Пустошь - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5

Глава 5

Глоток воды проскользнул меж потрескавшихся губ, слегка смочил рот и, оказавшись в горле, мгновенно там исчез, впитался без остатка. Второй, который я немного подержал во рту, прежде чем проглотить, добрался лишь чуть-чуть дальше.

На этом вода закончилась.

Облизав камень, я решительно, хоть и с неким сожалением, отбросил его. Предстоял переход по пескам, и таскать на себе лишний вес было бы не самым лучшим решением.

Собрался с духом, постоял немного на последнем твердом участке почвы, почесывая спутанные грязные волосы. Тяжко вздохнул и отправился в путь. Насколько мне помнилось, по пустыне лучше всего идти по верхушкам барханов. Вот туда, на гребень первого песчаного холма, я и направил свои стопы.

Идти было неприятно и тяжело. Ноги проваливались в мелкий красноватый песок, измученное тело с трудом лезло по крутому склону. На самом верху, правда, двигаться стало чуть полегче.

Так и начался мой великий поход.

Я полз по гребням барханов, как улитка по клею. Оступался, падал. Один раз, упав, катился до самой подошвы, вздымая по пути кучи песка. Ничего, отлежался и пошел дальше. Вдобавок ко всем трудностям приходилось постоянно следить за направлением – песчаные великаны то и дело изгибались, уводя меня в сторону и сбивая с дороги. Хорошо еще, что солнце исправно ползло над головой, показывая, в какую сторону нужно идти. И очень хорошо, что солнце было спокойным, осенним – летнего зноя я бы точно не выдержал, так и остался бы где-то там лежать безымянным скелетом.

Вокруг между тем простирались совершенно безжизненные места. Куда ни посмотри, везде только песчаные холмы, закрывающие собой горизонт. Правда, с вершин особенно крупных барханов можно было иногда рассмотреть вожделенную сине-зеленую полоску далеко на юге, но до нее было еще идти и идти.

Легкие перемены начались лишь ближе к вечеру, когда мной, по скромным подсчетам, было пройдено миль двадцать. Барханы становились заметно ниже. Между ними потихоньку вновь начали появляться участки твердой земли. И, о чудо, на этих участках время от времени даже проглядывала какая-то пожухлая трава!

Мне не верилось, что я прошел все пески насквозь. Слишком рано. Скорее, просто небольшое разнообразие в местности. Но разнообразие приятное – я даже увидел маленького прыгуна, настороженно рассматривающего меня с безопасного расстояния.

Впрочем, радоваться переменам мне было уже невмоготу. Я даже толком не сумел расстроиться из-за оставленного камня для сбора воды – просто рухнул на облюбованный участок земли и отключился.

Как нетрудно догадаться, проснулся я глубокой ночью, оттого что мне стало дико холодно. Начал ворочаться, пытаясь разместиться как-то поудобнее, но тут под левым боком что-то зашевелилось, и послышалось негодующее шипение. Я, еще даже не проснувшись до конца, замер.

Шипение стихло, но что-то определенно продолжало отлеживаться у меня под боком. Что-то – скорее всего, змея, но, может быть, пустынная ящерица наподобие той, что держал учитель. Они тоже шипят иногда.

Будь я уверен, что рядом со мной ящерица, – не раздумывая, попробовал бы ее схватить. Ящерицы вполне съедобны. Но вот в том случае, если рядом со мной ядовитая змея, тот же пустынный гар, то попытки его поймать стали бы последним, что было в моей короткой жизни.

Пришлось некоторое время лежать и смотреть в небо, пока неизвестная гадина грелась о мой бок, не подавая больше признаков жизни.

Наконец луна, показавшаяся из-за барханов, осветила местность достаточно, чтобы я решился что-то сделать. А именно – резко перекатиться в сторону, подальше от своего сегодняшнего соседа.

Опять послышалось гневное шипение, и в тусклом лунном свете я рассмотрел неясный комок, напоминающий бухту толстой веревки. Точно змея. Непонятно только – безобидный песчаный удав или же тот самый смертоносный гар. Или еще кто-то.

Комок медленно размотался, и длинное змеиное тело заскользило прочь.

– Нет-нет-нет, – пробормотал я себе под нос хриплым каркающим голосом. Большая и толстая змея – это замечательная пища, посланная мне сегодня добрыми богами пустыни. Огромная глупость – упустить ее теперь.

Подхватив рюкзак и вытащив нож, я бросился вслед за уползающей рептилией. Впереди послышалось раздраженное шипение. Я остановился, напрягая глаза. Получить неожиданный укус мне хотелось меньше всего.

Началась веселая игра в догонялки. Приблизиться к змее я боялся. Кинуть в нее чем-нибудь просто не мог – камней поблизости не наблюдалось. Упускать – не хотел. Змея, в свою очередь, пыталась от меня смыться, но при случае напоминала, что может и укусить.

Мы петляли по скудно освещенной луной местности, наверное, с час. Я про себя решил, что дождусь рассвета, а затем, когда буду лучше видеть, попробую прихватить гадину с помощью рюкзака и ножа. Но развязка наступила быстрее. Змее подвернулась нора прыгуна, и она, радостно шипя, скользнула в нее.

Я разглядел, что происходит, только когда на поверхности осталась лишь треть рептилии, и, ведомый отчаянием, бросился вперед, чудом успев ухватить ее за хвост. Из норы донеслось очередное приглушенное шипение, и хвост задергался, как бешеный. Сильная тварь. Пришлось положить нож рядом и вытаскивать змею обеими руками. Шипение усилилось.

Когда уже больше половины змеи оказалось снаружи, дело пошло неожиданно быстро – противник перестал сопротивляться и жаждал поскорее познакомиться со мной лично. Вовремя сообразив это, я шустро закрыл отверстие норы сапогом, безжалостно передавив змеиное тело, а затем, подхватив нож, двумя ударами отсек ту часть, что была снаружи.

После чего очень быстро отскочил на несколько шагов в сторону. Еда уже никуда от меня не убежит, а подставляться под случайный укус, если гадина каким-то образом выберется наружу, мне не хотелось.

Несколько минут змеиное тело билось и извивалось около норы, смутно различимое мной в темноте, затем затихло, и я осмелился вернуться. Добыча в самом толстом месте достигала толщины моего запястья, а длиной была, пожалуй, локтя в три. Не такая уж и большая, как мне изначально показалось.

Второй кусок остался в норе, и я предпочел забыть про него.

Был огромный соблазн съесть змею сразу же, но здравый смысл все же победил. Лучше уже при свете солнца аккуратно выпотрошить добычу, а заодно и поискать вокруг – вдруг найдется какое-нибудь топливо, из которого можно будет сделать костер. Хотя после скорпиона я и не испытывал никаких душевных терзаний при мысли о том, что змею нужно будет съесть сырой.

Положив тушку рядом и для верности придавив ее рюкзаком, чтобы кто-нибудь не уволок, я вновь заснул. В этот раз мне снились вареные, жареные, тушеные змеи. Змеи с острыми пряностями, змеи копченые, с дымком. Змеи, запеченные в собственном соку, шашлык из змеиного мяса…

А пробуждение, впервые за несколько дней, вызвало вопль радости. Потому что, открыв глаза, первое, что я увидел, – это двух вальяжных верблюдов, пьющих из какой-то мутной лужи в паре сотен шагов от меня. Я спасен! Даже ночная добыча не казалась мне настолько желанной, как эта грязная и наверняка загаженная лужа.

Хрипя от счастья, я побежал к верблюдам. Споткнулся, прополз некоторое время на четвереньках, вновь поднялся… Те, обалдев от зрелища, некоторое время удивленными глазами смотрели на меня, а затем, проревев в мой адрес что-то нехорошее, бросились в противоположную сторону. Я, продолжая бежать, пожирал их полными вожделения глазами. Сколько мяса…

Все произошло, когда верблюды соскочили с твердой земли на песок. Первый успел сделать с десяток прыжков, когда поверхность словно провалилась под ним. Животное, мгновенно затянутое в образовавшуюся песчаную воронку, взревело столь жалобно и печально, что я застыл на месте как вкопанный.

Несколько секунд верблюд бился в яме, затем вверх взметнулось нечто, напоминающее щупальца, захлестнуло его со всех сторон и, помедлив мгновение, рывком утащило вниз, прямо в песчаные глубины. Над пустыней пронесся последний отчаянный вопль, и все стихло. Осталось лишь небольшое углубление в песке.

Второй верблюд оказался более удачливым. Увидев, что творится с товарищем, он также взревел от ужаса, а затем резво выскочил обратно на твердую землю. Отбежал немного и остановился, глядя то на меня, то на песок испуганными глазами.

Я делал примерно то же самое. Мне даже на время расхотелось пить. Что только что здесь произошло? О подобном мне не рассказывал Ольд, ничего такого не было и в речах охотников, возвращающихся из пустыни.

С неприятным холодком, пробежавшим по спине, я подумал, что, возможно, никто просто не выживал прежде после встречи с этим явлением.

Песок неподалеку от места гибели верблюда зашевелился. Я шлепнулся пузом на землю и притаился, делая вид, что меня здесь нет, уцелевший верблюд просто отбежал еще немного подальше. Но ничего страшного не произошло. Лишь песчинки продолжали двигаться, все ближе и ближе. К счастью, песок уступил место твердой земле, и движение закончилось. Затем, через пару минут, опять продолжилось. На этот раз – чуть в стороне. Создавалось полное ощущение, что под песчаным покрывалом движется нечто живое. И громадное. Змея, червь, гусеница…

Я нервно осмотрелся вокруг. Участок земли, на котором находились мы с верблюдом, оказался в небольшой низине между песчаными возвышениями и был весьма обширным. Если еще учесть, что я по этой самой земле полночи бегал, то он даже больше, чем мне казался. Неведомая тварь, похоже, на землю не выбирается – не зря же верблюд перестал бояться. Вон опять пить отправился, не обращая на меня особого внимания.

Значит, пора прекратить нервничать и заняться восстановлением сил. Тем более что вокруг лужи виднелись кое-какие торчащие из земли веточки, в том числе и сухие. А предаться панике можно будет и потом, на сытый желудок.

Следующий час я, изнемогая от голода и жажды, сдерживал себя, стараясь все сделать правильно. Выкопал ямку в десятке метров от лужи. Пока туда потихоньку просачивалась вода, надергал каких-то сухих веточек и такой же сухой травы. Аккуратно разделал змею, отложив в сторону шкуру и закопав внутренности. Не хватало только вместо спасения отравиться какой-нибудь гадостью из змеиных кишок или подцепить паразитов в луже.

Наконец все приготовления были закончены, и я вернулся к своей ямке, уже наполовину заполненной водой. Божественно… Я пил и не остановился, пока губы не стали черпать грязь со дна. Затем отодвинулся и полчаса следил за тем, как по капельке накапливается вода. Потом опять жадно пил. В эти волшебные мгновения мне было плевать на верблюда, на неизвестную тварь, прячущуюся в песке. Мне было просто хорошо – я чувствовал, как оживает мой почти загнувшийся организм.

Наконец настало время и для змеи. Недрогнувшей рукой откупорив склянку с алхимией, я щедро вылил ее на подготовленные в виде небольшого очага булыжники. Вверх взметнулось жаркое пламя, в которое я поспешно засунул плоский камень с выложенными кусочками змеиного мяса.

Огонь весело горел целую минуту, накаляя импровизированную сковороду. Затем начал быстро стихать, но тут я стал аккуратно подсовывать в него палочки, веточки и, как бы кощунственно это ни звучало, страницы нетленного произведения Галларда Среброусого. Жареное мясо мне сейчас было гораздо дороже его писанины. Хотя я все равно отправил в костер только ту часть книги, которую уже прочел, – интересно же, чем все закончится у нищего аристократа.

Мне удавалось поддерживать огонь в очаге минут пятнадцать. За это время кусочки мяса подрумянились и начали источать дивный аромат, щекочущий мои ноздри и заставляющий желудок яростно бросаться на ребра. И вот наконец…

Есть я перестал только тогда, когда мясо уже буквально не лезло в горло. Запил трапезу водой и растянулся на земле, чувствуя прилив счастья. Подумаешь, какая-то тварь неподалеку…

В этот раз, в виде разнообразия, я проснулся вечером. И проснулся довольным жизнью. Да, остатков мяса мне хватило только на ужин, но у меня по-прежнему было много воды! Верблюд, кстати, никуда так и не ушел, ходил неподалеку и пытался щипать что-то на земле.

Песок вокруг был миролюбиво неподвижен. Примерно так же, как и перед самой смертью первого верблюда.

Валяясь рядом со своей водяной ямкой, я посматривал на бродящее животное, окружающие нас пески и думал. Много думал.

Для начала верблюд. Это не только множество мяса, но и шкура, из которой можно сделать замечательный бурдюк, наполнить его водой и не знать горя до самого побережья. Верблюда надо убить. Да только как это сделать? Я видел однажды, как домашний верблюд лягнул какого-то не понравившегося ему человека. Результат – беспамятство и перелом нескольких ребер. Думаю, этот вот может лягнуть не хуже, а после такого будет проще самому себя прикончить, чем пытаться куда-то дойти. Значит, лихое нападение точно исключается. Некоторое время я всерьез обдумывал вариант с копанием многочисленных узких ямок вокруг лужи. Если верблюд наступит в такую, то с большой вероятностью сломает ногу, а дальше все будет уже гораздо проще. От идеи пришлось с сожалением отказаться – лужа была большой, и пока я накопаю достаточное количество ям вокруг нее, успею умереть с голода.

Что еще? Можно травануть скотину, вылив последний пузырек с ядом в лужу. Но после этого мне из всего изобилия останется только шкура – воду и мясо я уже употреблять побоюсь.

Проклятье.

Содержимое рюкзака в очередной раз было тщательно проинспектировано. Увы, большинство мелочовки, которая валялась на дне, – это различные ингредиенты, взятые мной из лаборатории Ольда только потому, что я точно знал их ценность. В деле умерщвления верблюда они мне точно не помощники. В итоге все было упаковано обратно, и я вновь принялся рассматривать небо. Загадка верблюда, похоже, не имела решения. Жаль, у меня нет посоха – это замечательная и универсальная вещь, недаром пользующаяся у многих магов любовью. И оружие, и накопитель энергии, и артефакт с разнообразными свойствами. А в моем случае сгодился бы в качестве копья.

Оставив мысли о верблюде, я принялся обдумывать ситуацию с другим местным обитателем. Ситуация была, мягко скажем, неприятной. Исчезнуть в песчаной могиле мне хотелось меньше всего.

Что я знаю? Что существо спокойно чувствует себя в песке, незаметно передвигается и способно убить меня в мгновение ока. Но при этом не выходит на землю. Вот и все. Информации просто море.

Я поднялся и, не обращая внимания на встрепенувшееся животное, принялся рассматривать окрестности. Впереди была лужа, верблюд и песок, начинающийся шагах в двадцати от него. Слева песок немного отступал, но все равно не уходил далеко. Справа – примерно то же самое. Только сзади надежная земля тянулась достаточно далеко, теряясь среди мелких барханов. Вся безопасная зона представляла собой длинный вытянутый язык, окруженный коварным песочком.

Получается, чтобы выбраться, мне нужно будет вернуться назад и поискать какой-то проход дальше.

Становилось темнее и прохладнее. Обругав себя последними словами за то, что выспался днем, я попытался заснуть. Не получилось. Попробовал придумать что-то полезное – не удалось тоже, в голову лезли только откровенно идиотские мысли.

В конце концов, чтобы не страдать от безделья, принялся работать над собственной энергией. Давненько я этого не делал…

Заставить тело накапливать некоторое количество энергии я умел. Не мог лишь заставить ее удерживать. Это, как говорил Ольд, приходит с тренировками. Вот я и тренировался. Заодно и воздействовать на энергию немного лучше буду. Наверное, когда-нибудь.

Узнай кто, чем я занимаюсь, посмеялся бы, наверное. Лежит маг-недоучка посреди пустыни и раз за разом неимоверным усилием воли заставляет потоки стихийной энергии немного задерживаться, пролетая сквозь его тело. И заставляет это самое тело принимать чуждую субстанцию.

Дело продвигалось как обычно – плохо. Я немного тормозил энергию, она немного уплотнялась в моем теле, создавая легкое давление, позволяющее легче ее аккумулировать. И тело ее даже собирало, повинуясь мне. Но потом, когда я уставал держать все это в узде, система распадалась. Тело с облегчением отбрасывало излишки, уплотнение в потоке пропадало.

Единственный положительный момент – часа через четыре я так умаялся, что все же заснул.

Осмотр полоски земли, проведенный на следующий день, привел меня в уныние. Язык тянулся далеко, на пару миль, становясь то тоньше, то толще, но в конце концов все же уходя под песок. До дрожи пробирала мысль о том, что сюда-то я пришел, совершенно спокойно топая по пескам и знать не зная про то, что скрывается под ними. Брр.

Сейчас я стоял в полумиле от лужи и пасущегося верблюда, смотрел на песок и опять думал. Думал о том, что если подземная гадина сейчас находится на том же месте, что и была, то имеет смысл дать деру с противоположной стороны этого языка. Пока она сообразит, что к чему, пока обогнет полоску земли, я буду уже довольно далеко.

Направление возможного побега полностью соответствовало моим планам добраться до побережья, и я в конце концов решился. Аккуратненько перешел на южную сторону земляного островка, прочитал истовую молитву всем богам, которых знал, а затем огромными скачками бросился вперед. Вода и еда оказали поистине чудесное действие на мой истощавший организм, позволяя делать даже такие фокусы.

Промчавшись пару десятков метров, я уже поверил было в успех своего плана, когда сзади словно бы послышался слабый вздох. И, оглянувшись, я увидел, как в появившейся у меня за спиной воронке шевелятся кошмарные щупальца. Подземный обитатель не успел совсем чуть-чуть.

Так я не бегал еще никогда в жизни. Даже когда убегал из Хрустального. Задыхаясь, чуть ли не разрывая легкие в попытках втянуть лишнюю толику воздуха, напрягая все мышцы тела.

А за мной, скрываясь под песчаным одеялом, двигалась неведомая смерть. Двигалась почти с той же скоростью, что и я, двигалась, заставляя песок ходить ходуном на своем пути. И не собиралась останавливаться.

Я, придумывая план побега, совершенно упустил из виду, что под землей может быть еще один хищник. Или два. Или три. На самом деле совершенно непонятно, сколько их там засело в песчаных глубинах, ожидая неосторожных жертв, спешащих напиться. Но один из них совершенно точно желал полакомиться моим нежным мясом прямо сейчас.

Спасало меня то, что скорость передвижения у преследователя была не особо высокой – примерно как у идущего очень быстрым шагом человека. Поэтому, пока я бежал, догнать он меня не мог. К сожалению, скорость бега по песку у меня тоже была не очень высокой – далеко оторваться от преследователя не получалось. Я пробегал двести – триста шагов, останавливался, пытаясь отдышаться и прижимая руку к нещадно колющему боку, следил за шевелящимся песком, неумолимо приближающимся ко мне. Когда до него оставалось шагов двадцать – вновь срывался с места, стараясь опять увеличить расстояние.

Перебежки становились все короче, а дистанция, кажущаяся мне безопасной, – все меньше. Часа через полтора такой беготни я уже был на последнем издыхании, и подстегивало меня только то, что вдали виднелся еще один участок земли без песка.

Я добрался до него каким-то чудом. Последние несколько сот шагов я уже не бежал, а шел, стараясь делать это как можно быстрее и постоянно оглядываясь. Шевелящийся песок потихоньку догонял. Тридцать метров, двадцать пять, двадцать… Когда осталось десять, я попробовал снова пробежаться, но почти сразу же остановился – организм бегать больше не мог.

Но я все же дошел до спасительной земли. Отошел немного вглубь и упал на землю. Живой.

Постепенно успокоилось дыхание, а мышцы отошли от суматошной гонки. Можно было двигаться дальше. К сожалению, на этом участке земли никаких луж и верблюдов не было. Зато он тянулся в нужную мне сторону – на юг.

Часа через два медленной ходьбы земля опять закончилась, предоставляя мне нелегкий выбор – вступать на предательскую песчаную поверхность или нет. Уставшее тело намекало на то, что еще одного марафона оно не выдержит. Вдобавок пару раз я замечал неподалеку от себя подозрительное шевеление в песке – хищник отступать не собирался, потихоньку сопровождая меня в моем путешествии.

– А вот хрен тебе, – пробормотал я, отправляясь обратно. Вперед по песку сегодня я точно не пойду, а если уж ночевать, то там, где полоска земли достаточно широка и никакая сволочь меня просто так не достанет.

Остаток дня и вечер прошли за отдыхом и попытками напитать организм энергией. Я сегодня ясно почувствовал всю хрупкость и ничтожность человеческого тела, и мне страстно захотелось его улучшить. Получалось, правда, как и вчера: никак.

Попутно я время от времени зорко осматривал окрестности, но все было тихо и спокойно. Охотник затаился.

С наступлением темноты пришел страх. Я боялся сидеть на месте – вдруг ко мне уже тянутся страшные щупальца. Я боялся отойти в сторону – вдруг именно там меня ждет смерть. Я боялся заснуть – вдруг ко мне во сне подберется чудовище.

Когда вышла луна, я стал бояться еще больше – темнота страшит, но темнота, разбавленная неверным лунным светом, – это нечто совсем уж потустороннее и пугающее.

Как я умудрился заснуть – сам не знаю. Но заснул и даже более-менее выспался.

Страх вернулся вместе с пробуждением. Вчера во время сумасшедшей гонки я боялся до жути, но это был обычный страх, направленный на более-менее видимого врага. Теперь же я боялся всего песка, лежащего вокруг. Хищник мог скрываться везде. Любой мой шаг мог стать последним. Вдобавок я не верил в то, что меня оставили в покое, – а это значит, что сегодня мне предстоит еще одна гонка. И неизвестно, попадется ли на пути еще хоть один спасительный островок.

Этого я боялся тоже. Но оставаться на месте было глупо – добиться этим можно было только смерти от голода и жажды. Которые, кстати, вновь ощущались в полной мере. Да, после пережитого недавно это пока еще было не страшно, но доводить дело до крайности точно не стоило.

Я решился и вновь отправился в бег по пустыне. С содроганием заметив, как шагах в пятидесяти от меня зашевелился песок. Гонка началась.

В этот раз я старался действовать разумнее, не доводя себя до истощения суматошным бегом, а все больше двигаясь быстрым шагом. Какая разница, двадцать метров отделяют меня от преследователя или сто, если, оторвавшись на эти сто метров, я затем буду стоять, дыша, как загнанная лошадь, и смотреть на приближающегося охотника печальными глазами.

Клочок спасительной земли попался довольно скоро. И, что самое радостное, вдалеке виднелся еще один. Интересно, сколько осталось до границы пустыни? Миль пятнадцать-двадцать, наверное. Пара дней пути для моих уставших ног. Хотя, если вот так вот носиться от выслеживающей тебя твари, то и за один можно успеть, да еще и с запасом.

Остаток дня я перебегал с одного участка земли на другой, затем медленно и вальяжно гулял по твердой поверхности, отдыхая… и вновь резвым оленем пробегал очередной песчаный участок. Преследователь в последнее время не показывался, возможно, он даже давно отстал. Но эта пара дней внушила мне такой страх, что оставаться на песчаной поверхности лишнее мгновение было выше моих сил.

Земля потихоньку становилась более обжитой – кое-где летала мошкара, по камням ползали паучки, из нор выглядывали прыгуны. Высоко в небе пару раз виднелись птицы. Я даже нашел и убил еще одного здоровенного скорпиона, но есть не стал – все же слишком уж он противный. Не настолько я сейчас голоден. Положил в рюкзак про запас, надеясь, что не протухнет.

На следующий день я все же добрался до края пустыни. И присутствия подземного охотника больше не замечал. Отчаялся, поди, бедолага.

Впереди виднелась поросшая выцветшей травой земля, вдалеке гуляла небольшая группа верблюдов, весело чирикали немногочисленные птички… А до ноздрей доносилось дыхание моря – освежающее и соленое.

Выкинув из рюкзака дохлого скорпиона, я отправился вперед. Осталось совсем чуть-чуть, и я дойду до намеченного места.

Идти, правда, пришлось не чуть-чуть, а миль пять, но в конце я уже шел по сочной траве, укрываемый тенью появившихся деревьев. В одном месте заприметил даже дикую джугу, остановился и набил плодами рюкзак. Не особо вкусно, не особо питательно, но освежает и дает хоть какое-то ощущение сытости. Так что в первый раз в своей жизни море я увидел, с упоением хрустя сочным, но терпким и кислым плодом.

Море… Я довольно долго стоял, завороженный зрелищем. Нескончаемые волны, раз за разом накатывающие на торчащие из воды скалы. Фонтаны брызг, рокот… И освежающий ветерок, прохладный и влажный.

Сбросив очарование открывшейся передо мной картины, я принялся спускаться вниз, к полосе прибоя. Надо было найти еду и желательно убежище. А еще искупаться. Я не льстил себе, отлично понимая, насколько жалкое зрелище представляю для взгляда со стороны, – грязный, вонючий, местами ободранный…

Море было восхитительным. Теплым, бархатным и освежающим одновременно. Я бултыхался в воде, забыв обо всем. Наверное, будь рядом какой-нибудь хищник, он бы нашел меня очень легкой добычей. Но мне повезло – вокруг было тихо и мирно. Только какие-то птицы постоянно кричали в небе, привлекая мое внимание. Сначала я думал, что они предупреждают о неизвестной опасности, и беспокоился, но потом понял, что это их обычное поведение, и перестал обращать внимание.

Гораздо больше меня занимали мелкие рыбешки, снующие меж камней, и небольшие ракушки, присосавшиеся к этим же камням. Рыбки легко ускользали от меня, а вот ракушек я набрал порядочно. Осталось только понять, съедобные ли они. Дядя Арбен как-то, приняв на грудь пару литров пива, поделился мудростью – мол, если хочешь сожрать что-то незнакомое в Пустоши, не поленись, сначала натри кожу на руке этой штукой и подожди полчаса. Если ничего не случится – полижи потенциальный обед и опять подожди. Потом откуси и съешь маленький-маленький кусочек. И в этот раз подожди подольше… Если не помрешь, значит, есть можно.

Вот я и дегустировал ракушки таким способом. Вроде бы ничего со мной не случилось в итоге, значит, есть можно. Жаль только, что они такие маленькие. Пока наешься – полдня пройдет.

Стоянку решил организовать неподалеку от среза воды, долго таскал камни и сухие водоросли, делая себе удобное ложе… Всю глупость этого решения я прочувствовал поздно ночью, когда начавшийся прилив неторопливо, но уверенно залил меня вместе с моим убежищем водой и начал подниматься дальше. Проклиная свою глупость, я взобрался повыше по скалам и дрожал там до самого утра – заснуть не получалось из-за подмокшей одежды и холода.

Зато утром начался отлив, и море оправдало свою репутацию щедрого соседа. В оставшихся лужицах попадалась рыба и мелкие крабы, ракушки можно было собирать в огромных количествах. В какой-то момент я, похоже, потерял голову от жадности и пришел в себя, только обнаружив весьма солидную груду добычи на берегу. И что мне с ней делать, спрашивается? Есть сырой рыбу не хотелось. Да и ракушки тоже.

Разжечь костер, чтобы приготовить еду, было из чего. На берегу валялись водоросли, уже успевшие высохнуть под поднявшимся солнцем, да и деревяшек, выброшенных морем, хватало.

Проблема была в том, как разжечь сам огонь: алхимическое зелье-то уже использовано.

С полчаса я упражнялся в раскалывании камней, надеясь высечь искры и поджечь кучу водорослей. Увы, похоже, я выбирал какие-то не такие камни – ни искр, ни соответственно костра у меня не получилось. Единственное, что вышло, – я нашел какой-то странный камень, который при ударе по нему разлетелся не беспорядочными обломками, как остальные, а правильными пластинами, обеспечив меня поверхностью для жарки.

Но вот с огнем у меня не срасталось. Отчаявшись добыть его с помощью камней, я взялся за магию. Пытался и так и этак превратить энергию в огонь, но мироздание плевать хотело на мои попытки. В конце концов я даже чуть порезал палец, выдавил каплю крови и принялся со всей дури уплотнять поток энергии вокруг этой капли, пытаясь заставить ее там задержаться.

Энергия задерживалась, накапливалась… А потом, когда я уже не мог держать контроля, высвобождалась и улетала по своим делам. Палец чувствовал тепло, и только.

Ситуация злила меня все больше и больше – ведь я додумался до простейшего варианта магического огня. И у меня почти получалось, но чего-то не хватало. Чего-чего – моей воли. Два компонента таланта мага – возможность чувствовать и видеть потоки энергии и воля, для того чтобы изменять их течение. У меня пока что более-менее неплохо дело обстояло только с первым пунктом.

Наконец мое терпение окончательно иссякло. Глядя злыми глазами на почти высохшую на пальце каплю крови, я от души обложил ее витиеватой руганью, а затем, не сбавляя оборотов, переключился на непослушный энергетический поток, в крайне грубой форме потребовав от него лезть куда следует. И – он полез! На моих глазах в магическом зрении кончик пальца буквально засиял. Я разинул рот от удивления, и контроль мгновенно потерялся.

Кровь вспыхнула, немилосердно обжигая палец. Я взвыл в голос, размахивая рукой, но все же не потерял головы окончательно и, перед тем как ткнуть горящим пальцем в ближайшую лужу с водой, на секунду засунул его в ворох подготовленных водорослей. Промедление стоило мне острой боли в обожженном пальце, но костер все же загорелся. Маленький, чадящий вонючим дымом костерок. Зажженный моим собственным волшебством.

– Я буду магом! – насмотревшись на пламя, прокричал я в далекое небо. – Ольд, старик, ты ошибался!

Небо никак не отреагировало на мои вопли.