— Нет! Мой брат, давай подожжём гору! Здесь скрывается множество людишек Юнъани, и все эти смутьяны, что сидели под воротами столицы и истерили, что не хотят уходить, тоже скрываются на этой горе. Скорее выжжем их дочиста одним факелом!
Се Лянь тащил его за собой по дороге и ощущал, что тьма вокруг сгущается, словно за ними наблюдает бесчисленное множество глаз.
— Ты разве не видел, насколько странно вёл себя тот человек, что появился и исчез? Здесь нельзя надолго задерживаться.
— Странно, и что с того? Ты же божество! Тебе ли бояться каких-то мелких демонов? Если посмеют мешаться под ногами, убить их, и дело с концом.
— Поговорим, когда вернёмся в город.
Видя отношение Се Ляня и понимая, что он не собирается поджигать гору, Ци Жун вытаращил глаза:
— Но почему?! Они избили меня до такого состояния, пошли против нас, ты же сам всё слышал! Он сказал, что намерен стереть Сяньлэ с лица земли! Уничтожить наше государство! Почему ты просто не перебьёшь их всех без остатка, как сделал сегодня на поле боя?!
Дыхание Се Ляня на миг застыло. Он пришёл в ярость:
— Почему у тебя на уме всегда только «убить без остатка», и больше ничего?! Как можно сравнивать простой народ с солдатами?
Ци Жун вместо ответа бросил:
— А в чём разница? Они ведь все — люди, не всё ли равно, кого из них убивать?
Его слова будто бы надавили Се Ляню на больное место, в нём вскипела горячая кровь:
— Ты!..
Внезапно принц ощутил, как что-то сдавило лодыжку. Опустив взгляд, он увидел распухшую руку, которая вытянулась из густых зарослей по обочине и яростно схватилась за его сапог!
В тот же миг впереди послышалось несколько глухих ударов, и с деревьев дождём повалились семь-восемь фигур, которые неподвижно распластались на земле. Они напоминали людей, вот только никакой одежды на них не было. Подобно гигантским червякам из плоти, они медленно поползли в сторону принца. Ци Жун не сдержал вопля:
— Кто это?!
Се Лянь одним ударом отрубил руку, что его удерживала, и мрачно ответил:
— Не «кто». Это бину!
Раньше Се Ляню никогда не приходилось слышать, чтобы эти твари появлялись в горах недалеко от императорской столицы. Даже если здесь заводилась нечисть, монахи из монастыря Хуанцзи очень скоро расправлялись с ней. Значит, бину могли оказаться здесь только одним путём — кто-то специально привёл их.
Се Лянь совершенно не ожидал, что в эту войну вмешаются ещё и нечеловеческие существа. Возвращаясь в мыслях к множеству деталей случившегося, он всё больше подозревал, что противник заодно с Лан Ином, а похищение Ци Жуна направлено лишь на то, чтобы выманить самого Се Ляня. Но сейчас не оставалось времени как следует всё обдумать. Один взмах меча принца был способен разрубить всех восьмерых бину ровно пополам. Но только, если уж эти твари где-то появляются, то всегда сбиваются в группы. Как и следовало ожидать, среди деревьев и кустов вокруг раздался шорох, заросли закачались сильнее, и ещё больше человеческих фигур телесного цвета с неразличимыми чертами лица выползли из них. Бесконечным потоком они нахлынули на Се Ляня. Притом их целью являлся только принц. Один удар разрубал десяток, но тут же на их месте возникало в два раза больше. И как раз когда Се Лянь неустанно орудовал мечом, один из бину, что прятался на дереве, наметившись прыгнуть прямо на спину принцу, свалился сверху!
Но случилось непредвиденное — тварь даже не приблизилась к цели, когда оказалась разрублена холодным блестящим клинком. Ци Жун не был вооружён, разумеется, он не мог никого зарубить. Се Лянь обернулся и увидел, что удар нанёс тот юный воин!
Он пропал из виду, когда Се Лянь оставил его у городских ворот, но всё-таки отправился следом и нашёл их. В руках юноши оказался плохонький меч, но и тот принёс немалую пользу — в пару-тройку взмахов он смог разрубить нескольких бину. Ползучие твари выделяли крайне липкую жидкость, от чего Ци Жун разразился криками омерзения. Он несколько раз с остервенением наступил на голову одному слабенькому бину, заметил, что тварь вовсе не внушает страха, и в недоумении произнёс:
— Какие-то не слишком сильные из них противники, а?
Но ему было и невдомёк, что бину всегда появляются вместе с другими лютыми тварями. Се Лянь прокусил губу, коснулся раны двумя пальцами и равномерно нанёс кровь на лезвие меча. Затем вручил этот меч Ци Жуну и повелел:
— Вы двое, возьмите этот меч и уходите! К вам никто не посмеет приблизиться. Если в дороге что-то услышите, не оборачивайтесь. Запомните, ни в коем случае не оборачивайтесь!
— Мой брат! Я… — начал Ци Жун.
Се Лянь оборвал на полуслове:
— Сильный противник впереди. Скоро мне будет совсем не до вас. Лучше отправляйтесь назад, передайте известие!
Ци Жун не сказал больше ни слова, подхватил меч и бросился бежать. Се Лянь благословил оружие в его руках при помощи магии, и по пути ни бину, ни иные твари не посмеют к нему приблизиться. Не встретив препятствий, Ци Жун скоро исчез из виду. Только вот юный воин по-прежнему оставался на месте. Ци Жун уже убежал вперёд, а у Се Ляня не было другого волшебного оружия, чтобы отдать юноше.
Ему самому пришлось воспользоваться ладонью вместо меча. Спустя полчаса непрерывного уничтожения тварей, при содействии юноши, который вкладывал в битву все силы, они наконец под чистую расправились со всеми бину.
Землю покрыли трупы, сочащиеся липкой жидкостью и непрерывно смердящие. Убедившись, что ни один бину не выжил, Се Лянь выровнял дыхание, повернулся к юноше и произнёс:
— Ты неплохо управляешься с мечом.
Паренёк стоял, крепко сжимая в руках меч, и немного задыхался. Но тут же мгновенно вытянулся в струнку и ответил:
— С-слушаюсь.
— Я ведь не отдавал приказа, к чему ты говоришь мне «слушаюсь»? А почему, когда я приказал тебе вернуться, ты не ответил «слушаюсь»?
Юноша повторил:
— Слушаюсь.
Лишь после до него дошло, что ответ прозвучал как-то странно, и осанка его сделалась ещё прямее. Се Лянь покачал головой, подумал и вдруг приподнял уголок губ со словами:
— Впрочем, тебе… больше подошла бы сабля.
В объятиях нежных сладострастной муки блюсти невинность тела божества
Юноша застыл в недоумении:
— Почему?
Се Лянь воскресил в памяти каждый выпад и каждое движение юноши во время сражения с бину, повторив пару взмахов рукой, и заключил:
— Должно быть, тебе не приходилось брать в руки саблю? Ты сражаешься мечом, но стиль меча замысловат и коварен. Клинок твой быстр и безжалостен, это верно. Но ты будто скован по рукам и ногам, твоей силе негде развернуться. Если раньше не держал сабли, в следующий раз попробуй. Мне думается, тогда твоя мощь значительно возрастёт.
Каждый раз, видя кого-то в сражении и подмечая важные детали, принц не мог удержаться от пары фраз в адрес бойца. Вовсе не ради того, чтобы раздать указания, а только чтобы, исполнившись интереса, поучаствовать в активном обсуждении. Поскольку принц имел богатейший опыт сражений, он всегда ухватывал самую суть с первого взгляда, совершенно не задумываясь. Он не мог объяснить, почему это так, просто чувствовал, что несомненно прав. А его собеседники, в большинстве своём из уважения к статусу принца, слушали его, но очень немногие в душе по-настоящему задумывались о том, верны ли эти замечания. Юноша, однако, слушал с неподдельным вниманием, и, кажется, тщательно обдумывал слова принца, время от времени поглядывая на меч в своей руке. Принц успел сказать всего несколько фраз, когда из чёрнеющего вокруг леса снова послышался шорох и шелест, словно какие-то твари очень быстро ползли по земле. Се Лянь тут же вспомнил, что их всё ещё со всех сторон подстерегают опасности и его воодушевлённые разговоры сейчас совсем не к месту. Немедленно сделавшись серьёзным, принц произнёс:
— Неизвестно, водятся ли на горе другие твари. Нужно зачистить местность, уничтожить их без остатка.
Юноша активно закивал и обеими руками поднял свой железный меч. Се Лянь покачал головой:
— Главное — защищайся сам. Ты не ушёл, когда была возможность, и теперь уйти уже не сможешь. Я постараюсь тебя защитить, но и сам будь предельно осторожен.
Как вдруг трава зашевелилась вновь, и какая-то тварь выпрыгнула из зарослей. Се Лянь отвесил удар ладонью, попав точно в цель, тварь мерзко взвыла и упала, недвижимая. Принц ощутил сильный запах крови и невольно удивился: ведь раненные бину истекали вязкой жижей, чрезвычайно липкой, но не источающей подобного запаха. Поэтому принц подошёл, раздвинул траву и всё же увидел огромного бину, которого от удара разорвало на куски. Но кровью пахло вовсе не от него, а от того, что он сжимал во рту — оторванный скальп, покрытый длинными волосами!
Бину выживают, питаясь падалью, и судя по всему, пострадал живой человек. Проползая по траве, тварь оставляла за собой кровавые следы, и Се Лянь немедля направился по этой кровавой дорожке, а юный воин последовал за ним. Чем дальше они шли, тем заметнее становились кровавые брызги, тем более ощутимый запах крови витал в воздухе. Вскоре они услышали беспомощный плач.
Рядовой выставил меч и выбежал перед Се Лянем, однако принц тут же притянул его к себе за спину. Они обогнули цветущие заросли, и взору их предстал вход в пещеру средних размеров.
Возможно, пещера когда-то служила людям временным приютом, но теперь землю усыпали трупы, а по ним ползали двадцать или даже тридцать бину, с наслаждением обгладывая тела. А ещё пять-шесть особей как раз окружили молодую девушку. Лицо добычи исказилось болью — её живот был вспорот, внутренности буквально растеклись по земле, но девушка всё ещё дышала. Кажется, совсем недавно она уложила волосы в простой пучок и украсила сбоку ярко-красными цветами. Но теперь эти алые цветы в её волосах до боли безжалостно окропило алой кровью.
Группа бину как раз вылизывала её пышущие жаром внутренности, готовясь приступить к трапезе, как вдруг твари услышали приближение людей, завертели головами и бросились к новой жертве. Се Лянь, не моргнув и глазом, убил всех бину одним ударом ладони и тут же оглядел трупы людей, среди которых оказались и мужчины, и женщины, и старики, и дети… Все — с ног до головы в грязи, одетые в бесхитростные холщовые одежды. Вне всякого сомнения, погибшие являлись мирным народом Юнъани. Се Лянь невольно испытал потрясение.
Ведь он посчитал, что внезапно появившуюся в горах нечисть призвала та странная фигура в белых одеяниях. А раз незнакомец в белом спас Лан Ина, значит, они, должно быть, заодно. Но почему же тогда бину решили поживиться людьми Юнъани? Нечеловеческие существа ни за что не стали бы сговариваться с людьми без всякой на то причины. Разве только… это и было условием, которое потребовалось от Лан Ина? Он воспользовался людьми, что следовали за ним, как разменной монетой?!
