— Но ведь девочки для того и нужны, чтобы морочить им головы! И вообще, советнику Баньюэ уже несколько сотен лет, какая же она девочка? Боитесь, что она смутится?
Остальные перестали обращать на него внимание.
Пэй Су продолжал разговаривать обрывками, но передвигаться всё-таки мог сам, поэтому ему поручили нести Линвэнь. Отряд покинул посёлок и продолжил путь на следующий уровень горы Тунлу.
Через день они достигли узкого ущелья.
По обеим сторонам высились величественные каменные скалы, а посередине пролегала горная тропа. Здесь Линвэнь наконец пришла в себя из забытья.
Но несмотря на это, способность двигаться к ней не вернулась, поскольку серебристая бабочка накрепко прицепилась к её спине. Осознав, что кто-то несёт её на плече, Линвэнь не моргнула глазом, только растерянно спросила:
— …Откуда такая тьма народу? Как вы все здесь оказались? Это что, уже не гора Тунлу?
Пэй Мин произнёс:
— Это, по-твоему, тьма? Я тебе вот что скажу, сейчас нас станет ещё больше. Будут и новые лица. Сможем усесться за несколько столов и перекинуться в карты.
Се Лянь, совершенно с ним солидарный, не удержался от улыбки. Помолчав, принц спросил:
— Кстати, Линвэнь, из монастыря Водных каштанов за тобой погнался Циин. Где он сейчас?
— Не знаю. Когда мы оказались на горе Тунлу, набежало слишком много нечеловеческих созданий, и Его Высочество потерялся. Сейчас мне неизвестно, где он.
Пэй Мин вздохнул, обращаясь к Линвэнь:
— Как ты могла не сказать мне, что была тем, кто забрал у государства Сюйли последнюю надежду на спасение? Как жестоко с твоей стороны.
Се Лянь лишь теперь вспомнил, что Пэй Мин — уроженец Сюйли. Впрочем, он, кажется, уже не испытывал тёплых чувств к своей стране, ведь являлся простым генералом, а не главой государства. К тому же, перед вознесением как раз государь Сюйли поступил с ним подло, так что в его словах не было ни намёка на негодование, скорее лишь насмешка.
И всё же, забеспокоившись, что разговоры о государстве Сюйли могут рассердить Божество парчовых одежд, принц решил поскорее сменить тему, обернулся и спросил:
— Сань Лан, мне всё не даёт покоя одна вещь.
Когда они вошли в ущелье, Хуа Чэн не сводил внимательного взгляда со скал по обеим сторонам.
— Спрашивай.
— Что же представляет собой «Медная печь», давшая название горе Тунлу? Неужели и правда огромную печку?
Хуа Чэн усмехнулся и отвёл взгляд от стен.
— Конечно, нет. Но гэгэ задал вопрос как раз вовремя, — он вытянул руку вперёд. — Её уже можно увидеть.
Остальные проследили в указанном направлении и на мгновение невольно застыли на месте.
— Это и есть… «Медная печь»?
Хуа Чэн скрестил руки на груди.
— Верно.
В его чёрных как ночь глазах отразилась гора, показавшаяся на самом горизонте.
Далеко возле края неба, высоко над миром, она возвышалась над другими горными пиками, окрашенная глубоким синим цветом. Вершину горы окружали ветра и облака, подобные морю, и даже можно было смутно разглядеть снежную шапку, которая не таяла круглый год.
Хуа Чэн неторопливо объяснил:
— Медная печь — это действующий вулкан, а также центр всей горы Тунлу. Рождение Князя Демонов — это момент его пробуждения.
— Вулкан извергается?
— Да. Поэтому появление Князя Демонов всегда сопровождается всполохами пламени, потоками лавы и природным бедствием, способным уничтожить всё живое.
Вообразив картину пылающего вулкана, от которой глаза озаряются красным, Се Лянь на миг остолбенел.
Пэй Мин заметил:
— Слишком далеко. С такой скоростью, если не учитывать стычки с демонами по дороге, придётся потратить слишком много времени в пути.
Се Лянь пришёл в себя и кивнул:
— Поэтому каждый раз открытие горы и битва демонов подобны процессу тяжёлых родов.
Хуа Чэн улыбнулся:
— Гэгэ, отличное сравнение, — и вдруг остановился. — Мы добрались.
Се Лянь изумился:
— Так быстро?
— Да. Но пока не до Медной печи, а до храма Уюна.
И действительно, посреди ущелья показался покосившийся, но всё же поражающий размерами храм.
Второй встреченный ими на пути.
Се Лянь едва удержался от того, чтобы протереть глаза, и спросил:
— Он настоящий?
Винить принца в недоверии нельзя, на самом деле почти каждый из присутствующих усомнился в том, что храм настоящий. Слишком уж неожиданно он возник впереди.
Но его не должно здесь быть. Где это видано, чтобы в узком ущелье на горной тропе строили храмы? Что за дрянной фэншуй?
Даже если кто-то, одержимый идеей, непременно желал построить его в подобном месте, ведь можно было возвести здание чуть в стороне! Но храм преспокойно высился ровно посередине тропы, словно безмозглый мелкий деспот, преградивший отряду дальнейший путь!
Пэй Мин угрюмо произнёс:
— Без демонов наверняка не обошлось, слишком странно. Всем проявлять осторожность.
Линвэнь с трудом подняла голову с плеча Пэй Су и сказала:
— Господа, если не хотите заходить внутрь, мы могли бы взлететь и пройти по скалам.
Се Лянь же возразил:
— Нет. Мы должны войти и осмотреть храм на предмет фресок.
Хуа Чэн:
— Гэгэ, не волнуйся. Если хочешь, идём посмотрим, ничего страшного не случится.
Стоило ему это сказать, все остальные необъяснимо для себя успокоились и медленно приблизились к храму. До самого входа никаких странностей им не встретилось. А перешагнув порог и оказавшись в главном зале, они убедились — стены храма обожжены пламенем и покрыты чёрным, но если аккуратно соскрести корку, то отколется маленький кусочек краски, точно как в предыдущем храме.
Се Лянь сперва вёл себя крайне настороженно, но теперь, убедившись, что во тьме не поджидает никаких опасностей, немного успокоился и произнёс:
— Приступим.
Вскоре чёрный «защитный слой» осыпался со стены, явив скрытую за ним картину, которую Се Лянь и Хуа Чэн принялись внимательно изучать.
На этот раз сюжет фрески оказался совершенно иным. Они начали смотреть с верхнего уровня, где юноша в белых одеждах восседал на нефритовой кушетке с видом прекрасным и возвышенным. Тот самый наследный принц Уюна. Его глаза были закрыты, а судя по позе, сам он погрузился в медитацию. Только от него не исходило ни намёка на покой.
Брови принца были сведены к переносице, со лба даже стекали капельки пота. Его окружали четверо — божества-покровители, подчинённые наследного принца с предыдущей фрески, что стало ясно по той же одежде и облику. Судя по выражениям лиц, их явно охватило беспокойство. Верхний слой краски всё ещё медленно осыпался, но пока исчез не до конца, и Се Лянь вначале увидел хаотичные мазки красного цвета. Принц нахмурился.
— Странно. — Он осторожно коснулся стены рукой и с сомнением произнёс: — Неужели фреска плохо сохранилась?
Непонятно, что конкретно изображалось далее, глазам предстали лишь линии и цвета, размазанные, тусклые, словно их покрывал слой тумана, не дающий чётко разглядеть написанное. Но ведь фреска создана при помощи магии, она не могла потускнеть от времени, подобно настоящей!
Хуа Чэн тоже внимательно всматривался в картину.
— Подождём ещё, — хмуро произнёс он.
Они переглянулись. А когда чёрная корка окончательно опала и картина стала полной, отступили на несколько шагов и вновь взглянули перед собой, стоя плечом к плечу.
Стоило Се Ляню узреть фреску целиком, дыхание перехватило, а по голове пробежали мурашки.
Потрясённый, он произнёс:
— Это… ад?
Хуа Чэн мрачным тоном ответил:
— Нет. Это мир людей.
И в самом деле, мир людей — на стене теснились друг к другу домики, деревья, люди… Вот только всё это поглотило бескрайнее море огня и лавы. Размытые красные мазки, которые увидел Се Лянь, являли собой цвета пламени.
Дома и деревья горели, люди, охваченные огнём, кричали. Исказившиеся лица изображались настолько живо, что Се Лянь почти слышал жуткие стенания.
В центре картины возвышалась ярко-красная гора, подобная раскалённой докрасна огромной печи, чей вид наводил ужас. И всё пламя, все потоки лавы извергались прямо из её жерла.
Се Лянь спросил:
— Картина означает… что извержение вулкана погубило государство Уюн?
— Да. И нет, — ответил Хуа Чэн.
Се Лянь понял:
— Не совсем так. Потому что это… сон.
Страшное зрелище внизу, должно быть, изображало сон наследного принца.
Принца Уюна и его четверых божеств-покровителей окружал золотой свет, а значит, на тот момент они уже вознеслись. И принца мучил кошмарный сон, содержание этого видения изображалось цветами и линиями более «иллюзорными», нежели «реальность».
Некоторые небожители, чьи магические силы достигли невиданной мощи, обладают редким даром — предугадывать будущее во снах, улавливая малейшие знаки в настоящем. Иными словами, они видят вещие сны. Как узнать, стал ли сон Его Высочества явью? И действительно ли государство Уюн погибло именно так?
Поразмыслив, Се Лянь заключил:
— Кто-то наверняка хочет нам что-то рассказать. История на этой картине, должно быть, является продолжением сюжета прошлой. Думаю, когда мы в конце концов достигнем Медной печи, получим ответы на многие вопросы.
Тем временем Линвэнь, посмотрев за окно храма, подала голос:
— Господа, должна спросить вас кое о чём. Вам это не кажется странным?
— Что именно? — спросил Пэй Мин.
— Не знаю, померещилось ли мне, но… кажется, скалы по обеим сторонам ущелья раньше располагались не так близко.
Остальные все как один повернулись и посмотрели в окно. В самом деле — когда они только вошли в храм, стены ущелья находились примерно на расстоянии чжана от окон. Но сейчас они оказались ближе, будто храм стоял к стене вплотную. Се Лянь хотел взглянуть, в чём дело, но тут услышал треск и хруст, словно дерево и земля, кирпичи и камни подверглись сильнейшему давлению.
Это не укрылось ни от кого.
— Что происходит?
Вымощенный плиткой пол задрожал, как и потолок, с которого посыпались мелкие камешки и пыль.
Пэй Мин:
— Землетрясение?
Едва он это сказал, как на стенах от давления появилось несколько пугающих «морщин».
Се Лянь воскликнул:
— Это не землетрясение! Это…
Каменные стены ущелья сжимались, сдавливая храм!
На объяснения не было времени, принц выкрикнул:
— Бежим!
Но напоминания и не потребовалось — Пэй Мин уже пробил пинком стену, освобождая проход. Остальные выбежали через дыру и бросились во всю прыть, однако перед ними простёрлась огромная территория храма. За главным залом шли пристройки, небольшие залы, комнаты для возжигания благовоний и монашеские кельи… Поэтому им так и приходилось бежать, то и дело прошибая стены. В такой момент способ перемещения, которым пользовались Боги Войны, поистине оказался немалым подспорьем. Но стоило им пройти сквозь два небольших зала, крышу пробил булыжник размером с полчеловека, который свалился прямо у ног Се Ляня.
Булыжник сорвался со стен ущелья!
Послышался грохот, сверху посыпались ещё камни. Большие как чаны с водой обломки пробивали целые участки крыши, маленькие же, размером с человеческую голову, также с немалой силой падали на людей. К счастью, кровля храма всё-таки задерживала падение, а каждый присутствующий обладал достаточной ловкостью, чтобы вовремя увернуться. Только Хуа Чэн выглядел спокойнее всех.
Петляя на бегу, Се Лянь вдруг услышал его голос:
— Гэгэ, изволишь?
Обернувшись, принц увидел в шаге от себя Хуа Чэна, который шествовал уверенной поступью, но при этом словно летел по воздуху. В какой-то момент в его руках возник красный зонт — теперь Хуа Чэн стоял под зонтом и, улыбаясь, смотрел на Се Ляня. Камни ударялись о поверхность зонта, но Хуа Чэн, держа его одной рукой, даже не покачнулся!
Се Лянь немедля спрятался под зонтом.
— Ох, как опасно. И как хорошо, что рядом Сань Лан.
Хуа Чэн усмехнулся и заботливо наклонил зонт в сторону принца.
— Подойди поближе.
Пусть момент был совершенно неподходящий, но Се Лянь ощутил, как дрогнуло сердце.
— Ты не устанешь, если будешь так держать зонт? Может, я помогу тебе…
Остальные бежали сломя голову, спасаясь от стен и уворачиваясь от камней. А видя довольные лица этих двоих, не смогли стерпеть и закричали:
— Эй! Как-то не очень честно получается!
— Градоначальник Хуа, могу я спросить, нет ли у вас лишнего зонта?!
— Нельзя ли потесниться, чтобы спрятаться под ним всем вместе?!
Хуа Чэн с фальшивой улыбкой ответил:
— Нет. Нельзя.
Се Ляню стало неловко от их протестующих воплей, поэтому он воскликнул:
— Какие чудны́е скалы! — и попытался выбежать из-под защиты.
Однако Хуа Чэн незаметно удержал принца и спокойно объяснил:
— Гэгэ, ты совершенно прав. Скалы действительно чудны́е, от слова «чудище». На горе Тунлу располагается три огромных горных пика, которые называются «Старость», «Болезнь» и «Смерть». С виду они ничем не отличаются от обыкновенных гор, но в пределах горы Тунлу способны передвигаться по своему усмотрению. Кто-то даже считает их здешними ориентирами.
Сверху сыпались камни, под зонтом же царила полная идиллия.
Се Лянь воскликнул:
— Вот оно что! И та скала, что встала на нашем пути, когда Жун Гуан притворился Демоном острого лезвия, была одной из трёх горных чудищ?
Линвэнь, которую так и подбрасывало на плече Пэй Су, с трудом пыталась присоединиться к разговору:
— Теперь понятно, почему для храма выбрали столь странное расположение — в центре «ущелья». Боюсь, первоначально оно было совсем другим, но два горных чудища зажали его между собой!
— Вот только… — спросил Се Лянь, — фраза гласит «рождение, старость, болезнь и смерть» [274]. Раз есть «старость, болезнь и смерть», то где же «рождение»?
Хуа Чэн ответил:
— Сожалею, но «рождения» нет. По крайней мере, я его не встречал.
— Значит ли это, что нет и шансов на выживание? Поистине жестоко!
Неожиданно Бань Юэ воскликнула:
— Стены всё смыкаются!
Когда они только вошли в ущелье, в ширину горная тропа была больше десятка чжанов, и по мере продвижения к храму Уюна она сужалась. Теперь же от скалы до скалы осталось не более трёх чжанов, строение под давлением сжалось, но поскольку для постройки храма использовались каменные балки и другие крепкие материалы, он «заблокировал» движение сближающихся стен ущелья. Вот только долго они не продержатся.
Пэй Мин воскликнул:
— Нам не пройти ни вперёд, ни назад, пробьём крышу и поднимемся наверх! Забудьте про камнепад, разобьём булыжники — и дело с концом!
Се Лянь возразил:
— Не выйдет! Сейчас нас спасает храм, а если поднимемся, горные чудища могут схлопнуться сверху или натворить что-то подобное, так они просто раздавят нас в лепёшку!
Тем временем стены с громким треском задвигались быстрее, и теперь свободного пространства осталось менее двух чжанов. Линвэнь, до сих пор будучи не в силах пошевелиться, не выдержала:
— Господа, нельзя ли поскорее принять меры? Если нельзя, может быть, отпустите меня, и тогда я приму эти меры? Спасибо, но я не хочу, чтобы меня здесь раздавило!
Да разве так просто выдумать нужное решение, когда огонь уже подбирается к заду? Свободного пространства осталось в человеческий рост, и тут Пэй Мин с громким криком подлетел в воздух и упёрся двумя руками в одну стену ущелья, а ногами — в другую, превратившись тем самым в «кость», которая застряла меж двух скал.
— Если и суждено быть раздавленным, я, мать вашу, не желаю, чтобы меня раздавили эти чудища. Я задержу их, а вы поторопитесь с решением!
Всех потряс его поступок, а Линвэнь даже похвалила, с трудом подняв большой палец:
— Старина Пэй, настоящий мужчина!
Пэй Мин сквозь зубы бросил:
— Не благодарите!
Нет нужды напоминать, какой силой обладают Боги Войны. Скалы продолжали сближаться, однако стоило Пэй Мину встать между ними жёстким блоком, и движение остановилось. Но то был результат применения всей взрывной мощи магических сил Пэй Мина, долго ему так не продержаться. И покуда Се Лянь стремительно размышлял над путями спасения, горные чудища начали брать верх — колени Пэй Мина чуть подогнулись.
Видя, что дела плохи, Пэй Су крикнул:
— Гене… рал, я… вам помогу!
Он перебросил Линвэнь со своего плеча в руки Бань Юэ и присоединился к ряду живых «костей», застрявших между скал. Только вот он был лишь простым смертным, откуда взяться божественной силе? Божество парчовых одежд могло бы оказать помощь, но отпускать его было слишком опасно — только подливать масла в огонь, всё равно что попасть в волчье логово и там наступить на ядовитую змею.
Поэтому Бань Юэ бросила Линвэнь и воскликнула:
— Я тоже…
Будучи девушкой, она не могла сравняться с двумя взрослыми мужчинами по росту, встать меж стен у неё не получилось. Пришлось забраться Пэй Су на спину и передавать ему магические силы — только так Пэй Су вместе с Пэй Мином смогли медленно выпрямить колени. Напряжение обоих достигло предела, лица сделались пунцовыми, надулись синие вены. А тем временем Хуа Чэн, который по уровню магических сил превосходил всех присутствующих, стоял в стороне и крутил в руках красный зонт, совершенно не проявляя активности.
Неожиданно Се Лянь ударил кулаком по ладони.
— Есть! Есть, есть, есть!
Есть идея!
— Раз мы не сможем пройти ни вперёд ни назад, ни наверх, идёмте вниз! Выроем подземный проход!
Линвэнь тут же подхватила:
— Отличная идея! Прошу вас приступить к её осуществлению прямо сейчас!
Пэй Мин сквозь зубы выдавил:
— Так… не затруднит ли вас… побыстрее…!!!
— Хорошо, хорошо, хорошо! — Се Лянь уже принялся в бешеном ритме вонзать Фансинь в землю, так что в стороны разлетались камни и глина.
Хуа Чэн стоял рядом, накрыв принца зонтом, но при этом не только не принялся за работу, а ещё и попросил:
— Гэгэ, не нужно, присядь отдохни.
Остальные не выдержали:
— Градоначальник Хуа!!!
— Хм? Зачем вы меня зовёте?
Линвэнь, лёжа на земле, обратилась к нему:
— Градоначальник Хуа, вы с Его Высочеством тоже находитесь здесь, и если у вас есть план, не могли бы вы им поделиться? Всё-таки никто из нас не хочет становиться начинкой в каменном пироге.
Ещё одну фразу она не осмелилась произнести, но это крутилось у всех на языке: а если плана у вас нет, не затруднит ли вас тоже стать живой «костью»?
Се Лянь, даже охваченный волнением, инстинктивно доверял Хуа Чэну. Не переставая копать, он спросил:
— Сань Лан, ты что-то придумал?
Хуа Чэн улыбнулся:
— Гэгэ, просто подожди. Тебе не нужно ничего делать. Скоро всё будет в порядке.
Опасность оказалась совсем близко, подобно языкам пламени, обжигающим зад, и пускай все поняли, что Хуа Чэн знает путь к спасению, всё же трудно было удержаться от чувства, что сидишь на раскалённой сковородке.
Линвэнь хотела было снова пуститься в уговоры, но Се Лянь вдруг спросил:
— Что это за звук?
Среди грохота камнепада послышался странный шум, который быстро приближался. Ширх-ширх! Ширх-ширх-ширх! Быстрее и быстрее, ближе и ближе. Звук показался Се Ляню знакомым, будто он где-то его уже слышал. Принц перестал копать как сумасшедший и проговорил:
— Это… неужели это…?!
Не успел он закончить фразу, как под ногами вдруг образовался чёрный провал, способный вместить двоих человек. А из провала сверкнуло белоснежным блеском полотно лопаты!
Артефакт Повелителя Земли!
Лопата лишь мелькнула и сразу спряталась в проходе.
Хуа Чэн произнёс:
— Припозднился немного, но всё же успел. Идём.
Се Лянь без лишних слов сперва бросил в яму Линвэнь, затем настал черёд Бань Юэ, Пэй Су и Пэй Мина. Когда застрявшие меж скал «кости» исчезли, чудища резко рванули навстречу друг другу. Посреди гулкого грохота Хуа Чэн перехватил Се Ляня поперёк талии, выкрикнул: «Скорее, идём!» и, в обнимку с принцем, спрыгнул в подземный ход. Се Лянь только и ощутил, как всё вокруг погрузилось во тьму, а затем наверху раздался оглушительный удар.
Две огромные скалы окончательно захлопнули ущелье!
Останься они сейчас наверху, наверняка расплющились бы в лепёшку. Когда испуг слегка улёгся, во тьме зажглись несколько маленьких сгустков пламени. Се Лянь оглядел подземный ход, в котором они очутились, — не широкий, но и не узкий, совершенно ровный — явно вырытый магической лопатой Повелителя Земли. Первые упавшие в чёрную дыру лежали на земле, тяжело дыша.
Хуа Чэн отпустил принца, Се Лянь также убрал руку, которой в момент прыжка невольно схватился за его плечо. Затем посмотрел на человека в чёрном, который держал в руках лопату.
Он тоже тяжело дышал и, воткнув лопату в землю, только успевал стирать пот со лба. Се Лянь подошёл ближе и окинул его внимательным взглядом. Незнакомец выглядел опрятным и добрым молодым человеком, довольно приятной наружности, которой можно было бы дать по крайней мере семь баллов из десяти… вот только без всякой индивидуальности. Должно быть, он из тех, кто оставляет другим крайне слабое ощущение своего присутствия.
Когда Се Лянь к нему подошёл, незнакомец опустил голову:
— Ваше Высо…
Но принц, не давая договорить, схватил его за руку, надавив на пульс, и спросил:
— Где Повелитель Ветров?
Человек в чёрном застыл.
— А? Это… это уж мне неизвестно.
Се Лянь выдохнул и серьёзным тоном продолжил:
— Ваше Превосходительство Черновод, к чему этот спектакль? Ваша месть — это дело личное, но ведь Повелитель Ветров был с вами в дружеских отношениях, к тому же не совершал никаких бесчестных поступков, надеюсь…
Линвэнь перебила:
— Черновод? Ваше Высочество, с чего вы решили, что он — Черновод? Выглядит ведь иначе!
Се Лянь обернулся и с удивлением сказал:
— Потому что у него лопата Повелителя Земли! И вообще, неужели господа не слышали об изменении внешности? Лицо столь неприметное и простое, что ему не составит труда затеряться в людской толпе. Наверняка фальшивая личина!
Ранее о перемене облика уже говорилось, и лицо этого молодого человека идеально подходило под главное требование фальшивой личины: обыкновенность.
Даже если таращиться на него два часа кряду, а потом лечь спать, то на утро забудешь подчистую, как он выглядит. Разве могут быть сомнения, что это лицо — фальшивка?
Однако после недолгого молчания незнакомец ответил:
— Простите, Ваше Высочество, но… я… я именно так и выгляжу.
Хуа Чэн тоже подошёл к ним и, тихо кашлянув, сказал:
— Гэгэ, это… правда не Черновод.
Се Лянь был несказанно удивлён.
— И это действительно его настоящее лицо, — добавил Хуа Чэн.
Так значит, это настоящее лицо человека, от природы походящего на простого прохожего!
Се Лянь закрыл лоб ладонью. Спустя мгновение сложил ладони вместе и чуть склонился, извиняясь:
— Прошу прощения.
Нисколько не сомневаясь в своей правоте, принц, глядя в глаза собеседнику, прямо назвал его неприметным, а также сказал, что ему не составит труда затеряться в толпе. Но что поделать — ведь его облик в самом деле являлся образцом фальшивой личины!
Незнакомец, чувствуя себя крайне неловко, помахал рукой:
— Ничего, ничего, я уже привык…
Линвэнь же сказала, обращаясь к нему:
— Ваше Высочество Инь Юй, мы очень благодарны вам за помощь.
Услышав обращение, Се Лянь так и застыл. И лишь после осознал, что голос мужчины ему знаком, он слышал его уже не раз. В тот же миг взгляд принца метнулся к запястью собеседника. И пусть его закрывал рукав одеяния, можно было утверждать, что под материей скрывается чёрный обруч проклятой канги.
Пэй Мин поднялся с земли и тоже подтвердил личность мужчины в чёрном.
— Ваше Высочество Инь Юй? И правда! Не ожидал, что встречу вас здесь. А вы…
Инь Юй потёр кончиком пальца переносицу и поприветствовал в ответ:
— Совершенный Владыка Линвэнь, генерал Пэй, младший генерал Пэй.
Неожиданно послышался глухой возглас:
— Инь Юй? Тот Инь Юй, что потерпел полное поражение от собственного шиди?
Выражения лиц небожителей застыли, покуда голос продолжал:
— Послушай, как можно быть таким никчёмным? Мало того что с Небес согнали, так ты ещё и с демонами спутался. В сравнении с этим, как его… Цюань Ичжэнем, ты упал на самое дно! А ещё назывался его шисюном…
Голос принадлежал Жун Гуану, запечатанному внутри глиняного горшка. Пэй Су сразу же налепил на горшок талисман, чтобы тот замолк.
Что служить под началом Цзюнь У, что под началом Хуа Чэна — разница не так уж велика. Но если небесный чиновник становится демоническим посланником, то при встрече с бессмертными коллегами получается… Всё равно что бывший стражник стал разбойником. К тому же, старые знакомые поймали его за исполнением обязанностей. Атмосфера сделалась неловкой — никто не знал, что сказать. Так что Инь Юй просто молча развернулся, взялся за лопату Повелителя Земли и продолжил копать.
Пока они продвигались вперёд, прокладывая дорогу, Пэй Мин не забыл осведомиться о местонахождении младшего брата погибшего друга:
— Раз градоначальник Хуа сумел добыть лопату Повелителя Земли, следовательно, вы двое всё-таки поддерживаете связь? Помнится, я как-то спросил Его Высочество, но он оправдал Ваше Превосходительство, сказав, что вы не настолько хорошо знакомы с Чёрным демоном, а значит, наверняка не знаете, где он сейчас. Могу я просить вас передать Чёрному демону просьбу? Если он не убил Ши Цинсюаня, то пусть вернёт его нам.
Хуа Чэн возразил:
— Вы ошибаетесь. Мне действительно неизвестно, где сейчас Черновод.
— Но как вы заполучили лопату?
— Подобрал.
С полной уверенностью в своей правоте Хуа Чэн не признал обвинений. Что тут поделать? Никто не мог ему возразить. К тому же, сейчас все оказались у него в долгу, и Пэй Мину оставалось только вздохнуть:
— Ладно. Удача поистине благоволит градоначальнику Хуа, раз он свободно находит драгоценные артефакты.
Линвэнь, висящая на плече Пэй Су, привычно ответила:
— Эта лопата — имущество чиновника Верхних Небес. Градоначальник Хуа, не считаете, что следовало бы вернуть её законным… — впрочем, ещё до конца фразы она осеклась — поняла, что больше не служит чертогам Верхних Небес, а значит, не обязана взыскивать долги за небесных чиновников.
Се Лянь размял точку между бровей и задумался, стоит ли незаметно спросить Хуа Чэна, как тут же услышал его тихий голос, который мог услышать только принц:
— Черновод её бросил. Когда надобность притворяться Повелителем Земли отпала, он оставил лопату в Призрачном городе и сбежал. Перед походом на гору Тунлу я подумал, что она может пригодиться, вот и послал за ней подручного.
— Вот оно что. А я решил было, что мы сможем узнать, где Его Превосходительство Повелитель Ветров… Лопата отлично пригодилась против горных чудищ, Сань Лан поистине всё тщательнейшим образом обдумал.
— Просто когда-то эти чудища загоняли меня чуть не до смерти. И я выучил урок.
Се Лянь невольно представил, как Хуа Чэн, будучи новичком на горе Тунлу, преодолевает испытания одно за другим… Как вдруг в темноте вновь загорелись маленькие серебристые огоньки — это призрачные бабочки испускали тусклое сияние, достаточное для освещения обстановки. Се Лянь, перемещая порхающую над ладонью бабочку, посмотрел наверх.
— Что же за твари эти горные чудища? Почему они атаковали нас?
Хуа Чэн ответил:
— Трудно сказать, что именно они собой являют. Когда я впервые здесь появился, они уже были местными старожилами. Вот только чудища не пытались нас атаковать, их задача — задержать любого, кто желает попасть на гору Тунлу. А если задержать не получается, нападают.
— Без какой-либо закономерности? Выходит, у нас с ними одна цель. Теперь стало известно, что и Повелитель Дождя, и Его Высочество Циин проникли на гору Тунлу. Надеюсь, они не попадут в беду.
Инь Юй, который всё время их разговора старательно копал проход, услышав имя Цюань Ичжэня, на миг замер. Се Лянь заметил это, бросив быстрый взгляд, и вспомнил, что ранее они уже встречались с Цюань Ичжэнем, но тогда Инь Юй, будучи в маске, повёл себя так, словно и не узнал своего шиди. Интересно, как бы поступил тот, зная, что перед ним стоит его шисюн?
Линвэнь, с трудом подняв голову, сказала:
— Ваше Высочество Инь Юй, вы виделись с Его Высочеством Циином? Он множество раз наведывался ко мне во дворец, чтобы я помогла ему найти вас.
Инь Юй, запнувшись, переспросил:
— П-правда?
— Да. Когда вас только сослали, он приходил почти каждый день, а после, поскольку вестей так и не появилось, раз в три дня, потом раз в месяц. В последнее время раз в год являлся непременно. Он всегда считал, что в том инциденте с Божеством парчовых одежд между вами произошло недоразумение, хотел услышать ваши объяснения и помочь вам объясниться перед всеми. Но так и не дождался ответа.
Инь Юй промолчал, лишь вздохнул и стал копать ещё усерднее.
Се Лянь подумал: «Он не желает больше об этом говорить».
Линвэнь также была достаточно умна, чтобы это понять, и придержала язык — пусть лучше Инь Юй сосредоточится на прокладывании тоннеля. Прошло довольно много времени, прежде чем тот заговорил:
— Градоначальник, Ваше Высочество, мы уже прошли под землёй тридцать ли. Продолжим путь?
Лопата Полумесяца орудовала подобно ножу, режущему тофу, при этом не оставляя выкопанной земли. К тому же, они ведь спасались бегством, поэтому передвигались быстрее, чем если бы шли по поверхности, вот и пробежали целых тридцать ли за малый отрезок времени.
Услышав обращение и к себе тоже, Се Лянь почувствовал неловкость и мягко ответил:
— Меня об этом спрашивать ни к чему!
Хуа Чэн произнёс:
— Не важно, кого спрашивать. Гэгэ, что ты думаешь?
Се Лянь, поразмыслив, ответил:
— Когда нас зажали в тиски горные чудища, мы почти вышли из ущелья. Думаю, трёх десятков ли достаточно с лихвой. Под землёй нет движения воздуха, и если задержимся дольше, боюсь, некоторые могут потерять сознание. Давайте выбираться наверх.
Инь Юй отозвался «Слушаюсь!» и тут же сменил направление по косой вверх, даже соорудил довольно симпатичные ступеньки.
Се Лянь подумал: «Из него и впрямь неплохой помощник, работает аккуратно, ни слова лишней болтовни».
Остальные последовали за Инь Юем и поднялись уже на несколько десятков ступеней, как вдруг Се Лянь наткнулся на какой-то твёрдый бугорок, не похожий ни на камень, ни на глину. Принц наклонился, слегка счистил землю рукой и через миг нахмурился.
Хуа Чэн, заметив, предостерёг:
— Гэгэ, не трогай!
Но опоздал — Се Лянь уже выпрямился, держа череп в правой руке и череп в левой.
— Господа, у нас проблема. Кажется, мы раскопали какой-то могильник.
Пэй Мин вытащил из стены чью-то ногу и вздохнул:
— Похоже на то. Судя по костям, при жизни это была длинноногая красотка. А теперь её останки покоятся здесь. Поистине досадно.
Хуа Чэн возразил:
— Сожалею. Ноги действительно длинные, вот только это мужская кость.
Едва услышав, что это не женщина, Пэй Мин немедля потерял интерес и бросил находку. Хуа Чэн добавил:
— Если быть точным, это кость мужчины, которым обернулся демон. Поэтому наверняка отравлена трупным ядом.
Пэй Мин похлопал в ладоши, и на его руках действительно проявилась зелёная трупная Ци — там, где он держался за кость.
Линвэнь забранилась:
— Ты что, не мог придержать свои руки? Не мог?
Пэй Су вмешался:
— Трупный… яд не… так страшен. Гене… рал ведь — небесный чиновник, скоро… он будет в поряд… ке!
Сказать по правде, нога оказалась не только длинной и стройной, но ещё и довольно крепкой — от взмаха ею слышался угрожающий свист. Пэй Мин всё-таки подобрал кость и с одного конца обмотал тряпицами, чтобы можно было держаться. Видимо, решил использовать в качестве оружия. Затем он обратился к принцу:
— Ваше Высочество, а почему вы без опасения держите эти черепа?
Се Лянь осторожно положил черепушки и показал остальным свои руки. Оказалось, что его ладони также позеленели, но ядовитая Ци очень быстро улетучилась.
— Не стану лукавить, всё дело в том, что я уже множество раз подвергался действию трупного яда, если не тысячу, то восемьсот уж точно. Поэтому выработалась очень сильная устойчивость, и столь малое количество яда не причинит мне вреда.
Остальным его объяснение показалось неожиданно смешным, кому-то захотелось улыбнуться. Только Хуа Чэн, похоже, совсем не обрадовался — проходя мимо, он наступил на черепа и раздавил их в мелкое крошево.
Се Лянь сначала отнёсся спокойно, однако услышав грубый и даже несколько свирепый хруст, чутко уловил недовольство Хуа Чэна. Принц хотел спросить, в чём причина, однако почувствовал, что это недовольство неким образом связано с ним самим, поэтому замер и не осмелился задать вопрос.
Вскоре послышался спокойный голос Хуа Чэна:
— Почему так долго?
Подземный ход располагался самое большее — в двух чжанах от поверхности земли. И даже если учесть, что они передвигались по наклонной, процесс не должен был занять столько времени.
Инь Юй задумчиво отозвался:
— И сам не знаю… Постойте, мы на месте, готово!
Сразу после вопроса Хуа Чэна полотно лопаты задело пустоту — тоннель вывёл их на поверхность. Инь Юй в несколько взмахов сделал широкий проход и первым выпрыгнул наружу.
— Мы выбра…лись?
Остальные последовали за ним, однако, едва коснувшись ногами «поверхности», заметили странность.
Пэй Мин спросил:
— Выбрались на поверхность? Не похоже. Что это за место?
Где бы они ни оказались, это точно не поверхность земли. Слишком темно вокруг.
Линвэнь сказала:
— Мы вошли в ущелье ещё днём, ночь не могла наступить так быстро.
Несколько призрачных бабочек, испуская тусклое сияние, запорхали вокруг, и они наконец разглядели место, в котором очутились.
Громадная пещера, пустая и просторная, с широкими высоченными сводами, подобными ночному небу цвета чёрной туши. Вокруг виделись бесчисленные гроты, ведущие в неизвестном направлении.
Се Ляню стало любопытно:
— Это место кем-то сотворено или образовалось естественным образом?
Хуа Чэн, скрестив руки на груди, бросил взгляд и произнёс:
— Образовалось естественным образом.
Он по-прежнему готов был ответить на любой вопрос принца, но Се Лянь всё никак не мог выбросить из головы тот короткий миг недовольства.
Хуа Чэн добавил:
— Когда мы решили подниматься наверх, над нами как раз оказалась одна из гор. Теперь мы внутри этой горы.
Се Лянь кивнул:
— Вот оно что. Тогда давайте поскорее искать выход.
— Но… куда… идти? — спросил Пэй Су.
Вопрос непростой. Даже если исключить мелкие тоннели, в которые не протиснуться человеку, останется семь-восемь гротов. Се Лянь скрестил руки на груди и задумался.
— Раз… делим… ся на… группы? Так быстрее, — предложил Пэй Су.
Се Лянь опустил руки.
— Нет. Так действовать нельзя ни в коем случае. Если во тьме прячется какая-то тварь, ей будет проще напасть на нас по отдельности. Лучше пусть больше времени уйдёт на поиски верного пути, чем мы попусту потратим силы.
Пэй Мин, держа в руке своё новое оружие в виде костяной ноги, размахивал ею уже с явным удовольствием.
— Что ж, давайте продвигаться вместе. Для начала пойдём по этому тоннелю.
Так они выбрали путь и направились по нему единым отрядом.
Хуа Чэн и Се Лянь шли впереди всех. Принц некоторое время молчал, затем попытался тихонько позвать:
— Сань Лан?
Лицо Хуа Чэна к тому времени уже потеплело.
— Гэгэ, ты что-то хочешь спросить?
Се Ляню было неловко спрашивать, не сердится ли тот, и он сказал первое, что пришло в голову:
— Ничего. Просто… тоннель извивается будто кишка, у меня немного закружилась голова.
Хуа Чэн тут же предложил:
— Может быть, хочешь передохнуть?
Он нисколько не шутил. Се Лянь сразу отказался:
— Не нужно, не нужно.
Пэй Мин позади подал голос:
— Мне не послышалось? Ваше Высочество, у вас кружится голова лишь от пешей прогулки?
Се Ляню тоже показалось, что необдуманная фраза прозвучала странно, как будто он специально искал повод заговорить. Принц сделал вид, что не слышал замечания Пэй Мина, и серьёзно сказал:
— Господа, ни в коем случае не отставайте, тоннель всё время сворачивает, легко попасть…
Принц обернулся на ходу, осёкся и схватил Хуа Чэна за руку.
— Сань Лан!
— Что? — Хуа Чэн тоже обернулся и сразу нахмурился.
За ними не оказалось ни души!
Мгновениями ранее Пэй Мин за спиной принца отпустил насмешливую фразу, а теперь в тёмном пустом тоннеле остались только они вдвоём. Хуа Чэн немедля положил руку Се Ляню на плечо, его голос сделался серьёзным:
— Гэгэ, держись возле меня, никуда не уходи.
Се Лянь задержал дыхание и насторожился.
— Внутри горы прячется какая-то тварь?
— Нет. Но… это как раз и пугает.
Поскольку означает, что чему-то неведомому удалось незаметно ни для божеств, ни для демонов приблизиться к ним и забрать с собой весь остальной отряд!
Живьём в одной могиле двое, земле преданные, не обретут покоя
Се Лянь прошептал:
— Что ни говори, а совершить похищение прямо за нашими спинами, не произведя и малейшего шума, невозможно.
Пусть даже Се Лянь не доверился бы своим ощущениям, он доверял Хуа Чэну. К тому же, сказать по правде, принц был полностью уверен в своей интуиции касаемо опасности.
Хуа Чэн ответил:
— Вернёмся назад. Посмотрим.
Плечом к плечу они направились туда, откуда пришли. Спустя несколько поворотов их шаги застыли.
Дело вовсе не в том, что они сами решили остановиться. Им пришлось это сделать, ведь впереди не оказалось дороги. Тоннель, по которому они шли, всячески извивался, но был лишь один. Теперь же, не дойдя до начала пути, они уткнулись в ледяную каменную стену, возникшую из ниоткуда!
Оба нисколько не изменились в лице.
— Это иллюзия или стена настоящая? — спросил Се Лянь.
К неровной стене неторопливо подлетела серебристая бабочка, ткнулась в препятствие, но тут же отлетела обратно, без каких-либо неожиданностей.
Хуа Чэн заключил:
— Настоящая.
Се Лянь кивнул:
— Что ж, это усложняет задачу.
Случаи, когда демоны идут на уловки, чтобы жертва заплутала, не редки. Существует два способа это сделать.
Первый — создать иллюзию. Иными словами, вы решите, что перед вами стена, однако на самом деле её там нет — всего лишь иллюзия, которую легко преодолеть. Нужно только дотронуться до стены, либо сперва отвесить самому себе пощёчину или облиться холодной водой, а затем уж дотрагиваться, когда сознание прояснится.
Второй — внести путаницу в ваши воспоминания касаемо дороги, смутить восприятие направления или другие ощущения. Это чуть более действенный способ. К примеру, оказавшись на развилке, вы можете решить, что выбрали левую тропу, тогда как на самом деле в замутнённом сознании пошли по правой. Также в ход идёт так называемый трюк «демон водит кругами»: первоначально существует небольшая разница между шагом левой ногой и правой. Нечеловеческие создания путём затуманивания мозгов эту разницу увеличивают. Так, сами того не замечая, вы будете думать, что идёте прямо, а на самом деле ваш путь превратится в большой круг, пройдя по которому, вы заметите: ой, как я оказался на том же месте?!
Однако для Се Ляня и Хуа Чэна оба способа были не более чем глупыми фокусами. А ледяная стена перед ними оказалась третьим видом: она существовала на самом деле.
Се Лянь размышлял, стоит ли пробиться через стену грубой силой и посмотреть, что там, за ней, когда услышал голос Хуа Чэна:
— Гэгэ, дай мне руку.
Просьба показалась странной, но принц всё же послушно протянул Хуа Чэну ладонь, которую тот аккуратно взял, положил на свою и накрыл другой рукой, потом как будто что-то повязал.
Се Лянь на миг задержал дыхание, поднёс руку к глазам и с интересом спросил:
— Это…?
На среднем пальце левой руки принца появилась тонкая-тонкая красная нить, которую Хуа Чэн повязал ему сам. Эта нить непрерывно тянулась к руке Хуа Чэна и соединялась с точно такой же на пальце Се Ляня.
Хуа Чэн поднял руку, демонстрируя маленький красный бантик, в точности как у принца, и улыбнулся:
— Теперь мы связаны.
От этой фразы Се Лянь ощутил, как лицо слегка обдало жаром. Может быть, всё дело в обострившейся чувствительности? Но принц поспешил с усилием протереть лицо ладонями, словно испугался, что Хуа Чэн почувствует его сердцебиение, которое сделалось во много раз быстрее обыкновенного.
Он тоже улыбнулся в ответ:
— Это какая-то магия?
— Ага, — лицо Хуа Чэна сделалось чуть более серьёзным, он опустил руку. — Во избежание неожиданностей, пускай мы и не разлучимся по своей воле. Эта нить не порвётся, её длина бесконечна. И покуда она не оборвалась, мы будем знать, что с тем, кто на другом конце, ничего не случилось. По ней всегда можно добраться до того, кто с тобой связан, если только он не исчез.
— Исчез — означает…?
— Мёртв. Иными словами, испарился как дым, растворился как облако.
Се Лянь хотел было что-то сказать, но тут до них издалека донеслась глухая дрожь. Принц внимательно прислушался и предположил:
— Кто-то наносит удары по камню?
Судя по силе и частоте ударов, кто-то с кулаками пробивался сквозь гору.
— Такая мощь недоступна обычному человеку, наверняка это Бог Войны. Неужели генерал Пэй?
Хуа Чэн сказал:
— Удары раздаются спереди.
«Спереди» означало, конечно же, направление, в котором они шли ранее, но повернули назад из-за исчезновения Пэй Мина и остальных. Но ведь отряд пропал позади них, как они могли оказаться впереди? И если это не Пэй Мин, то кто же?
Они переглянулись и направились вперёд плечом к плечу, чтобы узнать, что же на самом деле происходит. Но стоило пройти немного, и звуки ударов стихли. Неизвестно, специально ли, или же тот, кто их наносил, обессилел.
Но раз они уже пошли туда, не останавливаться же на полпути. Так что Се Лянь и Хуа Чэн продолжили идти к источнику звука. Несколько серебристых бабочек танцевали в глубоком сумраке тёмного тоннеля, освещая им путь. Как вдруг Се Лянь краем глаза заметил на стене кое-что странное.
— Что это? Тоже красная нить?
Издали не представлялось возможным узнать, что увидел принц, но это странным образом напомнило ему красную нить, только намного более толстую. К тому же, «оно» непрерывно извивалось, подобно длинному красному червяку. Се Лянь медленно подошёл к стене и пригляделся.
— Это же скорпионовая змея Бань Юэ?
Так и есть — из стены торчала половина пурпурно-красной скорпионовой змеи, которая пыталась высвободиться. Создавалось впечатление, что её другая половина погребена в камне.
— Она заползла в дыру и не может выбраться? — предположил Се Лянь.
Хуа Чэн ответил:
— Боюсь, что нет.
Ведь змея практически повисла в воздухе, а по стенам эти создания ползать не умеют. Как она могла оказаться так высоко? К тому же, дыр в каменной стене хватало, и если ей непременно нужно было пролезть в одну из них, для чего выбирать такую маленькую? Да и сама «дыра» вызывала вопросы — она плотно обхватила змею, не давая ей сдвинуться с места.
Се Лянь хотел было схватить змею и потянуть, но та сразу насторожилась и принялась неистово размахивать скорпионьим хвостом, жаля налево и направо — чуть не задела принца. Поэтому Хуа Чэн небрежно, по крайней мере, так казалось, ударил по её хвосту, отчего змея испуганно замерла, не смея пошевелиться. Се Лянь, не зная, как на это реагировать, открыл рот, чтобы заговорить, но тут же закрыл, потом спросил совершенно о другом:
— Ты это слышал?
Хуа Чэн отозвался:
— Слышал.
Они одновременно подняли взгляды наверх.
В темноте раздавалось тихое дыхание. Весьма ровное и весьма мерное.
Две призрачные бабочки, заигрывая друг с другом, полетели на звук, выше и выше, сияя ярче и ярче. Постепенно свет озарил пару рук.
Человеческих рук. Мужских рук. Тыльные стороны ладоней покрывала кровь и ссадины, руки свесились вниз, словно у мертвеца. Потом сияние бабочек озарило растрёпанную голову, которая также висела неподвижно, будто мёртвая.
А вот нижней части тела не было.
Да, у висящего высоко на стене человека не имелось нижней части тела. Только верхняя будто бы росла прямо из стены!
Се Ляню приходилось видеть нечто подобное в резиденциях знати. Если на охоте удавалось изловить редкого зверя, добыче отрубали голову, обрабатывали отваром против гниения и вешали на стену, всем на обозрение. Картина перед глазами заставила принца невольно вспомнить вывешенные на стене в ряд головы тигров, оленей, волков и других животных. Но этот человек, очевидно, дышал, а значит — всё ещё был жив!
Се Лянь подошёл ближе и спросил:
— Что это такое? Истинная сущность горного чудища?
Однако в ответ принц не услышал ни звука. Се Лянь ощутил, как по голове прошёлся мороз, резко обернулся, и… не увидел Хуа Чэна!
— Сань Лан?!
Разумеется, никто ему не ответил. Только висящий в стене человек что-то невнятно пробормотал, будто разговаривал во сне. Но сейчас Се Ляню было совершенно не до него — он покрутился вокруг себя и вдруг вспомнил о красной нити, которую Хуа Чэн повязал ему. Принц обрадовано вскинул ладонь и в самом деле увидел, что нить на месте, не оборвалась. Это его успокоило. Взявшись за нить, он потянул и пошёл по ней, пока не добрался до конца.
Который уходил прямо в каменную стену!
Не веря своим глазам, Се Лянь два раза дёрнул и вытянул из камня ещё более длинную непрерывную нить. Это заставило принца заподозрить, не замурован ли Хуа Чэн прямо в стене.
Едва подобная мысль закралась в голову, он без лишних слов выхватил Фансинь и вознамерился разбить стену. Однако, к его вящему удивлению, остриё меча даже не коснулось камня — перед глазами потемнело, стена будто бы разинула огромную пасть, «ам» — и проглотила принца живьём!
Темнота перед глазами не исчезла в одночасье, а превратилась в кромешную тьму, когда стена поглотила Се Ляня. Со всех сторон давил каменный песок и глина, не давая вдохнуть. К тому же, эта земляная масса вокруг непрерывно двигалась, заставляя почувствовать себя в желудке огромного чудовища, которое, помимо принца, проглотило ещё много всякой всячины, и сейчас переваривало, перемешивая и переворачивая вверх дном. Также могло показаться, что принц попал в зыбучие пески, где не за что зацепиться, чтобы выбраться, а чем больше прикладываешь сил, тем глубже утопаешь.
Се Лянь хотел было пробить стену, но вспомнил, что Хуа Чэн может быть где-то поблизости, поэтому вместо попыток вырваться принялся продвигаться вглубь. Принц широкими взмахами рук пробивался сквозь песок и глину, при этом тянул за красную нить, с трудом перемещаясь в указанном ею направлении. И вдруг спереди протянулась рука, которая безошибочно схватила принца за запястье.
— Кто?! — воскликнул Се Лянь.
Но стоило ему открыть рот, как принц наелся грязи, которую оказалось не так просто выплюнуть. Рука тем временем потянула на себя, прижав Се Ляня к груди, сверху послышался знакомый голос:
— Гэгэ, это я!
Услышав его, Се Лянь мгновенно расслабился и с силой обнял Хуа Чэна. С его губ сорвалось:
— Как хорошо, нить не оборвалась, и я правда тебя нашёл!
Хуа Чэн, прижимая принца сильнее, уверенно ответил:
— Не оборвалась! И я тебя нашёл.
Выходит, они повстречались с одной и той же странностью. Се Лянь изучал висящего в стене человека, Хуа Чэн настороженно разглядывал обстановку вокруг, опасаясь тварей, которые могли прятаться в темноте. Но кто бы мог подумать, что хватит и мгновения, чтобы стоявший рядом Се Лянь исчез! Да ещё откуда ни возьмись выросла каменная стена. Хуа Чэн, держась за красную нить, отправился на поиски и обнаружил, что другой конец исчезает в стене, поэтому, не раздумывая, пошёл сквозь неё.
В действительности между ними всего лишь выросла каменная стена, но оба решили, что другой остался внутри каменной толщи, поэтому, не сговариваясь, направились на выручку.
Се Лянь в неизвестно какой по счёту раз про себя повторил, что Хуа Чэн и впрямь заранее всё продумал.
— Как хорошо, что ты соединил нас этой нитью! Иначе неизвестно, смогли бы мы друг друга отыскать. Теперь ясно, почему генерал Пэй и остальные исчезли столь внезапно. Выходит, это не кто-то напал на нас, а… их проглотила гора.
— Верно, мы выбрали неудачный момент и сделали подкоп ровно в нутро горного чудища.
Се Лянь невольно кашлянул.
Да. Прямо сейчас они, несомненно, находились внутри одного из трёх горных чудищ по имени «Старость», «Болезнь» и «Смерть». Когда Инь Юй спросил Се Ляня, не стоит ли начать продвигаться на поверхность, он выбрал место ровно-ровно под стоящей на месте горой. Се Лянь охотно согласился, и его уникальная поразительная удачливость в очередной раз не обманула ожиданий.
Напирающая отовсюду горная масса оставляла всё меньше пространства, меньше воздуха, и Се Лянь всей душой ощутил, что здесь нельзя больше оставаться.
— Как нам теперь выбраться?
— Чудище не очень обрадовалось, когда кто-то прокопал ему внутренности, поэтому решило нас переварить, что принесло некоторые затруднения. Но гэгэ, не стоит волноваться, мы сможем высвободиться. — Он в шутку добавил: — Наверное, погребённые в одной могиле [275] испытывают похожие ощущения.
Се Лянь на миг застыл, услышав от него такое, уголки рта принца даже чуть приподнялись, но потом вновь опустились из-за одной догадки.
— Должно быть, тот человек снаружи тоже был проглочен горным чудищем. И грохот, который мы слышали, был его попытками выбраться из плена — он осыпал гору ударами кулаков. Так же, как и ту змею, его проглотило не до конца, а лишь наполовину.
Поэтому он и выглядел столь плачевно.
Хуа Чэн заметил:
— Но он пришёл сюда не с нами.
Се Ляню вдруг вспомнились растрёпанные волосы.
— Постой, я знаю, кто это. Боюсь, что это Циин!
Хуа Чэн, кажется, только призадумавшись, вспомнил.
— А, кудрявая грива. Да, должно быть, он.
— Неизвестно, всё ли с ним в порядке. Он потерял сознание? Когда я подошёл, он уже не реагировал.
— Ничего страшного, просто уснул.
— Откуда ты знаешь?
— Я оставил за стеной нескольких бабочек и только что отправил их взглянуть. Сейчас правым глазом я могу видеть, что происходит снаружи.
Однако тут же Хуа Чэн осёкся — «хм?» — будто увидел что-то необычное.
Се Лянь спросил:
— Что-то случилось?
Тот не ответил, лишь опустил голову, мягко приподнял лицо принца за подбородок, их лбы соприкоснулись. Се Лянь в тот же миг широко раскрыл глаза, потом закрыл и вновь открыл.
— Это поистине… непостижимое чудо.
Теперь его правый глаз тоже видел другую картину, нежели левый. Кругом было темно, но всё же примерные очертания вполне различались.
Казалось, маленькая наблюдательница-бабочка спряталась в зарослях травы, а где-то под ней медленно приближалась чья-то тёмная фигура.
Се Лянь прошептал:
— Кто-то явился, вот только кто? Где спряталась твоя бабочка? Её не увидят?
— В его волосах. Скрыв сияние, она останется незамеченной.
Фигура наконец приблизилась на достаточное расстояние, и человек поднял голову, показывая бледное лицо.
Се Лянь:
— Инь Юй?
Подобает ли истинной яшме кирпичами бросаться?
Подобает ли истинной яшме кирпичами бросаться [276]?
Это действительно был Инь Юй.
Он всё ещё держал в руках лопату Повелителя Земли. Имея при себе этот артефакт, даже проглоченный горным чудищем, он смог быстро выкопать проход и освободиться из плена. Поэтому его появление здесь нельзя назвать неожиданностью, ведь грохот, учинённый Цюань Ичжэнем, мог потрясти целую гору.
Поскольку оба глаза видели разную картину, принц с непривычки испытал неприятные ощущения и поморгал, благодаря чему заметил необычную деталь — если закрыть правый глаз, изображение не пропадает, поэтому принц просто закрыл оба. Неожиданно картинка содрогнулась и задёргалась из стороны в сторону — видимо, Цюань Ичжэнь наконец очнулся и потряс головой.
Инь Юй молниеносно скрыл лицо под маской демона. Впрочем, Цюань Ичжэню было не до него — только он пришёл в себя, как его резко дёрнуло назад.
Горное чудище вернулось к «поглощению» жертвы!
Покуда руки оставались снаружи, Цюань Ичжэнь непрестанно колотил по стене кулаками, всеми силами пытаясь высвободиться. Но горное чудище, возраст которого насчитывал по меньшей мере тысячу лет, обладало мощной демонической силой. Оно вновь «открыло рот» и сделало глоток, от которого Цюань Ичжэнь глубже погрузился в стену. Наконец грохот стих — судя по всему, обе руки Бога Войны оказались внутри стены. Чудище прекратило затягивать его, однако голова Цюань Ичжэня до сих пор осталась снаружи.
Кажется, лишь теперь он обратил внимание на стоящего перед ним человека и без раздумий спросил:
— Ты кто такой?
Инь Юй не ответил, глядя на него через отверстия в маске.
От этого взгляда мороз бежал по коже. Се Лянь не удержался от мысли: «Совсем не похоже на того, кто собирается предаться воспоминаниям о былой дружбе!»
Цюань Ичжэнь продолжал бесхитростно вопрошать:
— У тебя в руках лопата? Помоги раскопать стену, я хочу высвободиться.
Он всегда вёл такие речи. Непосредственные, будто так и должно быть, бесстрашные, беспечные… как у ребёнка. Он даже не узнал, кто перед ним, а уже попросил о помощи, совсем не задумываясь, что появившийся в подобной обстановке незнакомец может запросто отсечь ему голову. Когда Инь Юй услышал просьбу, ладонь, держащая лопату, медленно сжалась.
Спустя мгновение он, с блестящей лопатой в руке, неторопливо направился к Цюань Ичжэню. Шаг за шагом, словно убийца, готовящийся совершить страшное преступление. От такого зрелища Се Лянь ощутил неясный страх.
— Постой, почему у меня ощущение, что он хочет ударом лопаты отрубить Циину голову?
Хуа Чэн неожиданно ответил:
— Очень может быть.
Се Лянь:
— ???
Хуа Чэн добавил:
— Впрочем, пока нельзя позволить ему убить Цюань Ичжэня. Горное чудище может только поглотить его, но не переварить. Однако стоит Цюань Ичжэню умереть, останется только труп, который чудище с лёгкостью переварит. Небожитель станет серьёзной подпиткой магических сил чудища, и боюсь, выбраться из его чрева нам будет уже сложнее.
Се Лянь поспешно сказал:
— Постой, постой. Сань Лан, пока оставим вопрос о пищеварении чудищ. Инь Юй — твой подручный. Зная его, как ты считаешь, способен ли он убить Циина? Между ними существует серьёзная вражда, что требует мести?
Циин активно пытался найти Инь Юя, а также являлся когда-то его шиди, обучался у того же мастера. За столько лет он не мог не узнать характер шисюна. Принц считал, что по мнению Цюань Ичжэня Инь Юй заслуживал таких стараний. Сам же Цюань Ичжэнь никак не походил на человека, способного совершить поступок, который вызовет желание его убить.
Хуа Чэн ответил:
— Нет. Но иногда желание убить кого-то не решается только враждой и жаждой мести. Иногда причина кроется в мелочах, которые ты сам можешь не замечать.
— Каких мелочах?
Стоило принцу задать вопрос, и картинка в правом глазу изменилась. Теперь он видел не красное одеяние на груди Хуа Чэна, но и не глядящих друг на друга человека и «голову» у каменной стены. Перед ним развернулась широкая улица. Се Лянь хотел было спросить, что это, но тут впереди послышался шум и крики.
На дороге собралась толпа, люди громко бранились, окружив что-то. Принц присмотрелся и заметил в центре круга сидящего на корточках ребёнка. Его голову усыпали кудри, а лицо покрывала кровь.
Иной малыш на его месте давно заплакал бы, напуганный бранящейся толпой. Но этот мальчик, лет десяти на вид, не только не боялся, а наоборот — вид имел вполне радостный, всё оглядывался по сторонам и сжимал кулаки, будто с нетерпением готовился ринуться в бой.
И вдруг через толпу пробрался юноша, который сказал:
— Ладно, довольно ругаться. Думаю, он осознал вину.
Се Лянь тихо вздохнул от неожиданности.
Ясный взор, светлый лик, прямая как писчая кисть осанка. Это Инь Юй.
Возможно, тогда Инь Юй был по-настоящему юн, а может, всё дело в энтузиазме на пути праведности, но сейчас этот облик ещё не истёрся годами до мрачной блеклости. По крайней мере, образ был намного ярче первого, весьма тусклого впечатления, которое осталось о нём у Се Ляня. Кто угодно сейчас восхитился бы этим прекрасным юношей. Казалось, прошлый и нынешний Инь Юй — два совершенно разных человека. Принц подумал: «И ведь здесь он вовсе не такой неприметный!»
Хуа Чэн рассмеялся:
— Кто из нас не был молод?
Се Лянь понял, что та фраза неосторожно вырвалась вслух.
— Сань Лан, твой правый глаз способен видеть даже такие вещи?
— Это не мой правый глаз, а кое-что другое видело. Я лишь воспользовался чужим зрением, не более.
— Замечательно. Чудесная магия.
— Всё просто. Если выбираешь себе подручного, придётся перевернуть вверх дном всё его прошлое, без этого никак не обойтись. А уж в этом я, можно считать, мастер. Если гэгэ когда-нибудь понадобится узнать чью-то подноготную, без стеснения обращайся ко мне.
Тем временем события, которые они видели правыми глазами, продолжали развиваться. Другой ученик монастыря, возрастом схожий с Инь Юем, гневно воскликнул:
— Осознал вину? Мечтай! Погляди на него, похож он на того, кто осознал вину? Этот мелкий демон вообще ничего не понимает! Мы спокойно занимались утренними тренировками, а он закидал нас камнями и грязью, больно смотреть! Нужно как следует его проучить!
Инь Юй удержал крикуна.
— Оставь его, Цзянь Юй. Его и так уже побили до такого состояния, что в следующий раз он точно не посмеет совершить подобное. Да и вы давно выпустили пар, куда ещё его учить? Ещё немного, и урок будет стоить ему жизни. Поглядите, как он одет — наверняка у мальчика нет никого, кто мог бы его воспитывать. Оставьте его. Идёмте, умерьте свой пыл.
Цзянь Юй развернулся и гневно бросил:
— Я тебе вот что скажу. У этого паршивца с головой непорядок, он ненормальный! Посмотри, его избили, а он ещё и хихикает! Опять напрашивается на трёпку!
Инь Юй, подталкивая собратьев, вздохнул:
— Эх! Ты же сам говоришь, что у него с головой непорядок. Зачем с таким препираться?
Было видно, что в те времена слова Инь Юя среди его однокашников имели немалый вес — юноши негодовали, но всё же послушали его и направились прочь. Инь Юй же, посмотрев на сидящего на земле мальчишку, присел перед ним. Но не успел сказать ни слова — тот схватил пригоршню грязи и с довольным видом запустил ему в лицо.
Инь Юй, не успев даже увернуться, помолчал, стёр грязь с лица и сказал:
— Ну что за ребёнок, почему ты такой непослушный? Зачем напал на учеников нашего монастыря?
Мальчик подпрыгнул и встал в стойку, готовый к бою.
— Давай драться!
Инь Юй поднялся и спросил:
— Это боевая стойка нашего монастыря. Кто тебя научил?
Но мальчик только кричал:
— Дерись! — и подпрыгивал на месте, подобно глупой обезьянке, при этом то и дело хватал с земли грязь и бросал в «противника», на удивление метко.
Инь Юй был намного старше мальчика, и положение не позволяло ему драться с ребёнком, вместо этого он побежал прочь, на бегу выкрикивая:
— И это тоже — техники нашего монастыря! Ты что, целыми днями висишь на стене и подглядываешь за тренировками?.. Перестань, я сказал, хватит бросаться! Я ведь тебя не тронул! Тебе что, так сильно нравится драться?!
И вдруг ребёнок остановился, кивнул и, потирая запачканные грязью руки, ответил:
— Нравится.
Он ответил абсолютно честно. И Се Лянь, и Инь Юй, оба удивлённо застыли. Без слов становилось понятно, кто этот мальчик.
— Циин поистине помешан на драках, — не выдержав, вздохнул Се Лянь. — Прирождённый Бог Войны.
Пускай тогда остальные считали Цюань Ичжэня больным на голову ребёнком, Се Лянь ощутил исключительное чувство родства.
Поскольку только «помешавшись» на чём-то, впоследствии сможешь достичь в этом деле уровня «божества».
Если найдётся кто-то, способный понять такое «помешательство», то можно говорить о перспективах и надеяться, что из этого выйдет толк. Если же таковых не найдётся, и люди станут лишь называть ребёнка «больным» и «дурачком», начиная с того самого мгновения совершенно ясно — на этом пути ему надеяться не на что.
Инь Юй замер и снова рассмеялся. Впрочем, долго смеяться не вышло — в лицо вновь прилетел ком грязи.
— Эй! — тут же воскликнул он. — Я же просил, хватит в меня кидаться… Выслушай же! Может… поступишь в ученики нашего монастыря? Поучишься, как надо драться?
Цюань Ичжэнь остановился, сжимая в руке ком грязи, только неизвестно, отправил ли он его в полёт. Се Лянь этого не увидел, ведь в тот же миг Инь Юй в настоящем с громким звоном вонзил лопату Повелителя Земли в стену.
Он не задел голову Цюань Ичжэня, но острый металл просвистел в опасной близости от лица Бога Войны.
Спрятанная в волосах Цюань Ичжэня бабочка осталась сидеть смирно, её не потревожил внезапный взмах лопаты, но Се Лянь, увидев произошедшее, невольно воскликнул:
— Нет!
Хуа Чэн, похоже, предвидел подобное, и сказал:
— Смотри. Порыв такой действительно был. Но пока жажда убийства не настолько сильна.
Цюань Ичжэнь, у которого снаружи осталась только голова, подал голос:
— Хочешь убить меня?
Инь Юй молчал.
Цюань Ичжэнь, недоумевая, спросил:
— Я что-то сделал не так?
Се Ляня интересовало то же самое:
— Он что-то натворил?
Хуа Чэн ответил:
— Трудно судить. Гэгэ, взгляни сам.
В следующий миг Се Лянь вновь увидел правым глазом другую картинку — монастырскую келью с белыми стенами и чёрной черепицей. Кажется, Инь Юй стал старше на несколько лет. Он как раз склонился над столом, кисть в его руках парила как стрела. А вокруг собрались возмущённые соученики, которые так и сыпали жалобами:
— Собрат Инь Юй, Цюань Ичжэнь за едой являет собой ужасающее зрелище! Каждый раз пища летит во все стороны, а съедает он втрое больше, чем остальные. Живой, а ведёт себя как призрак умершего от обжорства. Так насел на кадку с рисом, что остальные не наедаются!
— Собрат Инь Юй, не могу я больше с ним жить, хочу в другую комнату переселиться. Он каждый раз просыпается в ужасном настроении, и я боюсь, что однажды он одним пинком переломает мне рёбра. Мне с таким нравом не совладать, никак не совладать!
— Собрат Инь Юй, я больше не пойду с ним в дозор, этот негодник никогда никого не слушает и не умеет работать в паре. Только и знает, что раздавать тумаки направо и налево, лишь бы свою удаль показать. Я готов быть дозорным в паре с худшим шиди, но только не с ним!
У Инь Юя от этих жалоб голова пошла кругом.
— Ладно, ладно. Что ж… давайте поступим так. Я проведу расследование, а после подумаю, как с этим быть. Ступайте пока к себе.
Громче всех стучал по столу, конечно же, Цзянь Юй. Ему такое решение явно пришлось не по нраву.
— Инь Юй, тебе не следовало просить мастера принимать в ученики негодника. С ним только хлопоты ступили на наш порог. Посмотри, он так давно присоединился к нам, но ни дня не прошло, чтобы он не устроил беспорядок! Ни дня не прошло, чтобы он чего-то не испортил!
Под напором негодующей толпы Инь Юй примиряющим тоном произнёс:
— На самом деле проблема не так уж велика…
— Не так уж велика?! Вся чистота и покой монастыря уничтожены без остатка! Мы должны совершенствоваться в отрешённости, но как совершенствовать то, чего нет?
— Да! Ведь раньше здесь ничего подобного не было!
Инь Юй только и мог, что сказать:
— Ичжэнь ведь это не со зла. Просто ему в самом деле не ведомы житейские истины, он не очень понимает, как уживаться с людьми.
— Но ведь незнание житейских истин — это вам не золотой жетон безнаказанности [277]! — возмутился Цзянь Юй. — Если не понимает, что же не учится? Раз он живёт в мире, населённом людьми, должен учиться, как уживаться с другими. Ему второй десяток пошёл, нельзя же до сих пор вести себя как малое дитя? В его возрасте некоторые отцами становятся! Я уж не говорю о предвзятости мастера. Сколько лет негодник уже живёт с нами? С первого дня всё самое лучшее достаётся ему, лучший тренировочный зал — ему, лучшие снадобья, что изготавливаются каждый сезон, — тоже ему, даже от утренних и вечерних занятий его освободили, и священные тексты ему зубрить не нужно. А если мастер с него и спрашивает, он для виду прочитает пару строк — а его даже не ругают! С какой такой стати?! Собрат Инь Юй, это ведь ты — старший ученик, и достанься это всё тебе, никто бы слова ни сказал, приняли бы как должное. А он кто такой? Ни воспитания, ни добродетели! Раз природа одарила талантом, думает, что он — особенный?! Который из нас признает себя хуже него?
В его речах слышалось желание посеять раздор, и остальные наперебой поддерживали. Инь Юй вмиг помрачнел, пальцы крепче сжали кисть. Се Лянь невольно подумал — дело плохо.
Даже людей с обычной выдержкой было очень легко поймать на этот крючок, а несдержанного человека и подавно — и крючка не требовалось, он сам запрыгнет в сети. Если уж ткнуть его крючком, он и вовсе лопнет!
Однако вопреки ожиданиям, Инь Юй после недолгих раздумий положил кисть, сдвинул брови и серьёзным тоном ответил:
— Собратья мои, я считаю, что ваши речи неверны. — Пока ученики остолбенели, Инь Юй продолжил: — Скажу без прикрас: не важно, какой путь вы избрали, но если на нём природа одарила вас талантом, вы действительно можете считаться особенными. А он, мало того что одарён, ещё и готов эту одарённость развивать. Если вы и впрямь думаете, что мастер относится к нему предвзято, давайте приложим усилия, чтобы его догнать и перегнать, тогда для нас нараспашку откроются и тренировочные залы, и хранилища лучших снадобий. Раз вы нашли время, чтобы злиться, не лучше ли потратить его на усердные тренировки? Я прав?
Остальные тут же устыдились, потеряв интерес к спору, но всё же сказали:
— Шисюн, ты поистине великодушен. Не будем препираться с негодником.
— Да я только на своей злости оставлю его за сто восемь тысяч ли позади!
Цзянь Юй же возразил:
— Эх, Инь Юй. Сегодня ты за него заступаешься, но берегись, как бы впоследствии он не довёл тебя до тошноты!
В общем, для обеих сторон разговор завершился на неприятной ноте. Проводив соучеников, Инь Юй затворил за ними дверь и собирался закрыть окно, как вдруг увидел человека, который уселся на корточки прямо на окне. Он едва не подпрыгнул от испуга.
— Кто это?!
Цюань Ичжэнь, повесив голову, сидел на переплёте. Инь Юй разглядел незваного гостя и спросил:
— Когда ты здесь оказался? — Он потянул парня в комнату, но тот не поддался. — Ичжэнь! Если хочешь посидеть, посиди в другом месте, я закрою окно.
— Шисюн, я всех раздражаю, да? — неожиданно спросил Цюань Ичжэнь.
Инь Юй неловко улыбнулся:
— Ты всё слышал?
Цюань Ичжэнь кивнул. Инь Юй с выражением лица «ну что тут сказать», кончиком пальца потёр переносицу.
— Ну… не всё… так… плохо…
Любой нормальный человек услышал бы, с какой натугой сказаны эти слова, но Цюань Ичжэнь, похоже, воспринял только прямой смысл фразы и бросил короткое «О».
Инь Юй, видя, что тот принял его утешения за чистую монету, усмехнулся и добавил:
— Сказать по правде, тебе не стоит обращать на это внимания. Ты ни в чём не виноват, правда. Просто ты такой, и это тоже хорошо.
Проницательному человеку сразу становилось ясно, что собратья не любили Цюань Ичжэня вовсе не потому, что тот много ел, по утрам был сердит, не умел работать в паре и стремился лишь показать свою удаль, когда они выходили в дозор.
Говоря по существу, истинная причина их неприятия крылась в сказанном в последнюю очередь: он пришёл позже всех, но получил больше всех.
Цюань Ичжэнь кивнул:
— Я тоже так думаю.
Инь Юй похлопал его по плечу.
— Иди тренируйся! Это важнее всего. Об остальном не стоит переживать.
И Цюань Ичжэнь спрыгнул с подоконника. Судя по направлению, в котором мальчик ушёл, он и впрямь отправился тренироваться. Инь Юй же закрыл окно, взял со стола священные тексты и тоже приступил к прилежным занятиям.
После двух увиденных сцен Се Лянь похвалил:
— Сань Лан, твой подручный — поистине личность уникальная, обладающая выдающимися качествами. — Однако тут же вспомнил, что минутами ранее Инь Юй едва не отрезал Цюань Ичжэню голову лопатой Повелителя Земли, и спросил: — Снаружи всё в порядке?
Хуа Чэн показал ему, что происходит в настоящем времени. Инь Юй вновь сделался невозмутимым и выдернул лопату из стены, видимо, размышляя, как всё-таки поступить с головой Цюань Ичжэня.
Се Ляня это немного успокоило, он спросил:
— Предположу, что конфликт между ними произошёл после вознесения?
— Верное предположение, — ответил Хуа Чэн.
В следующий миг перед взором Се Ляня возник роскошный зал.
Инь Юй с достоинством восседал на почётном месте, Цзянь Юй и Цюань Ичжэнь стояли чуть позади слева и справа от него. Во дворец то и дело наведывались божества, и каждый принадлежал к пантеону Верхних Небес. Се Лянь увидел немало знакомых лиц — Линвэнь в мужском обличии, хладнокровного Пэй Су, ещё искренне улыбающегося Лан Цяньцю… Все прибыли в парадном одеянии, а сопровождающие их младшие служащие несли ярко-красные подарочные коробки.
Весьма очевидно, что они находились в столице бессмертных, во дворце Иньюя [278].
И в тот день проводилась торжественная церемония в честь его открытия, а значит — ознаменованный счастливым событием праздник, когда Инь Юй основал в столице бессмертных собственную божественную резиденцию.
Се Ляню стало любопытно. Увидеть что-то в мире людей для Хуа Чэна не представляло сложности, ведь мир людей являлся его вотчиной, и если он желал что-то отыскать, мог воспользоваться глазами прохожих, блуждающих духов, зверей и птиц. Но столица бессмертных территориально относилась к Небесным чертогам. Как же вышло, что и здесь он видел всё происходящее?
Кажется, Хуа Чэн разгадал его мысли, поэтому сказал:
— Гэгэ, взгляни на угол возле входа во дворец.
Се Лянь послушался, но «угол» оказался немаленьким, ведь и сам дворец выстроили поистине внушительных размеров. Возле входа столпилось по крайней мере несколько десятков гостей, которые то и дело сновали через порог.
— Угадай, кто из них Черновод.
Только теперь Се Лянь вспомнил, что Хэ Сюань всё время прятался в чертогах Верхних Небес и наверняка продавал собранные в столице бессмертных сведения Хуа Чэну. Принц сосредоточенно пригляделся и скоро нашёл более-менее подходящую кандидатуру.
— Тот, что в чёрном одеянии?
— Слишком просто. Неверно, продолжай.
— Вон тот, молчаливый, с серьёзным лицом?
— Тоже нет.
Сразу несколько предположений принца оказались неверными, и вдруг кто-то объявил:
— Прибыл Его Превосходительство Повелитель Ветров…
Се Лянь немедля обратил взгляд к главному входу. Ши Цинсюань, нарочито вольготно покачивая Веером Повелителя Ветров, с сияющим видом прошествовал во дворец. Бросив в сторону принесённый подарок, он сложил руки в поклоне и объявил:
— Мои поздравления с открытием дворца, я припозднился, готов выпить штрафную чарку, ха-ха-ха-ха!
Сидящий на почётном месте Инь Юй улыбнулся:
— Ну что вы, Ваше Превосходительство Повелитель Ветров нисколько не припозднились, прошу!
Хуа Чэн наконец огласил разгадку:
— Вот и он.
— Повелитель Ветров — Черновод???
Слишком уж удивительно.
— Гэгэ, ты неправильно понял, — усмехнулся Хуа Чэн. — Не он, а тот, что за ним.
Се Лянь пригляделся и увидел позади Ши Цинсюаня, прямо у ворот, служащего низшего ранга, ответственного за принятие даров, принесённых гостями. Внешностью он не выделялся, но блистал улыбкой на всё лицо. Когда Ши Цинсюань, сияя самодовольством, переступил порог дворца и небрежно бросил ему жемчужину как поощрение, тот с горящими глазами схватил подарок обеими руками, не забывая сыпать благодарностями Его Превосходительству, точно получивший подачку пёс.
У Се Ляня вырвалось:
— Это — Черновод? Сверкающий улыбкой… Черновод?
— Именно он. Улыбка фальшивая, вот и всё. В столице бессмертных у него было, по меньшей мере, пятьдесят двойников, и каждый исполнял разные роли. Он мог одновременно следить за восемью десятками чиновников Верхних Небес и тремя сотнями служащих Средних Небес. В противном случае ему не хватило бы одной роли Повелителя Земли.
Се Лянь не удержался от восхищения актёрскими способностями Черновода, умением вести игру и энергией на всё это, достигшей просто неописуемых масштабов.
— И где сейчас его двойники?
— Наверное, Цзюнь У как раз выдирает все гвозди по одному.
Стоило ему это сказать, послышались пронзительные возгласы:
— Ваше Высочество Иньюй, лучше бы вам сегодня дать достойное объяснение происходящему! Что такое творит ваш шиди?!
Улыбки тотчас же пропали с лиц небесных чиновников. Все, не сговариваясь, посмотрели в сторону ворот дворца. Видимо, кто-то пытался ворваться в зал, но их задержали, и потому они принялись настойчиво кричать снаружи:
— Ваш шиди, Цюань Ичжэнь, подрался в чертогах Верхних Небес с чиновником выше него по статусу! Неужели пустите это на самотёк?!
Улыбка Инь Юя испарилась, он спросил у стоящих рядом подручных, понизив голос:
— В чём дело? Ичжэнь, ты опять с кем-то подрался?
— Подрался, — ответил сам Цюань Ичжэнь.
Цзянь Юй в гневе выпучил глаза и прошипел:
— Опять отличился, паршивец!
В подобных обстоятельствах первым всегда начинал говорить Ши Цинсюань. Заткнув метёлку из конского волоса за ворот, он поинтересовался:
— В чём дело? Сегодня праздник, открытие божественного дворца, неужели дела не могут подождать?
Если кто-то в столь важный день прибежал сюда наводить шума, то такой человек либо совершенно не отличался сообразительностью, либо открыто шёл на конфликт.
Снаружи послышалось:
— Ох, у вас сегодня великий день? Этого мы не знали. Вот только он не выбирает дни, чтобы нас поколотить. Так неужели мы должны выбирать день, чтобы призвать его к ответу? Цюань Ичжэнь — служащий дворца Иньюя, Его Высочество Иньюй лично избрал его в помощники. К кому же обращаться, если не к нему?
Можно с уверенностью сказать: визитёры открыто шли на конфликт.
Линвэнь, нахмурившись, спросила:
— Зачем вы так?
Инь Юй не мог больше оставаться в стороне, он поднялся и произнёс:
— Я всё понял. Однако сейчас не самый подходящий момент. Быть может, поговорим позже?
Голос снаружи удовлетворённо ответил:
— Уповаем лишь на то, что дворец Иньюя не станет покрывать драчуна!
Не разъяснив ничего до конца, они навесили на Инь Юя ярлык, обвинив в «покрывательстве», — звучало, прямо скажем, неприкрытой угрозой. Ши Цинсюань хотел было вмешаться, но тут Цюань Ичжэнь выскочил из-за спины Инь Юя.
— Вы уйдёте или нет?
Нарушители спокойствия, очевидно, были полностью уверены, что Цюань Ичжэнь не посмеет в подобной обстановке дать им отпор, и бесстрашно ответили:
— А если не уйдём, то что же, опять учинишь драку? На глазах у всех божественных коллег…
Однако поступки Цюань Ичжэня нельзя было предугадать с точки зрения общепринятых норм. Не сказав больше ни слова, он вскинул кулаки и вылетел из дворца. Снаружи послышались пронзительные вопли, а оставшиеся во дворце небожители застыли, совершенно потрясённые!
Лишь спустя время Линвэнь наконец приказала:
— Охрана, оттащите его, иначе не избежать смертоубийства!
Инь Юй, который тоже некоторое время не мог пошевелиться от потрясения, поспешно вышел из дворца.
— А ну, прекратите!
Группа побитых заголосила:
— Дворец Иньюя слишком многое о себе возомнил! Прекрасно, прекрасно! Шисюн и шиди объединились, чтобы притеснять других!
Тем же вечером в малом зале дворца Иньюя. Сам Инь Юй ходил из стороны в сторону, покуда вокруг скакал взбешённый Цзянь Юй.
— Сегодня весь наш праздник полетел в тартарары из-за мелкого паршивца!!!
Се Лянь мог полностью понять злость Цзянь Юя.
Сам принц не придавал особого значения приёму в честь открытия дворца, но многие небесные чиновники придерживались иного мнения. Это была церемония официального признания небожителя частью пантеона Верхних Небес. И сегодняшний инцидент, если привести не слишком уместное сравнение, ничем не отличался от срыва церемонии вступления на престол императора в мире смертных. Кто бы не вышел из себя?
Инь Юй вздохнул.
— Ладно. Наверняка они первыми его задели. К тому же, конфликт случился не сегодня, а они намеренно выбрали именно этот день для визита. Что тут поделаешь?
— В чертогах Верхних Небес столько народу, почему же никто никого не задевает, а именно с ним случаются конфликты?
— Ты же знаешь, он не из тех, кто не даст сдачи, если на него нападут. Дело не в том, что никто никого не задирает, просто другие могут стерпеть, а он стерпеть не может.
— Это столица бессмертных, а не мир людей! Неужели нельзя сдержать обиду и вести себя немного скромнее?! Если бы он сразу был поуживчивее и никого не провоцировал, другим сегодня и не представилось бы возможности нанести удар! А теперь всё — уж опозорились так опозорились! На глазах у стольких небесных чиновников! А сплетникам какое дело до того, кто первый начал? Они только и будут твердить, что дворец Иньюя бесцеремонно при всём честном народе устроил избиение! Кто станет разбираться, кто больше виноват, кто меньше?! Думаешь, он был прав? Нет! Если начался конфликт и в ход пошли кулаки, значит, ты не прав! Он ни черта не понимает! Только и знает, что добавлять нам хлопот!
Разразившись гневной тирадой, Цзянь Юй наконец покинул зал, вне себя от злости. Инь Юй же остался на месте, охваченный беспокойством.
Спустя какое-то время он обернулся и увидел сидящую на оконном переплёте тёмную фигуру. Знакомая картина вновь испугала Инь Юя.
— Что ты опять тут сидишь? Когда ты вернулся? Что это за привычка такая?
Проигнорировав вопрос, Цюань Ичжэнь произнёс:
— Они первыми начали меня бранить.
Инь Юй открыл рот, но сразу закрыл. Затем сказал:
— Ох, Ичжэнь. Не принимай близко к сердцу сказанное Цзянь Юем.
Но Цюань Ичжэнь упрямо твердил, не обращая внимания на его слова:
— Они первыми начали меня бранить. Я их вовсе не знаю, а они называли меня служащим низшего ранга, ни с того ни с сего отругали, насмехались надо мной и приказали катиться прочь, не стоять на пути. Я велел им извиниться, но они не стали. Тогда я их побил. Только получив тумаков, они закрыли рты. Иначе я бы не начал бы драку.
Ныне Небесные чертоги пребывали в относительной гармонии, но в прошлом находились чиновники Верхних Небес, а также служащие Нижних Небес с более высоким статусом и длительным сроком службы, которые притесняли и задирали неопытных служащих низшего ранга. В те времена такое происходило нередко. Инь Юй вздохнул.
Цюань Ичжэнь спросил его:
— Служащие низшего ранга считаются хуже других?
Инь Юй ответил:
— Нет.
Нет?
Вполне очевидно, что Инь Юй и сам не верил в сказанное. И Цюань Ичжэнь услышал это в его голосе. Спустя долгое время он откровенно заявил:
— Мне здесь не нравится.
Инь Юй молчал. Цюань Ичжэнь продолжил:
— Они считают, что я их раздражаю, но они раздражают меня ещё больше. Раньше я мог тренироваться по шестнадцать часов в день, а теперь половину трачу на глупые разговоры и выслушивание таких же глупых разговоров, на визиты и приём визитёров. А если кто-то без всякой причины меня ругает или бьёт, не извиняясь при этом, мне ещё и запрещено ударить в ответ. Никакая это не обитель бессмертных. Мне здесь не нравится.
Инь Юй со вздохом ответил:
— Мне тоже здесь не нравится.
— Тогда давай вернёмся.
Но Инь Юй покачал головой:
— Пусть мне не нравится, я всё же хочу остаться здесь.
Цюань Ичжэнь не понял его:
— Раз тебе не нравится, почему ты хочешь остаться?
Инь Юй, не сдержавшись, рассмеялся — он не мог ему объяснить. И сколько бы в столице бессмертных ни нашлось тех, чьей заветной мечтой было оказаться здесь, они тоже не смогли бы объяснить Цюань Ичжэню, насколько сложно попасть сюда в столь юном возрасте.
— Ну… потому что вознестись очень трудно. А раз это так трудно, и я уже оказался здесь, мне хочется достичь большего.
Но Цюань Ичжэнь так не считал.
— В вознесении нет ничего особенного! Можно и без него как-нибудь обойтись.
Его речи немного рассердили Инь Юя, но в то же время рассмешили.
— Что значит — нет ничего особенного! Может, тогда сам попробуешь?
На этом моменте Се Лянь сказал:
— Иногда и впрямь не стоит бросаться необдуманными шутками.
Хуа Чэн согласился:
— Это верно. Не прошло и полугода, как Цюань Ичжэнь в самом деле вознёсся. И тогда Инь Юю стало уже совсем не смешно.
— Мы можем взглянуть на те события?
— Можем. Подожди немного.
Картинка переменилась, и на сей раз перед глазами возникла всё та же столица бессмертных, только вместо дворца — пир под полной луной.
Се Лянь, помолчав, спросил:
— Пиршество в честь Середины осени?
— Именно.
— И где теперь спрятался Черновод?
— Найди того, кто ест.
Все небесные чиновники на пиру были заняты играми, пили за здоровье друг друга и обменивались любезностями, лишь один из присутствующих чуть не зарылся лицом в глубокую миску огромных размеров. На этот раз Хэ Сюань не прятался среди младших служащих, а уже в образе Повелителя Земли сидел в углу. Впрочем, никто и не обращал на него внимания.
Инь Юй и Цзянь Юй расположились рядом с «Повелителем Земли», также в стороне от всеобщего веселья. Инь Юй не притрагивался к еде и ни с кем не разговаривал. Только Цзянь Юй рядом с ним прошептал:
— Слава Небу и Земле, этот больной на голову паршивец не явился!
Инь Юй, услышав, шёпотом ответил:
— Он давно вознёсся, и если кто-то услышит, как ты его называешь, будет некрасиво. Последи за языком.
— Но ведь это правда, разве я не прав? Что с того, что он вознёсся? Даже спустя несколько сотен лет его голова останется такой же бестолковой.
Во время их разговора неподалёку заняли места вновь прибывшие небожители, видимо, незнакомые. Наспех поприветствовав сидящих, один из них как бы между прочим спросил Инь Юя:
— А вы…?
Другой, тоже между прочим, ответил:
— Это Бог Войны, покровитель Запада.
Спросивший тут же сделался несравнимо приветливым, поднялся с чаркой вина и воскликнул:
— О! О-о-о! Наслышан, наслышан, давно наслышан о громком имени Вашего Превосходительства!
Инь Юй тоже поспешил встать, с улыбкой отвечая:
— Что вы, я не столь знаменит.
— Эх, не стоит скромничать, Ваше Превосходительство! Слава поистине идёт впереди вас! Мне давно известно о западном Боге Войны, Его Высочестве Циине, молодом и подающем надежды. Вы вознеслись всего несколько лет назад, но уже завоевали сердца последователей, а на Состязании фонарей в этом году вошли в десятку лучших! Теперь ваше положение на Западе непоколебимо, неизмеримы лежащие перед вами перспективы, поистине неизмеримы! Вы оказались при встрече немного старше, чем я себе представлял, но тем не менее, ещё очень молоды. Поэтому заслуженно называетесь молодым и подающим надежды!
Улыбка Инь Юя окаменела. Он не мог ни принять предложение выпить чарку вина с этим чиновником, ни отказать ему в чести. Положение мгновенно сделалось беспримерно неловким. А собеседник всё продолжал с энтузиазмом налаживать с ним отношения, даже обращение сменил на более панибратское:
— Скажу вам честно, обычно я очень редко проникаюсь к кому-то симпатией, но с вами, дружище Цюань, я будто уже сто лет знаком, невзирая на то, что вижу впервые! Мои владения также находятся на западе, и если вам, дружище, в будущем понадобится помощь, и коли не побрезгуете, только позовите! Мы можем рассчитывать друг на друга. Ха-ха-ха…
Он рассмеялся легко и беззаботно, так же легко и беззаботно рассмеялись и те присутствующие, кто уже знал Инь Юя. Се Лянь практически перенёсся сквозь время и пространство, ощущая воцарившуюся тогда всепоглощающую неловкость, от которой выдох застревал в горле.
Цзянь Юй от злости даже позеленел, тогда как Инь Юй смог сохранить самообладание. Его рука дрогнула, но всё же удержала чарку.
— Мне очень неловко…
Но как раз когда Инь Юй собирался разъяснить недоразумение, кто-то воскликнул:
— Прибыл Циин!
Вдалеке поднялся шум и разговоры, а собеседник Инь Юя поразился:
— А? Так вы… вы не Его Высочество Циин???
Лишь тогда кто-то, держась от смеха за живот, объяснил:
— Ты обознался, дружище! Никак, позабыл? На западе правят два Бога Войны, Иньюй и Циин. Они ученики одного мастера. И перед тобой стоит Его Высочество Иньюй, ха-ха-ха…
— О-о-о, обознался, как неловко, ха-ха, простите мою неосведомлённость. Я гораздо чаще слышал о Циине…
Не дослушав фразу, Инь Юй закрыл глаза, будто устал от этого разговора и решил его не продолжать.
Кто-то понял, что положение неблагоприятное, и ткнул ошибившегося небожителя локтём, после чего тот наконец-таки осознал, как колко прозвучали его слова, хохотнул и добавил:
— Кхм-кхм. Простите, вынужден вас покинуть, мне нужно идти, Ваше Высочество Инь… Иньюэ… А! Нет, нет, Ваше Высочество Иньюй! Ещё поболтаем с вами, как выпадет минутка. Мирного и весёлого вам Праздника середины осени, ха-ха-ха…
Он заявил, что должен идти, но сам подхватил чарку с вином и устремился в направлении, откуда послышался крик «Циин прибыл». Там уже собралась толпа небесных чиновников, которые наперебой приветствовали Цюань Ичжэня, окружив виновника шумихи плотным кольцом.
По всей видимости, Цюань Ичжэнь вознёсся совсем недавно, но уже основал собственный дворец и как раз находился на пике славы — к нему относились не с такой неприязнью, как позднее. Оба, Инь Юй и Цюань Ичжэнь, являлись западными Богами Войны, однако второй намного превзошёл первого в известности — все присутствующие утекли в сторону Цюань Ичжэня, так что рядом с Инь Юем места опустели. Остался лишь Хэ Сюань, хлебающий из миски суп. Ни стоять, ни сесть на место Инь Юй не мог. Спустя мгновение он вдруг сказал:
— Пойдём отсюда.
Они направились прочь, но никто этого не заметил.
Цзянь Юй, чей гнев достиг точки кипения, забранился:
— Кучка бесполезных подхалимов! А ещё зовутся небесными чиновниками! Когда паршивец только появился в чертогах Верхних Небес, они только и делали, что выказывали смертельное недовольство, из кожи вон лезли, чтобы тебе на него пожаловаться. А теперь — погляди-ка — паршивец вознёсся, фонарей насобирал побольше, и они принялись восхвалять его как невесть что, да как расстарались! Маски сменили быстрее, чем страницы листают в книгах. Какое ещё непоколебимое положение? Кто это молодой и подающий надежды? Да все его последователи — такие же ненормальные, как он сам! Только больные на голову станут веровать в больного на голову!
Увидев, что к ним с чаркой в руках направился Ши Цинсюань, Инь Юй тихо бросил:
— Довольно, пойдём скорее!
Цзянь Юй закрыл рот, увидев подошедшего.
Ши Цинсюань с интересом спросил:
— Иньюй, уже уходите? Циин ведь только что пришёл, а в прошлый раз он, помнится, сказал, что вы давно не виделись, даже у меня поинтересовался, как вы в последнее время поживаете. Не хотите с ним поболтать?
Инь Юй выдавил улыбку.
— Нет, я нехорошо себя чувствую, так что лучше пойду.
Ши Цинсюань не придал значения его словам — он увидел позади двоих «Повелителя Земли» и, посмеиваясь, ответил:
— Что ж, отдохните как следует, соберёмся с вами в следующий раз. Мин-сюн! Я же сказал тебе не сидеть здесь! Пойдём, пойдём, сядешь поближе ко мне…
Когда Ши Цинсюань прошёл мимо, позабыв о них, Цзянь Юй продолжил, понизив голос:
— Не о чем нам с ним болтать! Недолго паршивцу собой гордиться, рано или поздно он потерпит полное поражение. Я только и жду этого дня!
Его бесконечная брань порядком надоела Инь Юю.
— Оставь. Перестань так сильно негодовать.
— Оставь, оставь… Ты всегда говоришь — оставь, но как я могу это оставить? Когда он только вознёсся, если бы ты не взял на себя ответственность подтирать за ним зад и перед всеми извиняться, его бы давно выгнали взашей. Я не могу на это смотреть, мне за тебя обидно!
Тем временем они довольно быстро вернулись во дворец Иньюя. В сравнении с шумной обстановкой, которая царила здесь в день открытия, сегодня в воротах дворца можно было ставить сети для птиц — ни одного посетителя, да и младших служащих, что встречают гостей, не наблюдалось.
Инь Юй закрыл за ними дверь и наконец заговорил громче:
— Перестань! Я не хочу больше этого слушать. Вознёсшийся небожитель строит собственный дворец — это нормально, он ничего предосудительного не сделал. А раз ты так горячишься, стоит только вспомнить о нём, то зачем постоянно сам о нём вспоминаешь?
Цзянь Юй не унимался:
— Не вини меня в том, что болтаю лишнее, но я должен тебе кое-что напомнить. Инь Юй! На западе владений совсем немного, последователей — всего ничего, а он в одиночку забрал себе такое количество! В прошлый раз бесцеремонно увёл у нас добычу в виде волчьего оборотня! А теперь погляди: твои владения с каждым разом всё меньше и меньше, сколько ещё их осталось? На чём тебе самому стоять?
— Что значит — забрал? Он ведь не угрожал никому ножом, заставляя себе поклоняться. Это их добровольное решение. К тому же, тот оборотень… — Он вздохнул и честно признался: — Я не смог бы его одолеть, правда. Молитвы в моём храме не возымели действия, вот люди и обратились к нему.
Цзянь Юй, пылая досадой, выплюнул:
— Я просто… я просто боюсь, что если так пойдёт и дальше, он нанесёт тебе в этой битве такой удар, что ты больше не сможешь подняться! Чтоб их… даже прислуга низшего ранга оказалась сплошь подхалимами — нашли всевозможные отговорки, лишь бы сбежать со службы в нашем дворце к другим чиновникам. Ни одного порядочного!
Инь Юй со вздохом сел на подушку.
— Какой ещё удар, какая битва… К чему так переживать? Кому суждено уйти — уйдёт, кому суждено остаться — останется. Я ведь вознёсся не для того, чтобы бороться за власть и владения. Почему же ты принимаешь всё так близко к сердцу?
Вот что называется «два тигра не уживутся на одной горе». Взять хотя бы пример теперешних Небесных чертогов: Фэн Синя и Му Цина, которые вдвоём властвуют на Юге. Столько лет они уже бьются «не на жизнь, а на смерть»! Не будь они покровителями одной и той же стороны света, конфликт хоть немного, но сглаживался бы. Но, как говорится, для врагов всякая дорога узка. Где вознёсся и прославился, то место и станет твоей вотчиной. И вышло так, что старые знакомые, между которыми в миру возникали противоречия, по вознесении всегда теснятся на одном участке. Что на Небесах, что под Небесами, что среди людей, что среди богов — такое вот неловкое складывается положение.
И Цюань Ичжэнь не мог оставить Запад и отправиться покровительствовать в другие земли.
В самый разгар спора неожиданно раздался громкий стук в дверь.
— Кто?! — крикнул Цзянь Юй.
Снаружи послышалось:
— Я.
Цзянь Юй в беззвучном гневе обратился к Инь Юю:
— Зачем этот паршивец опять явился на порог?
Инь Юй сделал знак рукой, чтобы Цзянь Юй скрылся во внутренних покоях, успокоился и пошёл открывать. На пороге в самом деле показался Цюань Ичжэнь. Он стал намного выше, чем в предыдущей сцене, и теперь выглядел почти так же, как при первой встрече с Се Лянем. И наконец не сидел на корточках на оконном переплёте.
Инь Юй заговорил, голос его звучал спокойно:
— Ах, это ты, Ичжэнь. Ты разве не отправился на пиршество в честь Середины осени? Что привело тебя сюда?
Приглашённый во дворец Цюань Ичжэнь вошёл и тут же, без всяких предисловий, выдал:
— Сегодня мой день рождения.
Оказывается, день рождения Цюань Ичжэня совпал с Праздником середины осени. И он явился за подарком.
Се Ляню тоже приходилось слышать, что каждый год на день рождения своего шиди Инь Юй обязательно дарил ему подарок. Но в этот раз, возможно, по причине разнообразных неловких обстоятельств, не подарил. И судя по тому, что сказал на пиру Ши Цинсюань, Инь Юй уже некоторое время избегал встречи с Цюань Ичжэнем. Если человек не стремится с вами встречаться и не дарит подарков… Будь на месте Цюань Ичжэня кто-то более понятливый, он бы наверняка обо всём догадался и тактично не стал ни о чём просить. Но он — поглядите-ка — совершенно не усмотрел неладного и сам заявился на порог. Се Лянь в жизни не встречал настолько неловкого положения. И не будь у принца необходимости соприкасаться лбом с Хуа Чэном, он бы сейчас со всего размаху хлопнул себя по голове и закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего.
Инь Юй, неловко усмехнувшись, проговорил:
— …А! Да, сегодня опять твой день рождения. Но… в последнее время у меня слишком много дел во дворце, поэтому…
Цюань Ичжэнь округлил глаза.
— Подарка не будет?
Видимо, Инь Юй решил, что поступает некрасиво, поэтому тут же исправился:
— Нет, я не забыл. Он во внутренних покоях, подожди немного.
Цюань Ичжэнь тут же уселся, оправив полы одежды, положил руки на колени и закивал, всем своим видом выражая предвкушение. Инь Юй же побежал в боковой зал, где его с мрачным лицом ожидал Цзянь Юй. Наверняка Инь Юй ничего не приготовил — он тут же принялся переворачивать ящики и полки, но ничего подходящего найти не смог, поэтому обратился к подручному:
— Скорее помоги мне, найди что-нибудь в качестве подарка, хотя бы временного.
Цзянь Юй выхватил откуда-то кусок материи, бросил на пол и потоптался по нему.
— Вот это и подари.
— Цзянь Юй!
— И то, как я погляжу, для него слишком дорого. Он ещё имеет наглость являться на порог и требовать подарки.
Инь Юй беспомощно простонал:
— Он же не понимает. Каждый год я что-то ему дарил, и если именно теперь не подарю, будет слишком демонстративно. Что угодно сойдёт, просто для виду. Поступим так. Поищи Золотой браслет усмирения демонов, что мы добыли в прошлый раз? Конечно, не слишком подходящий подарок, но всё же лучше, чем ничего.
Ему пришлось просить несколько раз, чтобы Цзянь Юй, который не переставал гневаться, наконец удалился. Инь Юй вернулся в главный зал, сел перед Цюань Ичжэнем и сказал:
— Подожди немного, у меня небольшой беспорядок, я велел Цзянь Юю найти твой подарок среди других вещей. Кстати, чем ты занимался все эти дни? Должно быть, дела идут прекрасно? Слышал, за последние месяцы твоих последователей стало в пять раз больше. Поздравляю!
Но Цюань Ичжэнь отмахнулся:
— Не знаю ни о каких последователях. Я только и делаю, что дерусь, а они почему-то так и лезут толпами в храмы. Странные. Недавно я одолел волчьего оборотня.
Улыбка на лице Инь Юя сделалась ещё более натянутой. Задачи, которые ему были не по зубам, Цюань Ичжэнь раскусывал как орешки. Вот прекрасное сравнение: девушка, которую ты добиваешься с огромным трудом, не удостаивает тебя и взглядом, но, как назло, с криками и слезами бросается в объятия к другому. А ему и взглянуть на неё лень! И потом он тебе заявляет, что девушка-то внешности заурядной, ничего особенного в ней нет. Поистине ощущения не самые приятные.
Цюань Ичжэнь, рассказав немного о себе, вдруг заметил:
— Только что я видел тебя на пиру в честь Середины осени. Хотел поговорить, но ты так быстро ушёл.
Когда Цюань Ичжэнь наконец перестал с воодушевлением перечислять свои успехи в боях, Инь Юй с облегчением вздохнул.
— Ох, у меня появились дела, так что я покинул пир пораньше.
Цюань Ичжэнь кивнул.
— Мне сказали, ты ушёл потому, что кто-то тебя не узнал.
Инь Юй вмиг переменился в лице, но Цюань Ичжэнь совершенно не придал этому значения, уголки его рта поползли вверх.
— Вот умора, и как можно быть таким тупоголовым!
Се Лянь, не в силах больше на это смотреть, зарылся лицом в грудь Хуа Чэна.
— Это же… это, это, это… просто невыносимо!..
Конечно, принц верил, что Цюань Ичжэню в самом деле казалось весьма забавным, что кто-то обознался. Он не понимал, что Инь Юй от случившегося испытывал иные эмоции. И всё же Се Лянь почувствовал, будто перестанет дышать, если продолжит слушать столь неловкий разговор.
К счастью, прежде чем дыхание принца прервалось, Цзянь Юй наконец вынес подарочную коробку. Он передал её в руки Инь Юя и вновь удалился, не говоря ни слова. Инь Юй же, будто заполучил шанс на спасение, протянул подарок Цюань Ичжэню. Тот с радостным видом запрыгал на месте и принял коробку. Сквозь улыбку Инь Юя уже просвечивала усталость, он сказал:
— Ступай, откроешь у себя.
Цюань Ичжэнь кивнул:
— Хорошо. Ну я пойду. В следующем месяце мне заступать в дозор. Шисюн, можем спуститься вместе, если будешь свободен от дел.
Инь Юй больше не мог его слушать, просто бросил в ответ «хорошо, хорошо» и проводил гостя.
Цзянь Юй, уже не в силах терпеть, громко хлопнул дверью и разразился бранью:
— Да ведь он издевается! Я смотрю, при рождении мать его вниз головой уронила сто восемнадцать раз?! Или он нарочно явился портить тебе настроение! «Не знаю ни о каких последователях, а они почему-то лезут», «можем вместе пойти в дозор»… что за ерунда? Нарочно похваляется?! Совсем совесть потерял!
На этот раз Инь Юй не стал останавливать поток его брани, ушёл во внутренние покои и больше не появился.
Се Лянь инстинктивно почувствовал, что проблема кроется в подарочной коробке, которую унёс Цюань Ичжэнь, и спросил:
— Неужели внутри лежало Божество парчовых одежд?
— Ты угадал, — ответил Хуа Чэн.
— Выходит, правильнее возложить ответственность за инцидент на Цзянь Юя, но почему впоследствии столь тяжкому наказанию подвергся Инь Юй?
— Через три дня гэгэ всё узнает.
Он сказал — через три дня, и три дня тут же пролетели. Опустевший дворец вдруг озарился лучами солнечного света, и принц увидел изнурённого Инь Юя, который вошёл в боковой зал и принялся шарить по ящикам и полкам, словно в поисках чего-то. И вдруг в процессе он вынул из-под кипы деловых бумаг на письменном столе сверкающий золотом и исписанный заклинаниями браслет. Вначале Инь Юй отложил его в сторону, не придав находке значения, но спустя мгновение вновь схватил и позвал:
— Цзянь Юй?
Цзянь Юй вошёл в зал.
— Что случилось?
Инь Юй, держа браслет, с подозрением спросил:
— Что здесь делает Золотой браслет усмирения демонов? Ты не подарил его? Я же велел тебе упаковать его в коробку?
— Подарить ему? — фыркнул Цзянь Юй. — Он не заслуживает даже твоего плевка в его сторону.
Инь Юй, посмеиваясь, но в то же время испытывая возмущение от слов Цзинь Юя, ответил:
— Ты же не мог отдать ему тряпицу, о которую вытер ноги? Зачем навлекать на себя его гнев?
Цзянь Юй неприятно ухмыльнулся:
— Нет. Я сделал ему замечательный подарок.
Тон его голоса показался Инь Юю странным, и он чуть нахмурился.
— Что ты ему подарил, в конце концов?
— То одеяние, которое ты в прошлый раз пленил.
Инь Юй мгновенно переменился в лице, происходящее перестало казаться смешным.
— Что? То-то я думаю, нигде не могу его найти. Это одеяние способно управлять человеческим разумом, оно питается кровью! — с такими словами он второпях засобирался прочь.
Но Цзянь Юй удержал его:
— Эй, к чему так спешить! Верно, одеяние способно управлять человеческим разумом. Но ведь дарителем был ты, значит, никто другой не сможет ему повелевать. А насчёт крови — да, оно попивает кровь простых смертных, и что с того? Ни за что не поверю, что твари достанет сил навредить небесному чиновнику. Смотри, прошло уже три дня, стряслось с ним что-нибудь?
Инь Юй, обуреваемый сомнениями, принялся ходить по залу из стороны в сторону.
Цзянь Юй добавил:
— И вообще, паршивец ведь всегда был таким выносливым! Молодой и подающий надежды! Вот и посмотрим, насколько хватит его выносливости!
В итоге Инь Юй всё-таки всплеснул руками:
— Так нельзя! Мы ведь не знаем, насколько на самом деле опасна эта тварь. Если что-то случится, всему конец! И как ты мог поступить столь необдуманно?! Эх!
Он вылетел из дворца, не обращая внимания на крики Цзянь Юя. По пути он сбил немало небесных чиновников, покуда не примчался во дворец Циина. Но Цюань Ичжэня там не оказалось, тогда Инь Юй принялся спрашивать у всех:
— У меня срочное дело к Циину, где он?
Ему ответили:
— Циин? Его Высочество Циин на собрании во дворце Шэньу! Сегодня все первейшие в списке Богов Войны Небесных чертогов собрались там…
Инь Юй бросился бежать, не дослушав. Только у дворца Шэньу он заметил, что не может войти. Во-первых, собрание проводилось для «первейших в списке Богов Войны Небесных чертогов», а его сюда не приглашали. Во-вторых, даже оказавшись внутри, он не сможет рассказать о случившемся перед всеми собравшимися. Остаётся только ждать снаружи. Сквозь узорчатые окна Се Лянь действительно увидел во дворце несколько знакомых лиц. Фэн Синь, Му Цин, Пэй Мин и другие — все присутствовали здесь и внимательно слушали Владыку. Инь Юй же сразу приметил Цюань Ичжэня, который стоял, одетый в сверкающий божественный доспех.
Впрочем, сам Цюань Ичжэнь выглядел совершенно нормально, в отличие от Линвэнь, что стояла рядом с Цзюнь У. Она то и дело допускала ошибки в докладе, будто пребывала немного не в себе. Владыке даже пришлось позвать её несколько раз:
— Линвэнь? Линвэнь?
Лишь тогда Линвэнь резко пришла в себя.
— Что? Что такое?
— Что с тобой сегодня? — с улыбкой спросил Цзюнь У. — Всё не отрываешь взгляда от Циина. Может быть, как и мне, тебе показался недурным его новый доспех?
Несколько Богов Войны в зале тоже рассмеялись, Линвэнь же извинилась и незаметно стёрла со лба холодный пот, однако кисть в её руке так и не перестала подрагивать.
Если бы Се Ляню пришлось тогда присутствовать в зале, наверное, он бы тоже посмеялся. Но сейчас он прекрасно понял, что Линвэнь увидела на Цюань Ичжэне кровавое одеяние, которое несколько сотен лет назад смастерила своими руками. И теперь, когда он ходил у неё перед глазами, Линвэнь пребывала в ужасе и потрясении.
Инь Юй прошёлся перед дворцом в утомительном ожидании конца собрания, то присаживаясь, то вставая. Наконец, когда все стали расходиться, Цюань Ичжэнь вышел первым и, увидев его, позвал:
— Шисюн, а ты что здесь делаешь?
Инь Юй второпях вскочил, что-то бросил в ответ и сразу начал:
— Твой доспех…
— Прекрасен! Даже Владыка и Линвэнь его оценили. Спасибо, шисюн.
Инь Юй, с трудом сохраняя спокойствие, продолжил:
— Да, он неплох, но… тот, кто его изготовил, сказал, что доспех с небольшим дефектом. И попросил вернуть, чтобы переделать немного.
Если напрямую приказать Цюань Ичжэню «снять доспех», после он может почувствовать, что находился под влиянием тёмной сущности. А если всё выплывет наружу, будет очень некрасиво. Чтобы не дать ему обнаружить подвох, придётся просить деликатно, в обход.
Но Цюань Ичжэнь удивлённо спросил:
— С каким дефектом? Я ничего подобного не заметил.
Всё же выпрашивать подаренное обратно тоже выглядело весьма нелепо. Инь Юй мучительно размышлял над решением, когда Цюань Ичжэнь сказал:
— Кстати, шисюн, в следующем месяце мы сможем вместе отправиться в дозор.
Инь Юй мгновенно вскинул голову и, обескураженный, переспросил:
— Что? — Казалось, он даже позабыл о Божестве парчовых одежд, и с сомнением проговорил: — Но меня ведь нет в списке дозорных.
Но Цюань Ичжэнь, явно очень обрадованный, сообщил ему:
— Есть. Только что я предложил твою кандидатуру, и Владыка пообещал обдумать её.
В тот миг Се Лянь почти увидел своими глазами, как кровь яростными волнами приливает к лицу Инь Юя.
Долгие годы подавляемый гнев и обида наконец воспламенились, в то же самое мгновение Инь Юй выругался:
— Ты больной?!
Цюань Ичжэнь впервые видел Инь Юя в такой ярости. Он в недоумении поморгал. Несколько проходящих мимо небожителей бросили на них взгляды украдкой.
Инь Юй схватился за голову.
— Я разве говорил, что хочу в дозор?! В дозор идут Боги Войны, но при чём здесь я?! Я ведь тебя не просил, зачем ты заговорил обо мне с Владыкой?!
Посторонние могли не понять, что заставило Инь Юя выйти из себя. Но Се Лянь всё прекрасно понял. Потому что для любого уважающего себя Бога Войны подобное поистине считалось величайшим позором.
Дозор Богов Войны — это церемония, в которой дозволено участвовать лишь сильнейшим Богам Войны Небесных чертогов. Избранные дозорные своим величием и мощью уничтожают и прогоняют нечисть, тем самым не только зарабатывают себе славу и набирают последователей, но и получают возможность обменяться опытом с другими Богами Войны, увеличить собственную силу, а также укрепить отношения с коллегами. То есть, это очень важное событие, однако к участникам дозора выдвигаются серьёзные требования. К примеру, они должны иметь более четырёх тысяч храмов и монастырей или занимать место в десятке сильнейших.
Храмов, построенных в честь Инь Юя, наверняка не хватило бы, чтобы заслужить право пойти в дозор. А если бы даже хватило, это, безусловно, принесло бы ему фактическую пользу, однако не обошлось бы без сплетен, которые расползлись бы по Нижним и Верхним Небесам среди тех, кто знал его. Более толстокожему небожителю было бы всё равно, а бесчисленное множество младших служащих полезли бы напролом, только бы попытать счастья. Но Инь Юй, ясное дело, таковым не являлся. Понимая, что у него нет на это права, разве стал бы он обращаться за помощью, чтобы его включили в список наперекор всему? Да не к кому-нибудь, а к Цюань Ичжэню, которого когда-то не согнали с Небес только благодаря его стараниям!
Цюань Ичжэнь был не способен это понять. Возможно, ему это казалось замечательной затеей — захотел и помог, ни о чём не задумываясь. Но сейчас Инь Юй выглядел таким разгневанным, что впервые на лице его шиди отразилось выражение, словно он хотел, но не мог, не смел заговорить.
Помолчав, Цюань Ичжэнь расстроено спросил:
— Шисюн, почему ты злишься? Я сделал что-то не так?
Снова эта фраза!
Се Лянь едва не взмолился, чтобы Цюань Ичжэнь замолчал. На лбу Инь Юя вздулись вены, он находился на грани срыва. Схватившись за голову, он завопил:
— Довольно! С меня хватит! Я с ума сойду! Ты сведёшь меня с ума! — Он указал на дворец Шэньу. — Цюань Ичжэнь, не разговаривай со мной! Сейчас же иди и забери своё прошение назад! Прекрати доставлять мне проблемы! Сейчас, немедля!
Стоило ему закричать, и Цюань Ичжэнь, не говоря ни слова, помчался во дворец Шэньу. Инь Юй остолбенел и вспомнил, что на нём надето Божество парчовых одежд! Значит, его действия не были попыткой исправить положение, это тёмная тварь обрела над ним контроль!
Несколько Богов Войны, которые ещё не успели покинуть дворец Шэньу, с удивлением посмотрели на вбежавшего обратно Цюань Ичжэня. Инь Юй же, который остался снаружи, снова крикнул, содрогаясь всем телом:
— Стой!
Цюань Ичжэнь почти добежал до трона Владыки, но вдруг резко застыл на месте, а после с удивлением спросил:
— Что со мной случилось?
Цзюнь У тоже нахмурил брови и позвал:
— Циин, не двигайся! Дай мне взглянуть на тебя. Только что твой взгляд был затуманен и затронут тёмной Ци. Будто ты попал под действие тёмной магии.
Цюань Ичжэнь, ничего не понимая, почесал затылок, отозвался «Хорошо» и направился к Владыке.
Инь Юю не оставалось ничего другого, как крикнуть:
— Вернись! Уходи оттуда!
Цюань Ичжэнь сразу развернулся и помчался из дворца, прямо к Инь Юю. Возможно, гнев вскружил ему голову, волнение свело с ума, и вот Инь Юй совершил уже несколько неверных шагов. А затем и вовсе бросился бежать куда глаза глядят, вместе с Цюань Ичжэнем, словно скрывался от суда, боясь наказания.
Цзюнь У не мог делать вид, что ничего не заметил. Он сразу поднялся.
— Взять их!
Боги Войны стройным хором ответили:
— Есть!
Инь Юй находился на краю отчаяния и совсем не соображал, что творит — закрыв лицо, он взревел:
— Уходим! Скорее, уходим! Снимай одеяние!
Цюань Ичжэнь, глядя в пустоту, нёсся вперёд и на бегу снимал доспех. Но тут их неожиданно окружили служащие Богов Войны, которые направились к Цюань Ичжэню. Видя, что кто-то мешает ему исполнять приказ, Цюань Ичжэнь сверкнул свирепым взглядом и пустил в ход кулаки — более десяти небесных чиновников сразу стали для него мишенями, в которых он проделал дыры!
— А-А-А-А-А! В чертогах Верхних Небес… в чертогах Верхних Небес учинили смертоубийство!!!
Посреди поднявшегося крика и летящих во все стороны кровавых брызг Инь Юй застыл, бледный словно мертвец. В белизне лица с ним могла потягаться разве что Линвэнь.
Он никак не ожидал, что Божество парчовых одежд окажется настолько сильным, настолько зловредным! Положение совершенно вышло из-под контроля.
Разве небесные чиновники низшего уровня, первыми бросившиеся в бой, смогли бы выдержать удар Цюань Ичжэня? Их ждала мгновенная смерть. Видя, что дело приняло крайне серьёзный оборот, Фэн Синь, Пэй Су и Лан Цяньцю немедля оказались перед Цюань Ичжэнем, готовые атаковать.
Инь Юй воскликнул:
— Отойдите! Не трогайте его! Он больше не будет убивать!
Если не мешать Цюань Ичжэню исполнить приказ, он никому не причинит вреда. Но ведь уже пострадало более десяти небесных служащих, как позволить ему и дальше творить что вздумается? Разумеется, никто не поверил Инь Юю. Окажись на его месте другой, способный вовремя отреагировать и не запаниковать в критический момент, он бы тут же отдал приказ «лечь на землю, сдаться и не двигаться», но всё произошло чересчур быстро — за какие-то мгновения. Инь Юй, вероятно, ещё никогда не участвовал в подобных стычках, к тому же пребывал в полном смятении, и потому совершенно не понимал, что ему делать — совершив одну ошибку, он начал ошибаться раз за разом. Покуда он стоял в растерянности, за его спиной возник Му Цин со словами:
— Сбежать решил?
Тут Инь Юй обнаружил, что тоже бежит куда глаза глядят, потому немедля остановился и попытался объясниться:
— Я не…
Но Му Цин, не собираясь слушать, заломил ему руки за спину. Се Лянь услышал отчётливый хруст, а лицо Инь Юя исказилось от боли.
Он сам, будучи Богом Войны, оказался схвачен другим, более сильным Богом Войны — поистине двойной удар, как физический, так и моральный.
Тем временем Пэй Мин, который не присоединился к битве и стоял в стороне, задал вопрос:
— Почему мне кажется, что его боевая мощь немало возросла?
Он говорил о Цюань Ичжэне. Ну разумеется! Ведь он и без того прекрасно дрался, а с Божеством парчовых одежд его навыки сражения улучшились по меньшей мере вполовину. Если другие Боги Войны выступали против него в одиночку, на самом деле получалось двое на одного — вовсе не по справедливости. Однако об этом никто не подозревал, и всем было неловко атаковать Цюань Ичжэня толпой — позора ведь не оберёшься! В разгаре схватки Цюань Ичжэнь, весь в крови, выбежал на главную улицу столицы бессмертных и вдруг увидел дворец, в который и бросился сломя голову.
Послышались крики:
— Он вбежал во дворец Иньюя!
Инь Юй отдал ему приказ «уходить», но не сказал, куда именно, поэтому Цюань Ичжэнь сам выбрал дорогу. За ним устремились и Боги Войны. Но пока остальные, пребывая в ясном сознании, старались не покалечить Цюань Ичжэня, тот, невзирая ни на что, насмерть бился со всеми, кто пытался его удержать. И Боги Войны разгневались.
— Мальчишка слишком опасен, уложим его, а там разберёмся! — заорал Фэн Синь.
Все давно вознамерились именно так и поступить, а стоило ему крикнуть, перестали сдерживаться, набросились всем скопом и приступили к избиению. Вихри их мечей, ударная сила их ладоней, пинки и тумаки вмиг обрушили половину дворца, который уже затронуло дыхание времени!
Инь Юй же, пленённый Му Цином, видя, как собственный дворец страдает от беспорядочной битвы, широко округлил глаза и закричал:
— Прекратите сражаться!
Другие Боги Войны никак не отреагировали на крик, а вот Цюань Ичжэнь, получив приказ, вдруг опустил руки. Теперь-то ему досталось — все тумаки и пинки, сабли и мечи разом обрушились на него дождём — ещё одна печальная картина!
Клинок тяжёлого меча Лан Цяньцю, который тот не успел остановить, одним махом вошёл в плечо Цюань Ичжэню. К счастью, меч по своему типу не нуждался в острой заточке, да к тому же хозяин немедля прекратил атаку, лишь благодаря этому Цюань Ичжэня не разрубило на две половины.
— Прекратите, кажется, он не может пошевелиться! — воскликнул Лан Цяньцю.
Фэн Синь, стирая кровь с лица, бросил:
— Вот ведь напасть, успокоился наконец!
Цюань Ичжэнь лежал на земле, вытянувшись в струнку, будто его связали по рукам и ногам. Му Цин тем временем опутал запястья Инь Юя божественной верёвкой и отпустил. Тот, не замечая ничего вокруг, осел на землю и оцепенело уставился на разрушенный дворец. Его взгляд сделал круг по дворцу и вернулся к Цюань Ичжэню, который оказался на удивление живучим: избитый несколькими Богами Войны почти до неузнаваемости, он пролежал совсем немного, после чего вдруг опять сел прямо и растерянно спросил:
— Что случилось?
Боги Войны, разгневанные им до полусмерти, хором крикнули:
— Ты угодил в серьёзный переплёт!
Линвэнь, которая неотступно следовала за погоней, наконец смогла выдохнуть. Всё ещё бледная, она еле нашла в себе силы, чтобы отдать приказ в сети духовного общения, приложив два пальца к виску:
— Лекари, необходима помощь!
Цюань Ичжэнь, всё ещё недоумевая, обернулся и увидел Инь Юя, который осел на землю. Шиди тут же поднялся, словно хотел помочь шисюну встать. Инь Юй, глядя на совершенно ничего не понимающего Цюань Ичжэня и собственный дворец, разрушенный до неузнаваемости, безмолвствовал. При этом черты его лица едва заметно исказились, словно мышцы свело судорогой.
Цюань Ичжэнь, не ведая, что произошло, обратился к нему:
— Шисюн, что с тобой?
Инь Юй вдруг коротко хохотнул, словно потерял разум, его глаза налились кровью, он закричал:
— Цюань Ичжэнь, почему бы тебе просто не умереть? Умри, сделай милость!
Услышав подобное, Се Лянь, как и все присутствующие небожители, округлил глаза. Цюань Ичжэнь получил приказ и без раздумий приступил к выполнению: поднял оброненный кем-то меч, одной рукой схватил себя за волосы, другой же приставил лезвие к собственному горлу.
Стоило ему схватить оружие, как Боги Войны отпрянули на несколько десятков чжанов, решив, что далее последует внезапная атака. Никто не ожидал, что Цюань Ичжэнь предпримет попытку наложить на себя руки, а теперь и отбирать у него оружие времени не оставалось, раздались лишь испуганные крики. Инь Юй тоже содрогнулся от неожиданности, но лишь растерянно посмотрел на Цюань Ичжэня, всё ещё не понимая. И вот, когда кровавые брызги уже были готовы окропить руины дворца, молнией позади Цюань Ичжэня возник Цзюнь У!
Раздался хруст, четыре отчётливых звука, и в следующий миг все конечности Цюань Ичжэня безвольно опали.
Затем Цзюнь У, точно рассчитав силу, ударил ребром ладони по загривку Цюань Ичжэня, и бедняга окончательно потерял сознание — грохнулся на пол бесформенной кровавой кучей.
В тот момент все, включая Се Ляня, наконец испустили вздох облегчения. Но только не Цзюнь У.
Владыка развернулся к Инь Юю без улыбки, но и без гнева, с крайне серьёзным лицом.
— Теперь, когда дело приняло подобный оборот, я думаю, у тебя должно быть тому объяснение.
Инь Юй, который уже зарылся лицом глубоко в ладони, невольно вскинул голову.
— Я не знаю. Это не я. Это…!
Тут он вновь содрогнулся, видимо, лишь сейчас осознал, что только что сказал.
На виду у стольких пар глаз он велел Цюань Ичжэню умереть! И Цюань Ичжэнь послушал его!
Невозможно, чтобы и теперь эта деталь ото всех укрылась.
Му Цин обратился к Цзюнь У:
— Владыка, судя по поведению Циина, он находился под действием тёмного заклятия. При нём наверняка было что-то, заставляющее слушать приказы Инь Юя. Только вот неизвестно, что именно.
Линвэнь, которая находилась здесь же, неподалёку, разумеется, знала ответ. Но разве осмелилась бы она вставить слово? Всё, что она могла сейчас сделать, — раздавать указания служащим.
Лан Цяньцю, не веря своим ушам, воскликнул:
— Неужели на свете существует подобная вещь???
Тут кто-то ворвался в толпу, расталкивая всех. Это был Цзянь Юй. Очевидно, он отправился на поиски Инь Юя, и, не найдя его больше нигде, вернулся во дворец, поэтому пока не знал, что конкретно произошло. Он вскричал:
— Что вы делаете? Что здесь… Что с нашим дворцом? Что здесь случилось?! Кто его обрушил?!
Цзюнь У медленно приблизился к Инь Юю.
— При помощи чего ты управлял им?
Его тон не был суровым, но безграничная давящая мощь, скрытая в голосе, не давала свободно вздохнуть. А от его взора сверху вниз в душе и подавно зарождался страх. Се Лянь в своё время тоже натворил бед, но ему никогда ещё не приходилось видеть Цзюнь У таким. Выходит, тогда Владыка поистине проявил к нему чрезмерное милосердие и снисходительность.
В душе Инь Юя всё перепуталось как клубок пеньки. Се Лянь понимал, что тот не мог похвастаться ни достаточно крепкой психикой, ни способностью быстрого реагирования, а теперь и вовсе не нашёл слов в своё оправдание. Не дождавшись ответа, Цзюнь У произнёс:
— Ладно. Не скажешь, я узнаю всё равно. Дело в его доспехе, верно?
Конец. Конец. Всему конец.
Инь Юй, сидя на полу, вновь обхватил голову руками. Кругом поднялись захлёстывающие волны голосов:
— Поистине случай этот поверг меня в потрясение… За несколько сотен лет мне не приходилось в чертогах Верхних Небес сталкиваться с таким невообразимым происшествием!
— Один небесный чиновник захватил контроль над сознанием другого небесного чиновника и заставил его учинить смертоубийство, умертвить более десятка небесных служащих, а потом убить себя самого?!
— Какое коварство…
Цзянь Юй побелел лицом, стоило ему услышать в толпе обсуждения преступления подобного масштаба. И всё же он, стиснув зубы, ринулся вперёд и пал перед Цзюнь У на колени.
— Владыка! Этот доспех… я дал Цюань Ичжэню, Инь Юй ни в чём не повинен.
Инь Юй самую малость пришёл в себя, услышав его, и хрипло позвал:
— Цзянь Юй…
Цзянь Юй же, собравшись с духом, громко произнёс:
— Сначала я… лишь хотел проучить мальчишку, но не думал… не думал, что всё обернётся таким кошмаром…
Цюань Ичжэнь без сознания лежал в луже крови, его уже окружили лекари и другие небесные служащие.
Цзянь Юй продолжил:
— Я всегда ненавидел мальчишку, но Инь Юй всё время любезничал с ним, это многие могут подтвердить. Он ничего не знал об этом доспехе!
Но теперь… было уже поздно. Никто и ни за что не поверит, что Инь Юй не виноват.
Так и вышло, кто-то тут же сказал:
— Ты ведь младший служащий дворца Иньюя, и даже ты до такой степени ненавидел Цюань Ичжэня, что решил навредить ему. Тут и думать нечего, главное божество вашего дворца наверняка относится к нему ничуть не лучше!
Кто-то съязвил:
— Он ничего не знал? А если не знал, как мог приказать ему «умереть»? Только не говори, что он просто пошутил!
Если первоначальную реакцию Инь Юя можно было объяснить и списать на смятение, то последнее брошенное им «умри» не оставило ни единого шанса на оправдание.
Се Лянь вспомнил, что Линвэнь, упоминая об этом случае, выразилась «Инь Юй пошутил», тем самым, можно считать, прикрыла его вину.
Цзянь Юй всё ещё не мог поверить в происходящее.
— Что? Что за ерунду вы несёте? Как Инь Юй мог такое сказать? Он всегда рассыпался перед мальчишкой в любезностях, как он мог велеть ему умереть? Инь Юй, ты ведь не говорил? Ты ведь такого не говорил?! Ты не мог сказать!
Но Инь Юй не ответил ему, только закрыл глаза. Видя, что Цзянь Юй никак не желает признавать фактов, остальные просто остолбенели.
— Да ведь мы своими ушами слышали, как это можно отрицать?
Цзянь Юй вспылил:
— Здесь наверняка какое-то недоразумение! Вы многого не знаете!
— Не имеет значения, недоразумение ли это и всё ли мы знаем. Будь недоразумение хоть с небеса величиной, оно не оправдывает желание убить собственного шиди!
Оба — Инь Юй и Цзянь Юй — прикусили язык. Поэтому другие чиновники продолжили обсуждение:
— Я слышал, что с тех пор как Цюань Ичжэнь основал собственный дворец, служащие дворца Иньюя стали его игнорировать. Каждый раз, когда он являлся с визитом, ему сообщали, что главного божества на месте нет. Мне это сначала казалось странным, а выходит, они уже давно его не выносили…
— Кстати говоря, а ведь несколько дней назад на пиршестве в честь Середины осени кто-то не узнал его! Мне и тогда лица этих двоих показались чересчур недовольными.
Против таких фактов поспорить было невозможно, в отличие от вывода, который сделали небожители:
— Этот случай мне тоже известен. Да, неловко вышло. Но ведь не до такой степени, чтобы сотворить подобное…
— Да уж! Неужели он так злопамятен…
Глаза Цзянь Юя налились кровью, он громко закричал:
— Я же сказал, Его Высочество здесь ни при чём, это всё только моих рук дело! Я ведь признался, о чём тут ещё рассуждать?!
Но теперь не отмоешься, хоть прыгни в Хуанхэ. В глазах сторонних наблюдателей слова Цзянь Юя, самое большее, доказывали, что Инь Юй избрал себе зловредного, но преданного подчинённого. К тому же, все оправдания разбивались об один факт:
— Ведь вовсе не кто-то другой приказал Цюань Ичжэню умереть!
Видя, что споры разгораются всё яростнее, Цзюнь У мрачно повелел:
— Увести обоих. Линвэнь, останься присмотреть за Циином.
Линвэнь кивнула, и Цзюнь У, заложив руки за спину, покинул дворец. Несколько служащих Богов Войны схватили Инь Юя, и тот, всё ещё не в себе, произнёс:
— Оставь, Цзянь Юй. Довольно слов.
Цзянь Юя тоже связали божественными верёвками.
— Это раньше можно было оставить, но на этот раз не удастся! Пустишь всё на самотёк — и тебе конец! Тебя низвергнут, непременно низвергнут!
Инь Юй же со вздохом ответил:
— Оставь. Низвергнут, так пусть низвергнут. Мне больше нет смысла… задерживаться здесь.
Цзянь Юй со злостью прошипел:
— Ты же… тысячу раз, десять тысяч раз не должен был… произносить последнюю фразу. Одно только слово, и ты повержен без возможности подняться! Ты ведь раньше никогда не бранил его, почему именно сейчас велел ему умереть? Всего одно слово!
Казалось, Инь Юй в мгновение ока постарел на десяток с лишним лет, взгляд его сделался затуманенным, как будто он пребывал в полной растерянности. Он покачал головой со словами:
— Я и сам не знаю, почему так вышло. В тот момент я лишь… Ох, не хочу ничего объяснять.
Цзянь Юй, пошатываясь, прошёл под конвоем несколько шагов и вдруг закричал:
— Ну почему?! — Все взгляды обратились к нему. — Ты ведь проявлял такое же усердие! Ты сильнее его в десять тысяч раз, лучше него в десять тысяч раз! Да кто он такой, этот Цюань Ичжэнь! Да, я ненавижу его, и что с того? Почему же теперь всё так сложилось? Почему это не его ждёт низвержение?!
Он скрипел зубами от ненависти, которую ощущал так сильно, что слёзы катились из глаз. Но очень многие вещи в этом мире не решаются одним лишь усердием.
Наверное, в душе он всё понимал, но не мог этого принять, невзирая ни на что, не мог проглотить эту обиду.
Услышав его крики, Инь Юй тоже остановился, не в силах сделать шаг. Он зарылся лицом в ладони, безвольно осел на ступенях своего дворца и взревел:
— Довольно! Я же сказал, довольно слов!!! Пощади меня! — Он закрыл уши руками и, срывая глотку, кричал: — Хватит всё время напоминать, довольно, прошу! Умоляю, ничего не говорите!!!
Се Лянь больше не мог на это смотреть.
— Достаточно!..
Хуа Чэн немедля послушался, картинка исчезла, и они мягко отстранились.
Се Лянь чувствовал, как кожа на лбу слегка занемела и зачесалась, даже горела немного от такого долгого прикосновения. Принц хотел потереть лоб, но в тесноте не мог этого сделать. Хуа Чэн, видимо, заметил, что принцу неудобно, так что сам протянул ладонь и потёр тому лоб, после чего так же естественно убрал руку.
Тем временем снаружи Инь Юй в демонической маске бродил из стороны в сторону. Спустя некоторое время он холодно бросил Цюань Ичжэню:
— Хочешь выбраться? — Он намеренно изменил голос.
— Хочу, — кивнул Цюань Ичжэнь.
— Хорошо. Посмотри сюда! — Он молниеносно занёс лопату и ударил Цюань Ичжэня по голове!
«Бам!» — послышался гулкий звон, и Цюань Ичжэнь затих, свесив голову.
Се Лянь поразился:
— Да ладно. Он его вот так зарубил??? По-настоящему???
Хуа Чэн рассмеялся:
— Гэгэ, не волнуйся. Никто не умер. Он просто потерял сознание.
После удара лопаты послышался тяжёлый выдох Инь Юя. В конце концов он, похоже, всё-таки решил вызволить Цюань Ичжэня из стены. Вновь замахнулся лопатой и принялся за работу. Се Лянь всё понял.
Реши Инь Юй сразу спасти Цюань Ичжэня, побить своего шиди ему не хватило бы сил, и очень даже может статься, что он бы раскрыл себя. И впрямь есть о чём беспокоиться. Случившееся между ними — сплошной повод для беспокойства, и ещё неизвестно, кому пришлось тяжелее. Лучше уж притвориться, что они друг друга не знают.
Се Лянь спросил:
— Сань Лан, наверное, нам тоже пора найти способ выбраться отсюда?
Хуа Чэн, кажется, был весьма доволен их теперешним положением.
— Хм? Так скоро?
Се Лянь, не зная, плакать или смеяться, отозвался:
— А как же? Или ты хочешь здесь поселиться?
— Если вместе с гэгэ, то почему бы и нет. Ладно. Я пошутил. — Он сделался серьёзным и ладонями накрыл уши Се Ляня.
— Что ты делаешь? — спросил Се Лянь.
Хуа Чэн улыбнулся:
— Ленюсь выбираться шаг за шагом, просто взорву его изнутри, и готово.
Се Лянь было задумался, не заденет ли взрывом других людей, проглоченных горным чудищем, как вдруг резко переменился в лице и сказал:
— Постой.
Хуа Чэн опустил руки с точно таким же, как у принца, выражением лица. Оба внимательно прислушались, спустя ещё мгновение Се Лянь шёпотом спросил:
— Слышишь?
Хуа Чэн мрачно ответил:
— Слышу.
С одной стороны стены, где они оказались замурованы, Инь Юй работал лопатой. А с другой стороны тоже кто-то находился, и этот человек с кем-то говорил.
Помощи серебристых бабочек не потребовалось, Се Лянь и Хуа Чэн сами услышали этот звук, поскольку человек находился очень-очень близко к стене, создавалось ощущение, что он говорит, прислонившись к камню.
Се Лянь задержал дыхание и прислушался. В тишине до него донеслись гулкие, прерывистые и нечёткие фразы, вроде «съел?», «Верхние Небеса» и «Боги Войны». Сердце принца дрогнуло, они с Хуа Чэном переглянулись и стали старательно продвигаться на звук.
Голос принадлежал мужчине, который, казалось, с кем-то разговаривал — после каждой сказанной им фразы следовала пауза. Однако Се Лянь не слышал ответов его собеседника. Возможно, тот находился чуть дальше.
Они незаметно переместились ближе к источнику звука и смогли расслышать яснее. Фразы по-прежнему звучали нечётко, но Се Лянь уловил более полные отрезки.
Человек сказал:
— Его Высочество наследный принц тоже здесь. Я не хотел идти на это, уверен, ты тоже. Но его уже не спасти.
Се Лянь подумал: «Меня? Почему меня уже не спасти? Погодите-ка, этот голос…»
Голос был очень знакомым. Принцу наверняка уже приходилось слышать его, к тому же довольно долгое время, не единожды и не дважды. Но по причине огромной давности Се Лянь не мог сразу сопоставить голос с его владельцем. И пока принц погрузился в напряжённые размышления, послышалась ещё одна фраза:
— Пусть для него всё закончится здесь.
Внезапно Се Лянь вспомнил, кому же именно принадлежит этот голос. Его губы шевельнулись, беззвучно произнося:
— Советник?!
Трудно поверить, но голос человека с противоположной стороны стены совершенно не отличался от голоса главного наставника Се Ляня в государстве Сяньлэ!