчиво посмотрел на свою обувь. Как ни обидно, но пора с ней расставаться. Если повстречаю кого-нибудь, будет сложно объяснить, зачем мне вдруг понадобилось спешно переодеваться в нищего.
Перевоплощение произошло достаточно буднично. Отошел на пару сотен шагов в сторону, выкинул всю новую одежду, с трудом и отвращением натянул старые обноски, вернулся, легонько хромая, на дорогу и пошел себе вперед, слушая стрекот кузнечиков в траве по обочинам.
Вечер потихоньку превратился в сумерки, затем на небе появились первые звезды. И среди них теперь отчетливо просматривалась огромная черная тень – громадная столбообразная скала, давшая название городку у своего подножия. Орлов на скале давно не водилось, кстати. То ли не пережили войны, то ли просто сменили место жительства на более удобное.
Вдалеке виднелись огоньки – я все же дошел. Добрался. Прошел всю проклятую Пустошь насквозь – и вышел к людям. Только опять посадил болячку на босую ногу – наступил по дороге на какой-то сучок.
– Стоять! – послышался окрик, когда я подобрался к освещенной огнями полосе земли перед стеной. – Ни шагу дальше, иначе угостим стрелами!
Я послушно остановился.
– Кто такой? – последовал вопрос.
– Рико без прозвища, из Янтарного, – представился я, совместив ради конспирации настоящее имя с ложным местом рождения. – Долго по Пустоши бродил.
В свете фонарей блеснул и упал на землю передо мной крохотный серебряный ножичек. Игрушка, по большому счету.
– Будь другом, дорогой Рико, – проникновенно произнесли из темноты. – Царапни себе палец.
Достаточно логично, в принципе. Вышло какое-то чудо из Пустоши – откуда стражникам знать, что не нежить. Я аккуратно проткнул палец, пустив себе кровь.
– Зачем направляешься в город?
– Демон тебя забери, страж, – все-таки разозлился я. – Ты вообще меня видишь? Я полгода по Пустоши блуждаю. Когда жрал в последний раз что-то нормальное – не помню. Спал в нормальной кровати хрен знает когда. У меня даже одежды нормальной нет. И сапога.
Я для убедительности поднял левую ногу и пошевелил босыми пальцами.
– Как по-твоему, зачем мне в город? Может, помыться, поспать и пожрать нормально, не говоря уж о новой одежде?
Мне показалось, что на стене немного смутились.
– Ладно… Рико. Деньги при себе есть? Мы не пропускаем в город нищих, своих хватает. И для гостей плата за вход – один серебряный.
– Деньги есть. – Я вытащил из рюкзака несколько серебряных монеток и тяжелый золотой кругляш.
– Тогда подожди, сейчас лестницу кинем. Ворота ночью не открываются. Будешь забираться – ножик наш не забудь.
Сверху скатился моток веревки с привязанными на равных промежутках петлями. Неудобно, но залезть все же можно. Я, ругаясь про себя, принялся неуклюже карабкаться на стену. В конце концов мне это удалось.
– Да… Видок у тебя, как у мертвяка из столицы, – протянул один из встречающих меня наверху стражников. Я обратил внимание, что все трое, кого я увидел на стене, были поджарыми, мускулистыми и выглядели явно опытными бойцами. Да и снаряжение у них смотрелось солидно. Город на своей охране явно не экономил.
– Говорю же – полгода в Пустоши, – устало сказал я, доставая из кармана ножик и монетку. – Держите…
– Куда пойдешь? – поинтересовался другой воин, забирая у меня плату. – Родные, знакомые есть?
– Нет. Мне бы в трактир какой-нибудь или гостиницу. Чтобы можно было помыться, поесть, поспать… И желательно не очень дорого.
– Ну, тогда спускайся и топай по этой улице. – Он махнул рукой, указывая направление. – Дойдешь до Гостиной площади, там тебе все на выбор будет.
– Спасибо, – поблагодарил я и отправился по узенькой каменной лестнице вниз, в город.
Спустившись, некоторое время стоял, рассматривая слабо освещенные улочки и редких прохожих, кое-где гуляющих между домами.
Я все-таки дошел.