До смерти перепуганная девушка, мучаясь от боли и исторгая кровь изо рта, разразилась всхлипываниями:
— Не убивайте меня, я не сделала ничего плохого, не убивайте!
Се Лянь, не в силах сдержать эмоции, вспомнил семью из трёх человек, погибшую под городскими стенами. Разве они совершили что-то плохое? Наклонившись к девушке, он предельно мягко произнёс:
— Не нужно бояться. Всё хорошо. Я пришёл тебя спасти.
Рядовой же, в отличие от принца, направил на девушку меч:
— Ваше Высочество, берегитесь, вдруг она оборотень, живущий в диких горах?
Се Лянь, разумеется, понимал, что такая вероятность существует, и к тому же крайне высокая. Но тщательно всё взвесив, принц пришёл к выводу, что пройти мимо не может. Главное — сохранять бдительность. Он быстро ощупал пульс девушки, осмотрел её ладони и пальцы, и таким образом убедился, что она — живой человек, да к тому же нисколько не тренированный: в руках бедняжки не хватило бы сил даже на то, чтобы связать курицу. Затем принц немедленно приступил к спасительным мерам: вынул из рукава снадобье и вынул пробку. Из бутылька тут же засочился едва-едва заметный бледный дымок с приятным ароматом.
Это снадобье могло не только излечить от всевозможных ядов, но также удивительным образом помогало при ранениях. Се Лянь, не щадя ни капли волшебного снадобья, использовал на девушке весь бутылёк и спросил:
— Ну как, стало лучше?
Девушка была ранена крайне тяжело, больно взглянуть. Но когда она вдохнула струйки чудодейственного дымка, даже с лица её немного отступила мертвенная бледность, бедняжка слабо кивнула. Се Лянь задал ещё вопросы:
— Вы из Юнъани? Как подобное могло случиться с вами?
Девушка залилась слезами:
— …Да, я из Юнъани. Я сама не знаю, как это случилось… сначала… — она всхлипнула, — всё было хорошо, но потом вдруг… мой отец погиб, мой старший брат тоже погиб…
Се Лянь мягко похлопал её по плечу:
— Но кто тот убийца, что их погубил? Или же… что это за тварь?
Девушка, задыхаясь, ответила:
— Убийца, что их погубил… это… это ты!
В самом конце фразы на её лице внезапно проявилась свирепая злость, глаза яростно сверкнули, девушка распахнула объятия и крепко сжала в них Се Ляня!
Юный воин, который всё время бдил поблизости, отреагировал на удивление быстро — мгновенно вонзил клинок ей в спину.
Девушка уже была тяжело ранена, а после такого удара ни за что не смогла бы выжить, однако… она вдруг разразилась радостным хохотом, вцепившись в Се Ляня намертво, просто не желая отпускать. И в таком положении испустила дух. Хватка её оказалась настолько крепкой, что юный воин с огромным трудом оттащил труп от принца.
— Ваше Высочество! Что с вами?
Се Лянь уж было решил, что девушка в последний момент нанесёт предательский удар. Но она не держала при себе оружия, даже не попыталась укусить его или оцарапать, только крепко-крепко обнимала, будто бы этого ей было достаточно, и до самой смерти не разжала объятий. Принц в растерянности проговорил:
— Со мной ничего… я…
Не успел он договорить, как, будто насмешка, на него налетело внезапное головокружение.
Чёрный глаз юного воина округлился:
— Ваше Высочество?!
Се Лянь ощутил только мучительный жар в душе и сердце, он не мог выговорить ни слова, да и не хотел говорить, и тем более не желал никого слушать. Он покачал головой и молча махнул рукой. В то же мгновение местность вокруг огласилась весёлым женским смехом:
— Хи-хи-хи-хи…
— Хи-хи-хи-хи…
Двое ошеломлённо осознали, что вокруг нет никого третьего. А смех издавали те самые ярко-красные цветы!
Се Лянь сразу понял, в какую западню попался…
«Нежные объятия»[137]!
Под «Нежными объятиями» имелись в виду вовсе не нежные объятия. Так назывались цветочные оборотни, которые любили обитать целыми группами и в основном питались жизненными силами и кровью мужчин. Их аромат не сулил ничего хорошего.
Се Лянь немедля выкрикнул:
— Плотно закрой нос и рот, не вдыхай благоухание этих цветов!
Лицо юного воина и без того закрывали плотно намотанные бинты — он дышал уже через ткань, поэтому и не вдохнул цветочного аромата. А услышав наказ, затянул повязки потуже. Только потом осознал, что Се Ляню вовсе нечем закрыть лицо, поэтому сорвал самый чистый лоскут со своих одежд, принялся яростно тереть и хлопать, пока не выхлопал от пыли, и обеими руками протянул принцу. Однако тот ответил:
— Не нужно. Уже не поможет.
Пытаясь спасти девушку, принц был начеку, но всё же позабыл о дыхании и наклонился слишком близко. Кто мог представить, что в её волосы окажется убран именно цветок Нежных объятий! И перед смертью девушка ещё сильнее прижалась к Се Ляню, дабы не допустить промаха. Иными словами, Се Лянь давным-давно незаметно для себя глубоко вдохнул аромат нежности и уж теперь его переживания поистине можно было назвать «волнующими до глубины души».
Стоило аромату нежности проникнуть в тело, кровь мужчины начинала закипать. Вначале наступала слабость, затем раздражительность. Сейчас всё тело принца обмякло, будто мышцы свело судорогой. А очень скоро, когда онемение спадёт, он превратится в ходячую бочку взрывчатки. И если в тот момент странная фигура в белом появится опять, Се Лянь не мог сказать наверняка, каковы его шансы на победу, ведь ему даже не удалось пока определить, насколько в действительности силён противник. Первым делом принц бросился искать снадобье, но уже в процессе поисков вспомнил, что истратил весь бутылёк, чтобы спасти девушку. Вот только… и она в конце концов не выжила.
Он бросил взгляд на труп девушки. На её лице так и застыла улыбка, будто она ощущала искреннюю радость от того, что смогла поймать врага в ловушку и теперь наконец отправится на встречу со своими родными. Во всём виновата кровавая сцена, развернувшаяся вокруг, ведь именно она разбавила яркость опасных цветов, и запах крови, который ослабил необычное благоухание. Принц никак не ожидал, что на лице девчонки не старше шестнадцати лет может появиться такое озлобленное выражение, и что она способна совершить столь решительный поступок.
Тем временем цветочные оборотни, до невозможности воодушевлённые, зашушукались:
— Попался на крючок!
— Заманили!
— Это правда тот самый Его Высочество наследный принц?
— Ага, это он.
— Какой красавец… мои корни… мои корни вот-вот вырвутся из земли, я не могу их удержать!
Юный воин замахнулся мечом и рубанул по цветочным зарослям, срезав небольшой участок. Однако стебли цветов оказались весьма упругими, его плохонький меч рубанул только раз, а на второй удар уже заметно притупился. Оборотни, покачиваясь, раскричались от страха:
— Ого! Юный гэгэ и шёрсткой не оброс[138], а ведёт себя так свирепо! Мы с таким трудом вырастили бутоны, что вот-вот раскрылись бы! Как ты собираешься загладить вину?!
От гнева у юного воина глаза чуть не пылали огнём:
— Сдохните! Я выжгу вас всех дотла!
Оборотни сложили зелёные листья на стебли, восклицая:
— Как страшно! Но ведь мы ничего тебе не сделали, к чему так горячиться?!
Се Лянь тоже возразил юноше:
— Сжигать нельзя! Они же оборотни, если поджечь… дым обернётся ядовитой завесой. И выдирать их нельзя!
Юноша немедля отдёрнул руку, которой как раз собирался вырвать цветы с корнем. Се Лянь обессиленно добавил:
— На стеблях ядовитые шипы…
Цветочные оборотни нежно пропели:
— Ого, Его Высочество наследный принц такой ласковый, спасибо тебе, что защищаешь нас. Подожди немного, вот-вот завяжутся наши плоды! И ты непременно как следует испытаешь на себе нашу страстную любовь, хи-хи-хи-хи…
— Такие мужчины, что с детства посвящают себя самосовершенствованию в девственном теле, встречаются крайне редко. Конечно, когда лишишься невинности, уровень твоих магических сил упадёт на порядок. Но что поделать, придётся тебе стерпеть эту обиду, хи-хи-хи-хи…
Бутоны Нежных объятий потёрлись друг о друга и завлекательно захихикали, во всей красе обнажая блудливые намерения. Юноша, услышав их, на некоторое время застыл как вкопанный. Кажется, он не до конца осознавал, что означают слова «девственное тело», «лишиться невинности» и «уровень магических сил», но всё же понял, что ничего хорошего они не сулят. Он принялся изо всех сил рубить цветы мечом и гневно кричать, чтобы заглушить те поддразнивающие речи, не давая Се Ляню их слушать. Сам принц тем временем до хруста сжал кулаки.
Вот оно что!
Теперь стало ясно, что все события этой ночи явились западнёй, расставленной специально для него.
Похищение одного Ци Жуна, можно считать, стало точным ударом по его гордости Бога Войны Сяньлэ — враг верно предусмотрел, какое решение примет принц, прекрасно зная, что тот непременно изберёт отправиться в погоню в одиночку, дабы не раздувать конфликт. Ну а та тяжело раненная девушка стала уловкой, чтобы он истратил всё своё волшебное снадобье и не смог ослабить действие яда сразу, как только вдохнёт аромат нежности. Оборотни и люди действовали сообща, только ради того, чтобы дождаться этого момента.
Путь самосовершенствования, который избрал Се Лянь, в самом деле требовал хранить невинность тела. Когда монахи, посвятившие себя этому пути, возносились на Небеса, последователи, что приходили им поклониться, свято верили, что божество, в которое они веруют, наверняка превосходит всех простых смертных, потому как не запятнано плотскими страстями. Это означает, что несоблюдение непорочности несомненно приведёт к полнейшему разочарованию последователей и большой потере магической силы. Конечно, урон будет не настолько тяжёлым, чтобы превратить его из небожителя в простого смертного, несколько лет старательных медитаций дадут возможность вернуть утерянное, но в нынешних обстоятельствах… Кто же даст принцу несколько лишних лет для медитаций?!
В монастыре Хуанцзи действовали строжайшие запреты и ограничения, и Се Лянь, будучи первым среди лучших учеников наставников монастыря, никогда не нарушал ни правил, ни данных обетов. Он считал свои внутренние запреты подобными железу — никакой ураганный ветер не смог бы поднять и мелкой ряби в пруду его души. Столкнувшись с множеством подобных испытаний в прошлом, принц каждый раз в совершенстве их выдерживал. Но всё же, невзирая на то, что сердце его подобно стоячей воде, молодость, в силу ранимости, легче задеть за живое. А сейчас рядом с ним находился ещё и совсем юный воин. Поэтому Се Лянь не смог сдержать в душе чувство стыда, слушая, как цветочные демоны льют на него изощрённые непристойности, которые уж никак нельзя было назвать завуалированными намёками. Масла в огонь подливало то, что принц вдохнул цветочный аромат, поэтому кровь его закипела от возбуждения, мысли стали разгорячёнными, и даже лицо окрасилось малиновым румянцем. Но к своему огромному негодованию подняться на ноги принц не мог, как ни пытался.
Пока ещё принцу удавалось держать себя в руках. Но если Нежные объятия в самом деле дадут плоды, это обернётся серьёзной проблемой. Наилучшим решением стало бы сейчас же вернуться в столицу и призвать Фэн Синя и Му Цина в качестве хранителей[139].
Но в этот миг Се Лянь даже не мог встать, поскольку у него подкашивались колени. Иного выхода не оставалось, и принцу пришлось позвать юного воина:
— Ты… подойди[140].
Слова принца заставили юного воина, который стоял к нему спиной, задеревенеть. Юноша медленно развернулся, но так и не осмелился подойти. В сложившемся положении нельзя было допустить промедления, поэтому, видя его колебания, Се Лянь ощутил горячую вспышку волнения в сердце. С трудом сдерживая тревогу, он воскликнул:
— Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Подойди же, скорее!
Юноша наконец сдвинулся с места. Но, подбежав к принцу, вновь резко остановился в паре чи от него. Се Лянь неслышно вздохнул и протянул ему руку:
— …Помоги мне подняться. Уведи меня отсюда.
Когда юноша с крайней осторожностью взялся за его руку, Се Лянь, будто умирающий, что наконец нашёл опору, мгновенно ощутил, как силы его покинули, и буквально упал, повиснув на юноше.
Принц полностью находился во власти аромата Нежных объятий, температура его тела взлетела вверх, он весь уже пылал жаром. Но ладони юноши оказались такими же обжигающими, как у самого принца, и ещё немного дрожали.
Се Лянь повис на нём совсем ненадолго, немного скопил силы, сделал глубокий вдох и с трудом выпрямился. Он не хотел заставлять кто-то меньше и слабее себя тащить его на спине и сделал несколько медленных шагов сам, юноша только слегка поддерживал его. Но тут внезапно раздался голос цветочного оборотня:
— Ну нет, Ваше Высочество наследный принц, не покидайте же нас! «Он» ждёт вас там, на тропе, и если вы уйдёте, то встретите «Его».
«Его»?
Се Лянь спросил:
— Кто этот «Он»?
Упомянув о «Нём», цветочные оборотни, кажется, сами немного испугались. Поколебавшись в безмолвии, они прошелестели:
— «Он» — это «Он». — Цветы потёрлись друг о друга бутонами, повторяя: — «Он» — это «Он». Тот, кто привёл нас сюда.
Несмотря на их категорическое нежелание называть ни имени, ни личности того, о ком говорили, в мозгу Се Ляня тут же возникла маска, наполовину смеющаяся, наполовину плачущая.
— Вы хотите сказать, что если я сейчас уйду, тот человек, что закопал вас здесь, убьёт меня по дороге; но если я останусь, то он не придёт за мной, верно?
Оборотни остались весьма довольны и захихикали, кивая головками цветов. В душе Се Ляня ни с того ни с сего разгорелось пламя.
Кто-то решил не убивать его, а вместо этого заточить в таком месте, в подобных обстоятельствах, о которых даже постыдно завести разговор — это глупая шутка или что?! Да лучше бы его сразу вызвали на смертельный поединок!
Немного успокоившись, он подавил раздражение внутри. Видимо, противник вовсе не собирался побеждать его в битве лицом к лицу, а намеревался лишь нанести урон магическим силам, снизить уровень его мощи, заставить растерять последователей.
Нельзя слепо верить словам оборотней. Но если подумать, окажись их речи ложью, принц не мог гарантировать, что ему с юношей удастся уйти в целости и сохранности, даже если Се Лянь позволит юноше поддерживать или нести себя на спине. Ведь стоит противнику на пути их следования разбросать ещё несколько женщин, и принц со своим спутником попадут в ещё более неловкое и затруднительное положение.
Взвесив всё положение дел, Се Лянь с жаром выдохнул, закрыл глаза и произнёс:
— Отведи меня в пещеру.
Юноша повиновался — провёл принца через поляну, усыпанную трупами, и оказался вместе с ним у входа в пещеру. Се Лянь прошептал:
— Стой.
Рядовой остановился. Се Лянь, с трудом поднимая дрожащую руку, спросил:
— Где твой меч?
Левой рукой поддерживая принца, юноша правой поднял клинок. Се Лянь вытянул руку и закатал рукав, обнажив предплечье, в прозрачном свете луны напоминающее холодный нефрит сорта «Бараний жир»[141].
Юноша на миг перестал дышать, но Се Лянь не заметил этого, только прошептал:
— Уколи меня клинком.
Рука юноши с зажатым в ней мечом мгновенно упала. Се Лянь добавил:
— Не нужно бояться, просто коли и всё, да поглубже. Я должен поставить магический барьер, но сейчас у меня нет при себе иных артефактов, придётся пролить кровь, иначе никак.
Но юный воин воскликнул:
— Ваше Высочество, возьмите мою кровь! — он вскинул руку и порезал её о меч, совершенно не щадя сил.
Се Лянь попытался остановить:
— Не нужно! Твоя кровь… — но не успел, из глубокого длинного пореза, который уже появился на руке юноши, неудержимо хлынула кровь.
Тогда Се Лянь вздохнул:
— Ай… ты… ладно.
Кровь принца обладала способностью благословлять, разве можно сравнивать столь бесценное сокровище с кровью простого смертного? Однако, видя искренний порыв юного воина, Се Лянь не позволил себе сказать прямо, что его жест абсолютно бесполезен. Только произнёс:
— Большое спасибо тебе. Но всё же придётся взять немного и моей крови, в качестве вспомогательного элемента.
Далее Се Лянь сам взял меч. Но поскольку его руки дрожали, пришлось несколько раз нанести удар, прежде чем клинок попал ровно в середину предплечья. Тёмно-алая кровь божества стекла вниз по белоснежной коже. Принц каплями провёл две дуги у входа в пещеру, будто бы поставил два заслона. Можно сказать, это был жест непозволительных растрат драгоценного дара. Се Лянь также для вида примешал немного крови юноши, а когда закончил, ощутил ещё более сильное головокружение.
— Идём внутрь…
В пещере царила непроглядная темнота. Юноша достал из-за пазухи бумажный факел[142], поджёг при помощи огнива, и вокруг стало намного светлее.
Лицо юноши пряталось за плотно намотанными бинтами, а вот плачевное состояние Се Ляня обнажилось бесповоротно. С него катил холодный пот, волосы чуть растрепались, в уголке рта сочилась кровь, губы распухли и раскраснелись. Это осталась рана с того раза, когда принц осенил драгоценный меч благословением, прокусив губу. Свет огня больно резанул Се Ляню по глазам, а от волны тепла ему стало ещё хуже. Принц немедленно попросил:
— Не зажигай огонь. Погаси.
Юноша сразу же бросил бумажный факел на землю и затоптал. Пещера вновь погрузилась во тьму. Се Лянь, которого он завёл внутрь пещеры, сел прямо на землю в позу для медитации успокоения сердца. Спустя некоторое время принц медленно произнёс:
— Теперь у меня будет для тебя задание. Сможешь выполнить?
Юноша припал на одно колено и ответил ему:
— Десять тысяч смертей не остановят меня[143]!
Се Лянь, сдерживая дыхание, которое всё учащалось, с трудом сохранял спокойствие.
— Перед входом в пещеру я установил защитные барьеры. Всего их два. Первый не позволит тварям снаружи ворваться внутрь; второй не даст людям изнутри выбраться наружу.
Беззвучно отдышавшись, принц продолжал:
— Между двумя барьерами есть пространство. Ровно для одного человека. Ты должен находиться там. Охранять вход. Что бы ты ни услышал снаружи, не выходи; и точно так же, не важно, что будет происходить со мной внутри, ты ни в коем случае не должен сюда входить.
Юноша на мгновение оторопел:
— Ваше Высочество, вы останетесь здесь один?
— Да. Не знаю, что я способен натворить… В общем, что бы ни произошло, тебе нельзя заходить.
В подобных обстоятельствах вернуться в город уже не представлялось возможным. Что до подмоги, Ци Жун, должно быть, всё ещё в пути, мчится, спотыкаясь на каждом шагу. Только чтобы добраться до столицы, ему понадобится бежать очень долго, а пока он приведёт солдат на помощь, вообще неизвестно сколько пройдёт времени. Придётся очертить себе территорию, чтобы удерживать позиции и придумать способ избавиться от действия аромата нежности. Голос принца сделался мрачным:
— Если цветочные оборотни дадут плоды, мощь их чар соблазнения достигнет предела. Боюсь, они вот-вот созреют…
Внезапно благоухание в воздухе усилилось, прервав речи принца. Нежная сладострастная аура заполнила всё вокруг, оборотни кокетливо захихикали, вне себя от удовольствия, и наперебой заголосили:
— Мои корни! Мои корни затвердели!
— Плоды созрели!
Едва услышав волну благоухания, Се Лянь ощутил, как участилось сердцебиение, а кровь ударила прямо в голову. Принц стиснул зубы:
— Скорее ступай! Ни в коем случае не вдыхай цветочный аромат. Если они приблизятся, не пугайся. Ни одна тварь не сможет переступить через кровавую линию. Но пока ты находишься внутри защитного поля, можешь атаковать их мечом, убивать и ранить.
Юный воин бросил взгляд наружу и уверенно кивнул. Подхватив меч, он выбежал прочь, остановившись ровно между двумя кровавыми линиями на пороге пещеры. А там, среди множества мёртвых тел, теснящиеся друг к другу цветочные заросли выглядели ещё ярче и прекраснее. И теперь вся эта цветочная поляна едва заметно шевелилась, будто бы корни под ними вот-вот вырвутся из земли. Вскоре это действительно случилось, кое-что показалось наружу… и это была голова женщины!
«Женщина» высунула голову из-под земли, вдохнула свежий воздух на поверхности и, словно упиваясь удовольствием, сощурила глаза. Следом из земли показалась половина покатого плеча, а за ним и целая рука.
Плоды Нежных объятий созревали под землей, на корнях. И полностью созревшие, они принимали всевозможные формы женского тела.
Настал момент, когда плоды цветов созрели, и теперь бесчисленные совершенно голые женские тела выбирались из земли. Они срывали ярко-красные цветы, растущие на макушке, омывались лунным светом и всласть разминали конечности. Ранее благоухание исходило лишь от маленьких цветков, теперь же аромат источали эти обольстительницы. Они похлопали себя по фигуристым телам, стряхивая землю, поправили длинные волосы и направились к входу в пещеру, кокетливо посмеиваясь:
— Ваше Высочество, мы идём к вам!
Пещера тоже заполнилась густым благоуханием, так что стало трудно дышать. Се Лянь сидел в медитации с закрытыми глазами, про себя повторяя «Дао дэ цзин». Однако особенного действия это не возымело, оборотни без тени стеснения сыпали бесстыжими словечками, что плавной и вкрадчивой речью[144] шелестели снаружи. Всё какие-то «сокровище», да «золотце», да «гэгэ», да «диди»[145]…
Сплошным бормочущим потоком они сильнее раздражали сердце Се Ляня, поэтому ему пришлось начать читать вслух:
— Пять цветов притупляют зрение. Пять звуков притупляют слух. Пять вкусовых ощущений притупляют вкус. Быстрая езда и охота волнуют сердце. Драгоценные вещи заставляют человека совершать преступления[146]… Покой побеждает ходьбу, холод побеждает жару. Спокойствие создаёт порядок в мире[147]… Добрым людям я делаю добро и недобрым также делаю добро[148]…
Принц даже не обратил внимания, что совершенно сбился во время чтения священного текста, который обыкновенно мог декламировать без запинки. Оборотни снаружи захлопали в ладоши и рассмеялись:
— Наш милый принц, наше милое золотце, мой дорогой Его Высочество, голубчик, ты ведь не монах, какие могут быть священные тексты, ах… ой!
Послышался звонкий крик. Кажется, это юный воин, не проронив ни звука, с ожесточением пустил в ход оружие. Ураган колющих и рубящих выпадов заставил оборотней обратиться в бегство с криками:
— Оборотней убивают!
Кто-то, отбежав подальше, забранился:
— Ах ты, подлый, проклятый сорванец! Мелкий монстр, срыватель цветов[149]! Совсем не умеешь бережно относиться к женщинам[150]!
— До смерти напугал! До смерти! Совсем мальчишка, а уже такой безжалостный! Страшно подумать, что будет, когда он вырастет!
Группа цветочных оборотней, будто изнывая от голода или жажды, пыталась проникнуть в пещеру, однако ничего не вышло. Вначале они не заметили магического барьера и решили, что причиной тому человек, который стоит у них на пути. Посоветовавшись друг с другом, оборотни собрались неподалёку и заговорили с юношей:
— Юный гэгэ, ну зачем же ты стоишь на пути и не даёшь нам пройти? Мы ведь ничего плохого делать не собираемся, просто хотим немного поразвлечься с Его Высочеством наследным принцем!
— Будь умницей, маленький генерал, не мешай нам сделать с Его Высочеством кое-что приятное!
— А этот диди такой свирепый, парень довольно интересный! Жаль только, что ещё мал, слишком уж зелёный. Наверное, он понятия не имеет, что значит «кое-что приятное»!
Пока оборотни сбились в кучу и принялись хихикать да подшучивать, Се Лянь чуть приоткрыл глаза, увидев в проходе пещеры темнеющие очертания. Там стоял юноша, обеими руками сжимающий меч, и казалось, он не отступит, даже если погибнет. Как вдруг одна из обольстительниц произнесла:
— Слушай, юный гэгэ, ну не стой ты там как несмышлёныш, о чём ты думаешь? Может быть, отойдём со мной в сторонку, повеселимся немного, а? Какие тебе нравятся? Такие как я тебе по нраву?
Юный воин по-прежнему не издавал ни звука. Демоницы решили — чтобы пройти в пещеру, должно быть, нужно устранить помеху в лице парнишки. Поэтому стали прикладывать к этому всевозможные усилия. Поднялся гомон:
— А как тебе я?
— А обо мне что скажешь? Посмотри, я красавица?
— Взгляни на меня, нравится?
Вот только если вначале их речи звучали насмешливо, то затем превратились в обиженные, а под конец оборотни и вовсе стали браниться. Ведь юноша, неизменно от начала до конца, не удостаивал их и малой толикой внимания, пока они стояли далеко, а если подходили ближе — рубил мечом. Се Лянь знал, что Нежные объятия, пока сидели в земле, могли на своё усмотрение изменить свой облик, поэтому хотел предупредить об этом юношу, но, на беду, по какой-то причине не посмел. С огромным трудом подавляя волны мучительного жара, принц произнёс:
— Не смотри на них…
Борьба с горячей кровью, бьющей в голову, уже вымотала принца, отобрав все силы. Поэтому фраза прозвучала крайне тихим шёпотом. Однако юный воин услышал Се Ляня мгновенно и тут же громко отозвался:
— Слушаюсь! Ваше Высочество, с вами… с вами всё в порядке?
— Не стоит беспокоиться за меня. Если тебе приходится тяжело, завяжи глаза, рот и нос…
Юноша не успел ничего ответить, послышался хохот одной из обольстительниц:
— Я всё поняла! Дружок, я думаю, что тебе более всего по нраву… придётся такое, верно?
Судя по всему, из земли вырвался ещё один плод Нежных объятий. В тот же миг снаружи пещеры воцарилась мёртвая тишина. А юный воин, кажется, перестал дышать.
В следующий миг волна смеха оборотней, достигающая небес, едва не опрокинула Се Ляня наземь.
Они хлопали в ладоши и кричали:
— Ого! Вот это ход, караул! Караул!
— Мать моя! Как ты до этого додумалась? Непревзойдённо, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… Скорее, смотрите! Паренёк-то остолбенел весь! Уверена почти наверняка, что всё так и есть!
— Так и есть, ошибки быть не может! А я было решила, что этот мелкий демон чёрств как камень! Вот уж не думала, что просто недооценила его! Такой маленький, а смельчак не по годам!
— Признаю поражение, признаю! Ну как, дружочек, нравится такая благоухающая[151] картина? Что же ты, скорее подходи поразвлечься!
— За этой деревней трактира больше не будет[152]! Если сейчас откажешься, то впредь и не надейся, за восемьсот лет ни разу не попробуешь! Или, может… мы тебе поможем? Ведь прямо сейчас… хи-хи-хи-хи…
Юный воин окончательно взъярился, в его голосе послышалась ледяная угроза:
— Да вы… смерти… ищете!
В тот миг Се Лянь в пещере находился почти на пределе.
Перед глазами всё плыло, в ушах звучал лишь неясный шум, усидеть на месте принц больше не смог — всем телом он подался, падая, вперёд. Хорошо хоть ещё хватило сил выставить руки, чтобы не удариться о землю. Но от резкого падения его челюсть на мгновение разжалась, и неясно, будто сквозь пелену, с его губ сорвался нестерпимо мучительный стон.
Едва этот звук вырвался наружу, Се Лянь быстро закрыл рот ладонью.
Юный воин рывком развернулся:
— Ваше Высочество?..
Се Лянь одной рукой опирался о землю, другой крепко зажимал себе рот. Дыхание принца сбивалось, плечи подёргивались. Только слыша звуки и глядя на его фигуру со спины, можно было решить, что он плачет, глотая слёзы.
За всю жизнь Се Ляню, не важно — до вознесения или после, ещё никогда не приходилось переживать столь мучительные моменты. Даже мучительнее, чем самые суровые тренировки в монастыре Хуанцзи. Рука, на которой принц держался, обессилела, и он упал набок. Лёжа на земле, сквозь туманную дымку принц увидел, что юноша, кажется, собирается войти в пещеру, поэтому крикнул:
— Не подходи! Я же сказал, что бы ты ни услышал, не подходи!!!
Юноша застыл. Се Лянь с огромным трудом перевернулся лицом к сводам пещеры, насилу выровнял дыхание. Волны жара накатывали одна за другой, прокатываясь по всем конечностям и косточкам. Оборотни, слыша, как принц ворочается с боку на бок, как пылает в нём огонь, захлопали в ладоши и рассмеялись, перебивая друг друга:
— Милое наше Высочество, чего же ради такие страдания? Сегодня ты, боясь потерять последователей, отказываешься от наслаждения; а завтра не осмелишься сделать ещё что-то, и снова из страха потерять последователей. Какой же из тебя небожитель? Разве ты таким образом не становишься преступником под пытками, что связан по рукам и ногам этими твоими последователями?! Таким божеством можно и не становиться. Как ни крути, всё растеряется в итоге. Почему бы не подумать о собственном удовольствии? Последователи приходят и уходят, к чему заботиться о них?!
На висках Се Ляня проявилось несколько бледно-голубых вен, он немного потерял контроль над эмоциями и гневно выкрикнул:
— Замолчите!!!
Оборотни, разумеется, не страшились принца в такой момент и вновь насмешливо обратились к юному воину:
— Диди, скажи, мы ведь всё верно говорим? Ха-ха-ха-ха…
— Хи-хи-хи… А каково тебе там стоять? Не тягостно ли?
Холодный пот уже катился с принца, намочив его целиком. Раздражение в душе Се Ляня достигло предела, он яростно разорвал одежду на своей груди, стремясь ощутить хоть лёгкое дуновение прохлады. Но лишь услышав звук рвущейся ткани, принц опомнился: откуда у него в руках вдруг взялись силы? Это мимолётное ощущение исчезло в мгновение ока, но стоило принцу внимательно оценить своё состояние, он обнаружил — всё верно, онемение прошло, силы постепенно возвращались, только сердце Се Ляня, напротив, тяжело осело.
Тех, кто оказался в плену Нежных объятий, вначале ожидало онемение и истома по всему телу, а после — раздражительность и вспыльчивость. Теперь онемение отступало, и очень скоро наступит приступ буйства. Конечно, принц намеренно установил на входе в пещеру два барьера, второй из которых предназначался как раз для того, чтобы задержать его самого, когда он потеряет разум и попытается вырваться наружу. Но если принц придёт в бешенство, неизвестно, сможет ли барьер его сдержать. В короткие мгновения чистого сознания, путь к которым был нелёгок, мысли Се Ляня, не теряя времени, закружились со скоростью молний, пока он размышлял о способах противостояния чарам.
Внезапно принц подумал вот о чём: действие Нежных объятий обычно протекает очень быстро. Можно сказать, стоит только крови ударить в голову, и жертва теряет над собой контроль. Почему же принц продержался так долго? Неужели, кроме того, что он обладал достаточной способностью преодолеть тревожащие мысли, не имелось каких-либо иных причин?
Подумав об этом, Се Лянь сделал глубокий вдох, чуть повернул голову и обратился к юноше, чья фигура виднелась у входа в пещеру, желая войти, но при этом не решаясь:
— Ты… входи.
Юный воин, услышав зов, кажется, в тот же миг захотел бежать к принцу со всех ног, но сделав пару шагов, будто вспомнил недавний гневный крик Се Ляня «Что бы ты ни услышал, не входи», и вновь засомневался, стоит ли ему подчиниться. Се Лянь, так скоро отказавшись от прежних слов, уже успел пожалеть о них и добавил:
— Входи, остальное пока не важно.
Юноша, отбросив сомнения, ворвался в пещеру.
Своды пещеры были узкими и длинными, внутри царило тепло и влажность, да ещё темнота — вытяни руку, и не увидишь пальцев. Только полагаясь на сбивчивое дыхание, которое Се Лянь усилием воли старался сделать как можно тише, юноша на ощупь добрался до него и остановился ровно перед принцем. Се Лянь повелел:
— Положи меч… на землю. Рядом со мной, недалеко.
Юный воин отозвался:
— Слушаюсь!
Затем добровольно выдал своё единственное оружие, которым мог защищаться, положив его так, чтобы Се Лянь мог дотянуться рукой. Принц продолжил:
— Прошу, помоги мне подняться.
Юноша припал на колени рядом с ним и протянул руки, чтобы поднять Се Ляня. К его неожиданности, стоило ему приступить, как кончики пальцев коснулись не ткани одежд, а разогретой кожи.
Юноша немедленно отдёрнул руки. Се Лянь же, которого внезапно обожгло горящими пальцами, тут же вспомнил, что в порыве смятения и мучения, пока барахтался на земле, он разорвал на себе верхнее одеяние. Обычно в том, чтобы мужчине обнажиться по пояс, не было ничего постыдного, однако в сложившихся обстоятельствах… это выглядело весьма неловко. Но заострять внимание на неловкости положения не стоило, а лучше делать то, что нужно сделать, и тогда неловкость пройдёт. Возможно, и юноша это понимал, поэтому, не дожидаясь пока Се Лянь заговорит, снова протянул руки, быстро приподнял принца за обнажённые плечи, усадил и тут же отпустил. Се Лянь прислонился к стене пещеры, прижался к прохладному камню спиной, и ему стало немного легче. Ощутив, что юноша отступил на два шага, принц поспешно остановил:
— Подожди, не уходи!
Что бы принц ни приказал, юный воин исполнял неукоснительно — он тут же застыл на месте. Се Лянь добавил:
— Срежь небольшую прядь моих волос. Мне нужно кое-что сделать.
Юноша утвердительно отозвался и протянул руку. Вот только во тьме трудно было что-то разглядеть, а длинные волосы Се Ляня сплошным водопадом спадали тому за спину, поэтому юному воину не удалось сразу на ощупь отыскать нужное. Вместо этого он неосторожно дотронулся до груди Се Ляня, мышцы которой были гладкими и упругими, а кожа покрылась тонкой испариной, поэтому скользила от прикосновения. Се Ляню и раньше с трудом удавалось сдерживать эмоции, а когда юноша прикоснулся к нему вот так, совсем не к месту, грудь мгновенно будто бы пронзило разрядом молнии, онемение вновь охватило всё тело, и принц издал тихий-тихий стон.
В то же мгновение двое в пещере буквально окаменели.
Тем временем цветочные оборотни снаружи навострили уши и подползли ближе, чтобы подслушивать, разве могло случившееся ускользнуть от их внимания? Послышалось хихиканье:
— Ого, что это там творится внутри?!
— Умираю со стыда!
— Не могу больше слушать!
Се Лянь же, слушая, как они осмеивают его потуги держать себя в руках, стиснул зубы и прошипел:
— Ах, вы!..
Поняв по голосу, что принц рассержен, юный воин второпях убрал руку и не осмелился протянуть снова. Се Лянь, конечно, скрипел зубами не из-за него. В глазах принца этот рядовой был всего лишь ребёнком. Подумав, что, наверное, обидел юношу, Се Лянь смягчился:
— Не пугайся, продолжай. Не обращай на них внимания.
Тот хрипло отозвался:
— Слушаюсь.
Но, кажется, душу его всё же охватило крайнее волнение, и юноша очень долго не мог дотронуться до нужного места. А тронув и обнаружив, что вновь ошибся, тут же отдёргивал руку. В конце концов пришлось ему в смятении проскользить руками по груди Се Ляня, от чего того охватила такая истома, что стало нестерпимо тяжело это выносить. Принц всей душой желал бы сейчас с силой удариться головой о стену позади, чтобы потерять сознание. Наконец юноша нащупал дрожащий кадык Се Ляня, потянулся дальше и поймал прядь волос. Он схватился за тоненькую прядку, крайне осторожно срезал её мечом и тут же рапортовал:
— Ваше Высочество, готово!
К тому моменту к Се Ляню снова вернулись силы, он даже смог поднять руку. Принц обратился к юноше:
— Дай мне руку.
Юноша протянул ладонь. Се Лянь забрал у него тонкую прядь и кое-как наспех завязал узелком на пальце юного воина. Тот некоторое время не мог пошевелиться, затем дрожащим голосом спросил:
— Ваше Высочество, это?..
Се Лянь со вздохом сказал:
— Скоро наступит вторая стадия действия благоухания цветочных оборотней. Я позаимствую твой меч, и если вдруг кто-то захочет тебя ранить, подними вот эту руку перед собой, так ты сможешь защититься. А теперь… скорее уходи.
Спустя долгое время юноша всё же покинул пещеру. Цветочные оборотни заголосили:
— Вышел?!
— Ну наконец-то!
— Оставил нас снаружи, а сам проник внутрь. Дружок, ты поступил совершенно бессовестно!
Тем временем Се Лянь ощущал, как всё больше сил приливает в конечности. Он сделал глубокий вдох, правой рукой схватился за оставленный юношей плохонький меч, успокоил мысли и дух, поднял оружие и резанул себя по левому предплечью.
Тем самым он будто разрубил пелену тумана перед собой, чувства немного прояснились.
Всё именно так, как он предполагал!
Из раны на предплечье стремительно хлынула кровь, а Се Лянь тем временем будто ухватился в душе за спасительную нить, когда казалось, что всё пропало.
Благоухание Нежных объятий делало человека беспокойным и вспыльчивым, пробуждало желания, крепко спящие в глубине души. И чем сильнее эти желания подавляются человеком, тем яростнее они вырвутся наружу, стоит ему вдохнуть аромат цветов. Ну а Се Лянь всегда подавлял внутри, помимо «чувственной жажды», ещё и «жажду убийства».
И его «жажду убийства» нельзя было утолить уничтожением нечисти. Поскольку различных тварей он и ранее умертвил немало, ни о каком подавлении желаний не может идти и речи. Объектом «убийства» непременно должен быть человек. Или же божество. Лишь таким образом появляется ощущение «нарушения запрета». Перед тем как войти в пещеру, Се Лянь для установления барьера порезал сам себя, и стоило ему увидеть кровь, это немного ослабило действие аромата Нежных объятий. Поскольку самоубийство — это тоже убийство, причинение вреда себе — это тоже проливание крови.
Говоря на чистоту, и «чувственная жажда», и «жажда убийства» — это всё проявления крайне агрессивной страсти. Се Ляню даже приходилось слышать от кого-то мнение, что изначально оба — суть одно. Таким образом, если взять данное утверждение за основу, можно найти способ замещения и тем самым пережить это тяжкое испытание.
Убедившись в своей правоте, Се Лянь без тени промедления снова резанул себя по предплечью. И каждый порез возвращал ему ещё немного ясности сознания. Вот только в момент, когда сердце принца охватила радость, неизвестно — были ли причиной тому чары Нежных объятий, во власти которых он всё ещё находился, — когда его «жажда убийства» получила удовлетворение, из нутра Се Ляня внезапно хлынуло бушующее удовольствие.
Волна удовлетворения захлестнула истомой и дурманом каждый цунь, каждый уголок тела принца, от макушки до кончиков пальцев на ногах, с лёгкостью сметая на своём пути все барьеры, которые принц так долго и с таким трудом возводил. И когда Се Лянь наконец осознал это, тихий стон уже вырвался из его груди.
Если не знать наверняка, что в пещере он один, Се Лянь ни за что не осмелился бы поверить, что этот звук издал он сам. От испуга принц вздрогнул и широко распахнул глаза, подумав: «Но ведь способ явно действенный, как же так?»
Снова бросив взгляд на меч, он внезапно вспомнил, что юный воин этим самым оружием срезал стебли цветов и даже убивал уже принявших человеческую форму оборотней. И меч давно запачкался соком Нежных объятий. Когда принц с его помощью поранил себя, ища избавления, в первый удар он вложил только пятую часть силы, но чтобы достичь того же эффекта облегчения страданий во второй раз, пришлось ударить уже с третьей частью силы. Разве это не самое настоящее утоление жажды отравленным вином[153]?!
Всё-таки Се Лянь разгорячился до головокружения, иначе он давным-давно заметил бы эту деталь. Принц ругал сам себя в душе, но в сложившихся обстоятельствах ему оставалось только оторвать левый рукав одеяния и с остервенением протереть меч, затем оторвать точно так же правый рукав и запихать себе в рот, крепко сжав в зубах, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
За сжатыми губами и стиснутыми зубами стоны через силу сделались прерывистыми. Но только пещера сама по себе порождала эхо, и любые тихие звуки здесь многократно наслаивались друг на друга, усиливались и выносились наружу. К тому же, юный воин, послушав указания принца, завязал глаза и теперь полагался лишь на слух, который по той же причине стал намного чувствительнее. Как он мог не почувствовать это странное явление? Не в силах сдержаться, он с дрожью в голосе позвал:
— Ваше Высочество?
Оказаться в подобном неловком положении поистине стало для принца позором всей жизни. Се Лянь даже представить не мог, что с ним будет, если кто-то увидит его таким. Даже несмотря на полнейшую темноту пещеры, всё равно вынести подобное невозможно. Принц закричал:
— Не входи!!!
Однако из-за того, что он всё ещё крепко сжимал во рту тряпицу, крик его превратился в невнятное мычание, которое вызывало крайнюю жалость. Юноша, услышав, заволновался ещё сильнее.
Се Лянь уже изранил левую руку так, что с неё ручьями стекала кровь, и всё же его действия характеризовались лишь «нанесением ран», но не «убийством», поэтому истинная жажда всё никак не получала окончательного удовлетворения. Принц уже не мог удержать кляп во рту, свёрнутая ткань выпала, а руки его тем не менее орудовали всё с большей ожесточённостью — следующий удар пришёлся в левую ногу, и притом довольно глубоко. Услышав отчётливый звук разрезаемой плоти, юный воин не выдержал и решительно бросился к принцу. Звук приближающихся шагов заставил Се Ляня в испуге попятиться вглубь пещеры, и даже когда принц упёрся спиной в стену, продолжал изо всех сил съёживаться, будто от этого зависела его жизнь.
— Нет, нет, нет! Не подходи, не надо, нет…
Второй кровавый барьер был установлен Се Лянем именно для того, чтобы сдерживать его самого, но не юношу, чтобы тот в случае чего мог отступить в безопасное место. Однако сейчас действие аромата нежности уже вошло во вторую стадию, и стоит только юноше подойти, неужели Се Лянь позволит ему снова убежать из пещеры? Наверняка просто прикончит его на месте. Принц ужасно боялся, что в какой-то момент потеряет контроль и убьёт это дитя, пришлось прятаться от того подальше. Услышав в голосе Се Ляня просочившийся наружу панический страх, юный воин потрясённо застыл:
— Ваше Высочество…
Желание зверски замучить и убить кого-нибудь бурлило в крови Се Ляня. Дрожащей рукой он поднял плохонький меч, а в душе его зазвучал повторяющийся собственный голос: «Я не умру, я не умру, я не умру!!!»
В следующий миг, приняв мгновенное решение, принц развернул меч остриём на себя.
Юный воин увидел, как во тьме тускло скользнул холодный блеск. Раздался крик:
— Ваше Высочество!!!
Но Се Лянь уже пустил оружие в ход — проткнул свой живот, намертво пригвоздив себя к земле!
Пронзительная боль взрывом охватила внутренности и распространилась по всему телу, без остатка сметая на своём пути разгорячённый порыв. Се Лянь широко распахнул глаза и застыл, обеими руками сжимая рукоять меча. С лёгким кашлем из угла его губ потекла струйка крови, даже дыхание на какой-то момент остановилось. Юный воин, ошеломлённый случившимся, со стуком грохнулся на колени перед принцем.
В тот же миг снаружи раздался нестихающий визг:
— Кто это?!
Тонкие нежные голоса цветочных оборотней, обернувшись криком, резанули слух, но кто-то заорал ещё оглушительнее, чем они, перекрывая все их завывания:
— Что за непотребство?!!
Услышав этот гневный рёв, Се Лянь опять сделал резкий вдох.
Фэн Синь!
В ответ послышался другой, чуть приглушённый голос:
— Нежные объятия. Если не хочешь попасться под действие их чар, скорее закрой лицо.
Голос, разумеется, принадлежал Му Цину, который уже принял все необходимые меры. Фэн Синь, закрывая нос и рот, кажется, увидел кое-что ещё. Далее последовал его приглушённый крик, полный гнева:
— Это… Его Высочество? Его Высочество?! Твою мать! Твою ж мать!!! Что здесь вообще происходит?!
Му Цин тоже удивлённо ахнул:
— Форменное безобразие, это же просто никуда не годится! — впрочем, тон Му Цина не ощущался настолько рассерженным, как у Фэн Синя, а больше походил на то, будто он услышал рассказанную кем-то грубую неуместную шутку.
Се Лянь, лёжа в пещере, не понимал, о чём они говорят, но примерно догадался, что их вывел из себя вид обнажённых женских тел оборотней, который задевал их собственную нравственность. Фэн Синь, рассыпаясь в ругательствах, заорал:
— Скорее сожжём их! Нельзя, чтобы кто-то увидел!
Следом послышался звук извергающегося огня и горящей травы, и в этом полыхающем пламени визг и брань оборотней постепенно стихли. Му Цин произнёс:
— Выжигай всё как следует, в аромате этих демониц содержится яд. Если они оставят семена и прорастут, превратятся в крупные неприятности.
Се Лянь, собравшись с силами, попытался подать звук, но получилось лишь тихо кашлянуть. Однако двое снаружи немедленно услышали и ворвались в пещеру с криком:
— Ваше Высочество, ты здесь?
Се Лянь:
— Я здесь…
Принц изо всех сил старался выровнять дыхание, но всё же не мог скрыть, что дышит намного слабее обычного. Двое снаружи немедленно направились к нему. Их немного задержала кровавая линия на входе, но поскольку они прекрасно знали, какие барьеры обычно ставит Се Лянь, то и снять один из таких не составило труда. Фэн Синь зажёг Пламя-на-ладони, прошёл несколько шагов, но ещё не добравшись до конца пещеры, вдруг спросил:
— Кто здесь?
Му Цин тоже насторожился:
— В пещере есть кто-то ещё?
Се Лянь ответил:
— Всё в порядке. Это рядовой солдат.
Лишь его слова заставить двоих вздохнуть спокойно и продолжить идти дальше. Яркое пламя озарило пещеру, окрасив своды тёплым оранжевым цветом. Се Лянь лежал на земле, его длинные волосы расстилались вокруг, верхнее одеяние окончательно соскользнуло с плеч, а из живота торчал длинный меч, пригвоздивший его к полу.
От такой картины оба юноши перепугались не на шутку. Фэн Синь склонился над принцем:
— Кто это сделал?!
— Я сам, — сказал Се Лянь.
Му Цина ответ озадачил:
— Что это значит?
Се Лянь покачал головой:
— Не спрашивайте. Иного выхода не оставалось, пришлось прибегнуть к такому шагу. Скорее высвободите меня.
Му Цин подошёл, с хмурым видом вынул меч и бросил рядом. Клинок громко звякнул о землю, а юный воин тут же его подобрал. Фэн Синь помог Се Ляню подняться, накинул на него верхнее одеяние, и лишь теперь Се Лянь смог поведать им в общих чертах, как прошла эта потрясающая ночь в компании Нежных объятий.
— Вы прибыли быстрее, чем я ожидал. А где Ци Жун?
Фэн Синь ответил:
— Ци Жуна государь запер во дворце. Он постоянно шатался снаружи, разгуливая по улице с кичливым видом, поэтому его оказалось так легко выследить и изловить. Однако малец понял, что по возвращении нужно первым делом отыскать нас, значит, кое-что всё же разумеет.
Стало быть, как бы Ци Жун ни ненавидел двоих подчинённых Се Ляня, ему всё-таки известно, насколько они сильны. Юноши вначале решили, что один из них останется защищать город, но Ци Жун орал благим матом и гневно вопил, да ещё принёс им драгоценный меч, который Се Лянь благословил собственной кровью, тем самым зародив в них подозрения, что истинная опасность превосходит ожидания и лучше отправиться вместе. Горбатый склон оказался окружён такой тяжёлой демонической Ци, что им даже не пришлось тратить время на поиски, очень скоро юноши прибыли сюда.
Поскольку Се Лянь обладает телом вознесшегося божества, обыкновенным клинком серьёзно поранить его совершенно невозможно, и от такой раны он бы точно не умер. Но всё же за двадцать лет он ещё ни разу не проигрывал в настоящем бою или же смертельном поединке — подобное тяжёлое ранение принц получил впервые. Для восстановления неизбежно требовалось какое-то время, поэтому Фэн Синь посадил принца себе на спину и вознамерился вернуться в императорский дворец. От живота расходились волны незнакомой ранее боли, Се Лянь то и дело хмурился, но всё же старался превозмогать эти ощущения. Он спросил:
— По пути сюда вы ничего не встретили?
Му Цин ответил:
— Нет.
Се Лянь, втянув воздух, произнёс:
— Будьте осторожны, объявилось нечеловеческое создание…
Он хотел было рассказать о твари в белых одеждах и маске, что плачет и смеётся, но ощутил, что на самом деле слишком обессилел и морально утомился, чтобы делать это сейчас. Краем глаза принц заметил юного воина, который шёл за ними следом, прижимая к груди окровавленный меч. Успокоившись, он закрыл глаза, чтобы скопить силы, и провалился в сон.
С тех самых пор как Се Лянь сам попросил о нисхождении в мир смертных, уже почти целый месяц он не смыкал глаз. Каждодневно накапливающаяся усталость навалилась на него вся скопом, и в итоге принц проспал беспробудно три дня. Через три дня он резко проснулся и обнаружил, что лежит на кровати в комнате с великолепным потолком, а значит, в императорском дворце. Принц разом сел и позвал:
— Фэн Синь!
Фэн Синь на улице тренировался в стрельбе из лука. Услышав зов, юноша вошёл и поприветствовал:
— Ваше Высочество!
Рана на животе Се Ляня давно затянулась, он тут же встал с кровати и спросил:
— Я ведь долго провалялся, да? Что-нибудь случилось за это время?
— Не волнуйся. Всего лишь несколько дней, за это время вражеская армия не нападала на нас. А если бы напала, разве мы не разбудили бы тебя? Вернись на кровать, ты опять не надел обувь.
Только теперь Се Лянь успокоился и уселся обратно на кровать. Помолчав немного, он спросил:
— А где Му Цин?
Му Цин тоже вошёл в комнату, неся в руках приготовленные для Се Ляня одеяния.
— Здесь.
Он принялся прислуживать принцу, помогая одеться, а Фэн Синь тем временем заговорил:
— Однако, несмотря на отсутствие сражений, мы кое-что всё-таки обнаружили.
Се Лянь спросил:
— Что именно?
Ему ответил Му Цин:
— Помнишь, мы говорили о подозрительном прогрессе войска Юнъань? Ещё сомневались, нет ли у них поддержки со стороны? Когда мы осматривали Горбатый склон, обнаружили несколько человек. Одежды на них были местные, но вот говор весьма странный, не похоже на людей Сяньлэ. Я арестовал их и выяснил, что противника в самом деле тайно поддерживают другие государства, незаметно поставляя им провиант и амуницию.
В противном случае огромное множество людей Юнъани не смогли бы продержаться до сегодняшнего дня, теснясь среди диких гор и питаясь подножным кормом и корой с деревьев!
Фэн Синь ругнулся:
— Мать их, всё притворялись добрыми друзьями, а в такой сложный для нас час мутят воду. Просто мечтают, чтобы мятеж в Сяньлэ разгорелся как можно сильнее!
Государство Сяньлэ занимало обширные территории, богатые немалыми природными ресурсами. Здесь в изобилии добывали золото и драгоценные камни, на что приграничные государства уже много лет точили зуб. Се Лянь давно предполагал, что подобное может случиться. Он покачал опущенной головой, но вспомнил кое о чём другом, и спросил:
— А тот мальчишка?
Фэн Синь переспросил:
— Который? Рядовой? В тот день мы торопились скорее отнести тебя к советнику, никто не обратил внимания на паренька. Наверное, он вернулся в свой отряд.
Когда Му Цин одел Се Ляня, тот опустил руки и с прямой спиной сел на кровать, произнося:
— Мальчик отлично сражается, я думаю, из него можно сделать прекрасного воина, владеющего саблей. Под присмотром хорошего наставника он непременно поразит всех, когда вырастет. Му Цин, не забудь потом отыскать мальчишку и распорядиться о его дальнейшей судьбе. Можно подтянуть его повыше.
Вполне в характере Се Ляня было, увидев у кого-то хорошую технику боя, сразу проникнуться симпатией к этому человеку. Принц непременно желал приблизить таких людей к себе, чтобы наблюдать за ними каждый день, находя в этом истинное наслаждение[154]. Такое случалось не в первый раз, но всё же впервые подобной оценки удостоился совсем ещё ребёнок. Когда Му Цин услышал фразы «из него можно сделать прекрасного воина, владеющего саблей», «непременно поразит всех, когда вырастет» и тому подобные похвалы, выражение его лица необъяснимо изменилось, он завязал волосы Се Ляня новой лентой, скомкал в руках ту, что снял, отвернулся и бросил её куда-то в сторону. Фэн Синь же произнёс:
— На вид ребёнку не больше пятнадцати, он ещё слишком мал, не находишь? К каким обязанностям его можно «подтянуть»?
Му Цин тоже бесстрастно отозвался:
— Подобный жест совсем не к месту. Не соответствует армейскому порядку.
Се Лянь ответил:
— Даже божество может снизойти в мир смертных, к чему соблюдать все эти бесконечные правила в армии? — затем восхищённо добавил: — Видели бы вы боевую стойку, с которой тот парнишка сражался с бину, исключительная красота!
Но стоило ему заговорить о бину, как странная фигура в белом вновь промелькнула перед глазами.
— Ваше Высочество, откуда на Горбатом склоне взялись эти демоницы, Нежные объятия? — спросил Фэн Синь. — Раньше там никогда о них и не слышали.
— Об этом я хотел поведать вам ещё тогда.
Наконец выдался момент, и принц рассказал им о существе в маске, что плачет и смеётся. Троица тихо обсудила случившееся между собой, и в итоге все сошлись на том, что поступать опрометчиво не стоит, и лучшее решение — доложить о происшествии чертогам Верхних Небес. Поэтому Се Лянь вышел за порог и поспешил сначала увидеться с государем и государыней, а затем поднялся на гору Тайцан, в храм Шэньу.
Раньше Се Лянь наверняка сразу вернулся бы в столицу бессмертных, чтобы лично рассказать обо всём Цзюнь У. Однако обстоятельства изменились, он по собственной воле покинул столицу, всё равно что отдал от неё ключи. И теперь, если захочет вернуться, не сможет открыть дверь, к тому же ушёл он тогда чересчур скоропалительно. Из-за акустики в храме Шэньу, когда все голоса становились звонче и громче, принцу было неловко обращаться к Цзюнь У напрямую, поэтому он со всем почтением попросил монахов зажечь несколько самых больших благовоний, передал весть, поклонившись божественному изваянию Владыки Шэньу, и решил для себя, что когда у Владыки появится свободное время, тот его услышит. Однако для Цзюнь У каждодневно поджигали если не десять, то восемь тысяч благовоний, обращения к нему копились бесчисленным множеством, и среди них хватало молитв от самых уважаемых последователей. Неизвестно, когда сообщение принца будет услышано, это поистине зависит только от воли судьбы. Однако принц не смел надолго отлучаться от мирских дел и сразу же вернулся на поле боя, продолжая защищать город.
Возможно, из-за огромных затрат сил в первом сражении, а также из-за того, что Фэн Синь и Му Цин постоянно старались незаметно обрубать каналы внешней поддержки войска противника, армия Юнъань сменила тактику — перестала всё время стремительно атаковать. За последние месяцы вспыхнуло лишь несколько мелкомасштабных сражений, поражения в которых не несли больших потерь. По сравнению с первой битвой они просто-напросто выглядели мелкими и незначительными. Странная фигура в белом больше не появлялась, и потому напряжённая обстановка в императорской столице постепенно пошла на спад. Се Ляню выпала редкая возможность покинуть передовую и пройтись по городу, облегчить душевное состояние.
Он перешёл через каменный мостик, тронул рукой висящие ветви ивы, поглядел на резвящихся в воде под мостом ослепительно-красных карпов, что проплывали, виляя хвостами, и даже позавидовал этим рыбкам. Немного постояв в задумчивости, принц вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Обернувшись, он никого не увидел, что показалось ему весьма странным. Впрочем, не ощутив ни смертельной угрозы, ни злонамерения, Се Лянь решил не обращать внимания.
Спустившись с моста, он направился дальше по улице Шэньу. Все без исключения встречные прохожие отвешивали ему поклоны и произносили приветственное «Ваше Высочество наследный принц», кто-то — взволнованно, кто-то — с почтением, кто-то — радостно.
Се Лянь каждому отвечал улыбкой и кивком. Пройдя ещё немного, он снова почувствовал за спиной следящий за ним взгляд.
На этот раз принц всерьёз задумался. Резко развернувшись, он поймал преследователя с поличным — приметил, как за ивой мелькнул чей-то силуэт, высунувшийся наполовину. Се Лянь подошёл к дереву и протянул руку, чтобы схватить наблюдателя. Но обнаружил прячущегося за ивой юношу с повязками на лице. Принц невольно замер:
— Ты…?
Юноша с забинтованной головой закрыл лицо руками крест-накрест, только через заплатанные рукава выглядывал чёрный как ночь глаз. Парнишка бесцветным голосом проговорил:
— Ваше… Ваше Высочество наследный принц… Я не специально.
Се Лянь указал на него пальцем:
— Это ведь ты той ночью…
Стоило только это произнести, принц тут же вспомнил, что случилось несколько месяцев назад и как плачевно он выглядел тогда. В голове вихрем закружились картины произошедшего, Се Ляня бросило в краску. Ощутив лёгкую неловкость, он поспешно кашлянул и продолжил:
— Так значит, это ты. Я всё время хотел отыскать тебя, но навалилось так много дел, что я позабыл. Кхм. Ты ведь рядовой армии? Что ты делаешь в городе?
Юноша остолбенел и тихо произнёс:
— Я больше не служу там.
Се Ляню это показалось странным.
— А? Почему?
Юноша удивился ещё сильнее принца:
— Меня… выгнали. Ваше Высочество, вам… вам ничего не известно?!
Се Лянь, не понимая, произнёс:
— О чём?
Ясно ведь, что принц давным-давно говорил Му Цину, что это дитя — многообещающий талант, что о его судьбе следует позаботиться, подтянуть его повыше. Как же вышло, что после его особого повеления паренька, напротив, выгнали из рядов армии???
Юноша, похоже, чем-то взволновался, даже обрадовался — он тут же опустил руки и воскликнул:
— Ваше Высочество, так вы ничего не знали! А я думал… я думал…
Чем дальше, тем более странным всё это казалось Се Ляню:
— Давай-ка, расскажи мне всё по порядку. Почему тебя выгнали? Кто тебя выгнал? Почему ты считал, что мне об этом известно? И ещё, о чём ты думал?
Юноша сделал к нему шаг, но не успел и рта раскрыть — в тот же миг на улице Шэньу послышался визг, исполненный ужаса:
— А-а-а!!!
Се Лянь рывком обернулся на крик и увидел, как в их сторону бежит человек, чуть не падая и закрывая руками лицо.
Поветрие ликов зародилось в земле Безмрачного леса
Кричал мужчина высокого роста и крепкого сложения. Будто умалишённый, он мчался по улице, сбивая на своём пути прохожих, которые поголовно возмущались:
— Что творится?!
— Думаешь, в такой жаркий день бег поможет охладить пыл?..
— Вот уж правда, впервые вижу, чтобы кто-то вышел из дома, лица[155] не прихватив.
Ещё несколько подобных возгласов, и прохожие рассмеялись, но не стали по-настоящему сердиться. Кто бы мог подумать, что мужчина ринется напролом и врежется головой прямо в большую разукрашенную повозку на высоких колёсах, запряжённую лошадьми, да так, что кровь брызнет в стороны!
Бедняга повалился наземь лицом к небу, и в тот же миг прохожие, которые только что подшучивали над ним, заверещали от ужаса. Хозяин повозки тоже немало испугался. Он вытянул шею и заголосил:
— Кто там врезался? Кто там?
Всё произошло так неожиданно, что Се Лянь не мог не направиться быстрым шагом к месту происшествия, оставив пока того юношу.
Подойдя ближе, принц спросил:
— Что случилось?
Мужчина, сильно ударившись о повозку, кажется, потерял сознание, волосы закрыли его лицо.
Толпа зевак осторожно окружила пострадавшего. Но Се Лянь ещё не успел приблизиться, как мужчина вдруг вскочил снова и разразился протяжными истошными воплями:
— Я больше не вынесу! Убейте, убейте! Кто-нибудь, скорее убейте меня!!! Быстрее!
Несколько рослых мужчин из толпы, не в силах больше смотреть, заявили:
— С какого двора выбежал этот сумасшедший? Видно, плохо заперли ворота. Схватим его и утащим обратно, давайте… — мужчины вознамерились было подойти и скрутить крикуна, но вдруг, стоило им разглядеть лицо безумца, они тоже громко завопили и отшатнулись:
— Что это за чудище?!!
Обезумевший мужчина, напротив, бросился к ним с неистовым криком:
— Скорее убейте меня!!!
Как раз к тому моменту подоспел Се Лянь. Перепуганные до смерти мужчины, заметив Его Высочество наследного принца, будто увидели в нём избавление — тут же рванули к нему за спину. Се Лянь без лишних раздумий подсечкой сбил обезумевшего с ног, тот сделал в воздухе сальто и опрокинулся в тёплую грязь лицом. Люди, указывая на него, завопили:
— Ваше Высочество наследный принц! Этот человек… этот человек… У него… у него!!!
Договаривать не требовалось, Се Лянь увидел сам — у этого человека было два лица! Если точнее — лицо, на котором выросло ещё одно. Это, второе, размером с ладонь, теснилось прямо на половине щеки безумца.
Сам мужчина был молод, но другое лицо будто принадлежало сморщенному старику, до крайности безобразному! Се Лянь застыл в ужасе, в мыслях повторялась лишь фраза: «Что это за чудище?!»
Он немедля схватил меч с пояса и вынул из ножен чудесный клинок, который когда-то подарил ему Император Шэньу — Хунцзин, «Красное зеркало». С той самой встречи со странной персоной в белых одеяниях принц повсюду стал носить при себе этот меч, чтобы быть готовым в случае необходимости применить его, и возможно, тогда же ему удастся увидеть истинное лицо той твари. И вот меч как раз пригодился. Длинный клинок покинул ножны, сверкнув сиянием ярче снега, однако стоило принцу вглядеться в него, как в металле отразился нисколько не изменившийся облик. Всё такой же мужчина, всё такая же жуткая картина с двумя лицами. Другими словами, безумец вовсе не был ничем из существующих видов нечисти — он был человеком!
Но разве на свете существуют люди, выглядящие подобным образом? Если он таким уродился, как же ему удавалось скрывать это много лет? Се Лянь пребывал в замешательстве, как вдруг кто-то в страхе пробормотал:
— Как… как вышло, что он стал таким?
Се Лянь, услышав, вернул Хунцзин в ножны, развернулся и спросил:
— Ты знаешь этого человека? Раньше он выглядел иначе?
Ему ответили сразу несколько голосов:
— Знаем. Мы трудились с ним вместе. Конечно же, он не был таким, у него никогда… на лице… не росло ничего подобного!!!
Очень скоро зеваки вокруг стали прибавляться, почти перекрыв всю улицу. Се Лянь с серьёзным сосредоточенным лицом набрал воздуха и громко объявил:
— Господа, не нужно подходить сюда. Всё в порядке, расходитесь!
Уже знакомый юноша в бинтах принялся помогать ему, прося людей отойти подальше, но Се Лянь совершенно не замечал этого. Он второпях отправил Фэн Синю и Му Цину весть по сети духовного общения:
— Быстрее приходите на столичную улицу Шэньу!
Опустив руку от виска, он заметил, как рядом мнётся ещё один человек, явно мучимый сомнениями. Се Лянь первым шагнул к нему и спросил:
— Ты хочешь что-то сказать, верно?
Увидев, что вопрос ему задал сам принц, мужчина наконец набрался смелости и ответил:
— Ваше Высочество, есть одна вещь… не знаю, стоит ли мне о ней говорить…
У Се Ляня не было времени ждать соблюдения любезностей, он коротко и ясно бросил:
— Говори прямо!
Мужчина ответил:
— Пару дней назад у меня на груди появилось несколько углублений, три больших, два маленьких. Ни зуда, ни боли от них не ощущалось, даже приятно, если немного их почесать. Я не обратил особого внимания, но вот увидел этого братца, и в душе немного… зародились сомнения, ха-ха. — Он, посмеиваясь, распахнул одеяние и оголил грудь: — Взгляните, со мной ведь… всё в порядке?
Стоило ему обнажить грудь, кругом воцарилась мёртвая тишина. Какие ещё «несколько углублений»? На груди мужчины отчётливо проявились выступающие органы чувств, в которых явно угадывались расплывчатые черты женского лица!
Мужчина, опустив голову, и сам пришёл в ужас:
— Как же так?! Раньше оно ведь явно не было таким… таким…
Таким, будто оно живое? Таким, словно это точная копия настоящего? Какое описание ни подбери, всё одно — истинный ужас!
У людей вокруг от страха волосы зашевелились на голове, а мужчина невольно схватился за полы одежд Се Ляня и громко закричал:
— Ваше Высочество, спасите меня!
Как раз к тому времени Фэн Синь и Му Цин, получив известие, подоспели сюда с городской стены. При виде развернувшейся сцены оба нахмурились, Фэн Синь прогремел:
— Поди прочь! Что за шум ты тут поднимаешь?
Се Ляню некогда было объяснять им, он похлопал мужчину по плечу и, пытаясь утешить, произнёс:
— Всё в порядке. Пока успокойся.
Голос принца звучал мягко и уверенно, серьёзно и без спешки. Мужчина решил — тот прекрасно знает, что делать, и ещё сильнее уверился в том, что справиться с подобным пустяком для Его Высочества наследного принца — что перевернуть ладонь, проще простого, поэтому успокоился. Только вот сам Се Лянь разволновался не на шутку.
Оказывается, эти «лица» вырастают постепенно! И заболевший — если пока что называть подобное явление болезнью — был не один. Таким образом, следует ли из этого, что в действительности таких людей ещё больше?
Он немедленно рассказал о случившемся в общих чертах Фэн Синю и Му Цину, затем добавил:
— Доставьте весть во дворец, отдайте приказ опросить жителей города. Возможно, у кого-то ещё проявился на теле подобный недуг. Нельзя упустить ни одного случая!
Весть оказалась настолько пугающей, что государь, получив её, придал происшествию огромное значение — отправил людей для поиска и проверки. Подручные сработали на редкость эффективно. Той же ночью, далеко за полночь, выяснилось: во всей столице Сяньлэ тех, у кого на теле отчётливо проявились человеческие лица, оказалось пятеро. Кто-то из них уже увидел на своём теле странный нарост, но не придал значения, кто-то и вовсе не замечал, поскольку «лик» вырос в месте, где его трудно обнаружить самому, и к тому же не болел и не зудел. Помимо пятерых, обнаружилось ещё чуть меньше двадцати человек, на телах которых только начали проявляться небольшие впадины и выпуклости, напоминающие ещё не сформировавшийся «лик».
Когда пострадавших в количестве чуть больше двадцати, большинство среди которых составляли женщины и молодые парни, собрали вместе и привели к Се Ляню, людей охватило беспокойство. Они старались поддерживать друг друга и время от времени утешать парой слов. Се Лянь, отдававший приказы подчинённым, заметил деталь, которая показалась ему немного подозрительной.
— Вы знакомы между собой?
Служащий, который всю ночь бегал по поручениям, связанным с этими людьми, глянул в книгу для записей и ответил:
— Ваше Высочество, многие из них проживают на окраине столицы, недалеко друг от друга. Возможно, обычно они общались как соседи.
Многие из них проживали в одном месте?
Му Цин удивлённо произнёс:
— У группы людей, проживающих недалеко друг от друга, на теле выросли человеческие лица? Неужели эта дрянь заразна???
Се Лянь догадался об этом быстрее, просто не высказал так же быстро, как Му Цин. Принц немедля приказал:
— Всем отойти! Разгоните зевак, никому не позволять шататься поблизости. Нужно найти место, чтобы изолировать этих людей от остальных!
«Странная хворь, которой можно заразиться». Стоило этим словам просочиться, и они подействовали эффективнее, чем отряды солдат и любые способы разгона толпы. Да и не только зеваки разбежались! Даже бо́льшая часть домов на той улице опустела. Се Лянь приказал прибывшим ранее и слушающим его приказаний дворцовым служащим и воинам облачиться в полное обмундирование, принять необходимые защитные меры, и вместе с ними повёл заболевших на окраину столицы, в место, где проживало большинство из них.
Неподалёку от этого района рос довольно обширный лес, именуемый Безмрачным. Чиновники приняли решение обустроить здесь огороженную территорию, чтобы временно расположить «заболевших». Но едва процессия оказалась в лесу, пока другие разбивали лагерь, Се Ляня посетило неясное беспокойство, которое усиливалось по мере продвижения дальше. Фэн Синь и Му Цин, конечно, тоже кое-что поняли. Фэн Синь спросил первым:
— Ваше Высочество, а не здесь ли Лан Ин…
Се Лянь, заведя руки за спину, мрачно сдвинул брови и ответил:
— Да. Именно здесь.
Ведь именно в Безмрачном лесу Лан Ин собственными руками вырыл яму, в которой похоронил своего сына!
Стоило троице это осознать, они обеспокоенно переглянулись друг с другом. Пока сказать наверняка не мог никто из них, но всё же кое-какие догадки посетили каждого. Именно поэтому юноши, не сговариваясь, принялись искать то самое место, где Лан Ин тогда выкопал могилу. Но с тех пор прошло уже несколько месяцев, к тому же растительности в Безмрачном лесу было немало. Как тут вспомнить, под каким конкретно деревом закопан труп?
Внезапно до них донеслось зловоние, которое даже не поддавалось описанию.
Запах походил на тот, что исходит от разлагающегося трупа, только от него ещё сильнее перехватывало дыхание: стоило кому-то сделать лишь вдох, и казалось, что он сейчас повалится на землю без сознания. Остальные тоже почувствовали и бросились прочь, зажимая нос и руками разгоняя воздух:
— Что там так воняет?
— Что это такое?! Воняет ещё омерзительнее, чем десятилетний маринад в чане для засолки…
Се Лянь побежал вперёд, на жуткий запах, который, чего и следовало ожидать, привёл его прямо к знакомому кривому дереву. У корней земля чуть вздымалась, формируя небольшой ровный холмик. Воины похватались за мечи и собрались вокруг принца, чтобы защитить Его Высочество, но Се Лянь сделал знак рукой, не давая им подойти, и серьёзным тоном произнёс:
— Осторожно. Простым смертным не приближаться.
Фэн Синь, не принадлежащий к числу простых смертных, раздобыл где-то по пути лопату, подошёл к холмику, пару раз копнул — и холмик превратился в ямку. Зловоние становилось всё сильнее, а юноша орудовал лопатой с большей осторожностью. Ещё несколько движений, и из-под земли показался краешек чего-то чёрного, и, кажется, это что-то шевелилось.
Юноша прекратил копать, воины же напряглись, будто готовясь ко встрече с врагом. Как вдруг земля вздыбилась, и из ямы показалось распухшее, вздувшееся огромное туловище, которое предстало перед светом факелов в руках людей.
Запах разложения в момент стал невыносимым, многих тут же громко стошнило. Даже у Се Ляня резко сузились зрачки.
«Это» уже совершенно нельзя было охарактеризовать словом «человек». Что угодно походило на человека больше, чем оно. Сейчас никто не смог бы разглядеть, что этот труп, которому почти подходило описание «громадный», когда-то принадлежал худощавому и ослабшему маленькому ребёнку!
К горлу подступила тошнота, Се Лянь отвернулся, глядя в сторону. Фэн Синь и Му Цин также пребывали в потрясении, у них вырвалось:
— Что это за тварь?!
— Это какое-то проклятие или просто разложившийся труп???
Не имеет значения, что это, Се Лянь уже понял, как нужно поступить. Он приказал:
— Всем разойтись! Чем дальше, тем лучше! Нужно сжечь эту тварь без остатка!
Он тут же вскинул руку, с которой вырвался поток бушующего пламени. Отблески огня взметнулись к небесам, заклубился густой дым, и одновременно издали с городских стен раздался надрывный плач горна, заставляя любого, кто его слышал, бежать на тревожный зов.
Троица разом направила взгляд в направлении горна, сигнала о наступлении вражеской армии. Фэн Синь выругался:
— Мать их, непременно нужно было напасть именно сейчас!
Му Цин с помрачневшим лицом, озарённым переменчивыми отблесками пламени, произнёс:
— Возможно, они выбрали момент специально?
Се Лянь решительно приказал:
— Му Цин, остаёшься здесь, разберись со всем. Фэн Синь, идём со мной. Сначала отбросим их от стен. Ни в коем случае нельзя дать им понять, что что-то не так!
В ночи двое торопливым шагом вышли за городские стены и поспешно дали отпор врагу.
Битва застигла их врасплох, и всё же они победили; но, несмотря на очередную победу, ни один житель Сяньлэ, включая Се Ляня, не ощущал ни капли радости триумфа.
Внезапный «странный недуг» в народе прозвали «поветрием ликов». И теперь в столице весть о нём распространялась со скоростью грома, так что люди не успевали уши затыкать, бурлила и клокотала повсюду, привнося тревогу в сердца жителей.
Государь обдумывал запретить распространение слухов, но первый же заболевший пробежал по главной улице на глазах у множества свидетелей, поэтому с самого начала не вышло держать людей в неведении. Кроме того, поветрие ликов распространялось и возникало с поразительной скоростью, всего за какие-то шесть дней признаки недуга обнаружились ещё у более чем пятидесяти человек.
Вместе с тем участились и нападения армии Юнъань. Зажатый со всех сторон, Се Лянь почти не имел возможности вырваться на Запад, чтобы ниспослать дожди — все магические силы и энергия, которые принц раньше тратил на это, теперь в основном растрачивались в изолированной территории императорской столицы.
В прохладном Безмрачном лесу теснились установленные большим скопом палатки и хижины, Се Лянь прохаживался среди живущих здесь заболевших. Вначале в изоляции поселили всего чуть больше двадцати человек, но по мере распространения поветрия их число достигло почти целой сотни и продолжало расти. Каждый день Се Лянь приходил сюда, едва появлялась свободная минута, и пытался при помощи магической силы избавить людей от жуткого недуга. Но излечиться от него окончательно не выходило, а люди ведь надеялись именно на это.
Се Лянь ходил между палатками, когда лежащий на земле молодой парень неожиданно схватил его за полу одеяния:
— Ваше Высочество, я ведь не умру?
Се Лянь хотел ответить, но тут почувствовал, что лицо парня ему знакомо. Присмотревшись, он узнал в нём того самого прохожего, что подарил принцу свой зонт, когда тот бродил по столице в дождливый день, едва узнав о недостатке воды в Сяньлэ.
Принц вспомнил тот день, тот дождь и тот зонт, и его сердце сразу потеплело. Присев рядом с парнем, он мягко похлопал его по руке и честно ответил:
— Я непременно сделаю для этого всё, что в моих силах.
Его слова будто подарили парню надежду, в глазах сверкнула радость, он принялся повторять: «Хорошо, хорошо», — и снова лёг на землю. Если вглядеться в горящие глаза всех этих людей, становилось понятно, что они всецело верят — принц выполнит обещание. Поэтому, каждый раз глядя им в глаза, Се Лянь чувствовал себя виноватым перед ними и желал поскорее отыскать решение.
Совершив обход, Се Лянь нашёл укромное место, чтобы присесть. Му Цин развёл костёр, и принц уселся у огня, погрузившись в глубокие раздумья. Вдалеке несколько служащих по мелким поручениям шли, унося носилки, и тихо переговаривались, не зная, что каждое их слово доносится до ушей Се Ляня:
— Это какая уже по счёту?
— Четвёртая или пятая, вроде бы.
Но на носилках лежал вовсе не умерший в Безмрачном лесу больной. На самом деле от поветрия ликов очень сложно было скончаться. Но именно это и страшно. Ведь не умереть — означало всю жизнь носить на себе подобные наросты. Одна мысль об этом могла заставить человека утратить смелость жить дальше. Особенно когда речь шла о девушках, которые очень переживали за свою внешность. Если в таком важном месте как лицо вырастало что-то подобное, они всё же избирали смерть.
Кто-то вздохнул:
— Эх! Когда же всё это закончится, а?
Другой ответил:
— С нами Его Высочество наследный принц, мы не проиграем войну, не беспокойся.
Первый говорящий, немного сетуя, ответил:
— Я вовсе не волнуюсь, что мы можем проиграть. Но в таком положении… чего будет стоить одна лишь победа? Простым людям всё равно живётся тяжко, эх… ладно, ладно. Я не хочу жаловаться. Считай, что я ничего не говорил, я ничего не говорил.
Если бы Фэн Синь услышал это, наверняка тут же бросился бы бранить его. Но Му Цин только посмотрел на Се Ляня и продолжил раздувать огонь, не сказав ни слова. Только когда те люди окончательно скрылись из виду, юноша бесцветно произнёс: