— Значит, только трое?
Се Лянь кивнул. Иными словами, незаметно привить принцу воспоминания и эмоции людей Уюна, которые те переживали во время извержения вулкана, мог лишь кто-то из троих. Хуа Чэн нахмурился, будто бы погрузился в размышления, Се Лянь же, помолчав, вдруг сказал:
— Не только.
Хуа Чэн повернул голову.
— Что?
Се Лянь едва заметно сделал вдох и ответил:
— На самом деле их не только трое. Есть ещё четвёртый. Он соответствует первому условию. Но он наверняка не связан с воспоминаниями и эмоциями этих погибших.
Теперь уже Хуа Чэн окончательно развернулся к принцу.
— Оу? Откуда тебе это известно? Ваше Высочество с этим человеком тоже связывают многолетние тесные отношения?
Се Ляню подумалось, что многолетними их назвать нельзя, что же до тесных отношений… сам принц считал их таковыми. Но в то же время ему было неловко об этом говорить, поэтому он ответил расплывчато:
— Как бы то ни было… возможно, ему я доверяю более всех, даже больше, чем наставнику или Цзюнь У.
— Как это?
Се Лянь тихо кашлянул и, несколько смущаясь, ответил:
— Стыдно сказать. Дело в том… что если я совершу какую-то непростительную ошибку или же навлеку какую-то страшную беду, от которой содрогнутся небеса, первым, о ком я подумаю, наверняка будет он… К тому же, это немного другое доверие, нежели к моему наставнику или Владыке… — Принц не договорил, поскольку выражение лица Хуа Чэна в тот момент показалось ему немного странным. Поэтому Се Лянь замолчал и нерешительно спросил: — Сань Лан?
Только тогда Хуа Чэн пришёл в себя и, приподняв бровь, отозвался:
— Ох. Ничего, просто задумался кое о чём. Ваше Высочество в самом деле настолько доверяет этому человеку?
Обыкновенно он поигрывал бровью с истинным удовольствием или же подшучивая над кем-то, но в этот раз у него вышло не слишком естественно.
Се Лянь кивнул.
— Да… Что-то не так?
Хуа Чэн слегка склонил голову, поправляя серебряные наручи на рукавах и, будто бы ему совершенно безразлично, ответил:
— Ничего особенного. Просто… моё личное мнение. Гэгэ, тебе всё-таки не стоит с такой лёгкостью доверять посторонним. Так будет лучше.
Се Лянь не был до конца уверен, понял ли Хуа Чэн, о ком именно он говорил. Но при этом не решился выдавать себя ещё больше, и только коротко охнул в ответ. Однако после непродолжительной паузы всё же не выдержал:
— Сань Лан, ты не спросишь, кто этот человек?
Хуа Чэн отозвался:
— Хм? Я? Раз уж гэгэ ему так доверяет, и к тому же уверен, что он не имеет к происходящему никакого отношения, в таком случае, спрашивать нет нужды.
Се Лянь потёр точку между бровей, а Хуа Чэн добавил:
— Но если гэгэ сам захочет рассказать, Сань Лан с готовностью послушает.
Его речи звучали вполне подобающе, но если Се Лянь теперь заодно расскажет ему, будет уже немного неловко. Будто бы принц сам подтолкнул его к вопросу, что это за личность такая, кому он более всего доверяет. И сам Се Лянь не мог различить, вежливость это со стороны Хуа Чэна или ему на самом деле безразлично. Как раз кстати вернулись призрачные бабочки, которые отлучались растерзать на кровавые клочки крыс-падальщиков. Малютки даже летели ниже к земле, словно яростная битва их утомила. Се Лянь поскорее вышел навстречу, протянул руку и усадил на неё особенно крохотную бабочку.
— Спасибо за труды!
Принц протянул руку весьма кстати — весь рой бабочек в воздухе замедлился, а в следующий миг, будто почуяв благоухающее лакомство, они как обезумевшие бросились к нему. Се Лянь, держа на ладони малютку, едва не остолбенел от удивления. Хуа Чэн тем временем кашлянул, негромко, но различимо, и рой, вновь замерев на миг, послушно направился к хозяину. Касаясь серебряных наручей Хуа Чэна, они сливались с вырезанным на нём узором в виде бабочек.
Двое продолжили поиски Инь Юя. Пройдя немного, Хуа Чэн вдруг спросил:
— Это ведь не Фэн Синь?
Се Лянь уже отвлёкся мыслями на что-то другое, и вопрос застал его врасплох.
— А? Что?
— Тот, о ком говорил гэгэ.
Се Лянь тут же замахал руками:
— Конечно, нет!
Кончики бровей Хуа Чэна дрогнули.
— И не Му Цин, верно?
По лбу Се Ляня скатилась капелька холодного пота, он замахал руками ещё быстрее:
— Это тем более невозможно! Но… почему Сань Лан вдруг заговорил об этом снова?
Хуа Чэн с улыбкой ответил:
— Я просто поразмыслил, и мне показалось, что этот четвёртый как раз самый подозрительный. Поэтому, во избежание непредвиденного, всё-таки попрошу гэгэ рассказать мне, кто этот человек, с которым тебя связывают многолетние тесные отношения, и которому ты более всего доверяешь. Ты не против?
Се Лянь смотрел на его улыбку, и принцу эта улыбка интуитивно казалась неимоверно фальшивой. И вот, когда он сделал глубокий вдох и приготовился ответить, слабое свечение нескольких бабочек, что летели впереди и разведывали путь, неожиданно погасло.
Всё вокруг погрузилось в темноту. Хуа Чэн быстро схватил Се Ляня за руку и в мгновение ока вместе с ним оказался на обочине главной улицы. Се Лянь понял — что-то не так, и спросил, понизив голос:
— Сань Лан, к нам что-то приближается?
Пусть во внезапно воцарившейся темноте Се Лянь ничего не видел, всё же, неотступно следуя за Хуа Чэном, он без приключений забрался в чей-то дом и там спрятался. Голос Хуа Чэна раздался возле его уха:
— Да.
Во тьме внезапно послышался весьма странный звук.
Бум, бум, бум.
Он раздавался ещё довольно далеко, но потрясал тяжестью, а раз от раза источник звука становился намного ближе, значит, и двигался с удивительной скоростью. Се Ляню этот звук непонятным образом показался знакомым, он наверняка уже где-то слышал его раньше. Когда грохот приблизился, принц выглянул наружу.
Так и есть! На главной улице подземного города появилась женщина в свадебном наряде.
Но несмотря на это, её одеяние было изодранным и потемневшим, так что от него сквозило зловещей мрачностью. Узкое лицо обладало высокомерной красотой, но дыхание жизни на нём отсутствовало, над головой же кружился тускло-зелёный призрачный огонёк, который оттенял её мертвенно-бледный облик так, что белизна становилась зеленью. На руках женщина несла ребёнка, такого же бледного, но при этом дышащего жизнью не в пример ей самой. Очевидно, живого человека.
— Снова встретились со старыми знакомыми, — заключил Хуа Чэн.
То была демоница Сюань Цзи, а с ней малыш Гуцзы!
Призрачный огонёк над головой, жизнь запечатана паролем
Выходит, они тоже забрались на гору Тунлу!
— Если Гуцзы здесь, неужели и Ци Жун тоже? — спросил Се Лянь.
— Судя по зелёному огоньку над её головой, вне всяких сомнений.
Кажется, Гуцзы побаивался Сюань Цзи — сидел на её руках, не смея шевельнуться. Однако мальчику, похоже, было трудно стерпеть ледяной холод, исходящий от демоницы, и он тихонько заёрзал.
— Не вертись! — тут же велела Сюань Цзи.
Стоило ей заговорить, и черты лица, озарённые светом ярко-зелёного огонька, искривились ещё сильнее. Призрачный огонёк тоже можно считать одним из отличительных знаков. Пристрастие безобразное до крайности, и Се Лянь считал, что ни одна демоница с нормальным вкусом, заботящаяся о своём облике, не согласится водрузить себе на голову такое украшение. И говорить нечего, наверняка это требование Ци Жуна. Зелёное свечение в сочетании с красным платьем стало настоящим ударом для зрения, подобное повергало в ужас даже сильнее, чем когда наставник какого-нибудь учения заставлял своих адептов носить страшно уродливые ученические одеяния.
Гуцзы плаксиво пожаловался:
— Сестрица, после той воды мне что-то нехорошо.
Воды? Се Лянь невольно облился потом. В подземных водах плавали стаями крысы-падальщики, и хотя смертельно отравиться такой водой нельзя, всё-таки у ребёнка довольно низкая сопротивляемость организма ко всякой заразе, и его может даже схватить понос. Сюань Цзи явно не любила маленьких детей, никакого терпения к мальчику она проявлять не собиралась:
— Потерпи. Мы уже идём обратно.
Их силуэты растворились в темноте. Без лишних слов Се Лянь и Хуа Чэн бесшумно направились следом. Очень скоро они, не отставая от Сюань Цзи, прошли несколько поворотов и оказались на другой широкой улице. В самом её конце показалось строение, которое отличалось от остальных великолепием. Изнутри доносились голоса — наверняка это здание и было конечной целью демоницы. Под покровом темноты Се Лянь и Хуа Чэн обогнали её, забрались на крышу и заглянули внутрь сквозь щели в кровле. Их ожидания оправдались — Ци Жун вальяжно устроился прямо в центре большого зала усадьбы.
Он притащил сюда с два десятка окаменевших статуй и расположил их так, чтобы казалось, будто они падают ниц перед ним. А сам Ци Жун тем временем, наслаждаясь «поклонением», самодовольно обгладывал окровавленную руку. В углу зала находились пять-шесть крестьян, а среди них был один, казалось, вовсе неприметный, который сидел, уронив голову на грудь. Это и был Инь Юй!
Выходит, Ци Жун и впрямь его схватил. Людей не сдерживали никакие верёвки или путы, но над головой каждого парил ярко-зелёный призрачный огонёк. Если приглядеться, эти огоньки немного отличались от того, что служил украшением для Сюань Цзи. В пламени угадывались черты лица: глаза косили вниз, коварным взглядом наблюдая за людьми, словно какой-то подлый злодей.
Се Лянь прошептал:
— Очень странные огоньки.
Хуа Чэн пояснил:
— Это демонические оковы, которыми Ци Жун удерживает пленников. Захочешь сбежать из-под стражи, огонёк пронзительно закричит. А если привести в действие особое заклинание, заложник мгновенно сгорит в этом пламени.
Ци Жун с довольным видом обгрызал оторванную руку, когда снаружи послышался голос Сюань Цзи:
— Ваше Превосходительство, я вернулась.
Ци Жун вмиг отбросил лакомство прочь и вытер рот от крови. Се Лянь подивился — что это значит? Боится, что его увидят? Неужели настал день, когда Ци Жун стал стесняться своего облика во время еды?
Сюань Цзи, ещё не переступив порог зала, сперва поставила Гуцзы на землю. Мальчик с громким топотом вбежал внутрь, подскочил к Ци Жуну и, поглядев на него, ткнул пальцем и громко закричал:
— Отец, ты опять тайком кушал что-то нехорошее!
— Нет! — возразил Ци Жун.
Но Гуцзы не поверил:
— Я понял по запаху! У тебя после такого изо рта воняет!
Ци Жун выдохнул в ладонь и наверняка тоже почувствовал запах крови из собственного рта. Отпираться нет смысла. Он раздражённо бросил:
— Чтоб тебя! Сюань Цзи! Зачем ты опять его притащила? Я же сказал — увести его куда-нибудь и погулять подольше, пока я ем!
Сюань Цзи преспокойно вошла и отозвалась:
— Он напился воды и стал канючить, что живот разболелся, вот я и привела его назад. Ваше Превосходительство, прошу, не заставляйте меня больше водиться с маленькими детьми. Я сама не знаю, как с ним управиться!
Ци Жун выпучил глаза и упрекнул её:
— Что?! Ты же демоница! Как демонице могут не нравиться дети?! Ты бракованная!
— Да ведь это же не мой собственный ребёнок!
Гуцзы, хватая Ци Жуна за полы одежды, стал просить:
— Отец, не надо больше есть такие вещи… плохие…
Ци Жун, которому это порядком надоело, погнал ребёнка прочь:
— Пошёл, пошёл, пошёл! Нечего мне надоедать. Не хватало ещё, чтобы яйцо курицу учило. Иди поиграй где-нибудь один!
Гуцзы пришлось самому пойти играть. Перед уходом мальчик взглянул на людей, сидящих в углу зала. Когда ребёнок исчез из виду, Сюань Цзи наконец произнесла:
— Ваше Превосходительство, я никак не возьму в толк, если этот мальчишка приносит вам столько хлопот, зачем вы взяли его с собой? Он всю дорогу то есть хочет, то пить, то плачет, то болеет. Если бы не горное чудище, которое подвезло нас по пути, боюсь, до сих пор тащились бы с этой обузой.
Ци Жун захихикал:
— Если почти даром свалившийся на голову сынок так хочет называть меня отцом, так пусть зовёт… Ой, тьфу! Чушь собачья! Конечно, всё потому, что я собираюсь сожрать этого мелкого дурня! У таких маленьких детишек мясо нежное-нежное, можно даже приправ не добавлять, вкус отменный! Хи-хи-хи-хи…
— Но почему вы до сих пор его не съели?
Глаза Ци Жуна сверкнули зелёным.
— Этого-то тебе как раз и не понять! Откормим пожирнее, потом зарежем! Самое вкусненькое нужно оставить на потом! К тому же, у нас ещё много припасов, можно не спешить!
При упоминании «припасов» Сюань Цзи уставилась на Инь Юя.
— Мне этот новенький кажется очень подозрительным. Очень-очень подозрительным. Ваше Превосходительство, удалось ли вам узнать, откуда он взялся?
Если учесть, какую ненависть Ци Жун испытывал к Хуа Чэну, стоит ему понять, что Инь Юй — подручный Хуа Чэна, и он сожрёт его в первую очередь! Однако Ци Жун сказал:
— Этот паршивец тоже явился вместе с Повелительницей Дождя.
Иногда отсутствие особых примет и природная способность притвориться пустым местом тоже может сыграть на руку. Обычно никто не связывал вместе Инь Юя и Собирателя цветов под кровавым дождём, и как видно, Инь Юю удалось скрыть свою личность. Се Лянь с облегчением выдохнул, а Сюань Цзи, напротив, изменилась в лице:
— Юйши Хуан уже добралась сюда?
Ци Жун ответил:
— Нет. Этот паршивец, так же как мы, случайно обнаружил подземный город. Повелительница Дождя пока ещё нас не нашла. Чтоб её! — Вдруг забранился он. — И почему от неё так трудно отделаться? Всю дорогу гналась за нами, пришлось даже укрыться от неё под землю! Я же просто схватил парочку крестьян из той захирелой деревеньки, чтобы перекусить! К чему такая мелочность? А ещё небесная чиновница! Так и знал, что у них на Верхних Небесах ни одного нормального! Крохоборы!
Он говорил это с полной уверенностью в собственной правоте! Сперва протянул свои лапищи к чужим крестьянам, которые занимались себе возделыванием земель, а потом ещё и обвинил хозяйку в недостатке щедрости, за то, что отказалась отдать ему людей на съедение. У Се Ляня от услышанного неумолимо зачесались кулаки.
Сюань Цзи продолжила:
— А может, отпустим этих, и дело с концом?
Ци Жун считал, что это слишком позорное отступление, и вытаращил глаза:
— Не отпустим! Я уже съел половину, и теперь отпускать остаток нет смысла. Конфликт уже завязался! Либо уж доедать всех, либо вообще не надо было трогать! Вывели меня из себя, да я одним огоньком спалю их всех до единого, всем туго придётся!
Сюань Цзи сказала:
— Я тоже совсем не ждала, что всё так обернётся. Характер у Юйши Хуан раньше был совсем другим, можно сказать без преувеличения, что её каждый мог обидеть. И я думала, что если даже забрать людей из её деревни, она спокойно стерпит и проглотит, только поэтому решилась на подобный шаг. Кто же знал, что она превратится в такую большую проблему? И никак её с хвоста не сбросить!
Выходит, Сюань Цзи знала Повелителя Дождя. И к тому же, относилась к ней не слишком почтительно. Как видно, они были знакомы ещё в бытность смертными. Припомнив различные легенды, Се Лянь прошептал:
— Неужели Сюань Цзи служила генералом при государстве Юйши?
Хуа Чэн ответил:
— Гэгэ верно догадался. Всё именно так.
Се Лянь с сомнением произнёс:
— Но ведь не сходится? Её Превосходительство Повелитель Дождя была наследницей царственного рода государства Юйши, обладала высочайшим положением. А Сюань Цзи — всего лишь генералом, её подданной. Разве осмелилась бы она с таким пренебрежением относиться к члену правящего дома? Да ещё сказала «каждый мог обидеть»…
Ци Жун тем временем продолжал:
— Да плевать мне, кто она — Повелительница Дождя или шелудивых псов. Когда я попаду в Медную печь и стану непревзойдённым, своим появлением повергнув в потрясение целый мир, все, кто ходит под Небесами и над ними, падут ниц у моих ног, на коленях будут стоять и жрать грязь под моими ступнями! И тогда я снесу Призрачный город, затоплю остров Чёрных Вод, и даже Цзюнь У должен будет со мной считаться, лебезить и заискивать, ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Слушая, как Ци Жун изо всех сил бахвалится, воображая будущее безграничное величие, Се Лянь захотел только рассмеяться, больше ничего. А Хуа Чэну даже посмеяться было скучно.
Ци Жун сказал Сюань Цзи:
— А Пэй Мина я оскоплю и брошу тебе на потеху, чтобы служил рабом.
При звуках этого имени Сюань Цзи сжала кулаки, на её бледном лице сверкнул гнев.
— Нет нужды! Главное, пообещайте отдать его в моё полное распоряжение, и Сюань Цзи будет безмерно благодарна Вашему Превосходительству!
Пока разговор не зашёл о Пэй Мине, Сюань Цзи выглядела как обычная демоница. Но стоило его упомянуть, и Се Лянь увидел в ней тень той обезумевшей, с которой встретился на горе Юйцзюнь. Она в самом деле возложила эту нелепую надежду на Ци Жуна. Любовь затмила разум — больше это никак не объяснить. Се Лянь поднял взгляд.
— Сань Лан, разве можно оставлять Инь Юя и этих людей в плену Ци Жуна?
Разумеется, они могли ворваться, побить Ци Жуна и Сюань Цзи, но… крестьяне, а с ними Инь Юй, стали заложниками, а на Ци Жуна полагаться нельзя — вдруг он станет сжигать по одному за каждый удар? Тогда в проигрыше окажутся они сами, и очень может быть, что Ци Жуна, как он и сказал, выведут из себя, и он спалит всех одним огнём.
Хуа Чэн, впрочем, без лишнего беспокойства ответил:
— Призрачные огни Ци Жуна снимаются устным паролем. Для начала нужно придумать, как выведать его.
— Кто это сделает? И как? Мы точно не сможем.
Но оба тут же, не сговариваясь, опустили взгляды вниз, где снаружи усадьбы в грязи игрался Гуцзы.
Помолчав, Се Лянь произнёс:
— Не выйдет, слишком опасно. Ци Жун и без того всё порывается сожрать ребёнка, а что если он почует подвох…
Хуа Чэн возразил:
— Хватит ли у него на это мозгов — вопрос отдельный, но если он и впрямь решит навредить мальчишке, мы просто придём на выручку, ничего сложного. Гэгэ, не лучше ли побеспокоиться о том, что ребёнок уже столько времени провёл с Ци Жуном? Что если мальчик стал на него похож и повредился умом?
— Судя по реакции Гуцзы на его поведение, не думаю, что мальчик стал в чём-то ненормальным. Тогда… попробуем?
Хуа Чэн разжал ладонь, из которой выпорхнула и не спеша полетела вниз совсем крохотная бабочка.
Ци Жун и Сюань Цзи продолжали разговаривать, а Гуцзы сидел снаружи на земле и рисовал в грязи. Он изобразил большого человечка, который вёл за руку маленького человечка. И вдруг увидел, как к нему подлетела мягко сияющая бабочка. Мальчик вздёрнул голову и округлил глаза, и уже собирался удивлённо вскрикнуть, как услышал тоненький человеческий голос. Бабочка сказала ему:
— Гуцзы, ничего не говори. Если скажешь слово, я исчезну. Это я. Ты меня помнишь?
Если бы Гуцзы всё-таки закричал, Хуа Чэн сразу пленил бы его сознание светом бабочки, однако мальчик зажал рот рукой и послушался, затем прошептал:
— Помню. Это голос мусорного гэгэ.
Се Лянь, помолчав, посмеялся:
— Ха-ха-ха, отличная память. Да, верно, это я, мусорный гэгэ. Пойдём со мной в сторонку, только чтобы Ци… чтобы твой отец не заметил.
Гуцзы кивнул и поднялся с земли, чтобы тихонько отправиться за бабочкой. Но Ци Жун из зала сразу это увидел и прикрикнул:
— Эй! Нечего бегать где попало, слышал?! Если будешь шататься без присмотра, тебя съедят огромные крысы! А ну вернись!
Бабочка тут же скрылась. Гуцзы округлил глаза и отозвался:
— Я… я пошёл пописать!
Ци Жун с насмешкой бросил:
— Маленькие дети только и делают, что писаются! — и отстал от мальчика.
Гуцзы отошёл чуть дальше и тихо позвал:
— Мусорный гэгэ, мусорный гэгэ!
Се Лянь, сидя на крыше, сказал:
— Зови лучше даочжаном. Мусорный гэгэ звучит как-то… странновато, ха-ха-ха… Гуцзы. Те люди, которых схватил твой отец, очень несчастные, а ещё они чужие подданные, их госпожа придёт и надаёт твоему отцу тумаков. Можешь помочь нам их освободить?
Гуцзы кивнул:
— Я знаю! Это люди небесной богини на чёрном быке! — Мальчик почесал затылок. — Я хотел их освободить, но… отец заболел, он говорит, что только человеческое мясо поможет ему излечиться. И что есть человечину — это нормально, просто я ещё маленький и не понимаю. А когда вырасту, он научит меня, как надо есть. Но мне кажется, что это не очень хорошо…
Куда там, это даже очень нехорошо!
Се Лянь подумал, что положение и впрямь крайне опасное: проведя с Ци Жуном так долго, Гуцзы уже начал незаметно сворачивать с верного пути. В дальнейшем он может к такому привыкнуть, и человечина станет для него обыденным блюдом. Принц поспешил заверить:
— Это просто ужасно! Поедание человечины может вызвать очень серьёзную болезнь. Призраки съеденных будут преследовать тебя и твоего отца. Он вовсе не болен, просто не может бросить дурную привычку, слишком пристрастился. Ты должен придумать, как не дать ему съесть больше ни кусочка. Иначе останешься сиротой!
— Н-но что же делать?!
Хуа Чэн сказал Се Ляню:
— Гэгэ, позволь мне.
Он передал что-то через серебристую бабочку, а Гуцзы послушал и хорошенько запомнил. Затем Хуа Чэн вновь посмотрел на Се Ляня и произнёс:
— Нужно выманить Сюань Цзи.
Демоница тем временем говорила Ци Жуну:
— Мне всё-таки кажется, что этот тип слишком подозрительный. Утверждает, что он — подчинённый Повелительницы Дождя, но от него так и веет демонической Ци. Думаю, он нам лжёт. Поспрашиваю его ещё.
Видя, что Гуцзы куда-то убежал, Ци Жун воспользовался возможностью за его спиной продолжить обгладывать руку, и сейчас невнятно пробормотал:
— Как хочешь.
Если не брать во внимание моменты, когда Сюань Цзи при виде Пэй Мина сходила с ума, всё остальное время она оставалась намного мнительнее Ци Жуна. Всё-таки женщина. К тому же, Гуцзы её немного побаивался, и пока она рядом, вполне мог выдать себя. Се Лянь кивнул:
— Как её выманить?
Они переглянулись и снова, не сговариваясь, пришли к мнению:
— Генерал Пэй.
Се Лянь сложил руки в молитвенном жесте, как бы извиняясь.
— Делать нечего, придётся просить вас временно принести себя в жертву, генерал Пэй. Все спасённые вознесут вам благодарности.
Хуа Чэн хохотнул:
— Лучше пусть благодарят тебя, гэгэ.
Тем временем с узора на его наручах спорхнула ещё одна призрачная бабочка, которая подлетела к уху Се Ляня, и принц услышал голос мужчины. Пэй Мина. Значит, перед уходом Хуа Чэн оставил в храме ещё несколько бабочек, а теперь мог услышать, что происходит с остальными. Се Лянь сосредоточенно послушал и прошептал:
— Идёт, идёт. Воспользуемся этим отрывком. Выберем следующие фразы…
Сюань Цзи стояла спиной к окну и неотрывно глядела на Инь Юя, задавая вопросы. Тот добросовестно отвечал:
— В деревне Повелителя Дождя я отвечал за оказание помощи голодным демонам, которым больше некуда пойти. Когда они забредали к нам, я давал им пригоршню риса, потом провожал в дорогу. Так и вышло, что запачкался демонической Ци…
Остальные пленные, будучи как раз настоящими крестьянами из деревни Повелителя Дождя, прекрасно понимали, что Инь Юй несёт полный бред — в их деревне действительно был такой работник, но конечно, не Инь Юй. Впрочем, никто и виду не подал.
Ци Жун вскрикнул:
— Хах! Я ведь тоже голодный демон, почему бы вам и мне не оказать помощь? Съел пару человек, а она загнала меня до смерти! Мелочная скряга, чего притворяться щедрой?!
Сюань Цзи совершенно не поняла такой добродетельности:
— В Поднебесной голодных демонов великое множество, разве можно помочь всем и каждому? Строит из себя невесть что.
И тут за спину демоницы неслышно подлетела бабочка, скрывшая своё сияние — сверкнула и пропала. Пленники это видели, но сумели не подать виду и весьма слаженно притворились, что ничего не заметили. Сюань Цзи собралась задать следующий вопрос, как вдруг… услышала приглушённый мужской голос:
— Ну раз так… сначала… У тебя ещё… или нет? Давай…
Первоначально фраза звучала так: «Ну раз так, сначала зажарим эту крысу. У тебя ещё остались змеи или нет? Давай сюда парочку».
Когда Се Лянь услышал эти слова Пэй Мина, в душе его постигло потрясение и сочувствие. Наверняка генерал убил крысу, которая подобралась к ним, решил, что это обыкновенный вредитель, и вознамерился приготовить его на огне, чтобы накормить Пэй Су. Но можно ли человеку есть такое? Как видно, нужно поскорее возвращаться и остановить его. Теперь же, когда Хуа Чэн стёр несколько слов в этой фразе, результат получился весьма загадочным и как будто нёс в себе некую подоплёку, но в то же время смысл остался неясен. Сюань Цзи содрогнулась всем телом и рывком развернулась. Бабочка тоже оказалась довольно хитрой и проворной — она не излучала сияния, а перед тем как демоница обернулась, взмахнула крыльями и спряталась.
Сюань Цзи, потрясённая и озадаченная, вновь обратилась к пленникам:
— Вы что-нибудь слышали? Видели кого-нибудь?
Инь Юй первым покачал головой, другие последовали его примеру с честным и невинным видом. Ци Жун, у которого весь рот был измазан в крови, повернулся к демонице с вопросом:
— А что ты услышала?
Сюань Цзи, немного растерянная, ответила:
— Я, кажется… слышала голос Пэй Мина.
Ци Жун воскликнул:
— А? У тебя слуховая галлюцинация? Я ничего не слышал.
Серебристая бабочка ближе всего находилась к Сюань Цзи, и другие не могли расслышать человеческого голоса, звучавшего от неё. Сюань Цзи недоумевала:
— Правда? Мне всё кажется… что он где-то рядом. — Она некоторое время молчала, потом вздохнула: — Наверное, это и есть так называемый отклик души?.. Ваше Превосходительство, позвольте мне пойти проверить?
Весьма неожиданный успех. Се Лянь тихонько сжал кулаки и улыбнулся Хуа Чэну. И Хуа Чэн улыбнулся ему. Но тут Ци Жун остудил их надежды чаном холодной воды:
— Эх! Но ты же только что выходила на разведку? Какой ещё отклик души? Галлюцинация, вот и всё. Ты то и дело думаешь о нём по восемьсот раз на дню, как тут не появиться галлюцинациям.
Судя по виду Сюань Цзи, Ци Жун её убедил — она почти поверила и отбросила идею выйти снова. Однако Се Лянь не упал духом, несмотря на первую неудачу. Ведь они выбрали ещё несколько отрывков, которые пока не воспроизвели. Сюань Цзи собиралась вернуться к допросу Инь Юя, когда вновь услышала голос Пэй Мина:
— Эх ты, глупышка! Поди сюда, я тебя научу.
А затем голос молодой девушки:
— Не стоит, генерал Пэй, я уже делала это однажды, опыт имеется, давайте лучше я сама…
Конечно, Пэй Мин давал наставления Бань Юэ, как испечь крысу. Однако для Сюань Цзи всё обернулось совершенно иным смыслом. Изначальное презрение и неспособность найти подходящие слова демонице показались нежностью и жалостью, расстройство и отказ стали смущением и робостью. Сюань Цзи пронзительно вскрикнула, её глаза покрылись кровяными прожилками, а огонёк над головой вспыхнул ярким пламенем, подобно огню ярости в её сердце. Она схватилась за волосы и завопила:
— Это он!!! Ошибки быть не может, это он, он здесь, я его чувствую, моя душа откликается ему!!! Пэй Мин! Снова ты за своё! Что за девка на этот раз? Я убью тебя!!!
С криками она выскочила прочь, подтаскивая стучащие по земле ноги. Ци Жун вслед разразился бранью:
— Эй! Сюань Цзи? Мать твою! Ноги сломаны, а как резво поскакала! Ради какого-то жеребца-осеменителя! Стоит ли того?!
Се Лянь, глядя на исчезающий вдали силуэт Сюань Цзи, которая пошатывалась и чуть не падала на бегу, ощутил укол печали и сочувствия. Хуа Чэн, должно быть, решил, что он переживает за оставшихся в храме, и произнёс:
— Не стоит беспокоиться. Призрачная бабочка уведёт её в противоположном направлении. Даже если она отыщет Пэй Мина, с ними Жое, и демоница не проникнет в круг. Давай поскорее разберёмся здесь.
Сюань Цзи ушла, теперь настал черёд Гуцзы сыграть свою роль. Мальчик поднялся и обтёр запачканные грязью руки о штаны сзади. Се Лянь всё ещё волновался:
— Он точно справится?
Хуа Чэн спокойным тоном ответил:
— Гэгэ, верь мне. Если это не сработает, за неимением лучшего, есть ещё один способ. В крайнем случае просто сделаем так, чтобы Ци Жун больше в жизни не смог рта раскрыть, а потом уж не спеша придумаем, как погасить его призрачные огни.
Когда Гуцзы вошёл в зал, Ци Жун уже успел слизать кровь с пальцев, а при виде мальчика произнёс:
— Сынок, подойди, разомни папке ноги!
Гуцзы послушался и принялся стучать кулачками по ногам Ци Жуна. Спустя некоторое время мальчик сказал:
— Отец, а почему люди, которые сидят в углу, не связаны верёвками, но всё равно не смеют пошевелиться?
Ци Жун с явным удовольствием ответил:
— Хи-хи, ну конечно, они так сильно боятся меня, твоего папашу, что у них колени подкашиваются и ноги не ходят от страха!
— Ты так силён?! — Гуцзы разинул рот и округлил глаза.
Ци Жун, удовлетворяя своё тщеславие, воскликнул:
— А то! Слушай внимательно, сегодня ты узнаешь, насколько твой папка силён! Видишь те огоньки? Один мой приказ — шух — и людишки сгорят без остатка! Конечно, они меня боятся! И ещё, есть два мелких демона, запоминай.
Гуцзы закивал, подобно цыплёнку, клюющему пшено.
— Одного зовут Хуа Чэн, — продолжил Ци Жун, — прозвище другого — Черновод. Оба — никчёмная бесталанная мелочь, подлецы, заполучившие в руки силу и немного своей пёсьей удачи, а на самом деле вся их слава — дутая. Понимаешь, что значит «дутая слава»? Я тебя научу. Это такое выражение, оно означает, что они только с виду непобедимые, а на деле им никогда не сравниться со мной!
Гуцзы, вроде бы, понял, а вроде бы и нет, поэтому только охнул в ответ.
Ци Жун не унимался:
— Да ведь им же просто повезло! Мне бы такое везение, я бы достиг в десять раз больше! Погодите у меня! В этот раз твой папка непременно проскочит этот рубеж! Скоро я им лица расквашу! Никто больше не посмеет смотреть на меня свысока, только мне будет позволено смотреть свысока на всех!
Он с воодушевлением размахивал руками и громко вещал, а Гуцзы, хоть и не понимая, о ком идёт речь и что это вообще означает, всё-таки решил уважить его:
— Отец, у тебя обязательно получится!
Се Лянь на крыше закрыл лицо рукой.
Напыщенные рассуждения Ци Жуна поистине заставляли потерять дар речи. Подумав, что Ци Жун, как ни крути, а всё же его двоюродный брат, принц почувствовал за него истинный стыд и обратился к Хуа Чэну:
— Сань Лан, это… он… я…
Но Хуа Чэн с фальшивой улыбкой ответил:
— Гэгэ, не стоит обращать внимания. Он ещё и не такое может ляпнуть, это лишь верхушка айсберга.
По правде говоря, испокон веков под Небесами не найдётся мужчины, который не любил бы прихвастнуть. Ветром ему в руки принесло платок девушки из Сада Витающего Аромата [285], тут же скажет, что за ним увивается влюблённая прославленная певичка несравненной красоты. Подаёт обувь [286] и протирает скамьи для наложницы двоюродного брата внука дяди по материнской стороне наложницы императора — непременно всюду растрезвонит, что занимается важным делом в резиденции родни самого императора, занимает едва ли не важнейшую должность! Поэтому исключительной редкостью считаются как раз мужчины, которые хвастаться не любят.
Иные же, в первую очередь, любят бахвалиться перед женщинами, во вторую — перед собственными сыновьями. Даже Се Лянь помнил, как в детстве отец часто скрыто или явно стремился рассказать ему о своих достижениях и успехах в делах государственных. Именно поэтому принц с малых лет глубоко уверовал в то, что его отец — неизмеримо мудрый правитель, слава о котором непременно останется в веках. Когда же понял, что это не так, в его душе и зародилось мнение «ничего особенного» по отношению к отцу. Слишком разительным было отличие двух образов, что и привело к протесту в душе, когда принц повзрослел. Задумавшись об этом, Се Лянь помотал головой, ему самому показалось смешным: «И почему я стал сравнивать Ци Жуна и своего отца?»
Вот уж поистине неожиданный поворот. Наверное, причина в общей любви возвысить себя в глазах сына? Но всё же и отец принца, и любой другой отец, по крайней мере, не выходили за рамки дозволенного, а Ци Жун уже до того дохвалился, что нёс совершенно бесстыжие речи с полной уверенностью в своей правоте. Не удивительно, что даже всегда скромный и тихий Хэ Сюань относился к нему со стойким презрением — при встрече сразу находил повод избить наглеца. Вместе с тем Се Ляню стало любопытно — почему Ци Жун всё ругает других, но до сих пор ни словом не обмолвился о нём самом? Неужели изменил своим привычкам?
Впрочем, Се Лянь, кажется, начал смутно понимать, по какой причине Ци Жун до сих пор не съел Гуцзы. Если бы он взялся разглагольствовать перед обычным или же хоть сколько-нибудь опытным взрослым человеком, собеседник мог и не купиться на его речи. И подпевания такого слушателя были бы неискренними, либо излишне заискивающими, подобно возгласам мелких демонов, прежних слуг Ци Жуна. А вот похвала Гуцзы звучала совсем иначе: каждое слово исходило от души, от чистого сердца. Ведь мальчик по-настоящему считал, что его «отец» — самый сильный во всём мире!
Ци Жун, должно быть, уже давно не бахвалился с таким удовольствием. Наконец, полностью удовлетворённый, он пригрозил:
— Ты должен меня слушаться, понятно? Если не станешь, я и тебе на голову надену призрачный огонёк!
Гуцзы испугался и поскорее закрыл голову ладошками.
— Не надо, я не хочу… Кстати, отец, — он вспомнил, что ему велели Хуа Чэн и Се Лянь, и робко проговорил: — т-ты ведь уже не сможешь снять эти зелёные огоньки?
Спроси мальчик «сможешь ли ты снять эти зелёные огоньки», и Ци Жун мог не сказать правды. Но вопрос прозвучал иначе, с ноткой сомнения в его силах — конечно же, по указанию Хуа Чэна и Се Ляня — и Ци Жун тут же пинком запустил в полёт голову одной из окаменевших статуй.
— Чушь собачья! Папка может навесить их, когда захочет, и точно так же снять! Смотри! Я прямо сейчас тебе это докажу! — Затем он указал на одного из крестьян и крикнул: — Псом вылюбленный Се Лянь!
Се Лянь и Хуа Чэн так и застыли.
Огонёк над головой человека погас. Пленник тут же вскочил, но не успел отбежать и на пару шагов — Ци Жун плюнул, из его рта вылетел ещё один ярко-зелёный призрачный огонёк и снова навис над головой крестьянина. Ци Жун расхохотался и похлопал Гуцзы по голове.
— Ну что, силён твой папка?
Се Лянь на крыше стёр со лба пот. Хуа Чэн же выглядел равнодушным, но голос его прозвучал угрожающе:
— Видимо, никчёмная дрянь решила стать ещё более никчёмной.
Принцу даже показалось, что кулаки Хуа Чэна захрустели, и он сказал:
— Не всё так страшно. Разузнать пароль оказалось проще, чем я думал!
Они научили Гуцзы ещё нескольким способам выманить пароль, которые, видимо, уже не пригодятся. Теперь понятно, почему Ци Жун ни разу не высказался в адрес Се Ляня — оказалось, что привычке он не изменил, просто сделал излюбленное ругательство паролем для своих призрачных огней. Подобной глубине чувств можно было только подивиться. Теперь-то Хуа Чэну и Се Ляню отпала нужда прятаться, они тут же пробили крышу и спрыгнули вниз!
Услышав грохот, Ци Жун от испуга свалился со своего стула.
— Кто такие?! Кто такие?! — Затем пригляделся и стал заикаться: — Псом… псом… — Видимо, хотел выругаться, но вспомнил о пароле, и торопливо закрыл сам себе рот.
Крестьяне в углу зала наперебой заговорили:
— Кажется, он только что назвал пароль, может, попробуем сами себя освободить?
— Да! Ведь нужно просто выругаться! Правда, совестно перед человеком по имени Се Лянь, но ведь его здесь нет, думаю, ничего страшного!
Хуа Чэн приподнял бровь и бросил взгляд в их сторону. По лицу Инь Юя прокатилась капля холодного пота, и он обратился к остальным пленникам:
— Ну… Не важно, присутствует ли здесь этот человек, я всё же советую вам не говорить тех слов. Иначе последствия будут ещё более тяжёлыми, чем наше теперешнее положение…
Тем временем Ци Жун, схватив Гуцзы и выставив мальчонку перед собой, выразился по-другому:
— Пёсья… пёсья подстилка, Се Лянь! Совсем совесть потерял! Подслушивать вздумал! Какая подлость!
Се Лянь слегка расстроено пробормотал:
— Пёсья подстилка? Это что ещё такое?
Ци Жун вновь засиял самодовольством:
— А, впрочем, хи-хи, пускай ты узнал пароль, это тебе не поможет! Или станешь сам себя бранить? Хуа Чэн, да и тебе такого никогда не высказать!
Хуа Чэн заметно помрачнел, его пальцы вновь отчётливо хрустнули. Се Лянь же этого не заметил, а вот заявление Ци Жуна показалось ему странным.
— Стану! Что здесь такого? — ответил принц и без тени колебаний повторил пароль пять-шесть раз. По разу на каждого пленника.
Те уже поняли, что объявившийся спаситель — и есть тот, о ком говорилось в пароле, и потому не удержались, чтобы не поднять вверх большие пальцы со словами:
— Ему хватило смелости самого себя унизить! Настоящий мужчина!
Однако огоньки над их головами, вопреки ожиданиям, так и не погасли. Се Лянь слегка изменился в лице, а Ци Жун разразился безумным хохотом:
— Ха-ха-ха-ха-ха! Попался! Вот что я тебе скажу: только я сам лично могу снять заклятие! Ты зря себя обругал! Ха-ха-ха-ха-ха…
К лицу Гуцзы подлетела серебристая бабочка, и веки мальчика, дважды моргнув, тут же слиплись — ребёнок уснул. Ци Жун всё хохотал как умалишённый, как вдруг его крутануло ударом длинного рукава, закружило вокруг своей оси, а после восемнадцати оборотов впечатало в стену.
— Псом вылюбленный Се Лянь! — сорвалось с его языка.
Стоило ругательству прозвучать, и призрачный огонёк над головой Инь Юя исчез. Он тут же вскочил на ноги и отступил подальше. Ци Жун понял, что по неосторожности проболтался, и снова зажал себе рот. Се Лянь же с доброжелательным видом сказал:
— Ну же, давай, ничего страшного, не надо себя сдерживать, выпусти наружу свою истинную сущность, продолжай браниться.
Его слова звучали благожелательнее некуда, но при этом принц схватил Ци Жуна скрученным рукавом, и по его виду поистине трудно было сказать, что он собирается с ним сделать. Ци Жун заорал что есть мочи:
— Бей! Можешь убить меня, я больше этого не скажу!
Рядом послышался зловещий голос Хуа Чэна:
— Это меня как раз устраивает.
Ци Жун обернулся и успел увидеть только улыбку Хуа Чэна, такую фальшивую, что фальшивее уже некуда, а мгновением позже всё исчезло.
Голову Ци Жуна вбили в пол на три цуня.
Хуа Чэн оторвал его лицо от пола, и Ци Жун взревел:
— Да как вы посмели творить со мной такое! Ну всё, я сейчас сожгу этих людишек одним махом! Погибнем вместе! Паршивый пёс Хуа Чэн! Горите!
Как видно, фраза «паршивый пёс Хуа Чэн» была другим паролем, для убийства. Однако после собственного крика Ци Жун не услышал ни единого вопля боли. Он в недоумении раскрыл глаза и увидел, что крестьяне целёхоньки и стоят вокруг, глазея на него.
— Что это такое? Почему вы живы? Сейчас же умрите! Сдохните! Кто снял заклятие?! — поразился Ци Жун.
Се Лянь ответил ему:
— Ты, собственной персоной! — и указал на серебристую бабочку, которая издала точно такой же рёв, как сам Ци Жун: «Ты зря себя обругал! Ха-ха-ха-ха-ха…»
Выходит, призрачная бабочка в точности запомнила и воспроизвела голос Ци Жуна, включая фразу-пароль.
Ци Жуну достаточно было сказать её единожды, и теперь можно освободить сколько угодно пленников.
— Вместе с тобой никто погибать не собирается. Отправляйся-ка в путь в одиночестве, — безжалостно произнёс Хуа Чэн.
Ещё один мощный удар, от которого Ци Жун пробил дыру чуть ли не к самому центру земли. Когда дым сражения рассеялся, крестьяне окружили яму и спросили:
— Его… ещё получится оттуда достать?
Инь Юй спрыгнул в яму, которую Хуа Чэн проделал Ци Жуном, и вскоре выскочил обратно, держа в руках зелёного неваляшку.
— Градоначальник, Ваше Высочество, Лазурный демон Ци Жун захвачен.
Ярко-зелёный неваляшка оскалил зубы и скривил рот, высунув длинный язык, да ещё закатил глаза, будто насмехался над кем-то, и в то же время словно изо всех сил играл на публику. В общем, ужасная безвкусица. Даже маленький ребёнок при виде такой игрушки презрительно забросил бы её подальше. Неизвестно, пожелал ли сам Ци Жун принять такой облик, или Хуа Чэн специально придал ему это выражение лица.
— Нам эта тварь не нужна, — сказал Хуа Чэн. — Неси её сам, от нас подальше.
— Слушаюсь, — ответил Инь Юй.
Честно говоря, Се Ляню и самому не очень хотелось брать неваляшку в руки. Принц подобрал с земли только спящего Гуцзы. Несколько призрачных бабочек влетели откуда-то снаружи и опустились на тыльную сторону ладони Хуа Чэна. Посмотрев на них, он сказал:
— Нам нужно скорее возвращаться в храм.
Се Лянь рывком развернулся к нему.
— В храме что-то случилось?
Пламя ревности озлобленной демоницы сжигает искренние чувства
Хуа Чэн поднёс ладонь с сидящей на ней бабочкой к уху Се Ляня. Малютка шевельнула серебристыми крыльями, и принц услышал голос Пэй Мина:
— Глупышка, не слышишь никаких странных звуков?
Должно быть, всё дело в богатом опыте Пэй Мина в заигрывании с женским полом — даже зная, что он не питает к Бань Юэ никакого интереса, сложно было удержаться от определённых подозрений.
Девушка расстроено ответила:
— Я не глупышка… Слышу. Звук такой странный, мне кажется, это не генерал Хуа.
Ну разумеется, нет! Ведь это же стук поломанных ног по земле, с которым передвигается Сюань Цзи!
Спустя всего несколько ударов Бань Юэ и Пэй Мин замолчали, а храм заполнился безумным женским смехом:
— Хи-хи, хе-хе, ха-ха-ха-ха…
Смех пролетел гулким эхом по пустому подземному городу, а переданный через серебристую бабочку, дополнился небольшими помехами, отчего стал ещё более жутким. Очевидно, он принадлежал Сюань Цзи, которая наконец увидела Пэй Мина, и безумная радость смешались в её душе с болью и ненавистью.
— Но ведь бабочка вела её в другом направлении? — спросил Се Лянь.
Хуа Чэн ответил:
— Она оказалась умнее, чем я ожидал.
Сюань Цзи отправилась в погоню за бабочкой с поразительной прытью, но оказавшись в самом конце длинной улицы, ничего там не нашла. Будучи боевым генералом, который не раз участвовал в сражениях, она сразу поняла, что кто-то водит её за нос. По логике вещей, демоница должна была бы сразу вернуться к Ци Жуну, однако все её мысли захватил Пэй Мин, и она бросилась в противоположном направлении, выбросив своего хозяина из головы.
Се Ляню это показалось неописуемо смешным. Он поскорее вывел за собой спасённых пленников и поспешил к центру города, в храм Уюна. Сюань Цзи ждала Пэй Мина слишком, слишком долго, ужасно долго, по одному её смеху уже можно было представить, какое безумное выражение сейчас отражалось на её лице. Пэй Мин, должно быть, тоже был немало потрясён её появлением. После долгих мгновений удивления он наконец заговорил:
— Ты…
Сюань Цзи издала угрожающий злобный смешок. Но вот незадача, помолчав ещё мгновение, Пэй Мин спросил:
— Ты кто?
От переполнившей её ненависти голос Сюань Цзи сделался визгливым и дрожащим:
— Ты… намеренно решил меня взбесить? Как ты осмелился спросить, кто я?!
Се Лянь стёр со лба капельку холодного пота.
— Да быть не может, генерал Пэй… Он это специально или на самом деле не вспомнил её?
— Боюсь, последнее, — ответил Хуа Чэн.
Всё-таки, если верить слухам, за сотни лет Пэй Мин соблазнил по меньшей мере тысячу красавиц, как он мог запомнить каждую? Не говоря уже о старой любовнице, с которой виделся несколько сотен лет тому назад. Помимо прочего, в инциденте со злым духом новобрачной на горе Юйцзюнь он поручил разбираться Сяо Пэю, а сам даже ни разу не явился на встречу с виновницей.
Сюань Цзи забормотала себе под нос:
— Верно. Ты просто хочешь вывести меня из себя. Но я не поддамся на уловку. Ха. Решил меня обмануть, сказав, что не помнит. Решил меня обмануть. Ха-ха. — За бормотанием вновь послышался её визгливый голос: — Пэй Мин, кто эта мелкая мерзавка? Твои требования к женщинам всегда были так высоки! Что, на этот раз решил изменить своим вкусам?
Бань Юэ:
— А?
Пэй Мин:
— А???
Оба вопросительно ахнули, но злоба в голосе демоницы, похоже, всколыхнула воспоминания Пэй Мина, он с сомнением спросил:
— Сюань Цзи? Что с тобой стало?
Тут и Се Лянь вспомнил, как сейчас выглядит Сюань Цзи: растрёпанные распущенные волосы, глаза горят злобными красными огнями, подол красного свадебного платья перепачкан в грязи, передвигается женщина подобно крокодилу — медленно и коварно проползая по земле. Примерно такую картину они с Хуа Чэном только что лицезрели сами, и этот образ поистине невозможно было связать с той женщиной-генералом, исполненной великолепия и доблести.
Вопрос Пэй Мина привёл Сюань Цзи в ярость:
— Что со мной стало? Ты ещё смеешь спрашивать, что со мной стало! Да ведь это всё твоя вина, всё это ради тебя!
Хуа Чэн внимательно слушал, и ни малейший звук не мог укрыться от него.
— Она набросилась на защитный круг.
Се Лянь, впрочем, не волновался:
— Жое выдержит атаку.
И верно: от серебристой бабочки послышался удивлённый вскрик, наверняка лента отбросила Сюань Цзи прочь, и та отлетела на дюжину чжанов.
Затем раздался голос Пэй Мина:
— Отличным артефактом владеет Его Высочество! Я тоже как-нибудь сделаю себе такой.
Се Лянь про себя произнёс: «Если б ты знал, как именно он создан, ты бы так не говорил…», но эта мысль ещё не успела стихнуть, как Пэй Мин закричал:
— Ты что творишь?! Стой!
В ответ раздался возглас Сюань Цзи:
— Даже не думай спрятаться от меня!
Бабах!
Се Лянь изумлённо спросил на бегу:
— Что это за звук? Что-то рухнуло? Что натворила Сюань Цзи?
Хуа Чэн, который всё время бежал бок о бок с принцем, ответил:
— Она обрушила храм. Каменная крыша обвалилась.
Оказывается, когда Жое откинула прочь Сюань Цзи, демоница, у которой не получилось попасть внутрь защитного круга, разъярилась донельзя, вот и обрушила целый храм.
— Генерал Пэй и остальные уцелели? Бань Юэ и Сяо Пэй ведь тоже там!
В особенности принц беспокоился за последнего, ведь того, как простого смертного, могло и вовсе раздавить в лепёшку.
— Всё в порядке. Пэй Мин их защитил, — ответил Хуа Чэн.
В тот миг, когда каменная крыша с грохотом рухнула, Пэй Мин стал живым щитом для Бань Юэ и Пэй Су.
— Ну вот и славно. Защитный круг ей всё же не прорвать. — Се Лянь выдохнул с облегчением.
Тем временем Пэй Мин, одним ударом разбив каменную плиту, которой его придавило, в гневе воскликнул:
— Что ты сходишь с ума? Да обрушь ты хоть Небеса, тебе не пройти за пределы круга!
Но Сюань Цзи лишь громко и переливисто захохотала.
Бань Юэ испуганно вскрикнула:
— Генерал Пэй, берегитесь!
Пэй Мин:
— Чт…
Всё случилось в считанные мгновения, Се Лянь успел расслышать посреди воцарившейся суматохи звук острого клинка, разрезающего плоть. Вне всяких сомнений — Пэй Мина ранило.
— Что такое?! — воскликнул принц. — Кто пронзил генерала Пэя мечом? Защитный круг прорван? Не может быть… Погодите-ка, меч?
В одно мгновение Се Лянь понял, какова была настоящая цель Сюань Цзи.
Так вот в чём дело!
Сюань Цзи, отсмеявшись, ледяным тоном бросила:
— Кто сказал, что я стремлюсь пройти за пределы круга?
Послышался другой, неизвестно откуда-то взявшийся голос, который тоже захохотал:
— Эй, Пэй Мин, смотри-ка, кто здесь! Твоя старая любовница, Сюань Цзи!
Жун Гуан!
Выходит, Сюань Цзи разрушила храм вовсе не потому, что обезумела от злости, не из желания прорваться в защитный круг. Она хотела обрушенной крышей разбить два глиняных горшка, которые Бань Юэ поставила рядом с собой, и выпустить заточённых внутри демонов, чтобы те атаковали противника изнутри укрытия!
Жун Гуан выскочил из своего горшка, весь в нетерпении разрушил защиту Жое, а заодно ещё и пронзил Пэй Мина своим клинком. Тот, кажется, намеревался вынуть меч из своего тела, но Жун Гуан встал на месте, не сдвигаясь ни на волос, и заголосил:
— Даже не думай! Прими свою смерть!
Пэй Мин, сжав зубы, позвал:
— Советница Баньюэ! Другой горшок ещё цел?!
Сюань Цзи и Жун Гуан объединили силы для атаки, а если к ним прибавится ещё и Кэ Мо, Пэй Мин с Бань Юэ потерпят полное поражение.
Бань Юэ отозвалась:
— Цел! Кэ Мо ещё внутри!
Обстановка сложилась опаснее некуда, и Се Лянь от волнения почти ускорил шаг, но тут Хуа Чэн неожиданно остановился.
Се Лянь тоже застыл, обернулся и удивлённо позвал:
— Сань Лан?
На тыльной стороне ладони Хуа Чэна сидела другая призрачная бабочка, которая, кажется, тихонько сообщила хозяину о каких-то новых обстоятельствах, потому что Хуа Чэн, дослушав, поднял голову и произнёс:
— Гэгэ, не переживай. Думаю, нам не стоит торопиться.
Тем временем в храме меч Мингуан, в который вселился Жун Гуан, пронзил грудь Пэй Мина насквозь; а Сюань Цзи, подобно красной ящерице, схватилась за его сапог и поползла вверх по ноге. В платье, с её макияжем и призрачным огнём на голове она полностью оправдывала образ обезумевшей демоницы.
Пэй Мин закричал:
— Ты…!
— Мой ненаглядный Пэй… Мой ненаглядный Пэй!.. — бормотала Сюань Цзи.
И её покалеченные ноги, и вообще всё тело, изогнувшись змеёй, теперь обвилось вокруг Пэй Мина. Неизвестно, что она хотела выразить этим — желание с остервенением его придушить или же крепко обнять. Тут демоница краем глаза увидела Пэй Су, которого защищал Пэй Мин, и вспомнила, как этот равнодушный потомок Пэй Мина заточил её под горой.
— Мелкий выродок! — прошипела она сквозь зубы.
Мгновение — и острые когти ринулись в атаку, но откуда ни возьмись появилась чужая рука, которая заблокировала удар. Обе схлестнувшиеся руки были одинаково бледными. Приглядевшись, Сюань Цзи увидела Бань Юэ, а присутствие подле Пэй Мина другой женщины лишь сильнее распалило пожар в её сердце.
— Я ещё не забрала твою жизнь, мелкая мерзавка! А ты и сама явилась за смертью!
Другая рука демоницы тут же потянулась к голове Бань Юэ. Но девушка была совсем не такой, как невесты, которые покорно ждали смерти от руки злого духа. И эту руку Сюань Цзи она тоже схватила ровно за запястье.
При жизни Сюань Цзи прекрасно знала, что многие мужчины не годятся в подмётки ей, женщине-генералу. А что до женского пола, и демониц, и простых смертных девушек ждала одна участь — быть прижатыми к земле и терпеть избиения. Сюань Цзи никак не ожидала, что эта девчушка, с виду хрупкая и слабая, будто бы одно дуновение ветра может сбить её с ног, на самом деле обладает столь пугающей силой! И похоже, скрытая в ней сила превосходила даже саму Сюань Цзи — Бань Юэ не просто намертво заблокировала обе руки женщины, но когда их взгляды встретились, Сюань Цзи содрогнулась. Глаза девчонки горели таким убийственным намерением и мощью, будто на демоницу неслась песчаная буря, сверкающая острыми клинками.
Сюань Цзи невольно вспомнила поле битвы, её сердце дрогнуло, и она вырвалась из захвата, бросив запястья. Бань Юэ схватила Пэй Су и, пользуясь силой броска Сюань Цзи, отлетела на несколько чжанов, легко опустилась на землю и воскликнула:
— Отпусти генерала Пэя!
Жун Гуан изнутри меча подал голос:
— Пэй Мин, а ты имеешь всё такой же успех у женщин! Видел? Две демоницы подрались за тебя! Ха-ха-ха…
Сюань Цзи, кроваво-красным удавом обвившись вокруг Пэй Мина, схватила его за горло и со злостью бросила:
— А твоя маленькая любовница оказалась не лыком шита.
Пэй Мин, откашливаясь кровью, ответил:
— Ничего подобного! Она мне не любовница.
— Ещё и отпираться вздумал! Если нет, то почему она велела мне тебя отпустить?
— Да будь здесь моя родная мать, она бы то же самое тебе велела! По-твоему, выходит, моя мать — тоже моя любовница?
Если Пэй Мину кого и винить, то только самого себя — кто заставлял его по поводу и без называть девушку «глупышкой»? Сюань Цзи теперь ни за что ему не поверит, ревность свела её с ума.
— Что? Не желаешь признавать? Но ты же таким милым прозвищем к ней обращался! А ведь раньше всегда признавал, если появлялась новая фаворитка! Наплевав на мои чувства, ты рассказывал мне об этом, а знаешь, какую боль ты мне причинял? Почему же теперь вдруг отпираешься?! Никак генерал Пэй стал бояться смерти? Или правда настолько её полюбил, что не можешь позволить мне и пальцем её тронуть?!
В дальней стороне храма Се Лянь увидел всё происходящее своими глазами. Ему показалось, что нельзя дальше просто стоять и смотреть, принц обернулся и спросил:
— Сань Лан, может быть, всё-таки придём им на помощь?
Но Хуа Чэн улыбнулся:
— Гэгэ, нет нужды спешить. Кое-кто выйдет на сцену вместо нас. К тому же, даже если мы сейчас присоединимся, Сюань Цзи всё равно не ослабит хватку.
И он был прав — покуда у противника заложник, действовать весьма несподручно. Инь Юй и спасённые крестьяне тоже заволновались, наблюдая за боем, и принялись переговариваться:
— Да уж, кажется, любовь породила в этой демонице ненависть, она вот-вот окончательно выйдет из себя.
— А я думаю, нет. Не сможет она его придушить. Будете семечки?
— Отсыпь ещё горсть, благодарствую.
Се Лянь поразился:
— Неужели в такой момент у вас есть настроение щелкать семечки!
— Ваше Высочество, но ведь вы и сами съели немало!
— А? — только сейчас Се Лянь заметил, что пока был полностью погружен в происходящее, взял у кого-то предложенную горсть семечек и уже расправился с ней. Принц закрыл лоб ладонью и проговорил: — Вот… вот ведь как некрасиво получилось…
Пэй Мин уже не выдерживал:
— Сюань Цзи, ты не могла бы перестать чуть что — сразу мыслить в таком ключе? Столько лет уже прошло, неужели нельзя просто расстаться по-хорошему? Ну зачем это всё?
Сюань Цзи сжала его шею сильнее, её прекрасные глаза широко округлились.
— Нельзя! После всего, что ты натворил, хочешь расстаться по-хорошему? Не выйдет!
Пэй Мин вздохнул:
— Ты и правда… ни капли не изменилась. Именно поэтому у нас не получилось бы ничего.
Лицо Сюань Цзи рывком оказалось прямо возле его глаз, она в гневе завопила:
— Поэтому? Почему же? Я недостаточно красива? Но ты говорил, что я красавица! Я не передала тебе карты расстановки войск и тайные сведения о государстве Юйши? Но ты сам отказался принять их! Я недостаточно тебя любила?! Ты сказал, что тебе не по нраву моя гордость, и я даже от своих ног отказалась! Кто стал бы любить тебя сильнее?! А что же ты? За несколько сотен лет и взглядом меня не удостоил! Когда ты приходил повидаться со мной?!
Пэй Мин оттолкнул её лицо, оказавшееся слишком близко, и бросил:
— Я не приходил именно потому, что знал — увидев меня, ты сойдёшь с ума!
Сюань Цзи схватила торчащий из груди Пэй Мина меч, вонзила глубже, и только потом вытащила. Пэй Мин снова закашлялся кровью, отплёвываясь большими глотками.
Глаза Сюань Цзи ярко сверкнули, она закричала:
— Говори! Сейчас же поклянись своим именем небесного чиновника, что отныне и впредь ты навеки только мой! Поклянись, что никогда не посмотришь на других женщин, а если посмотришь, то пусть сгниют твои глаза!
— Говори же, Пэй Мин! — злорадно подначивал Жун Гуан. — Так ты сможешь спасти свою никчёмную жизнь!
— Захлопни пасть! — забранился Пэй Мин. — Чтоб тебя. Не довелось мне погибнуть ни на поле брани, ни от удара величайшего меча моего века, но никак не думал, что приму смерть от руки сумасшедшей демоницы!
Не получив желаемой клятвы, Сюань Цзи окончательно вышла из себя и схватила Пэй Мина за затылок.
Се Лянь не мог больше ждать, его рука опустилась на рукоять Фансиня за спиной.
— Сань Лан! Мне кажется, дело приняло совсем опасный оборот, поспеет ли тот спаситель, о котором ты говоришь? Если нет, то лучше я приду на помощь первым!
— Поспеет. Смотри, гэгэ, вот и он.
Только он это сказал, и доведённая до белого каления Сюань Цзи будто окаменела.
Казалось, кто-то применил к ней заклинание оцепенения — и выражение лица, и её движения застыли. Пэй Мин, которого она успела проткнуть уже пять, а то и шесть раз, заплевал кровью всю землю вокруг. Но тут из темноты вдруг раздался отчётливый стук копыт.
Цок, цок, цок, спокойно и без спешки. Ещё немного, и их взорам предстал чёрный бык, несущий наездника.
Наездником оказалась девушка в тёмно-зелёном платье, со спокойным лицом и ясным взглядом. Она неторопливо приближалась, чуть приподняв голову, словно вглядывалась куда-то вдаль.
Пэй Мин замер и окровавленными губами проговорил:
— Государыня Юйши?..
Девушка едва заметно склонила голову и посмотрела на него. Взгляд её нисколько не изменился, однако она с лёгкой-лёгкой улыбкой кивнула, возвращая приветствие.
Се Лянь тоже был поражён:
— Государыня Юйши?..
Хуа Чэн:
— Верно. Нынешний Повелитель Дождя Верхних Небес, шестнадцатая принцесса государства Юйши, Юйши Хуан. А также последняя государыня Юйши.
Самоубийство последней принцессы перед воротами дворца
Се Лянь прошептал:
— Мне ни разу не выпадало чести встретиться с Повелительницей Дождя лично, я даже не знал, что она была принцессой…
Тем временем Сюань Цзи сквозь зубы прошипела:
— Что… ты сделала?.. Почему… я не могу… пошевелиться?!
Повелительница Дождя отвела взгляд от Пэй Мина и ответила:
— При мне меч Юйлун [287].
Се Лянь переспросил:
— Меч Юйлун?
Хуа Чэн ответил ему:
— Драгоценный меч, защитник государства Юйши, передавался от правителя к правителю. Повелительница Дождя сделала его своим магическим артефактом, и для выходцев из народа Юйши он обладает естественной сдерживающей мощью. Сюань Цзи была генералом, предавшим свою страну, в её сердце живёт страх, ведь нечистая совесть не даёт ей покоя. Разумеется, она сразу же пала ниц перед этим мечом.
Повелительница Дождя велела Сюань Цзи не двигаться, и та в самом деле замерла.
Тогда вскричал Жун Гуан:
— Ты не можешь пошевелиться, зато я могу! — и ещё раз вонзился в Пэй Мина.
Но клинок не продвинулся и на полцуня, когда вдруг возникло облако красного тумана и послышался звон металла — меч из груди Пэй Мина исчез, а на земле осталась лежать маленькая копия, размером не больше указательного пальца.
Послышался голос Жун Гуана:
— В чём дело? Почему я тоже не могу двигаться?!
Се Лянь и остальные наконец вышли из дальнего угла, попрощавшись с ролью сторонних наблюдателей. Хуа Чэн бросил взгляд на крохотный, почти игрушечный Мингуан, и усмехнулся:
— Вот так намного лучше.
Повелительница Дождя мягко произнесла:
— Сюань Цзи, отступись.
И руки Сюань Цзи начали сами по себе отниматься от шеи Пэй Мина. Но демоница не желала покориться, её пальцы судорожно задрожали.
— Не отступлюсь! Он уже в моих руках, я его не отпущу!
— Если тебе непременно нужно за что-то ухватиться, почему бы не подобрать оброненное тобой на землю лицо, чтобы впредь держать его крепко?
Мощь меча-защитника оказалась слишком велика, Сюань Цзи рывком оторвало от Пэй Мина и бросило наземь. Совершенно поверженная, растрёпанная, она в гневе завопила:
— Какое ты имеешь право поучать меня? Неужели и впрямь решила, что заняла место государя? Смотрю, ты позабыла, как тебе достался престол! Я не призна́ю, не призна́ю тебя!
Повелительница Дождя закрыла глаза и покачала головой. Бань Юэ улучила момент, чтобы бросить глиняный горшок и заточить в нём Сюань Цзи, а потом быстро наложить печать.
Таким образом источник воцарившегося хаоса наконец был обезврежен. Се Лянь подошёл к Пэй Мину и помог ему подняться.
— Генерал Пэй, с вами всё в порядке?
— Не умру… К слову, Ваше Высочество, — спросил Пэй Мин с сомнением, — мне показалось, или вы уже давно вернулись?
— Ха-ха-ха… Что вы, вовсе нет!
Принц подобрал с земли сжавшийся до пары цуней Мингуан. Пэй Мин, глядя на меч, спросил Хуа Чэна:
— Собиратель цветов под кровавым дождём, достаточно ли надёжно ваше заклятие? Не разрушится от малейшего усилия?
Хуа Чэн ответил:
— Вздор. Для этого понадобится взять Мингуан за рукоять и влить магическую силу вместе с твёрдым намерением выпустить Жун Гуана. В противном случае никаким способом не выйдет ни снять заклятие, ни разрушить его, поддавшись на уловки.
Пэй Мин наконец вздохнул спокойно.
Спасённые из лап Ци Жуна крестьяне бросились вперёд, будто при виде родных матери и отца:
— Ваше Превосходительство Повелитель Дождя!
Остальные повернулись в том же направлении. Се Лянь чуть склонил голову и поприветствовал:
— Государыня Юйши.
Повелительница Дождя спешилась, и, держа быка за верёвку, вернула поклон и приветствие:
— Ваше Высочество наследный принц.
Взгляд Се Ляня невольно скользнул к шее девушки и замер на мгновение, затем принц заговорил:
— Во время великой засухи в государстве Сяньлэ я удостоился милости Вашего Превосходительства, когда вы одолжили мне свою шляпу. Вы оказали мне помощь в трудную минуту, но я так и не поблагодарил вас лично. Сегодня я наконец могу исполнить это своё чаяние, — принц отвесил глубокий поклон.
Повелительница Дождя неподвижно дождалась, пока он выпрямится, и неторопливо произнесла:
— Я думаю, запрети я Вашему Высочеству благодарить меня, вы бы всё равно не успокоились. Что ж, раз вы уже поклонились, с этого момента забудьте о случившемся.
Она говорила спокойно и медлительно, с лёгкой улыбкой, совершенно непринуждённо.
Неожиданно послышался голос:
— Эй, Пэй Мин! Ну что, опозорился? Тебе на помощь пришла женщина! Да ещё Юйши Хуан! Хи-хи-ха-ха-ха…
Выражение лица Повелительницы Дождя не изменилось, осталось всё таким же непринуждённым, чего нельзя было сказать о Пэй Мине. Чёрный бык вдруг шумно фыркнул носом в сторону Жун Гуана, замотал головой и хвостом. Это недовольство предназначалось вовсе не Хуа Чэну, однако Се Лянь поспешил шагнуть вперёд и закрыть его собой. Принц знал, что быкам не нравится красный цвет, вспомнил болезненный опыт нескольких неприятных встреч с этими животными, когда за ним гнались и пребольно бодали, и потому забеспокоился, как бы красные одежды Хуа Чэна не разозлили быка. Одновременно с этим Се Лянь молниеносно наклеил на крохотный меч талисман, запечатав Жун Гуану рот.
Пэй Мин не мог и дальше молчать — это было бы невежливо, так что он потёр переносицу и учтиво произнёс:
— Премного благодарен государыне Юйши за то, что выручили недостойного Пэя.
Повелительница Дождя также весьма церемонно поднесла к груди сложенные руки:
— Мне это не составило труда.
Бань Юэ приблизилась к ней и потянула за рукав со словами:
— Ваше Превосходительство, братец Пэй Су потерял сознание от голода…
Хуа Чэн посмотрел наверх и сказал:
— Давайте для начала выберемся на поверхность.
Что касалось вопросов одеяния и пропитания, наилучшим выходом было обратиться как раз к жителям деревни Повелителя Дождя. Ведь она сама покровитель земледелия, а крестьяне никогда не расстаются со съестным. Когда они вернулись на поверхность, ночь уже миновала, взошло солнце. Из сумки на боку чёрного быка Повелительница Дождя достала семена, выбрала подходящее место и тут же их посеяла. Вскоре посевы взошли.
Оголодавшие крестьяне возрадовались, Се Лянь же вспомнил о Гуцзы, который, должно быть, тоже много дней плохо питался, и разбудил его. Но мальчик, проснувшись, первым делом спросил, где его отец, а решив, что тот опять его бросил, громко расплакался. Тогда Инь Юю пришлось отдать ему того несравнимо уродливого неваляшку. Услышав, что это и есть его отец, Гуцзы принял игрушку как великое сокровище, перестал плакать и, прижимая неваляшку к груди, занялся поеданием батата. А Се Лянь, Хуа Чэн, Повелительница Дождя и Пэй Мин сели в сторонке, чтобы обсудить серьёзное дело.
Впереди уже показалась Медная печь. С более близкого расстояния путникам открылось пламенно-красное подножие горы, словно вся она залита кровью, а на вершине лежал седой снежный покров.
Се Лянь предположил:
— Боюсь, если возникнет необходимость, нам придётся взбираться на снежную вершину. В таком случае не только младший генерал Пэй, но и Гуцзы, Бань Юэ, все эти люди должны остаться здесь, им нельзя продвигаться с нами дальше.
Пэй Мин, держа в руках бутылёк со снадобьем и обрабатывая раны, покачал головой и вздохнул:
— С самого начала не заладился поход, терплю поражения одно за другим.
Эти слова как нельзя лучше описывали его злоключения на горе Тунлу. Поистине смертельное невезение, есть о чём погоревать. Повелительница Дождя, которая в подобающей позе сидела возле Се Ляня, поразмыслив немного, обратилась к нему:
— Ваше Высочество, вы ведь прибыли сюда, чтобы уничтожить демонов, способных стать непревзойдённым? В таком случае, вам следует особенно опасаться одного из них.
Се Лянь немедля встрепенулся:
— Ваше Превосходительство с кем-то столкнулись?
Повелительница Дождя мягко кивнула:
— По пути сюда я видела юношу в белых одеждах.
Се Лянь тихо ахнул и ответил:
— О нём мы наслышаны, множество других демонов весьма устрашились его, и мы тоже едва не натолкнулись на этого юношу. Вы видели его своими глазами? Как же вам удалось уйти?
— Стыдно признаться. Всё благодаря быстроте копыт моего быка, да и юноша тот вовсе не проявил интереса к погоне. В противном случае, не могу сказать, каким мог быть итог.
— Как он выглядит?
— Лицо его не разглядеть, оно скрыто за бинтами.
Лицо скрыто за бинтами?!
— Лан Ин?! — потрясённо воскликнул Се Лянь.
Пэй Мин нахмурился:
— Ваше Высочество знает, кто это?
— Не могу утверждать. — Принц повернулся к Хуа Чэну. — Сань Лан, Лан Ин ведь сейчас в Призрачном городе?
Хуа Чэн также сделался задумчивым и серьёзным, а помолчав немного, ответил: