Благословение небожителей. Том 1 - 5 - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 21

— Поистине взгляд простолюдина. Только и знают, что винить всех и вся. Или что же, хотят, чтобы Бог Войны нёс ответственность за всё на свете?

Се Лянь лишь покачал головой. Ведь в словах того человека присутствовала определённая доля правды. Принц являлся Богом Войны, и пока он на стороне какой-либо армии, ей не грозят поражения. Однако в сложившемся положении… чего стоит одна лишь победа? Ведь армия для того и создана, чтобы защищать простой народ, а простые люди как раз в это время страдают от внезапного нашествия поветрия ликов. И всё их военное преимущество таким образом превращается в повод для смеха!

Как вдруг пламя костра покачнулось, и рядом с принцем сел кто-то ещё. Вернулся Фэн Синь. Се Лянь тут же спросил:

— Ну что?

Фэн Синь покачал головой:

— Тот же результат, каким увенчались поиски в прошлый раз, когда ты ходил сам. На Горбатом склоне нет ни следа Лан Ина, и никаких странных существ в белых одеяниях. Не знаю, где они попрятались. Невозможно выяснить, их ли это рук дело. И ещё, их люди чувствуют себя поистине прекрасно, ни один не заразился поветрием ликов.

Му Цин пошевелил костёр и заметил:

— Столица и Горбатый склон расположены так близко друг к другу. Не может быть, чтобы совсем никто не заразился. Совершенно очевидно, что это именно они всё подстроили.

Многие думали именно так, и на это существовали определённые причины. Но даже если они будут твёрдо убеждены, что руку к их бедам приложили люди Юнъани, или, точнее, Лан Ин, повода призвать его к ответу нет — спрятался слишком глубоко, не достать.

Юноши подозревали, что поветрие ликов распространяется из-за проклятия, источником которого стал труп сына Лан Ина. Но если это проклятие, сработано    поистине на славу — не осталось ни единого следа, ни единой нити, за которую они могли бы уцепиться, чтобы добраться до главного. Как же им убедиться в своих догадках? Никак. Кто знает, а вдруг это поветрие ликов — всего лишь новая хворь, которая зародилась сама по себе в природе? Се Лянь мог наверняка определить, что из себя представляет поветрие ликов, только если схватить подозреваемого.

Он также поспешил поделиться своими домыслами с чертогами Верхних Небес, отправив весть. Однако, как уже говорилось, Се Лянь спустился в мир смертных, нарушив запрет, и теперь настали другие времена. Раньше он мог при желании пойти прямо во дворец Шэньу и громко донести всё, что хотел сказать, в уши Цзюнь У, и дело с концом. Но сейчас приходилось действовать в соответствии с регламентом. Надо заметить, что так называемый регламент… Если повезёт, да ещё щедро доложишь сверху добродетелей, то весть дойдёт до небесных чиновников; а если удача отвернётся, могут отправить доклад таким запутанным и сложным путём, что процесс растянется до бесконечности. А когда этот путь завершится, решать вопрос отправят какого-нибудь чиновника. Но ведь Се Лянь и сам являлся небесным чином, и в чертогах Верхних Небес не существовало никого, кроме Цзюнь У, кто мог бы сравниться с ним по уровню магических сил. Тот, кого пошлют решать проблему, весьма вероятно, едва ли сможет сделать больше, чем сам принц. Но на Цзюнь У лежит слишком большая ответственность, как говорят в миру, у него десятки тысяч повседневных дел. Не может быть, чтобы сам Владыка спустился ему помогать. Поэтому доклад нёс лишь символическую функцию, но особой надежды на него не было.

Впрочем, сейчас Се Лянь размышлял вовсе не об этом. Принц произнёс:

— Если предположить, что люди Юнъань использовали это проклятие, чтобы нанести поражение столице, эффективнее всего было бы ударить по армии. Ведь если войско погибнет, это ведь будет означать, что город пал, верно? Но фактически поветрие ликов не затронуло войско.

Не то чтобы среди заболевших не оказалось солдат, но всё же в соотношении с остальными они занимали крайне малую долю, не более трёх-четырёх человек, и когда их отправили в изоляцию, положение дел вернулось под контроль, дальнейшего распространения не случилось. Фэн Синь, который всегда говорил то, что думал, предположил:

— Возможно, они посчитали, что даже уничтожение армии не принесёт победы. Ведь пока ты здесь, им не выиграть войну. И потому они просто решили бороться не с солдатами, а напрямую с простым людом.

Услышав его рассуждения, Му Цин коротко посмеялся. Фэн Синь бросил:

— Что смешного?

— Ничего. Ты всегда выдвигаешь очень разумные предположения, я не стану спорить.

Фэн Синь более всего терпеть не мог, когда Му Цин вот так смеялся над ним в душе, а на словах строил из себя саму вежливость. Он просто перестал обращать на того внимание и добавил:

— Если это действительно их рук дело, на подобную подлость даже смотреть тошно. Если кишка не тонка, пусть бы показывали свою силу на поле боя, к чему эти нечестивые ухищрения, несущие вред невинным?

Се Лянь был совершенно с ним согласен. Принц со вздохом произнёс:

— В последнее время я всё размышляю, как же, в конце концов, распространяется поветрие. Ведь сначала нужно понять способ заражения, после чего будет легче остановить процесс.

Фэн Синь ответил:

— Разве не очевидно? Они жили рядом, много общались друг с другом, пили одну воду, вместе ели, спали и тому подобное, так и заразились.

Се Лянь потёр точку между бровей.

— С виду всё так и выглядит, верно. Но, если взять в пример войско, ведь солдаты тоже вместе пьют, едят и спят, даже больше проводят времени рядом и живут ближе, чем простые люди. Но почему же среди солдат заразившихся столь ничтожное количество?

Му Цин нахмурился:

— Ты хочешь сказать, что в одинаковых условиях разные по природе люди могут заразиться, а могут и не заразиться? Вопрос в том, какие люди могут противостоять заражению поветрием ликов, так?

Се Лянь поднял на него взгляд.

— Му Цин меня понимает. Всё именно так. Если мы найдём ответ, то получим и способ прекратить распространение поветрия.

Му Цин кивнул.

— Хорошо. Тогда посмотрим с другой стороны. Какие люди наиболее вероятно могут заразиться поветрием ликов? Каких людей больше всего в Безмрачном лесу?

Се Лянь за несколько дней множество раз обошёл весь район изоляции Безмрачного леса, мог ответить на этот вопрос даже с закрытыми глазами, поэтому немедленно сказал:

— Женщин, детей, юношей, стариков и молодых мужчин не очень крепкого телосложения.

Фэн Синь с сомнением произнёс:

— Может, они заражаются потому, что слишком слабые физически? Стоит ли просить государя отдать приказ всем жителям столицы приступить к постоянным тренировкам?

Се Лянь и Му Цин вместе посмотрели на него, будто не зная, что на это сказать. Но спустя недолгое молчание сам Фэн Синь возразил:

— Нет, всё не так.

Вполне очевидно, что именно было не так. Ведь самый первый заболевший поветрием ликов человек, который пробежал по улице Шэньу, как раз являлся крепко сложенным сильным мужчиной. Версия неизбежно теряла всяческие основания.

Чем же всё-таки отличаются заболевшие солдаты от здоровых? Се Лянь обдумывал множество вариантов, проверял множество предположений. Если учитывать все детали, между больными и здоровыми не существовало каких-либо заметных различий. Среди тех, кто подхватил поветрие, встречались люди самых разных обличий, телосложений, даже статусов и характеров, никак не получалось выделить определённую закономерность. Может быть, заразишься ты или нет, в действительности исключительно вопрос везения?

— Что же такое сделали солдаты, что окончательно остановило распространение поветрия ликов среди них? — произнёс Се Лянь, обращаясь сам к себе. — Или же, скажем иначе, какое действие простой люд выполняет редко, а воины — часто…

На этом слове принц внезапно округлил глаза, его лицо мгновенно побелело. Услышав, как резко оборвалась его речь, Фэн Синь спросил:

— Что с тобой, Ваше Высочество? Тебя посетила какая-то мысль?

Се Ляня действительно посетила кое-какая мысль. Вполне разумная, но в то же время страшная догадка.

Он немедля вскочил, повторяя:

— Нет! Нет, нет, должно быть, дело не в этом. Этого не может быть.

Фэн Синь и Му Цин тоже в момент поднялись.

— Чего именно?

Се Лянь закрыл лоб рукой и прошёлся из стороны в сторону, затем поднял руки, обращаясь к юношам:

— Подождите меня здесь, у меня… есть одно нелепое предположение. Скорее всего, ошибочное, но я должен проверить.

Му Цин спросил:

— Да что за предположение, в конце концов? Как ты собрался его проверять? Может, мы приведём тебе кого-нибудь, на нём проверишь?

Се Лянь немедля возразил:

— Нет, нельзя проверять на живом человеке. А вдруг я не прав, что тогда?

Лучше будет сказать наоборот — принц надеялся, что он не прав, и лучше всего, если он совершенно, в корне ошибается.

Му Цин нахмурился:

— Ваше Высочество, если хочешь узнать, верна ли твоя догадка, ты должен проверить её на живом человеке. Это наилучший способ, нет никакого смысла сейчас так переживать.

Фэн Синь тоже нахмурился, но обратился к Му Цину:

— Ты не видишь, что его что-то тревожит? В такой момент не говорил бы ему подобных слов.

Му Цин развернулся:

— Интересно, а что я такого сказал? Разве я не прав? В подобных обстоятельствах какой прок в колебаниях и раздумьях?

Фэн Синь с неприязнью в голосе возразил:

— Ты здесь всё будешь мерить, исходя из того, есть от этого прок или нет? Это живые люди, не хочешь поразмыслить хоть немного? Тебе не кажется, что ты ведёшь себя слишком хладнокровно?

— Хладнокровно? Может, ты хотел назвать меня холоднокровным?

Се Лянь уже давно потерял прежнее терпение, с которым ранее мягко улаживал конфликты между ними, поэтому оборвал:

— Вы двое, из-за одной фразы начинаете ссориться! Как это называется?! Стойте здесь полчаса, в течение этого времени никому не сходить с места. Правила прежние.

Едва услышав фразу «правила прежние», Фэн Синь и Му Цин слегка переменились в лице. Се Лянь махнул рукой:

— Небеса даруют благословение. Начали.

Спустя какое-то время Фэн Синь сквозь сжатые зубы прошипел:

— …Счастливая звезда с высоты сияет.

Му Цин, тоже сквозь зубы, продолжил:

— …Согласно написанному, точно воспроизводить текст^[156].

Фэн Синю оказалось трудновато:

— Текст… текст…

Пока он с трудом раздумывал, как продолжить игру, Се Лянь развернулся и исчез в Безмрачном лесу, чтобы отыскать троих заболевших солдат и кое о чём расспросить.

Упомянутые «прежние правила» представляли собой способ, выдуманный Се Лянем, чтобы отвлечь их внимание. Фэн Синь и Му Цин то и дело бросались друг в друга колкостями, начиная небольшие, но и не очень приятные ссоры. Вначале Се Лянь заставлял их полчаса стоять молча, не разрешал разговаривать друг с другом, до тех пор, пока оба не успокоятся. Но толку от такого наказания было мало, поэтому впоследствии принц решил заменить молчание игрой в Цепочку слов, где предметом игры выступали крылатые выражения, а также существовал момент соревновательности. Таким образом юноши ломали голову над тем, какое выражение подставить следующим, чтобы победить, а на ссоры в мыслях не оставалось места. Обнаружив такой замечательный способ, Се Лянь ощутил, что мир вокруг него сделался намного спокойнее, чем остался весьма доволен. И теперь, когда он снова заставил их сыграть по прежним правилам, это тоже помогло хоть немного разрядить обстановку.

Однако воцарившееся спокойствие долго не продлилось, спустя полчаса Се Лянь вернулся, при этом выглядел крайне удручённо. Он повелел:

— Приведите мне всех воинов, которые служили в одном отряде с заболевшими, питались и спали под одной крышей. Мне нужно их опросить.

Юноши уже по нескольку раз застревали в процессе игры, выигрывал то один, то другой, и когда наконец необходимость продолжать игру отпала, оба вздохнули с облегчением.

— Можно, — ответил Му Цин. — Но если собирать доказательства только таким способом, нельзя гарантировать, что результат будет абсолютно верным.

Фэн Синь немедля развернулся и отправился исполнять приказ, но Се Лянь позвал его:

— Постой! Уже глубокая ночь. Если пойти сейчас, наделаем слишком много шума, а нам лучше не привлекать внимания, не собирать всех разом. Мой вопрос не должен просочиться ни полусловом, иначе мы не сможем держать всех в неведении.

— И что тогда делать? — обернулся Фэн Синь. — Тайно приводить их по одному, чтобы ты мог опросить каждого лично?

— Только это и остаётся. Завтра приведёте ко мне по одному каждого, кто близко общался с заболевшими солдатами. Нельзя допустить, чтобы они узнали о допросах соратников. И не забудьте приказать им, чтобы ни в коем случае не распространялись об этом, иначе… — Он сделал вдох, затем тяжело выдохнул и добавил: — Ладно. Лучше сразу пригрозить им, чем жёстче, тем лучше. Можете сказать, что если не сохранят тайну, будут казнены без суда.

Му Цин спросил:

— Если приводить всех по одному, до каких пор придётся их опрашивать?

— Не важно, до каких пор, а опросить всех необходимо. Чем больше опросим, тем твёрже убедимся. В этом деле… я непременно должен знать наверняка, ни в коем случае нельзя допустить ошибки.

Так, на следующий день Се Лянь, сидя в специально отведённой для этого комнате в башне на городской стене, лично опросил больше трёх сотен солдат.

На заданный вопрос все допрошенные давали один ответ. И с каждым таким ответом Се Лянь становился мрачнее. Когда все солдаты ушли, Фэн Синь и Му Цин явились в комнату, увидев Се Ляня сидящим за столом. Подперев лоб ладонью, принц молчал. Лишь спустя долгое время он обратился к ним, медленно проговаривая слова:

— Оставайтесь охранять ворота. Я должен наведаться на гору Тайцан.

Фэн Синь осторожно спросил:

— Ваше Высочество, ты что-нибудь выспросил? Так что же, всё-таки, это проклятие или?..

Се Лянь кивнул:

— Выспросил. Это проклятие.

Му Цин сделался серьёзным:

— Ты твёрдо убеждён?

— Вне всяких сомнений. Я также узнал, какой человек может подвергнуться ему, а какой не может.

Но, несмотря на его слова, выражение лица принца нисколько не окрасилось радостью от разгаданной загадки. Фэн Синь и Му Цин сразу поняли, что здесь всё не так просто. Но раз Се Лянь больше ничего им не говорил, они, будучи подчинёнными, разумеется, не могли выспрашивать слишком многое, лишь сердца обоих наполнились тяжестью.

Гора Тайцан, монастырь Хуанцзи, самый высокий пик, храм Шэньу. В воздухе покачивались клубы ароматного дыма, советник зажигал благовония и подносил на алтарь, когда Се Лянь вошёл в главный зал и с порога обратился к нему:

— Советник, мне нужно увидеться с Владыкой.

Закончив подношение, советник обернулся:

— Ваше Высочество, врата Небесных чертогов уже не откроются по твоему велению.

— Знаю. Но сейчас мне стало известно, что на государство Сяньлэ нахлынула волна коварного проклятия, и это не природное явление, к нему приложило руку нечеловеческое существо. Прошу вас оказать мне помощь и пригласить Владыку снизойти в ваше тело в качестве проводника, чтобы я мог передать эту весть ему напрямую. Возможно, он узнает, что явилось источником произошедшего, и найдёт способ это исправить.

С тех пор как принц вернулся в мир смертных, он приходил в храм Шэньу с докладом трижды. Однако в первые два раза и не надеялся на получение поддержки, просто исполнял формальности, согласно общепринятым правилам. Только в этот раз он действительно хотел попросить о помощи.

Советник, сидя на своём стуле, ответил:

— Дело не в том, что я не хочу помочь тебе, Ваше Высочество, а в том, что нет такой необходимости. Пускай даже я помогу тебе, и Владыка спустится сюда, займёт моё тело и поговорит с тобой, полученный ответ лишь повергнет тебя в разочарование.

Се Лянь слегка переменился в лице:

— Вам что-то известно, так? Вам известно, что за тварь являет собой то существо в белых одеяниях и наполовину смеющейся, наполовину плачущей маске?

— Ваше Высочество, вы помните, что я вам когда-то говорил? Судьбы всех существ под небом, хорошие и плохие, предопределены заранее.

Се Лянь удивлённо замер, потеряв дар речи. Советник продолжил:

— Изначально смерть множества жителей Юнъани уже была предопределена. Однако ты перенёс воду из других регионов и ниспослал им дожди, давая сил ещё на один вздох, но всё же окончательно спасти людей от засухи не вышло, как не вышло и дать им другое будущее в другом месте. Поэтому сейчас они, в армии Юнъань на Горбатом склоне, сами борются за своё будущее. Изначально правление Сяньлэ уже медленно приходило к упадку, но ты лично спустился в мир смертных и собственными силами кардинально изменил положение дел, подарив столице сил на ещё один вздох. При этом ты не пошёл на решительное уничтожение армии Юнъань и мятежного народа, не выдрал сорняк с корнем, напротив — позволил им существовать до сего дня, чтобы они, будто выводок тараканов, становились сильнее с каждой битвой. — Советник полюбопытствовал: — Ваше Высочество, могу ли я спросить, чего ты добиваешься? Неужели ждёшь, что обе стороны осознают свои ошибки, решат измениться и зажить по-новому, в мире и согласии, снова став единым государством?

Се Лянь неожиданно для себя самого устыдился в душе. Однако вскоре это чувство вновь обернулось растерянностью, принц подумал: «Как странно. Всё, что я делал — пытался ли спасти или защитить людей, я делал только потому, что эти люди ни в чём не повинны и не заслуживают смерти, что бы ни сделали. Совершенно ясно, что каждый мой поступок — это выбор, который я делал путём тяжких размышлений и внутренней борьбы, но почему в устах других всё это звучит так смехотворно? Почему звучит так, будто в любом деле меня ждал провал, настолько я… неудачлив?»

Но стоило в его голове появиться этому слову, как принц тут же вычеркнул его густым мазком туши. Советник продолжал:

— Будучи божеством с небес, ты вмешиваешься в дела мира смертных. То, что было предначертано государству Сяньлэ, ты перевернул с ног на голову, привёл в полнейшую сумятицу. Чтобы восстановить равновесие, природа может породить иное создание, которое вернёт всё происходящее в колею, с которой ты свернул. Я не знаю, что это за создание, но могу быть уверенным, что оно появилось из-за тебя.

Се Ляня покачнулся на месте. Советник продолжил:

— Также я могу утверждать, что Император Шэньу, встретившись с тобой, наверняка скажет тебе то же самое. Поскольку именно по этой причине он тогда не разрешил тебе спуститься. Но мне кажется, даже если бы он поговорил с тобой в тот раз, ты бы всё равно спустился. Таковы все молодые люди: никого не слушают, и пока сами не споткнутся, не верят, что ещё не научились ходить.

Се Лянь, не в силах поверить в услышанное, произнёс:

— Вы хотите сказать, что причина возникновения поветрия ликов — это я сам? Выходит, согласно так называемому предопределению, то, что творит эта не то плачущая, не то смеющаяся тварь — я всё это заслужил? Поэтому чертоги Верхних Небес даже не станут вмешиваться?

— Можешь выразиться так, а можешь как-то иначе. Всё-таки, если размышлять подобным образом, можно обвинить и твоих царственных родителей. Ведь если бы они не произвели тебя на свет, ты бы не вознёсся, а затем не спустился бы в мир смертных. По той же аналогии можно обвинить все поколения ваших предков Сяньлэ. Поэтому рассуждать о том, кто же стал причиной — бессмысленно. Что до твоего последнего вопроса, да, не станут. Поскольку гибель государства Сяньлэ изначально неминуема. И если ты нарушил ход игры и разбросал фигуры по доске, непременно появится ещё одна рука, которая вернёт разбросанные тобой фишки на место.

Се Лянь глубоко вздохнул, не желая спорить с советником о том, неминуема ли гибель государства Сяньлэ. Закрыв глаза на мгновение, принц спросил:

— Тогда, прошу, ответьте, советник, если я прямо сейчас исчезну, исчезнет ли это создание вместе со мной?

— Боюсь, что нет. Легко пригласить божество, но трудно проводить^[157]. Различная нечисть с этой стороны ничем не отличается.

Се Лянь кивнул и сухо ответил:

— Хорошо. Благодарю за наставление, советник.

Принц понимал, что дальнейшие разговоры ни к чему не приведут и полагаться ему придётся только на себя. Поклонившись советнику, он произнёс «разрешите откланяться» и направился к выходу. Советник за его спиной окликнул:

— Ваше Высочество, какую тропу ты изберёшь для дальнейшего пути?

Се Лянь, опустив голову, ответил:

— Если моё исчезновение сейчас ничем не поможет, в таком случае, я буду сражаться с ним до конца, это единственный путь. — Помолчав, он вновь вскинул голову и произнёс, чеканя слова: — Мне всё равно, что это — «ещё одна рука» или какое-то иное создание. Но люди, которых я защищаю, ни за что не станут его пешками.

 

 

Спустя две недели Лан Ин снова повёл войско Юнъань в атаку.

Пройдя сквозь бесчисленные поражения в больших и мелких сражениях, которые длились несколько месяцев, теперешние солдаты Юнъань наконец могли называться настоящим войском. Они больше не были простыми разбойниками, что нападают из кустов, они стали настоящей армией, и к тому же обладающей немалой мощью!

И в этот раз Се Лянь снова встретился на поле боя с Лан Ином, который, как им казалось, просто сквозь землю провалился. Принц долго ждал этой встречи — он пролетел к мятежнику через толпу солдат, поднял меч и бросился в атаку с криком:

— Где существо в белом одеянии?

Лан Ин отбил его удар, ничего не ответив, только решительно атаковал в ответ. Се Лянь шаг за шагом заставлял его отступать, говоря:

— Ты знаешь, о ком я говорю. Моё терпение имеет границы!

Неожиданно Лан Ин посмотрел на него в упор:

— Ваше Высочество, ты разве не обещал, что над землями Юнъани прольются дожди?

Вопрос стал для Се Ляня полной неожиданностью, его сердце пропустило удар, он открыл рот и запнулся:

— Я…

Он действительно обещал Лан Ину, что в Юнъани будут идти дожди. Однако в последние дни заразившихся поветрием ликов в столице стало в несколько раз больше, и теперь их число приближалось к пяти сотням. Все эти люди теснились в Безмрачном лесу, и вскоре одной      изолированной территории явно будет недостаточно. Чиновники начали обсуждать возможность её перенесения в более обширное и отдалённое место. Бо́льшая часть магических сил Се Ляня уходила на то, чтобы помочь людям приостановить распространение недуга, поэтому он не мог отправиться в Юнъань проливать дожди. Ну а раз шляпа Повелителя Дождя больше ему не пригождалась, принцу стало неловко удерживать у себя такой важный артефакт, с помощью которого другой небожитель и поддерживал свою власть. Иных вариантов не оставалось, пришлось отправить Фэн Синя с визитом в государство Юйши, чтобы с благодарностями вернуть шляпу хозяйке.

Се Лянь, делая выпад, гневно воскликнул:

— Да, те дожди были ниспосланы мной, но разве тебе самому не ясно, почему они прекратились?!

Чем сильнее гневался принц, тем спокойнее становился Лан Ин:

— Это меня не касается. Я знаю лишь, что даже если бы не появилось этого поветрия ликов, твоих магических сил не хватило бы надолго; точно так же, даже с твоими дождями, люди в Юнъани не протянули бы слишком долго. Всё это — напрасный труд. Ваше Высочество, с чего ты решил, что тебе под силу любое дело, за которое ты возьмёшься? Чем доверить свою жизнь тебе, лучше я доверю её самому себе.

Неизвестно, какая именно фраза уколола Се Ляня так сильно, что в нём поднялась жажда убийства.

Клинок его меча едва заметно провернулся, левая ладонь сжалась, в душе раздался крик: «Убей этого человека! Всего лишь жалкий мятежник из Юнъани, нечего его бояться!»

С самой первой их встречи принц впервые по-настоящему с твёрдой решимостью вознамерился убить Лан Ина. Однако к вящему удивлению, стоило принцу нанести удар, направленный прямо в грудь противника, как Лан Ин изверг изо рта поток крови, но сердце его осталось невредимым — клинок отчего-то дрогнул и прошёл мимо.

Когда Се Лянь ощутил эту мимолётную вибрацию, он отшатнулся на несколько шагов, не в силах поверить:

— Ты?!

Как никому другому, Се Ляню было известно, что именно заставило дрогнуть клинок.

Среди простых смертных существовали люди с незаурядными способностями, к примеру, правители, поразительные таланты или благородные воины. И стоило таким людям столкнуться с опасностью, в самый критический момент всё их существо само по себе рождало особую защитную ауру, которая оберегала их, никому не позволяя нанести им серьёзный вред. В основном такие люди обладали потенциалом к вознесению. И вот Лан Ин, какой-то простолюдин из захолустья, оказался обладателем такого же защитного ореола духовной силы, и вдобавок, крайне редкого типа — то была аура правителя!

Се Лянь, не смея задумываться, что же это означает, внезапно ощутил холод в груди — это клинок Лан Ина нанёс удар и проткнул его насквозь.

В той битве не удалось определить, какая из сторон победила, а какая проиграла.

Нападавшая сторона, как и ранее, понесла немалые потери, но и у армии столицы положение сложилось не лучше. Для кого-то подобный исход можно назвать хоть пирровой^[158], но победой, но для Се Ляня это, несомненно, стало самым настоящим поражением.

Это была его первая неудача. Кроме того, пускай Лан Ин так и не одолел Се Ляня и в итоге покинул поле боя с тяжёлыми ранами, всё же очень многие лицезрели картину, когда мятежник проткнул принца мечом. Се Лянь примерно догадывался, сколькие солдаты и генералы его войска теперь в тайне обсуждали: «Его Высочество — Бог Войны, как его могли пронзить мечом? Разве мы не армия небесного божества? Почему же в этот раз не одержали безоговорочной победы, как раньше?» Но сейчас принцу было вовсе не до мелких пересудов, поскольку Му Цин принёс ему весть о том, что сегодня в Безмрачный лес доставили больше сотни заболевших поветрием ликов.

Всего-то один день — и сразу больше сотни!

Сейчас у самой первой группы людей, подхвативших поветрие, недуг развился до крайне тяжёлой стадии. На их телах не осталось живого места, приходилось заматывать их толстыми бинтами, в противном случае один взгляд на несчастных повергал в ужас. Но даже сквозь бинты смутно различались выпирающие наросты.

Се Лянь оббежал весь лагерь в попытках помочь больным, и когда с огромным трудом закончил обход, Фэн Синь тут же отвёл его в сторону и тихо спросил:

— Ваше Высочество, что произошло сегодня на поле боя? Как вышло, что этот невежда тебя проткнул? И после ты ведь несколько раз попал по нему, почему не убил?

Се Лянь не хотел говорить ему, что Лан Ина защищает ореол ауры правителя, который не под силу пробить даже небожителю, поэтому лишь горько и беспомощно усмехнулся. Разве принц не хотел его убить? Но теперь это поистине стало недостижимым. Магические силы, что содержались в его атаках, целиком разбивались об ауру правителя, не причиняя вреда Лан Ину. Заметив данную деталь, принц тут же сменил тактику, решив одолеть противника материальным оружием, даже вступил с ним в рукопашный бой. Но Лан Ин оказался мускулистым и толстокожим бойцом, способным выдержать даже самые сильные удары!

Как вдруг, пока Фэн Синь и Се Лянь стояли в стороне, издалека послышался вопль:

— Ваше Высочество, спасите меня!

Се Лянь как раз принял из рук Фэн Синя чашу воды и только успел отпить, как выплюнул всё обратно, едва заслышав крик. Принц бросился на вопль, даже не отдышавшись. Кричал юноша, что отдал ему свой зонт. И поскольку Се Лянь относился к тому с особенной теплотой, зов о помощи прозвучал особенно горестно. В самом начале лик вырос на колене юноши, и благодаря магическим силам Се Ляня, распространение болезни держалось под контролем, так что и теперь на теле юноши лики росли только на левой ноге. Сейчас юноша, как безумный, брыкался, что есть сил дрыгая поражённой ногой. Се Лянь прижал его к земле, чтобы не отбрыкивался сильно, и попытался успокоить:

— Не двигайся! Я здесь!

Юноша в ужасе схватился за принца.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество, спасите меня! Мне показалось, что нога стала чесаться, как будто её щекочут травинкой, потом я… опустил взгляд, чтобы посмотреть… и увидел, что они… они открывают рты, они шевелятся, шевелятся! Они едят траву!!! Они живые!!!

Се Ляня пробрало морозом по коже. Он взглянул сам и в самом деле увидел, что на левой ноге юноши, полностью покрытой парой десятков наростов, сразу несколько ликов держат во рту травинки, а некоторые даже с жадностью пережёвывают!

Другие заболевшие принялись кричать, поднялась паника, и только благодаря Фэн Синю, Му Цину и остальным воинам удалось с трудом подавить волнения, не допустив бунта. Се Лянь, одной рукой прижимая юношу к земле, спросил человека неподалёку:

— Он ещё может двигать этой ногой?

Все те, кто ухаживал за больными в Безмрачном лесу, носили полное обмундирование, плотно закутываясь в плащи и заматываясь бинтами, так что лица рассмотреть было невозможно. Трудящийся рядом человек, судя по голосу — юноша, ответил:

— Не может, Ваше Высочество! Его нога уже пришла в негодность. Не известно, что там такое выросло внутри, но конечность потяжелела, будто свинцом налилась, он даже волочить её не в состоянии. К тому же, недуг всё время наползает выше, скоро он перекинется с ноги до самой поясницы.

Се Лянь уже применил все возможные спасательные меры, однако болезнь на теле юноши, можно считать, всё-таки бесповоротно захватила ногу, и конечность утратила нормальную чувствительность. Тут к принцу подошёл один из лекарей, который тихо произнёс:

— Ваше Высочество, на мой взгляд, в данном случае единственный ещё не опробованный способ — это отрезать конечность, на которой выросли лики, и проверить, можно ли таким образом остановить распространение…

Се Лянь тоже подумал, что остался только такой способ, поэтому сказал:

— В таком случае, отрезайте!

Юноша второпях взмолился:

— Не надо! — Его охватил страх, что ногу в самом деле отнимут, но всё же он не решился обнимать свою изуродованную конечность, только с переполняющей болью в голосе закричал: — Моя нога ещё не пришла в негодность! Может быть, я ещё поправлюсь… Ваше Высочество! У вас… разве у вас нет иного способа помочь мне?

Се Лянь уже не хотел отвечать ни «я сделаю всё, что в моих силах», ни «я буду стараться», ни тому подобных фраз. Перед глазами принца замелькали тени, он ответил:

— Прости. У меня его нет.

Невероятно, но Его Высочество наследный принц произнёс эти слова. Подобное случилось впервые, и все, кто стал свидетелем, ощутили крайнее потрясение. Кто-то даже на месте не выдержал и принялся кричать:

— Нет? Ты — Его Высочество! Ты же божество! Как такое может случиться, что у тебя нет иного способа? Сколько дней мы уже ждём, что ты придумаешь способ? Что значит — у тебя его нет?!

Тот, кто это выкрикнул, тут же был кем-то одёрнут и больше не шумел, однако приструнили крикуна вовсе не Фэн Синь и Му Цин. Му Цин, кажется, посчитал фразу Се Ляня слишком откровенной, настолько, что теперь успокоить людей не выйдет, как ни пытайся, поэтому хмуро стоял в молчании. Фэн Синь же чуть поодаль криками осаживал заболевших, выпрыгивающих особенно высоко. Се Лянь, чрезмерно загруженный каждодневными происшествиями, теперь никогда не убирал меч в ножны, обнажённый клинок так и висел у принца на поясе. Но стоило оружию чуть приблизиться к поражённой ноге юноши, и один из «ликов», как видно, почуяв холодную угрожающую Ци, внезапно прекратил жевать, разинул рот и пронзительно заверещал.

Эта штука ещё и зашлась пронзительным криком!!!

Звук вышел слабым и тонким, но, вне всяких сомнений, исходил от ноги. Юноша закричал гораздо громче и едва не потерял сознание от страха. Крепче схватившись за Се Ляня, он принялся повторять:

— Ваше Высочество, спасите меня! Спасите меня!

В тот же миг на его бедре, ближе всего к поясу, едва заметно стали проявляться три небольших углубления.

Лекарь испуганно вскрикнул:

— Ваше Высочество! Недуг распространяется, распространяется! Поветрие сейчас переберётся с ноги на всё тело!

Сколько бы магических сил Се Лянь ни истратил, в конце концов не смог исцелить юношу от недуга. Скоро жуткое поветрие перекинется на всё его тело, и тогда уже ничем нельзя будет помочь, неужели остаётся опустить руки и смириться?

Се Лянь стиснул зубы и выдавил:

— Ответь мне. Только одно слово. Эта нога. Нужна тебе или нет? Как поведёт себя хворь, если отнять ногу, я тоже не могу сказать наверняка. Если готов с ней расстаться, кивни, и дело будет сделано немедленно; если не готов, то не кивай, и мы пока подождём!

Юноша тяжело дышал, от испуга его глаза опустели, будто он был близок к потере рассудка. Он вроде бы кивнул, но в то же время и покачал головой. Тем временем лики на его ноге принялись один за другим верещать, будто бы приветствуя вновь примкнувшего к ним «сотоварища», явно выражая радость. Из маленьких ртов слышался писк и тявканье, а внутри можно было разглядеть дрожащие красные язычки. Невозможно представить, что же творится сейчас внутри ноги этого юноши, в жилище для каких тварей она превратилась.

Ждать больше нельзя! Се Лянь повернулся к лекарю:

— Режьте.

Но лекарь вдруг замахал руками:

— Ваше Высочество, простите недостойного! Я не могу быть уверен, что всё пройдёт успешно, такое место… я не осмелюсь оперировать! Что если, даже отняв конечность, мы ему не поможем… Всё же не стоит так рисковать!

Отругав сам себя за то, что от нечего делать вышел с предложением и едва не нарвался на выполнение столь жуткого поручения, лекарь вспомнил, что инициатива наказуема, поэтому снова скрылся в толпе и больше голоса не подавал. Юноша тем временем всё причитал:

— Ваше Высочество, спасите! Ваше Высочество, спасите!

А у Се Ляня в голове всё опустело, тогда как в сердце непрерывно зазвучал голос, полный отчаяния: «Кто же придёт спасти меня самого?!..»

Кругом поднялся разноголосый галдёж, и что только не выкрикивали люди. Маленькие сморщенные лики внизу тоже звонко визжали. В какой-то момент Се Ляню даже показалось, что он увидел настоящий ад.

Он будто своими глазами смотрел на этот ад, и в то же время ничего не видел. Обливаясь холодным потом, принц широко раскрыл глаза, занёс руку…

Удар клинок обрушил занесённый, кровь алая потоком пролилась.

— А-а-а-а-а-а!..

Юноша находился в полуобморочном состоянии, но стоило Се Ляню отрубить ему ногу, сразу пришёл в себя и зашёлся воплями:

— Моя нога! Моя нога!

Се Лянь стоял на коленях в луже крови, его белые одеяния запачкались кровавыми брызгами. Изо всех сил прижимая юношу к земле, он воскликнул:

— Всё в порядке! Лекари, остановите ему кровь!

Несколько лекарей спешно бросились помогать. Му Цин, не в силах больше смотреть, бросил:

— Только не теряй сознание, — и тут же склонился над юношей, доставая бутылёк со снадобьем.

Наружу просочился лёгкий дымок, потоки крови постепенно остановились. Се Лянь тем временем тоже вливал в рану юноши божественное сияние.

Что касается отрубленной конечности, одиноко брошенной в стороне, она вдруг сама по себе поджалась — оказалось, поражённая нога способна двигаться, будто живое существо, даже отдельно от тела. Се Лянь вскинул руку, разгорелось пламя, и нога в языках пылающего огня обернулась горсткой чёрной золы.

— Моя нога! — в ужасе заорал юноша.

Се Лянь осмотрел его в районе поясницы, но не увидел признаков поветрия ликов, поэтому глаза принца сверкнули, а лицо радостно просияло:

— Вот и всё, недуг остановлен. Поветрие больше не распространяется!

Юноша лишь после этих слов перестал рыдать и распахнул глаза шире:

— Правда? Оно правда отступило?

Послышались потрясённые вздохи толпы, начался переполох. Поколебавшись с минуту, кто-то воскликнул:

— Ваше Высочество, прошу вас, помогите и мне исцелиться!

Но в ответ вдали раздался громкий голос юноши:

— Не стоит действовать сгоряча! Ещё точно не известно, а что если недуг через время вернётся снова?

Это напоминание помогло и Се Ляню сохранить спокойствие, принц согласился:

— Верно. Пока ещё рано делать выводы, нужно какое-то время понаблюдать.

Кто-то в ужасе воскликнул:

— Сколько же ещё придётся наблюдать… ждать больше нельзя, если ещё протянуть… ещё протянуть, и эта дрянь переползёт на моё лицо!

Кто-то решил — была не была:

— Я готов пойти на этот риск!

И вскоре Безмрачный лес заполонили крики нескольких сотен человек:

— Ваше Высочество, умоляем, избавьте нас от страданий!

Люди один за другим принялись падать на колени вокруг Се Ляня, но принц, пусть и оказался в весьма затруднительном положении, не решился на необдуманные действия.

— Прошу всех подняться. Если по прошествии времени недуг этого человека не возвратится снова, я непременно сделаю всё возможное, чтобы вас исцелить…

С огромным трудом успокоив толпу, надавав немереное количество обещаний и определив юношу с отрубленной ногой в другое место, где он сможет спокойно восстанавливаться, Се Лянь сел под деревом. Му Цин огляделся по сторонам и, только убедившись, что никого вокруг нет, тихо обратился к принцу:

— Как тебе пришло в голову вот так запросто взять и отрубить ему ногу? Ты не можешь принимать подобные решения, даже если человек умоляет тебя об этом снова и снова. Что если, даже отрезав ногу, ты ему не помог? Тогда ненавидеть он станет именно тебя.

Сердце Се Ляня до сих пор колотилось как бешеное. Закрыв лицо ладонью, он хриплым голосом ответил:

— Обстоятельства не терпели промедления, он мне не отвечал, лекарь тоже не решался действовать, я ведь не мог просто смотреть, как недуг распространяется дальше. Кто-то должен был принять окончательное решение и сказать, что нужно делать. Я просто…

Даже на лице Фэн Синя, что случалось крайне редко, читалось печальное выражение:

— Ваше Высочество, думаю, тебе надо отдохнуть. Ты в самом деле выглядишь не очень хорошо, а мы пока поможем тебе всё здесь уладить.

Се Лянь тоже чувствовал, что не выдерживает нагрузки. Он медленно кивнул:

— Хорошо. Тогда я немного отдохну здесь и скоро вернусь в лагерь. Мне нельзя уходить слишком далеко.

Как раз в тот момент в лесу послышался чей-то плач и крики, Фэн Синь и Му Цин отправились узнать, что стряслось, а Се Лянь, посидев немного в растерянности, лёг прямо на землю.

Раньше, если никто не установил для него полог, пропитанный ароматом трав, и не поставил кровать, инкрустированную слоновой костью, принц ни за что на свете не стал бы ложиться прямо в грязь, посреди дикой глуши. Но сейчас у него в самом деле не осталось никаких сил на то, чтобы маяться с этим бесполезным хламом. Он даже не стал стряхивать с одежды пыль и стирать кровавые следы — чумазый с головы до ног, уронил голову на землю и уснул.

Неизвестно, сколько времени прошло, когда принц сквозь сон услышал, что его зовёт Фэн Синь. Се Лянь рывком пробудился и тут же вскочил на ноги, ощутив, как с него что-то соскользнуло. Принц опустил взгляд и увидел старенькое заплатанное одеяло. Кто-то накрыл его, пока он спал. Се Лянь размял точку между бровей и сказал подошедшему Фэн Синю:

— Мне это без надобности, отнеси в лагерь к заболевшим.

Фэн Синя его слова удивили:

— А? Ты о чём? Об этом одеяле? Это не я его принёс. Я только что подошёл.

Се Лянь повернулся:

— Му Цин?

Му Цин ответил:

— И не я. Видимо, кто-то из твоих последователей, живущих в изоляции, принёс его тебе.

Се Лянь огляделся по сторонам, но не заметил ни тени того, на кого можно было бы обратить внимание. Покачав головой, принц подумал: «Я даже не почувствовал, что кто-то подобрался близко. Моё состояние и впрямь оставляет желать лучшего». Аккуратно свернув одеяло и положив на землю, он поднялся:

— Идём.

Он ушёл с беспокойством в душе. И очень скоро то, о чём он так беспокоился, случилось.

Прошло всего два дня, и когда Се Лянь снова явился в Безмрачный лес, лекари сообщили ему: ночью чуть больше десятка заболевших поветрием ликов, не вняв предупреждению, незаметно покинули свои лежанки, и кто-то из них попытался выжечь лики огнём, кто-то — срезать с кожи ножом. Большинство, не обладая достаточными умениями, потеряли слишком много крови, но лежали тихо, закутавшись в свои одеяла, не смели шуметь, боялись, что кто-то заметит. Так и умерли, не издав ни звука.

Се Лянь, только вернувшись с поля боя, услышал эту скорбную весть. Стоя среди нескольких сотен человек, глядя на окровавленных, стонущих от боли людей, он наконец вышел из себя:

— Почему вы не послушались? Я же сказал, что пока ещё не известно, можно ли таким способом окончательно избавиться от недуга! Кто позволил вам поступать так опрометчиво?

Он впервые сильно разгневался на глазах у такого количества своих последователей. Люди опустили головы и замолчали, будто цикады зимой. Се Лянь в душе по-настоящему рассердился, поэтому не сдержался от того, чтобы наговорить им лишнего. Слово за слово, и тут внезапно кто-то воскликнул:

— Ваше Высочество, вы неуязвимы для сотни болезней, и это ведь мы страдаем от недуга, а не вы. Конечно же, вы говорите, что мы поступили опрометчиво. Но ведь мы решились на подобный шаг, потому что хворь стала слишком серьёзной. Что нам ещё оставалось делать?

Говорящий не обвинял принца в открытую, однако тон его прозвучал весьма двусмысленно. Стоило Се Ляню услышать его слова, и кровь немного ударила в голову:

— Что ты сказал?

Но высказавшийся сразу спрятался в толпе, не отыскать. Фэн Синь находился слишком далеко, поэтому не слышал, а услышав, тут же принялся бы браниться. Му Цин же, разглядев, что настрой у людей не слишком благоприятный, предусмотрительно решил не усугублять положение. Видя, что Се Лянь не отвечает на замечание, кто-то ещё из толпы произнёс:

— Ваше Высочество, если вы не в состоянии нас спасти, нам приходится самим себя спасать. Не волнуйтесь, так мы не потратим ваших божественных снадобий и магических сил.

Только что Се Ляню в голову ударила горячая кровь, а теперь его будто окунули в ледяную полынью, принц подумал: «Что это за разговоры?.. Неужели я пекусь о каких-то снадобьях или магических силах? Ясно ведь, что я запрещаю им отсекать конечности только из страха, что способ не подействует. Почему они говорят так, будто бы я только языком трепать горазд? Да, я не могу испытать на себе их страданий от недуга, но если бы я не искренне хотел их спасти, зачем тогда мне было отказываться от прекрасной должности небесного чиновника и спускаться сюда, страдая по своей же вине???»

За всю жизнь его никогда не попрекали подобными словами, и сам принц никогда не испытывал подобной обиды. В душе роились тысячи слов, но высказать не получалось ни единой фразы. Се Лянь знал — его последователи постепенно потеряли терпение потому, что он не смог отыскать способ излечить их от поветрия ликов. Мучения, которые испытывали эти люди, было в сто раз труднее вынести, чем те неприятности, что приходилось претерпевать ему самому. Оставалось только с силой сжать кулаки до звонкого хруста. Постояв в молчании, принц внезапно нанёс удар по ближайшему дереву.

Дерево с треском переломилось, люди подскочили от испуга, шепотки прекратились. На звук примчался Фэн Синь, который только сейчас почувствовал, что произошло неладное:

— Ваше Высочество!

Се Лянь вложил в удар злость от обиды и постепенно начал успокаиваться. К его неожиданности, посреди мёртвой тишины кто-то вновь заговорил:

— Ваше Высочество, вам ни к чему так сильно гневаться. Мы ведь все здесь пострадавшие, все — ваши последователи. Мы ни в чём перед вами не виноваты.

Стоило фразе прозвучать, и многие тихо стали соглашаться. И хотя люди переговаривались шёпотом, все пять чувств Се Ляня обладали достаточной остротой, чтобы услышать каждое слово чётко и ясно. Люди тихонько бормотали:

— Наконец-то кто-то решился высказать правду, я вот всё время молчал, боясь говорить…

— Но ведь всегда считалось, что Его Высочество наследный принц — добрый и ласковый, разве нет?.. Как же так, получается, вот каков он на самом деле?..

Оказавшись посреди бушующего прилива людских голосов, Се Лянь невольно отступил на шаг. За двадцать лет он ни разу не испытал страха перед лицом врага, будучи вечно бесстрашным, но именно в этот момент его сердце охватила эмоция, отдалённо похожая на страх.

Внезапно вновь раздался чей-то шёпот:

— С подобной божественной силой шёл бы к врагу выплёскивать гнев, тогда бы и нам пришлось меньше страдать!

Услышав эту фразу, принц не смог больше оставаться здесь.

Ему ли не знать, что теперь он совершенно не похож на того Бога Войны на постаменте, что в одной руке держит меч, в другой — цветок, и одаривает всех мягкой улыбкой?!

Се Лянь развернулся и ринулся прочь без оглядки. Словно от чего-то спасаясь, он выбежал из Безмрачного леса. Фэн Синь и Му Цин за его спиной крикнули:

— Ваше Высочество! Куда ты направился?!

В толпе начались беспорядки — кажется, какой-то младший помощник лекарей ни с того ни с сего накинулся на заболевших с кулаками, что повлекло за собой массовую драку. Впрочем, Фэн Синю и Му Цину некогда было разнимать катающихся по земле людей. Они приказали солдатам разобраться здесь, а сами поспешили за Се Лянем.

Принц помчался в направлении Горбатого склона, одним шагом преодолевая несколько чжанов, и вскоре оказался на густо заросшем холме. С налитыми кровью глазами Се Лянь остановился посреди леса и выкрикнул:

— Выходи!!!

Фэн Синь:

— Ваше Высочество! Зачем ты примчался сюда?!

Се Лянь закричал, вскинув голову вверх:

— Я знаю, что ты здесь, выкатывайся!!!

Му Цин:

— Если бы его можно было призвать, только крикнув, нам не пришлось бы…

Юноша не договорил, внезапно осекшись. Поскольку троица внезапно услышала скрип. Рывком обернувшись, они увидели того, кто сидел на лозе, протянутой от дерева к дереву, и смотрел на них сверху вниз. И если это не причудливое существо в белых одеяниях и маске, что слева плачет, а справа смеётся, то кто же?

Он и впрямь явился, стоило только крикнуть!

Се Лянь при виде твари словно лишился разума. Он налетел на противника, со злостью в голосе взревев:

— Я убью тебя!!!

Существо увернулось от атаки, широкие белые рукава затрепетали, будто крылья бабочек в танце невероятной красоты. Фэн Синь и Му Цин удивлённо вздохнули — намереваясь броситься вперёд, чтобы оказать принцу поддержку, они внезапно заметили кое-какую странность, от которой их движения застыли, а на лицах отразилось потрясение. Се Лянь же, чьё сердце охватило пламя гнева, ничего не почувствовал и лишь выхватил меч из ножен.

Фэн Синь закричал ему:

— Ваше Высочество! Ты не видишь? Он…

Но Се Лянь уже одной рукой схватил противника за горло, а другой подставил остриё меча к его груди. Существо в белых одеяниях оказалось под контролем принца, но почему-то вдруг рассмеялось.

Смех его звучал чисто и мягко, словно смеялся юноша, и Се Ляню этот смех показался очень знакомым, похожим на чей-то, но только в пылу гнева принц не мог сразу вспомнить, на чей именно, лишь в душе промелькнуло и тут же исчезло сомнение.

Вскоре существо со вздохом произнесло:

— Се Лянь, Се Лянь. Как бы ты ни сопротивлялся, всё бесполезно. Твоё поражение предрешено, государство Сяньлэ скоро сгинет!

Се Лянь, разгневанный до предела, отвесил ему пощёчину:

— Кем ты себя возомнил? Я не давал тебе слова, так что закрой свой рот!

Для принца подобное поистине считалось невообразимо грубым поведением. Противник от удара свесил голову в сторону, но снова повернулся и спросил:

— Ты правда желаешь, чтобы я закрыл рот? Ладно, ладно. Вот только на самом деле существует ещё один способ, который может превратить ваше поражение в победу, вопрос лишь в том, захочешь ли ты пойти на это.

Если бы не последняя фраза, принц даже не стал бы его слушать. Но когда противник её произнёс, Се Ляню показалось, что он, возможно, говорит правду. Способ действительно был, но за него придётся заплатить слишком тяжёлую цену. Сделав резкий выдох, принц с угрозой в голосе произнёс:

— Какой способ? Если чего-то от меня хочешь, говори прямо, поменьше пустой болтовни!

— Я скажу тебе, только подойди поближе.

— Хорошо.

Фэн Синь воскликнул:

— Ваше Высочество! Ты же не собираешься…

Но принц, вопреки предостережению, одним ударом пронзив сердце существа насквозь, наклонился и произнёс:

— Говори.

Существо очень-очень тихо что-то сказало принцу на ухо, так что юноши не могли расслышать. Се Лянь же слушал, и чем дальше, тем сильнее округлялись его глаза. Наконец принц не выдержал и отвесил ещё одну пощёчину с криком:

— Я не просил тебя говорить мне это! Мне нужен способ решения! Способ!

— Я же сказал, это и есть способ. Вопрос лишь в том, захочешь ли ты пойти на это.

Лицо Се Ляня исказилось:

— Чего ты от меня, в конце концов, хочешь? Кто ты, в конце концов, такой?

Существо захихикало:

— Кто я такой? Не желаешь ли сорвать с меня маску и взглянуть?

Се Лянь давно собирался это сделать и теперь одним движением сдёрнул полу-смеющуюся, полу-плачущую маску с лица незнакомца. И в следующее мгновение всем телом застыл, будто окаменев.

Из-под маски ему улыбалось белоснежное и прекрасное юное лицо, чьи глаза ярко сверкали, а уголки губ чуть приподнимались — выражение это сияло безграничной мягкостью и почтительной скромностью.

Это был его собственный облик!

 

Золочёная статуя недюжинной силой удерживает небеса от падения

Се Лянь в неудержимой ярости выдернул меч из груди противника и приготовился вонзить снова, когда вдруг заметил, что на клинке не осталось ни капли крови. Его мысли моментально прояснились, поворот клинка — и меч одним ударом снёс голову юноше в белых одеяниях. Сделать это оказалось проще простого, но когда голова отделилась от тела, обе части быстро сморщились, превратившись в распластанный кожаный мешок.

Это тело оказалось пустым сосудом! Уже второй раз принц сталкивался с фальшивой оболочкой, истинное воплощение так и не явило себя. Подобное не выходило за рамки ожидаемого, но негодование Се Ляня достигло пика — меч всё вонзался и вонзался в обмякшие на земле голову и тело. И даже когда острая Ци меча искромсала кожаный мешок в мелкие клочки, злоба не угасла. Фэн Синь, не в силах больше смотреть, удержал принца:

— Ваше Высочество! Это же просто пустой сосуд.

Но выглядел этот сосуд в точности так же, как Се Лянь в юности. Поэтому казалось, будто бы принц с особой жестокостью беспощадно расправился с самим собой, картина в известной степени малоприятная. Се Лянь тяжело отдышался, выронил меч и уселся на землю.

— Я знаю! Но ведь он посмел нацепить мой облик!

Сей факт по-настоящему разгневал его. Двое присели рядом, через мгновение Фэн Синь всё же спросил:

— Ваше Высочество, ну как, полегчало? Не принимай всю ту ерунду, что это существо тебе наговорило, за чистую монету. Он просто решил подшутить над тобой.

Однако Се Лянь возразил:

— Нет. То, что он сказал, вовсе не шутка. Только…

— Он в самом деле рассказал тебе, как снять проклятие?! — поразился Фэн Синь.

Се Лянь запустил правую руку в волосы.

— Он не рассказал мне способ, как избавиться от поветрия ликов. Он поведал… как его наслать!

Юношей потрясли его слова:

— Наслать?!

Се Лянь кивнул, огляделся по сторонам и, подумав, что на Горбатом склоне оставаться всё же не стоит, решил покинуть это место. Он сейчас не желал ни видеть, как украдкой смотрят на него солдаты, ни слышать недовольства и причитания тех, кого поразило поветрие ликов. Поэтому Се Лянь вернулся в императорский дворец, в пустующие много лет покои наследного принца.

Закрыв дверь, Се Лянь наконец не без труда вернул себе душевное равновесие, сел и безрадостно произнёс:

— «Лики», которые вырастают на теле людей — это умершие души жителей Юнъани. Часть из них погибла на поле брани, но в основном это те, кто умер из-за засухи.

Му Цин не слишком удивился:

— Так вот почему людей Юнъани поветрие не тронуло. Разумеется, свои не станут вредить своим же.

Фэн Синь хмуро произнёс:

— Но ведь тех, кто погиб во время засухи, убили вовсе не жители столицы, и даже если в них осталась затаённая злоба, они не должны были выплёскивать её на нас!

— На словах всё именно так, — вздохнул Се Лянь. — но вам ведь известно, что после смерти душа человека некоторое время пребывает в состоянии хаоса.

Определённый отрезок времени после смерти душа человека похожа на новорождённого ребёнка, бестолкового и невежественного, в полузабытьи и полуосознанности, который не знает, кто он, где он находится и что ему делать. Срок этот может быть длинным и коротким, зависит полностью от самого человека и его удачи. И состояние это называется «периодом хаоса».

В подобных обстоятельствах родные или любимые люди могут направлять умершие души или оказывать на них влияние. Народный обычай призыва души умершего на седьмой день^[159] и подобные поверья основываются именно на этом факте.

— Он… рассказал мне, что солдаты армии Юнъань испытывают сильнейшую злобу и агрессию по отношению к столице. При этом у многих из них во время засухи погибли родители, жёны и дети. Умершим душам некуда больше деваться, они попадают под влияние эмоций своих родных. И он, используя обострённые эмоции тех солдат, внушил умершим душам враждебность по отношению к жителям столицы Сяньлэ, вынудил их обосноваться на теле живых людей, выпивая из них жизненные соки. Пока души находились в состоянии хаоса, им многократно навязывалась одна мысль: если бы не было этих людей, вы бы смогли выжить.

— Что это за дурная мысль? — изумился Фэн Синь. — Как можно решать, кому жить, а кому умереть???

Се Лянь, закрыв ладонью лоб, произнёс:

— Ранее Лан Ин, без всякого злого умысла, похоронил тело своего сына в земле императорской столицы. Это и стало вступлением, которым существо воспользовалось, чтобы наслать проклятие. Я потребовал от него объяснения, как избавиться от поветрия, а он столько всего наговорил, только чтобы рассказать мне способ его создания. Как это понимать?

Знание техники сотворения проклятия вовсе не даёт способа его снятия. Фэн Синь забранился:

— Да он просто издевается над тобой. Что за ерунда, мать его?!

Му Цин, однако, заметил:

— Он не издевается над тобой. Он действительно уже дал тебе способ.

Се Лянь поднял голову, Фэн Синь развернулся, оба спросили:

— Какой способ?

— Способ решения! — Глаза Му Цина сверкнули, будто бы он докопался до какой-то тайны: — Проклятие сработало на душах людей Юнъань, поскольку они испытывают ненависть к людям Сяньлэ. Но разве на стороне Сяньлэ нет такой же ненависти к людям Юнъань?

Се Лянь чуть округлил глаза, его дыхание на миг застыло. Му Цин продолжил:

— Раз он поделился с тобой способом сотворения проклятия, в таком случае, ты можешь воспользоваться им, чтобы взять око за око, зуб за зуб. Наслать поветрие ликов, которое будет распространяться только на людей Юнъань! Подумай, ведь чтобы проклятие начало действовать, необходимо, чтобы его поддерживали живые люди. А если они сами заразятся поветрием, у них не останется сил ни на что другое, а может, в результате и людей не останется вовсе, тогда поветрие исчезнет само по себе!

Се Лянь даже не задумывался ни о чём подобном, поэтому, слушая уверенные речи Му Цина, даже немного оторопел. Спустя несколько мгновений у него вырвалось:

— Этого делать ни в коем случае нельзя!

— Почему нельзя? Не забывай, что первыми проклятие наслали они.

Се Лянь внезапно поднялся:

— Нельзя — значит, нельзя. И ещё кое-что, ты ошибся вот в чём. Солдатам армии Юнъань совершенно точно будет очень непросто заразиться поветрием ликов, как и солдатам Сяньлэ. Не спрашивай, почему, я…

Му Цин молниеносно парировал:

— Тогда пускай заболеют только простые люди, это тоже хорошо! У них нет такого количества рабочих рук, они не смогут провести такие же масштабные меры против заражения, как в императорской столице. Стоит только поветрию вспыхнуть среди них, недуг наверняка распространится гораздо быстрее, у них не останется сил на ответные действия! Мы можем пригрозить солдатам безопасностью мирных жителей за их спиной, чтобы они сняли проклятие и сдались! Они просто не смогут тянуть время дольше столицы!

Се Лянь немедля отрезал:

— Значит, тем более нельзя! Забыл, как мы называли их, когда они сделали своей мишенью невинных жителей столицы? Подлецами. Но если мы поступим так же, как и они, разве не превратимся сами в подлецов, которых бранили? Чем мы будем отличаться от них?

Взбудораженное выражение спало с лица Му Цина:

— Ваше Высочество, а ты не забывай, кто ценой своей смерти завлёк тебя в лапы Нежных объятий. Как раз те самые «невинные», о которых ты говоришь.

Напоминание заставило Се Ляня поколебаться несколько мгновений.

Откровенно говоря, не задуматься об этом было просто невозможно. Но в конце концов принц всё же ответил:

— Да, такие люди в самом деле существуют. Но лишь потому, что они всегда выбегают вперёд всех, что они более всех подвержены горячему фанатизму, только они и попадаются вам на глаза. Но в действительности гораздо больше простых людей совершенно ничего не смыслят. Если почаще будешь наведываться на Горбатый склон посмотреть на них, то увидишь, что многие даже не понимают, для чего нужно воевать. Идут туда, где дают пищу, просто стремятся выжить, и всё. Му Цин, ты сейчас просишь меня ради спасения одних невинных людей убить других невинных людей. Я… — он вздохнул, — я всё же придумаю что-нибудь другое.

Тон Му Цина чуть похолодел, в нём послышалась насмешка:

— С какой стати мне наведываться на Горбатый склон и переживать о том, как живут простые люди вражеской стороны? Ладно, забудь. Ваше Высочество, ты всегда думаешь о других людях, но только другие о тебе не думают никогда. Ты не чувствуешь себя обычным простофилей?

Сердце Се Ляня тоскливо сжалось, он опустил голову, не говоря ни слова. Только в памяти возникла вся покрытая человеческими лицами и способная шевелиться даже после отсечения нога. После долгих размышлений принц покачал головой:

— Предположим, что я подумаю не о других людях, а только о нас самих. Проклятие — это обоюдоострый клинок, который ранит и владельца, и противника. Чтобы наслать проклятие на других, живой человек должен исполниться ненависти, а души умерших простолюдинов не найдут покоя в посмертии. Они достаточно настрадались при жизни, а после смерти им ещё и придётся превратиться в подобных чудищ… Ты же видел ногу того человека, эти «лики», что влачат своё жалкое существование на чужом теле… Неужели им намного лучше, чем самим пострадавшим? И когда-нибудь проклятие обернётся против наславшего, хорошего конца ему не видать.

Снова и снова слушая возражения, Му Цин вскоре тоже потерял терпение:

— Покуда они не увидят хорошего конца, с твоей стороны людям его не видать и подавно! Третьего пути тебе не дано, и второго стакана воды ты не найдёшь, очнись уже, Ваше Высочество! У тебя нет больше времени.

Се Лянь почувствовал, как к голове прилил жар, закрыл глаза и произнёс:

— … Пока не говори ничего, дай мне подумать.

Му Цин наконец не выдержал и принялся бранить его:

— Ну что ты за человек такой… То ты терзался муками поиска решения, а когда его положили прямо перед тобой, отказываешься принять. Ну что ты за человек… Может, хватит уже? Строишь из себя невесть что, от одного взгляда тошно. Поистине, на твоих последователей свалилось невезение, которое и за восемь жизней кровью не искупить!

Фэн Синь молча слушал их перепалку, не пытаясь вмешаться, поскольку не мог предложить никакой хорошей идеи. Но тут внезапно замахнулся и отвесил пощёчину с криком:

— Может, это тебе уже хватит?!

Му Цин от удара отшатнулся на пару шагов, Се Лянь поразился:

— Фэн Синь?

Фэн Синь бросил ему:

— Ваше Высочество, не останавливай меня! — Затем снова обратился к Му Цину: — Чего ты взъелся? Ну-ка, скажи, от чего тебе может быть тошно? Я долго тебя терпел, но сегодня терпеть не собираюсь. Я, мать вашу, поистине не выношу таких как ты. Ты же его помощник, и если бы Его Высочество не протянул тебе руку, ещё не известно, где бы ты сейчас голодал и скитался. Так почему ты всё время делаешь вид, будто ты самый умный? Будто ты больше всех понимаешь и вообще сильнее его? Если ты и впрямь такой способный, почему же Его Высочество вознёсся, а ты — нет?

— Я!..

Се Лянь потянул Фен Синя за руку:

— Полно, Фэн Синь. Му Цин тоже обеспокоен происходящим…

— Да какое ещё беспокойство! Ваше Высочество, я тебе так скажу, он просто-напросто всё время ищет        возможности прочитать тебе нотации, не упускает ни единого шанса показать, что он лучше тебя. Потому что в душе действительно считает, что он гораздо более способный, чем ты! Что-то я раньше не видел, чтобы этот безразличный ко всему человек так сильно любил государство Сяньлэ. А теперь, стало быть, обеспокоился? — Затем он снова развернулся к Му Цину: — Думаешь, я не вижу, что в душе ты считаешь принца дураком? Твои вечные язвительные усмешки и то, как ты незаметно закатываешь глаза, я терпел. Что в чертогах Верхних Небес ты никогда не стоишь на положенном месте, я тоже терпел. Любишь себя показать? Что ж, хорошо, всё равно это уже не первый раз, показывай, мешать никто не будет. Всё равно ты своими ничтожными попытками чашу весов не перевернёшь, небо останется на месте. Раз Его Высочество с тобой не спорит, то и мне лень препираться. Но раз ты уже настолько обнаглел, не вини меня в том, что церемониться с тобой не стану! Слушай внимательно: если тебе нравятся столь подлые методы, меня это не удивляет, но Его Высочество — есть Его Высочество, и что бы он ни делал, будь добр, отнесись с уважением, поменьше распоряжайся и указывай! И почаще, мать твою, вспоминай, кто ты такой!

Пока Фэн Синь говорил, Се Лянь несколько раз пытался его остановить, но, возможно, по той причине, что юноша слишком долго держал невысказанную брань в себе, все попытки принца провалились, Фэн Синь выложил всё, что думал. С каждой фразой лицо Му Цина становилось белее на тон, и если вначале он ещё хотел броситься в драку, в конце концов остался безмолвен, только озлобленным взглядом неотрывно смотрел на Фэн Синя.

— Всё высказал? — в гневе вмешался Се Лянь. — Может, мне стоит пинками прогнать вас обоих с Небес?

Лицо Фэн Синя пылало, с первого взгляда становилось ясно, что ему в голову ударила горячая кровь. С высоко поднятой головой он ответил:

— Прогоняй, если хочешь. Мне плевать. Что хорошего в должности небесного чиновника?! Да если бы Его Высочество не выбрал меня помощником, мне она и даром не нужна. Но я, даже сверзившись с Небес и став простым смертным, останусь твоим непоколебимо преданным слугой. Одно слово, и я первым ринусь в бой. Больше всего мне ненавистны неблагодарные предатели! Но вот сомневаюсь я, что он, потеряв возможность искупаться в лучах твоего величия и стать небесным чином, всё так же с радостью последует за тобой. Мне думается, он и словом добрым о тебе не обмолвится. Я всё сказал!

Му Цин, который стоял молча, поджав губы, терпел очень долго и наконец тоже не выдержал:

— Какие, мать твою, лучи величия! А ты умеешь выставить себя в хорошем свете^[160]! Да что ты вообще понимаешь?!

Се Лянь вышел из себя:

— А ну, заткнитесь оба!!! Закройте рты!!!

И юноши нехотя закрыли рты. Ссора вышла на удивление крупной, тут никакая Цепочка слов не поможет.

Се Лянь, с трудом утихомирив собственный гнев, хмуро, будто у него разболелась голова, подытожил:

— …В общем говоря, проклятие насылать никак нельзя.

Му Цин холодно усмехнулся, но всё же ответил:

— Хм. Последнее слово за тобой.

Фэн Синь отозвался коротко и ясно:

— Мы послушаем тебя.

На лице Му Цина вновь отразилось спокойное безразличие:

— Но какими бы ни были последствия, Вашему Высочеству наверняка придётся столкнуться с ними лично.

Фэн Синь негодующе фыркнул, но промолчал. Се Лянь в ответ произнёс:

— Разумеется. Я уже подумал…

Но только принц это сказал, все трое ощутили сильнейший толчок, который заставил их покачнуться. Се Лянь потрясённо воскликнул:

— Что случилось?

Фэн Синь сообразил первым:

— Земля содрогнулась!

А стоит земле содрогнуться, непременно погибнут люди. Се Лянь выкрикнул:

— Спасайте людей!

Неожиданно, когда троица бросилась к выходу, из-под кровати принца торопливо выкатился человек, который протянул к нему руки с криком:

— Мой брат! Мой брат, не оставь меня!!! Возьми меня с собой!

Увидев его, Се Лянь поразился ещё сильнее:

— Ци Жун, что ты делаешь в моих покоях?!

Но разве он мог понять все странности Ци Жуна, когда тот целыми днями слонялся повсюду в поисках хоть чего-то, связанного с Се Лянем? Неизвестно, сколько юноша прятался там, подслушивая, тише воды, ниже травы. Но сложившееся опасное положение не позволяло тратить время на расспросы, Се Лянь схватил Ци Жуна и бросился прочь. Выбежав из своих покоев, он бросил Ци Жуна на открытом месте. Во дворце уже царил полный хаос — бесчисленные его обитатели выбегали из роскошных покоев и залов, истошно вопя.

Се Лянь повысил голос:

— Кто-нибудь ранен?! Никого не завалило?!

К превеликому счастью, совсем скоро содрогание земли прекратилось. Расспросив людей, принц убедился, что, похоже, никто не пострадал. Но всё же его сердце было не на месте. И вдруг снова раздался пронзительный вопль, люди указали на небо за его спиной. Се Лянь рывком обернулся, его зрачки резко сузились. В самом центре территории дворца стояла грандиозная и великолепная пагода, которая прямо в это мгновение медленно накренилась.

Небесная пагода вот-вот упадёт!

Полностью Небесная пагода именовалась «Пагодой небесного божества». Возведённая несколько сотен лет назад, она являлась одним из символов императорского дворца Сяньлэ, а также самым высоким строением в столице. Расположенная в самом центре императорского дворца и всего города, пагода считалась достопримечательностью. Если она упадёт, раненым и погибшим не будет числа. И обитатели дворца, и люди на улицах за его пределами, как оголтелые бросились врассыпную, испуганные пуще прежнего. Се Лянь же сразу сложил правой рукой несколько магических пассов и воскликнул, обращаясь в направлении горы Тайцан:

— Сюда!

Пагода всё наклонялась, и когда наклон достиг одной трети, люди ощутили новое содрогание. Вибрация снова шла от земли, однако отличалась от землетрясения — толчки поступали один за другим, в собственном ритме, раз за разом ускорялись и приближались. Когда пагода накренилась сильнее, все поняли — это чьи-то шаги.

Окружённая ореолом золотых лучей, огромная золотая статуя более пяти чжанов в высоту, сжимая в одной руке меч, в другой держа цветок, широким шагом стремительно направлялась в сторону императорского дворца!

Кто-то изумлённо воскликнул:

— Это же статуя наследного принца из дворца Сяньлэ в монастыре Хуанцзи!

И действительно, всё больше людей узнавало статую:

— И правда! Та самая золотая статуя! Смотрите, она спустилась сюда с горы Тайцан!

Каждым шагом золотое изваяние преодолевало несколько чжанов, но при этом никого не раздавило. С гулким грохотом статуя влетела за ворота дворца и одним движением подхватила накренившуюся Небесную пагоду, остановив падение.

Сверкающая в лучах заката статуя, переливаясь золотом, подняла руки и в одиночку невероятным усилием удержала грандиозное строение от разрушения. Чудесная картина потрясала воображение, люди вытаращили глаза и раскрыли рты, вне себя от удивления. Се Лянь же медленно опустил руки, поднял голову и посмотрел на божественное изваяние, увидев исполненные в золоте прекрасные и спокойные черты лица и на короткий миг ощутил, как сердце затуманилось растерянностью.

 

Не забуду вовек, никогда не забуду

То была первая статуя, которую для него возвели последователи, самая величественная и прекрасная среди остальных.

Прежде такого «себя», Се Лянь воспринимал вполне сдержанно, не видел никаких противоречий. Но сейчас огромная, сверкающая золотым светом статуя показалась ему беспримерно чужой, принц не удержался от мысли: «Это правда я?»

Тем временем Фэн Синь и Му Цин разделились и принялись искать людей, которых могло завалить, но никого пока не обнаружили. Растерянность в душе Се Ляня исчезла сразу, как только появилась. Видя, что люди постепенно успокаиваются, он и сам вздохнул с облегчением.

Но выдохнуть до конца было не суждено — внезапно на него обрушилась такая сила, что сердце Се Ляня в тот же миг натянулось струной.

Всё-таки Небесная пагода оказалась слишком высокой, слишком тяжёлой.

Само изваяние, кажется, тоже ощутило тяжесть — руки статуи дрогнули, ноги просели вниз, громадное золочёное тело от давящей сверху нагрузки немного склонилось. Только улыбка осталась неизменной. Се Лянь мгновенно среагировал — сложил ещё магическую печать. Но сердце принца лишь похолодело — золотая статуя не только не поднялась, но ещё более согнулась в поясе, так что создавалось впечатление, будто ещё немного — и она не выдержит.

Руки Се Ляня следом охватила дрожь. Раньше ему никогда не приходилось испытывать ничего подобного. В его представлении, если он собирался сломить гору, то гора должна была рухнуть, едва заслышав его голос; стоило ему топнуть ногой, и в том месте, которое он намеревался сотрясти, земля ходила ходуном. Принц никогда не испытывал на себе того, что называют «желаемое не по силам».

Се Ляню не оставалось ничего иного, кроме как, стиснув зубы, самому взяться за дело. Усевшись у подножия громадной статуи, он резкими движениями снова сложил печати, повелевая изваянием. На этот раз статуя вновь поднялась, вскинула голову и наконец выпрямила накренившуюся Небесную пагоду!

Несмотря на то, что тяжкую ношу удалось вынести, всё же и спина, и даже сердце Се Ляня обливались холодным потом. Впрочем, люди внутри и снаружи дворца, не зная, какую неописуемую тяжесть приходится выдерживать принцу, один за другим попадали на колени перед чудесной статуей. Послышались возгласы:

— Когда государство столкнулось с бедой, Его Высочество явил свою божественную силу!

— Ваше Высочество, умоляю, вы непременно должны спасти нас!

— Спасите простой люд! Защитите свой народ!

Се Лянь заскрипел зубам и с трудом проговорил:

— Прошу всех подняться, отойдите, отойдите подальше, не нужно толпиться здесь, я… — Как вдруг принц заметил, что ему не хватает дыхания. Его голос потонул среди нахлынувшего моря громких возгласов, и чем громче он пытался говорить, тем сильнее чувствовал собственную беспомощность.

Се Лянь сделал глубокий вдох, приготовившись громко крикнуть, но тут его за лодыжку схватила чья-то рука. Опустив голову, принц увидел Ци Жуна и торопливо проговорил:

— Ци Жун, скорее скажи всем, чтобы не толпились здесь! Осторожнее, она может рухнуть!

Слова сами сорвались с губ, однако, стоило Се Ляню осознать, что это сказал он сам, его внезапно бросило в дрожь.

Прежний Се Лянь не допустил бы и подобной мысли, не говоря уже о словах. Даже если бы небо и впрямь начало падать, он бы исполнился веры, что сможет выстоять. Но теперешний Се Лянь обнаружил ужасную вещь: он больше не верил.

Не только люди больше не верили в него, но даже он сам не находил смелости в себя поверить!

Ци Жун же наивно возразил:

— Как она может рухнуть, ты ведь держишь её!

Сердце Се Ляня снова дрогнуло, стоило принцу услышать эту фразу. Ци Жун совершенно не обратил внимания на слегка побледневшее лицо брата, его глаза сверкнули недобрым, алчущим огнём:

— Мой брат, позволь я помогу тебе.

Се Лянь оторопел:

— Ты поможешь мне? Как ты мне поможешь?

Ци Жун, нисколько не задумываясь, ответил:

— Ты же сказал, что знаешь, как создать поветрие ликов? Расскажи мне этот способ, я помогу тебе наслать проклятие на людей Юнъань. Я помогу тебе убить их!

…Он в самом деле услышал весь их разговор, пока прятался под кроватью!

Се Лянь рассердился до бессилия:

— Ты… ты просто бредишь! Ты понимаешь, что такое проклятие?

Ци Жун однако заявил, как ни в чём не бывало:

— Понимаю! Это же просто проклятие, что такого? Мой брат, расскажи мне, у меня талант к проклятиям, я часто проклинал своего отца, и даже думаю, что он умер именно от моих проклятий, ты…

Се Лянь не мог больше его слушать:

— Уходи.

Ци Жун поспешно воскликнул:

— Нет! Нет! Хорошо, можешь не говорить мне, как наслать проклятие, ладно. Тогда скажи мне… как, в конце концов, избежать самого поветрия ликов?

Сердце Се Ляня повисло в воздухе, Ци Жун добавил:

— Тебе ведь это известно, да? Ты ведь знаешь, почему солдаты не могут заразиться, разве нет? Мой брат, так почему же, расскажи мне, хорошо?

В тот момент вокруг собралось немало обитателей дворца, неизвестно сколько ушей услышали Ци Жуна, и Се Лянь, ужасно опасаясь, каких бед наделает разглашённая тайна, немедленно замолчал. Но кто-то в самом деле не стерпел, поднял взгляд на принца и спросил:

— Ваше Высочество! Это правда?

— Вы правда знаете, как излечиться от поветрия ликов?!

— Почему же вы не расскажете нам?

Глаза этих людей загорелись таким же блеском, как и у Ци Жуна. Се Лянь плотно сомкнул губы и сквозь тонкую щель меж зубов выдавил:

— Нет! Я не знаю!

В толпе поднялось незначительно волнение, но до серьёзного не разрослось. К тому времени вернулся Фэн Синь, который издалека увидел разлёгшегося у ног Се Ляня Ци Жуна и тут же воскликнул:

— Что такое, в чём дело?!

— Фэн Синь, уведи его прочь! — велел Се Лянь.

Фэн Синь принялся выполнять приказ, но Ци Жун схватился за принца крепче и с горячностью воскликнул:

— Мой брат, ты должен разбить людишек Юнъань, прогнать их прочь, ведь верно? Ты защитишь нас, обязательно защитишь! Ведь так?

Спроси он то же самое несколько месяцев назад, и Се Лянь, возможно, исполнившись энтузиазма, громко заявил бы: «Я буду вас защищать!» Теперь же принц не решился на это. Ци Жун пребывал в крайнем волнении, и Се Лянь, глядя на него, ощутил лёгкую растерянность. Ведь он прекрасно знал, что Ци Жун вовсе не из тех, кто беспокоится о судьбе своего государства, своего народа. Даже когда над государством нависла угроза гибели, самое большее, он должен был испытывать страх, почему же юноша так взволнован? Поразмыслив, принц вдруг вспомнил одну деталь. Отец Ци Жуна, кажется, тоже был выходцем из Юнъани.

Се Лянь не отвечал, и голос Ци Жуна вдруг зазвучал с надрывом:

— Мой царственный брат! Ты же не можешь вот так просто бездействовать! Неужели нам и дальше придётся терпеть унижения от них? Неужели… неужели мы совсем ничего не можем сделать?!

Стоило этим вопросам прозвучать, душу Се Ляня охватило горестное чувство. Поскольку он осознал, что Ци Жун прав — перед лицом обстоятельств, он правда… совсем ничего не может сделать!

Фэн Синь произнёс:

— Я попрошу государя снова запереть его.

Он увёл Ци Жуна прочь, но тот всё сопротивлялся, пытаясь вырваться, и громко кричал:

— Ты непременно должен выстоять! Ты не можешь пасть!

Не можешь пасть!

Се Лянь тоже понимал, что не может пасть. Даже если всех простолюдинов поблизости уведут подальше, Небесная пагода не должна рухнуть. Если она падёт, не только столетняя достопримечательность императорской столицы в одночасье обернётся руинами, но и главный отрезок улицы Шэньу, и множество домов жителей столицы раздавит до основания. Кроме того, внутри пагоды хранились за семью замками оставленные бесчисленными поколениями предков редкие сокровища и древние свитки, которым насчитывались сотни лет. Их невозможно переместить все разом. Если пагода упадёт, всё это сгинет в небытие. И дух столицы государства Сяньлэ, который хранит Небесная пагода, будет уничтожен окончательно.

Но магические силы принца, подобно источнику воды в Юнъани, день ото дня иссякали. Чтобы грандиозная золотая статуя выстояла, принц не мог покинуть дворец.

Пришлось поручить охрану города Фэн Синю и Му Цину, а самому обосноваться на одном месте и погрузиться в медитацию. Но поскольку золотое изваяние пяти чжанов в высоту являлось божественной статуей монастыря Хуанцзи на горе Тайцан, призвав его сюда, Се Лянь лишил своих последователей в монастыре объекта поклонения. Поэтому люди пчелиным роем слетелись к дворцу, вознося молитвы прямо под открытым небом. Конечно, обычно посторонним запрещалось проникать на территорию императорского дворца. Но, во-первых, из-за землетрясения обрушился участок стены, и теперь преграды не существовало. Во-вторых, сейчас в столице царил совершеннейший беспорядок, людей нигде не хватало. И, в-третьих, из страха, что люди начнут гневаться и волнения возобновятся, не впустить их было нельзя.

Се Лянь сидел на одном месте, а государь и государыня каждый день приходили навестить его. Несколько суток прошло как в бреду, принц пытался всеми усилиями удержать Небесную пагоду и в то же время скопить сил, чтобы появилась возможность вырваться отсюда хоть ненадолго. Государю приходилось не легче, уже вся его голова покрылась сединой, и зрелый мужчина в самом расцвете лет выглядел так, будто уже прожил за полсотни. При встрече отец и сын не обменивались ни единым словом, и всё же теперь между ними стало гораздо больше согласия.

Государыня, на глазах которой Се Лянь рос, всегда видела любимого сына только в образе утончённого юноши или же прекрасного небожителя. Теперь же ей приходилось наблюдать, как он несёт тяжкий груз, сидя на своём посту, претерпевая холодные ветра, лучи безжалостного солнца и проливные дожди, да ещё никому не позволяя подходить слишком близко, чтобы заслонить его от погоды. Сердце государыни сжималось от печали и горечи, поэтому она сама вышла под жаркое солнце, чтобы закрыть принца зонтом. Но простояла она совсем немного — Се Лянь, боясь, что матушка утомится, произнёс:

— Матушка, идите к себе, мне ничего не нужно. Вам лучше не подходить близко и никого не посылать из слуг, я опасаюсь…

Но своих опасений принц в итоге так и не решился высказать вслух. Государыня, стоя спиной к собравшимся здесь же верующим, долго молчала, но всё же не смогла сдержать эмоций и заплакала:

— Сын мой, тебе пришлось так нелегко. За что… за что же тебе такие мучения?

Чтобы скрыть увядание, государыня наносила косметику толстым слоем. Но слёзы смыли румяна и пудру, поэтому стало заметно, что она — тоже всего лишь женщина, юность которой никогда не возвратится. Она очень переживала за сына, роняя слёзы, но всё же не решалась заплакать слишком громко, боясь, как бы этого не увидел простой люд за её спиной. Государь поддержал жену за плечи. Се Лянь же потрясённо смотрел на матушку.

Когда кому-то на пути встречаются страдания, в первую очередь он всегда думает о своём самом любимом человеке. И для Се Ляня таким человеком, вне всяких сомнений, являлась его матушка. Возможно, это совсем ничем бы не помогло, но пережив несколько мучительных дней, когда каждое мгновение резало ножом, сейчас принц правда очень захотел вернуться в детство, когда ему было десять, броситься в объятия матери и вдоволь наплакаться.

Но только до сего дня все свои дороги принц выбрал сам. Родители тоже находились в весьма затруднительном положении, и сейчас на Се Ляня с неугасаемой надеждой смотрело столько глаз, что он просто не мог выказать ни тени слабости. Если даже он не выдержит этой ноши, кому же тогда это под силу?

Поэтому Се Лянь покривил душой:

— Матушка, не волнуйтесь, со мной всё в порядке. Вашему сыну нисколько не тяжело.

Только он сам знал, тяжело ли ему приходится.

Государь и государыня, поддерживаемые несколькими дворцовыми служанками, удалились, каждый шаг оглядываясь на принца. Се Лянь вновь остался один под палящими лучами и утомлённо закрыл глаза. Неизвестно, сколько прошло времени, когда он вновь приподнял веки. Небеса уже окрасились вечерней мглой, разбавленной последними лучами заходящего солнца. Народ у постамента разошёлся, молящихся почти не осталось.

Но принц, опустив взгляд, увидел чуть поодаль от себя маленький одинокий цветок.

Се Лянь не был уверен, когда именно там появился этот цветок, но протянул руку и осторожно поднял его.

Маленький-маленький цветок с тонким нежным стеблем, светло-зелёной чашечкой и белоснежными лепестками, на которых, будто слёзы, застыли капли росы, выглядел очень жалобно. Его лёгкий, неприметный, но свежий аромат показался принцу смутно знакомым.

Он, поддавшись порыву, сжал цветок в ладони и положил за пазуху, возле сердца.

Внезапно до принца донёсся резкий запах крови, который заглушил последнюю нотку нежного цветочного благоухания. Се Лянь поднял взгляд, и перед глазами потемнело — кто-то набросился прямо на него с воплем:

— Почему?! Почему?!

Потрясённый Се Лянь оттолкнул человека одним взмахом рукава, и, с трудом придя в себя, воскликнул:

— Кто это?!

Нападавший, которого принц отбросил прочь, перекатился по земле. Се Лянь всё ещё удерживал золотую статую на месте, и не смел подняться, не смел покинуть пост, чтобы подойти и рассмотреть, но сразу же узнал этого человека, поскольку у того осталась лишь одна нога… Тот самый юноша, что подарил принцу зонт и которого принц собственными руками лишил конечности!

Несчастный весь был в крови, но всё же на окровавленных ладонях смог подняться на четвереньки и подползти к принцу, оставляя за собой жуткий кровавый след. Увидев, с каким трудом юноша передвигается, Се Лянь оторопел:

— Ты… что ты здесь делаешь? Ты ведь должен быть под присмотром лекарей в Бемрачном лесу!

Юноша не ответил, только пополз ближе на руках и единственной ноге, отчего картина создавалась весьма пугающая. Се Лянь воскликнул:

— Ты…!

Юноша же закатал штаны на оставшейся правой ноге и закричал:

— Почему?!

Приглядевшись, принц с ужасом обнаружил, что на ноге юноши морщится человеческое лицо!

То, чего Се Лянь опасался больше всего, всё-таки произошло. Если бы он сейчас не сидел, то наверняка не смог бы остаться на ногах. Юноша, колотя рукой по земле, взревел:

— Почему ты отрезал мне ногу?! Недуг всё равно вернулся! А я лишился ноги! Почему?! Верни мне мою ногу! Верни мне мою ногу!

Перед глазами Се Ляня встало улыбающееся лицо этого юноши в тот день, когда он вручил принцу свой зонт. Теперь же бедняга будто совсем потерял разум. Сравнение вышло настолько удручающим, что в голове Се Ляня всё перемешалось, воцарилась полная неразбериха, голос принца дрогнул:

— Я… — Только спустя долгое время он наконец отреагировал: — Я… я сейчас помогу тебе!

Принц сразу же применил магическую силу, чтобы подавить вредоносную Ци поветрия. Внезапно неподалёку послышались стенания, к принцу кинулись ещё несколько человек с плачем:

— Ваше Высочество, спасите меня! Ваше Высочество, спасите!

— Ваше Высочество, посмотрите на моё лицо, я срезал половину кожи, но почему до сих пор не излечился, почему? Что же нужно сделать, чтобы избавиться от недуга?

— Ваше Высочество, посмотрите на меня, посмотрите, во что я превратился!

Кровавые картины одна за другой бросались ему в глаза, будто насильно заставляя смотреть. Се Лянь уставился в пустоту перед собой и беспорядочно замахал руками, повторяя:

— Не смотрю, я не смотрю, я не хочу смотреть!

Оказывается, когда сразу у нескольких пострадавших от поветрия проявилось повторное распространение недуга, в Безмрачном лесу всё-таки вспыхнули крупные недовольства. Прорвавшись через заслон охранявших их солдат и лекарей, все они прибежали сюда, на поиски принца!

Но раз они выбежали с изолированной территории, то если как можно скорее не подавить недуг у этих людей, может случиться, что поветрие начнёт распространяться ещё быстрее. Се Лянь закрыл глаза и с огромным усилием привёл в движение магические силы, чтобы помочь им подавить поветрие, временно облегчить боль. Однако стоило ему закончить с ними, как тут же нахлынуло ещё больше страждущих:

— Ваше Высочество, и мне! Помогите и мне тоже!

С дюжину пострадавших окружили принца, и Се Лянь смутно ощутил, как покачнулась золотая статуя над ним. В душе его зародились опасения:

• «
• 16
• 17
• 18
• 19
• 20
• 21
• 22
• 23
• 24
• 25
• »