Но его тут же оборвали:
— Что — прекрасно? Что тут прекрасного?
Тот замямлил:
— Но раз его можно убить, и он не умрёт… Значит, у нас есть путь к спасению!
— Но пронзать человека мечом — не слишком ли…
— Да ведь он же божество! Даже такие раны для него не смертельны! А мы — всего лишь простые люди, и если заразимся поветрием ликов, нам уж точно конец, и говорить нечего!
Покуда внизу поднялись споры, Безликий Бай обратился к Се Ляню:
— Простые люди, попавшие в беду, ждут, когда ты поможешь им. Прошу.
От гнева у Се Ляня из глаз едва не вырывалось пламя.
— Единственный способ спасти всех разом — это уничтожить тебя, гнусный монстр!
Безликий Бай язвительно усмехнулся:
— В чём дело? Наследный принц, ты ведь некогда весьма самоуверенно утверждал, что не умрёшь. Почему же теперь испугался? Всё равно смерть тебе не страшна, принеси же себя в жертву, избавь их от беды, почему бы нет?
Се Лянь выплюнул:
— Ты именно этого добиваешься? Думаешь, что все на свете такие же подлые, как ты?
И в самом деле: на лицах многих людей под постаментом отразилась не безумная радость от наконец обретённого спасения, а задумчивость. Мнения разделились. Кроме того, никто так и не притронулся к чёрному мечу. Словно понимая, о чём думает принц, Безликий Бай рассмеялся, покачал головой и вздохнул:
— Глупое, глупое дитя.
Се Лянь увернулся, не давая похлопать себя по голове.
— Пошёл прочь! — заорал он.
— Ты думаешь, — произнёс демон, — что они не хотят запятнать руки кровью? Ошибаешься. Дело не в том, что они не хотят. Просто никто не желает быть первым.
— А-а-а-а!
Внизу раздался крик ужаса, женщина из той семейной пары зарыдала:
— Сын, мой сын!
Ребёнок на её руках истошно верещал, а на пухленькой ручке уже виднелись тёмные очертания бугорков, напоминающих лицо. Люди вокруг них мгновенно отшатнулись.
— Какое несчастье, ребёнок заразился!!!
Муж и жена в панике переглянулись и тут же вышли из толпы, приблизились к божественному постаменту, выдернули меч из пола, вложили в руку ребёнка и, стиснув зубы, вонзили клинок в Се Ляня.
— !..
Чёрный меч отличался несравнимой остротой, и живот Се Ляня вновь охватила невыносимая боль. Муж и жена вытащили клинок и бросили на пол, причитая:
— Простите… Наш сын ещё мал, мы не могли… ничего поделать. Простите, простите нас…
Не прекращая просить прощения, они с бледными лицами принялись бить Се Ляню земные поклоны, а потом схватили ребёнка и скрылись в толпе. Се Лянь почувствовал в горле новый, ещё более сильный прилив крови, и хотел было откашляться, но тут вдруг услышал, как Безликий Бай противно засмеялся.
— Что ты смеёшься? — воскликнул принц, стиснув зубы и проглотив кровь. — Думаешь, увидел то, что хотел? Это же ты их вынудил!
Призрачный огонёк в руке Безликого Бая загорелся ещё яростнее. А демон, растягивая слова, ответил принцу:
— Человек показывает своё истинное лицо, только если его вынудить.
Среди сотни собравшихся один уже мог не бояться поветрия ликов — тёмные отметины на плече малыша постепенно исчезли. Те, кто видел это своими глазами, судорожно сглотнули и замолкли.
Очень нескоро посреди мёртвой тишины из толпы вышел ещё один, молодой парень. Собрав волю в кулак, он подошёл к постаменту и вначале сделал несколько поклонов, затем слабым голосом заговорил:
— Простите, я не хотел, правда не хотел, но у меня просто нет иного выхода. Я только недавно женился, жена и мать ждут меня дома…
Он непрестанно оправдывался, но потом слова застряли у него в горле. Закрыв глаза, он схватил чёрный меч и резко вонзил в Се Ляня.
Но именно потому, что он не видел, куда бьёт, парень промахнулся, попав в бок принцу. Открыв глаза и обнаружив, что рана не смертельная, он в панике вынул меч и дрожащей рукой вонзил снова!
Се Лянь крепко стиснул зубы, чтобы не издать ни звука. Даже когда меч вошёл в него дважды, лишь тихий стон сорвался с его губ, и с уголка рта заструилась кровь.
Принц действительно не мог умереть. Но это не означало, что ему неведома боль.
Он слышал звук разрезаемой плоти, чувствовал, как острый клинок задевает кости, и от боли не хотелось жить — эти ощущения едва ли не приводили в помешательство. Здесь принц ничем не отличался от обычного смертного человека.
Молодой парень, совершив задуманное, отошёл, даже не отбив земной поклон. На его лице вперемешку отражались стыд и радость избежавшего страшной участи. Трудно было определить, чего именно было больше. После толпа вновь погрузилась в гробовую тишину.
Спустя долгое время ещё несколько человек, колеблясь, хотели выйти вперёд. Неизвестно, какие оправдания они для себя нашли. Однако никто ещё не успел ничего сделать, когда вдруг все услышали:
— Не могу на это смотреть.
Люди повернулись на голос, Се Лянь тоже поднял бледное лицо. Говорил тот здоровяк, уличный артист.
— Вы собираетесь делать всё, что вам скажет это чудище? Он же просто чушь несёт, как я погляжу. А даже если это правда, и бедняга не умрёт, то вы, стало быть, посчитаете, что никого и не убивали?
Ему тут же ответили:
— Старший брат, посмотри, в каком положении мы находимся! Нам всем грозит смерть, опомнись!
— Но ведь и я здесь, с вами! Мне точно так же грозит смерть! Разве я пошёл на преступление?
Его братья пристыжено замолчали, но кто-то сказал:
— Судя по всему, у тебя в семье нет ни стариков, ни детей, так? Сам поел, считай вся семья сыта. Но многие из нас тащат на себе несколько ртов. Разве можно сравнивать?
Здоровяк, указав на семейную пару, которая первой взялась за меч, возразил:
— Да, у меня ни жены, ни детей нет. Но даже если бы были, я бы скорее умер, но не позволил своему сыну смотреть, как отец совершает подобное. Не говоря уже о том, чтобы заставлять ребёнка самого такое сотворить. Если ваш ребёнок вырастет негодяем, в этом будет только ваша вина! Тоже мне, родители. Раз иного выхода нет, почему же ты не заставил сына проткнуть мечом себя, его отца?
Женщина с болью в голосе взмолилась:
— Не проклинай моего сына! Если хочешь, лучше меня прокляни!
А мужчина разгневанно забранился:
— Что за разговоры ты ведёшь? Хочешь, чтобы мой сын убил своих отца и мать?! Попираешь нормы человеческой морали!
Наверное, здоровяк не понимал, что означает «нормы морали», но возразил:
— Кого ни убей — всё одно, убийцей станешь. А если бы собой пожертвовал, хотя бы твёрдостью духа мог похвастаться. И вообще, почему вы не убили эту диковинную тварь в маске?
Его слова рассмешили Безликого Бая. А толпа ответила страхом и гневом. Они боялись неведомой твари, а гневались на смутьяна, и тут же зашикали на него:
— Ты…! А ну закрой рот!
Что если он прогневает тварь?
— Ох, — вздохнул здоровяк. — Боитесь пойти против самого гнусного злодея, поэтому решили вонзить меч в кого-то другого?
Кому-то, похоже, не по душе пришлись насмешливые речи уличного артиста.
— Дружище, что-то ты всё болтаешь, болтаешь без умолку… Я уж было решил, что у тебя есть какое-то предложение получше. А потом поглядел на твоё лицо — бескровное, почти как у мертвеца, и понял! Ты, никак, и жизни хорошей не видал, раз без зазрения совести порицаешь других? А раз так убеждён в своей правоте, почему бы тебе самому не принести себя в жертву и не спасти жизни остальных?
— Я не желаю приносить себя в жертву! И никто не желает. Кому же захочется? Тебе? Тебе захочется? Но я, по крайней мере, никого не протыкаю мечом.
— Он — другое дело!
— Какое — другое?
— Он ведь божество! Хотел помогать людям, попавшим в беду! Сам говорил. И ещё… и ещё он бессмертный!
Артист хотел возразить, но Се Лянь, не выдержав, кашлянул и позвал:
— Дру… дружище! Послушай, дружище! — После нескольких ударов мечом его голос зазвучал ощутимо слабее. Здоровяк повернулся на зов, и Се Лянь с благодарностью произнёс: — Спасибо тебе! Но всё же… оставь.
Если так пойдёт дальше, остальные могут и поколотить инакомыслящего. Се Лянь вспомнил, что этот человек получил серьёзные повреждения из-за состязания с ним, и, чувствуя угрызения совести, добавил:
— Спасибо тебе! Как твои раны после того, как ты тогда разбил каменные плиты на груди?
— А? Что ты болтаешь? Какие ещё раны? Разбивание камня на груди — это мой коронный номер! — громогласно ответил здоровяк.
Видя, что мужчина даже сейчас продолжает упрямо защищать свою репутацию, Се Лянь невольно захотел рассмеяться. Такие как он могут повторять «со мной всё в полном порядке», при этом харкая кровью.
Как вдруг кто-то указал на уличного артиста пальцем и завопил:
— Началось! Началось!
Се Лянь удивлённо вздрогнул, как и сам здоровяк, который дотронулся до лица и действительно обнаружил на нём характерные неровности!
Вокруг него мигом образовалось пустое пространство. Се Лянь открыл рот, чтобы подозвать здоровяка… Но для чего? Чтобы тот нанёс ему смертельный удар?
Слова никак не хотели слетать с языка.
Покуда он колебался, мужчина снова потрогал лицо руками, а потом направился прочь из храма. У Се Ляня вырвалось:
— Куда ты? Вернись! Если не вылечишься, станет хуже!
Но здоровяк вместо того, чтобы вернуться, перешёл на бег и крикнул:
— Я не вернусь! Сказал же, что не стану творить подобное, значит, не стану!
Вскоре его и след простыл. А чудики, окружившие храм, даже не стали его задерживать — видимо, поняли, что он теперь один из них. Се Лянь позвал ещё и ещё, но так и не дозвался, мужчина ушёл.
Под постаментом поднялись взволнованные разговоры:
— Вот беда, он убежал!
— Дурень! Куда ни беги, болезнь не отступит, уже поздно! Он заразился!
— Он же… не собирается убить кого-нибудь, спустившись с горы?
Однако сказанное уличным артистом возымело действие — ещё довольно долго никто не хватался за меч, чтобы вонзить его в принца. Всё зашло в тупик.
Се Лянь не знал, следует ли ему порадоваться, или же загрустить, или же испугаться. Но что ещё важнее — он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. И как раз старательно размышлял над этим, когда кто-то вышел из толпы со словами:
— Позвольте я кое-что скажу.
Говорил мужчина средних лет. Се Лянь поднял на него глаза и подумал, что где-то уже его видел, но никак не мог вспомнить, где именно. Пока он задумался, мужчина заговорил снова:
— Не стану вам лгать, но он однажды меня ограбил!
Выходит, это тот человек!!!
Толпа опешила:
— Ограбил?
— Но ведь он — наследный принц! Он — божество? Он тебя ограбил?
— Истинно так.
— И что же? Что ты этим хочешь сказать?
— Ничего такого, просто хочу, чтобы все вы знали — он разбойник! — Договорив, мужчина вновь исчез в толпе.
В храме тут же воцарилось молчание. Та фраза будто заронила в сердца людей чёрное семя.
Разбойник…
Неожиданно вновь раздался жуткий крик:
— Моя нога… моя нога… с ней, кажется… что-то странное творится!
Опять?!
На сей раз кричащий оказался не один, почти одновременно заорал ещё кто-то:
— И у меня тоже! На спине! Скорее, посмотрите, что там такое?!
Но никто не смел приблизиться к этим двоим, поэтому один просто закатал штанину, а другой стянул рубаху. Когда же остальные разглядели открывшуюся картину, храм заполнили крики ужаса.
Лики на теле этих людей уже полностью сформировались!
— Почему они выросли так быстро?!
— Вы что, забыли? Мы ведь уже давно тут сидим!
— Но почему они раньше ничего не почувствовали?!
— Они ведь выросли не на виду, просто чесалось немного, и всё! Откуда мне было знать, что там такое?
— Всё кончено. Кончено. Мы, наверное, тоже уже больны?
— Скорее! Осмотрите себя! Все осмотрите своё тело!
В храме воцарился полнейший хаос, люди осматривали себя и начинали неистово кричать от ужаса. Предположение оправдалось! На теле многих уже появились человеческие лики, просто они не ощущали этого, а когда спохватились, лица уже обрели чёткие очертания!
Словно что-то почувствовав, чудики снаружи принялись водить свой хоровод ещё безумнее, а храм заполнили смятение и тревога. Сердце Се Ляня колотилось так быстро, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди через горло.
На его памяти поветрие ликов распространялось не настолько быстро. Что же случилось?
Безликая тварь! Наверняка это он виноват!
Принц резко развернулся к виновнику, который спокойно наблюдал за происходящим кошмаром, но не успел и слова сказать — кто-то в толпе подскочил на ноги и, чуть не задыхаясь, с покрасневшими глазами воскликнул:
— Ты… ты же бог! Ты — наследный принц! Как ты мог пойти на грабёж?
Се Лянь немного растерялся, не понимая, почему он вдруг заговорил об этом в такой момент.
— Я…
Тот человек перебил:
— Мы так тебя превозносили, а ты что сделал? Ограбил человека! Что ты принёс нам? Страшное поветрие!
Он принёс поветрие?
— Я? — изумился Се Лянь. — Но это не я! Я только…
Но терпение толпы уже подошло к концу.
Около сотни человек, сверкая покрасневшими глазами, окружили принца, а тот, что стоял ближе всех, схватил чёрный меч. Се Лянь вмиг перестал дышать.
Дрожащей рукой сжимая оружие, мужчина дрожащим голосом проговорил:
— Т-ты ведь… должен заплатить за это? Ты должен искупить вину, верно?
Когда в глазах принца отразился холодный блеск клинка, его ужас достиг своего пика.
Так много людей… Если каждый проткнёт его этим мечом, что же от него останется?
Принца посетила не только мысль о том, что его тело превратится в решето, в бесформенную кровавую кашу. Он намного сильнее боялся другого, смутно ощущая, что если они так поступят, то, возможно, что-то в его душе будет навсегда уничтожено.
При мысли об этом у Се Ляня вырвалось:
— Спа…
Однако он так и не успел выкрикнуть «спасите». Ледяной клинок снова вошёл в его плоть. Глаза принца широко распахнулись.
Несравнимо острый меч снова вынули, а потом вонзили ещё раз, следующий желающий спастись не дал принцу даже сделать вдох. Звук, который Се Лянь запер у себя в горле, наконец вырвался наружу, огласив храм душераздирающим криком.
Этот крик был настолько надрывным, что люди, окружившие принца, перепугались. Кто-то, закрыв глаза и отвернувшись, сказал:
— Не давайте ему кричать. Поторапливайтесь, поскорее покончим с этим!
Се Ляню зажали рот, схватили за руки и ноги, а кто-то даже принялся наставлять людей:
— Держите его, чтобы не свалился. И не промахивайтесь! Если удар не смертельный, он не считается!
— Вставайте в очередь, один за другим, не надо отбирать друг у друга меч! Сказал же, не отбирать! Я первый подошёл!
— Какой же удар будет смертельным? Как я узнаю, получилось или нет?
— В общем, вонзайте меч в сердце, горло и живот!
— Если не уверены, что попали куда нужно, вонзите ещё раз для верности!
— Так не годится! Ведь другим места не останется!
Вначале они сомневались, жалели принца, но эта жалость постепенно таяла, пока не исчезла совсем. Их действия стали более смелыми и уверенными. Чёрный меч то и дело врезался в тело принца. Он раскрыл глаза так широко, как только мог, из них покатились крупные слёзы. А в его душе застыл беззвучный крик.
Спасите!
Спасите, спасите, спасите!
Спасите, спасите, спасите, спасите, спасите-спасите-спасите-спасите-спасите-спасите!!!
Больно, больно, больно, больно, больно, больно… Больно, больно, больно, больно, больно, больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно!!!
Почему я не умираю?! Почему я не могу умереть?!
Он хотел бы завыть самым отчаянным плачем, на который только был способен, но из горла не шло ни единого звука, только хрип. Наверное, его уже пронзили мечом. От боли принца охватило безумие, словно всю боль, предназначенную ему за несколько жизней, он должен был испытать здесь, сейчас. А после ему уже никогда не будет больно. Он ничего не видел, весь мир погрузился во тьму, и только маленький сгусток огня где-то поблизости горел всё безумнее, всё ярче, всё сильнее. Но только никак не мог вырваться из лап безликого демона.
Се Лянь не слышал своих криков. Зато услышал другой, пронзительный крик, кажется, исходящий от того призрачного огонька. И пусть этот крик слетел не с его губ, принцу показалось, что в нём ровно столько же боли, сколько он испытывал сейчас, будто бы это и впрямь кричал он сам.
Но к тому моменту принц уже не мог держаться — из горла Се Ляня послышалось бульканье, а потом его сознание окончательно разбилось вдребезги. В тот же миг храм охватила взрывная волна неистово палящего пламени…
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Бесчисленные голоса пронзительными криками заполнили храм. Огонь, подобно карме, несущей воздаяние за грехи, бушующим вихрем пролетел по главному залу. Никому не удалось спастись — призрачное пламя жаркой волной в одно мгновение превратило сотню человек на постаменте и под ним в сотню обожжённых дочерна трупов!
Когда же огонь постепенно угас и отступил, призрачный огонёк исчез, а на его месте сформировалась фигура молодого парня.
Он упал на колени перед выжженным божественным постаментом, сгорбился до земли, обхватил голову руками и издал долгий, протяжный крик неописуемого страдания.
Он не смел даже мельком взглянуть, во что превратился тот, кто лежал сейчас на постаменте перед ним. Потому что… наверняка… уже нельзя было узнать в нём человеческое тело.
В храме наследного принца пол устилали мёртвые тела. Безликий Бай же, смеясь, развернулся и вышел прочь. Территория, обожженная призрачным пламенем, не ограничилась одним только храмом — бешено пляшущие чудики снаружи тоже обернулись обугленными трупами и кучей костей. Но демон, будто и не заметив этого, прошёл прямо по телам.
Весь этот лес… Нет, скорее даже целая гора дрожала и стенала по принцу!
В небеса взметнулись бесчисленные чёрные тени — обитающие здесь души умерших перепугались так, что не могли не разлететься прочь от этого места, а там их подхватил ветер и разнёс по разным сторонам света. Тем временем над храмом наследного принца бесконечным покрывалом сгустились чёрные тучи, которые стали медленно завихряться, подобно огромному глазу демона.
Так небо возвещало рождение тёмной твари, так жестокий и беспощадный демон обретал форму!
Белое бедствие без скорби и радости
Се Лянь не понимал, проснулся он или до сих пор спит.
Если проснулся, то почему не реагирует ни на что вокруг и ничего не помнит? А если спит, то почему его глаза открыты?
Когда сознание принца наконец прояснилось, Безликий Бай уже повесил чёрный меч ему на пояс и поощрительным тоном, словно взрослый — ребёнку, сказал:
— Это мой тебе подарок, — он похлопал меч по рукояти и многозначительно, но мягко произнёс: — Его клинок наверняка острее, чем все мечи, которые ты когда-то собирал и которые тебе дарил Цзюнь У.
Се Лянь позволил ему прицепить меч к своему поясу, не воспротивился и не вымолвил и слова. Поскольку любые попытки сопротивления были бы бесполезны.
Так он и вышел из храма наследного принца — в новом одеянии, с новым драгоценным мечом и будто бы с новым телом.
— Постой, — вновь позвал демон за его спиной.
Се Лянь остановился. Безликий Бай, беззвучно оказавшись рядом, вложил ему в руку белую ленту.
— Ты забыл вот это.
Лента, которой принц скрывал лицо и которой его же впоследствии и связали.
Пошатываясь на ходу, Се Лянь в одиночестве спустился с горы. Стоял белый день, солнце давно взошло, но под его лучами принц совсем не чувствовал тепла.
По пути он увидел звенящий горный ручеёк, прозрачный и живой. Принц остановился на берегу, заглянул в воду и уставился на своё бледное отражение.
Кожа белая и сияющая, без единого шрама. И шея тоже. Значит, ни на груди, ни на животе не осталось больше ран. И всё же, поглядев на себя совсем недолго, Се Лянь отвёл взгляд. Затем зачерпнул несколько пригоршней воды, чтобы омыть лицо и выпить пару глотков. За питьём он вдруг заметил кое-что выше по течению.
Медленно подняв взгляд, Се Лянь увидел недалеко большой камень, а рядом мёртвое тело. Судя по одежде, это был тот здоровяк, уличный артист.
Он даже с горы не спустился — умер по дороге. На камне ярким пятном виднелась кровь, видимо, мужчина убился об него, не вынеся боли или страха. Труп уже начал разлагаться и наполовину сполз в воду, источая зловонный смрад. Он не шевелился, но на его полусгнившем лице всё ещё подёргивались маленькие человеческие лица.
Се Лянь упал на четвереньки возле ручья, его тошнило целый час, так сильно, что пошла кровь.
Спустившись с горы, он долго шёл куда глаза глядят по широкой улице. Внезапно кто-то схватил его за плечо и затащил в переулок. Се Лянь обернулся, но прежде лица увидел кулак, летящий в него.
— Куда ты пропал?! Где ты был все эти дни?!
За кулаком показалось разгневанное лицо Фэн Синя. Се Лянь разглядел его, уже лёжа на земле, повалившись от удара.
Но Фэн Синь, похоже, и сам не ожидал, что так легко собьёт принца с ног. Он посмотрел на свой кулак, потом на Се Ляня и застыл, не успев помочь принцу подняться — тот встал с земли сам. Фэн Синь переменился в лице, но его гнев так и не угас.
— Поглядите, какой вспыльчивый! — закричал он. — Сказали ему слово, и убежал прочь, два месяца не появлялся! Да ты хоть представляешь, как о тебе волновались Их Величества?!
Се Лянь стёр кровь, пошедшую из носа от удара.
— Прости.
Наблюдая, как принц только сильнее размазал грязь с кровью, Фэн Синь тяжело вздохнул.
— Ваше Высочество! Забудь об извинениях, между нами это слово не имеет никакого смысла. Но ты же… Что с тобой творится? Где ты был так долго? Неужели существуют проблемы, которыми нельзя поделиться со мной? — Он заметил на поясе Се Ляня оружие. — Где ты взял этот меч?
Се Лянь хотел ему рассказать. Но, вспомнив ссору, возникшую между ними ранее, сомнение на лице Фэн Синя, а ещё тот кошмар, который он пережил и не хотел больше никогда вспоминать, принц лишь повторил:
— Прости.
Они вернулись в хижину, где прятались родители принца. Государыня сразу обняла сына и разрыдалась, а его отец, кажется, ещё сильнее постарел — раньше среди чёрных волос виднелись белые, теперь же среди белых едва проглядывали чёрные. Впрочем, он не стал гневаться, только сказал пару фраз и снова замолчал. Наверное, боялся, что Се Лянь снова разволнуется и сбежит на полмесяца. Все трое теперь старались быть осторожнее в речах и действиях.
— Фэн Синь, — после простенькой трапезы Се Лянь снял с пояса меч и протянул тому. — Возьми его и заложи.
Фэн Синь видел, как дрожит рука принца, держащая меч, однако не понял, почему.
— Зачем ты мне его отдаёшь?
— Тебе ведь нужны были деньги.
На лице Фэн Синя промелькнула печаль, однако он покачал головой:
— Больше не нужны.
Тогда Се Лянь не стал настаивать, просто забросил меч в сторону и лёг спать.
Возвратившись на этот раз, принц вёл себя, как будто ничего не случилось, надеясь поскорее вернуться к своему прежнему привычному состоянию. Вскоре они с Фэн Синем вновь решили вместе заняться уличными представлениями.
Сначала Фэн Синю не очень понравилась эта затея:
— Не нужно, лучше отдохни ещё пару дней.
— Я отдыхаю уже пару месяцев, — возразил Се Лянь. — Если те артисты снова явятся чинить нам неприятности, вдвоём будет легче справиться с ними.
— Они уже давно не приходили.
Но вовсе не потому, что их лидер погиб, а потому, что Фэн Синь стал среди них своим. Вначале его представления привлекали людей новизной, но со временем к нему стали относиться так же, как и к остальным. Фэн Синь потерял преимущество, для других артистов больше не представлял угрозы, и те перестали его прогонять. Всё равно зарабатывали все примерно одинаково.
Поэтому, как бы старательно Фэн Синь ни стрелял из лука, каким бы поразительным ни было его мастерство, зрителей заметно поубавилось, а значит, и денег тоже. Теперь он не собирал и десятой части от прежнего навара. Протрудившись полдня, Фэн Синь весь вспотел от усталости и сел на обочину передохнуть.
— Давай я тебя заменю, — предложил Се Лянь.
— Может, не стоит?
Но Се Лянь уже вышел вперёд. Зрители сразу оживились, увидев кого-то новенького:
— И каким же мастерством владеет этот юноша?
Се Лянь вместо ответа подобрал с земли ветку и, не обращая ни на кого внимания, начал фехтовать ею на манер меча. Его искусство фехтования было превосходным, и воздух свистел от ударов, словно от настоящего клинка, поэтому из толпы послышались одобрительные возгласы. Фэн Синь же посмотрел на представление с необъяснимым выражением лица, а потом и вовсе отвернулся.
Ну а Се Лянь больше не чувствовал ни стыда, ни тяжести на душе, продолжая старательно демонстрировать своё искусство. И вдруг из толпы послышался возглас:
— Ужасно, ужасно! Просто кошмарно! Кому охота смотреть, как ты тычешь своей палкой хрен знает куда?
Фэн Синь вскочил на ноги с криком:
— А ну попридержи свой грязный язык!
Се Лянь остановился и повернулся на голос, увидев в толпе мужчину, жующего арбуз и сплёвывающего семечки. Явно какой-то праздный зевака.
— Я пришёл представления смотреть! — ответил тот Фэн Синю. — Что хочу, то и говорю! Или ты, попрошайка, будешь указывать нам, благодетелям, что делать? Вынимай настоящий меч! Тогда я, твой господин, может, и подумаю, подкинуть ли тебе деньжат!
Остальные поддержали зеваку одобрительными криками. Фэн Синь так разгневался, что вознамерился проучить наглеца, однако перед ним мелькнула белая фигура — Се Лянь первым оказался возле того человека, схватил за горло и подбросил высоко в воздух.
Силу принц приложил немалую, мужчина подлетел на несколько чжанов, уронив арбузную корку, а люди вокруг пораскрывали рты от неожиданности. Потом зевака тяжело упал на землю и громко заорал, из его глаз, носа, рта и ушей хлынула кровь. Но Се Лянь на этом не остановился, он снова схватил беднягу за грудки и совершенно спокойно произнёс:
— Настоящего меча у меня нет, но могу предложить посмотреть на настоящую смерть!
От испуга люди бросились врассыпную с криками:
— На помощь! Спасите! Убивают!
Фэн Синь поразился сильнее всех:
— Ваше Высочество!!!
Принц его даже не слышал, он собирался ещё разок подкинуть наглеца на пару чжанов, чтобы тот грохнулся о землю. Но Фэн Синь подоспел, чтобы удержать его от этого поступка.
— Ваше Высочество!!! — Он даже позабыл о том, что принцу нужно скрывать истинную личность. — Очнись! Ты ведь убьёшь его!!!
В зрачках Се Ляня безумно полыхал чёрный огонь. Он отбросил руку Фэн Синя и вбил несчастного зеваку в землю. Тот вытянул ноги и больше не двигался. Фэн Синь подбежал было проверить, дышит ли он, но услышал, как на другом конце улицы кто-то, надрывая глотку, кричит:
— Вот они! Вон там!
Плохи дела! Сюда идут солдаты Юнъань!
Фэн Синь бросился было бежать, но заметил, что Се Лянь даже не подумал сдвинуться с места, глядя в сторону отряда солдат и словно намереваясь затеять с ними драку. Потянув принца за собой, Фэн Синь крикнул:
— Чего ты встал? Бежим!
Скрываясь и прячась, им удалось-таки сбежать и добраться до укрытия. Только они вошли в дом, Фэн Синь накинулся на принца прямо в присутствии государыни:
— Как ты мог такое учинить?!
Прежде Фэн Синь ни за что не посмел бы вести себя подобным образом на глазах у Их Величеств. Но с течением времени, пока они жили вместе, многое изменилось.
— Идите в комнату, — сказал Се Лянь матери.
Женщина залепетала:
— Мой сын, что у вас…
— Идите в комнату! — повторил Се Лянь.
Государыня хотела расспросить, но не решилась перечить и послушалась.
Се Лянь же снова повернулся к Фэн Синю:
— Что я такого сделал?
— Ты едва не убил его! — в гневе заявил Фэн Синь.
Но Се Лянь возразил:
— Он ведь не умер. И вообще — ну убил бы, и что с того?
Фэн Синь был потрясён.
— Что ты сказал? Что значит — «убил бы, и что с того»?
— Кто же заставлял этого простолюдина нарываться? Он хотел помереть — я бы исполнил его пожелание. Что не так?
Совершенно поражённый услышанным, Фэн Синь заговорил лишь после долгого молчания:
— Он… повёл себя неправильно. Но ведь не до такой степени, чтобы убивать его? Ударил бы раз — и хватит с него. Неужели он заслуживает смерти из-за одной фразы?
Се Лянь перебил:
— Да. Раз посмел такое говорить, значит, должен заплатить за свои слова.
Не веря своим ушам, Фэн Синь произнёс:
— Как ты можешь такое говорить?
— Что именно?
— Раньше ты бы не назвал человека «простолюдином». Я никогда не слышал от тебя этого слова.
— Что ты хочешь этим сказать? Я ведь не божество. Мне что, нельзя злиться? Мне запрещено ненавидеть?
Фэн Синь чуть не подавился, услышав такое, а потом с трудом выдавил:
— Я не это имел в виду. Но всё же не стоило…
Се Лянь, не желая больше ни слушать, ни говорить, ушёл в комнату и с грохотом захлопнул дверь. Едва дверь закрылась, принц громко вскрикнул и повалился на кровать.
Он обманывал себя и других! Вне всяких сомнений! Что бы он ни делал, не мог притвориться, что ничего не случилось. И не мог больше стать таким, каким был когда-то!!!
Вечером в дверь комнаты кто-то постучался. Се Лянь решил, что это Фэн Синь, и промолчал. Но потом услышал голос государыни:
— Мой сын, это твоя матушка. Позволь мне войти поглядеть на тебя?
Се Лянь не хотел шевелиться. Но, полежав ещё немного, всё-таки поднялся и открыл дверь.
— Что вам нужно? — утомлённо спросил он.
Государыня стояла на пороге с тарелками в руках.
— Мой сын, ты ведь голоден?
Се Лянь, глядя на неё, с большим трудом, но всё же проглотил подступившие к горлу слова «как бы голоден я ни был, а твою стряпню есть не стану». Он пропустил матушку в комнату.
Поставив тарелки на стол, женщина сказала:
— Посмотри сюда.
Бросив взгляд на блюда, Се Лянь едва не рассмеялся от накатившей злости.
— Что это такое?
Государыня, словно поднося драгоценный дар, объяснила:
— Посмотри, это — фрикадельки Однокрылых птиц[298], а это — похлёбка Прекрасных цветов и полной луны[299]…
Однокрылые птицы скорее походили на чей-то двухголовый труп, а Прекрасные цветы и полная луна напоминали нечто бесформенное и комкообразное. Се Ляню пришлось перебить:
— Вы ещё и придумываете этому названия?
— Но ведь любое блюдо должно носить название.
— Это относится только к императорской кухне во дворцах. Обычные люди не дают названия кушаньям.
«Во дворцах», «императорская кухня», «обычные люди».
Помолчав, государыня улыбнулась:
— Но ведь нет такого правила, что лишь во дворцах дают названия блюдам. Пусть это будет нам на счастье. Ну же, попробуй. Матушка потратила уйму времени, чтобы приготовить их для тебя. — Она протянула сыну палочки.
Но Се Лянь не улыбнулся в ответ. И палочки не принял.
Государыня ещё немного посидела, улыбаясь, но потом её улыбка померкла.
— Мой сын…
— Что? — отозвался Се Лянь.
— Почему вы опять поругались с Фэн Синем?
Се Лянь не хотел объяснять, и сил на разговоры у него не было.
— Просто оставайтесь дома, и всё. Вам не нужно из-за этого переживать.
Поколебавшись, государыня сказала:
— Знаю, наверное, мне не стоит упоминать, но… Пока тебя не было, Фэн Синь, это доброе дитя, всё время заботился о нас…
— Матушка, что же вы хотите сказать?
— Мой сын, не сердись, — торопливо ответила женщина. — Я не хочу тебя обвинять. Правда, не хочу. Знаю, тебе очень тяжело. Просто… Фэн Синь всё время следует за нами, за тобой, и ему тоже нелегко. Я чувствую, что ему не то чтобы не хотелось всё бросить, но он оставался с нами до сих пор только из-за ваших добрых отношений…
Тут Се Лянь вдруг вскочил.
— А кому же легко? Может, мне легко?! Матушка, не спрашивайте, прошу вас! Если не понимаете, то не надо вмешиваться, хорошо?
Принц выбежал из комнаты, и государыня в панике бросилась за ним.
— Мой сын, куда же ты? Я ничего не скажу, матушка больше ничего не скажет! Вернись!
Се Лянь резко бросил:
— Я знаю! Нам всем нелегко, но вы не волнуйтесь! Я прямо сейчас пойду и сделаю так, что нам станет легче!!!
Государыне было не угнаться за ним, очень скоро она отстала. Только к вечеру Се Лянь вернулся, неся с собой несколько мешков. Он переступил порог и увидел, что никто в доме не спит, все ждут его с очень мрачными лицами.
Закрывая за собой дверь, принц спросил:
— Что это с вами?
Похоже, государь уже отругал жену — у неё до сих пор краснели глаза. Но увидев сына, она с облегчением вздохнула и вымученно, но радостно улыбнулась.
— Мой сын, ты вернулся! Впредь я больше не стану спрашивать лишнего, только не надо так внезапно уходить, не сказав ни слова. Матушка во всём послушается тебя…
Они боялись. Боялись, что он уйдёт, и они снова не увидят его два месяца. Но Се Лянь заверил:
— Не придумывайте. Я не собирался уходить. Отправляйтесь спать.
Когда государь с государыней ушли в свою комнату, Фэн Синь, помолчав, заговорил:
— Даже если спрошу, где ты был, ты ведь всё равно не скажешь, так?
Се Лянь вместо ответа бросил на пол мешки, которые принёс. От них раздался звон металла.
— Что это? — изумился Фэн Синь.
Развязав мешки, Се Лянь перевернул их и высыпал на пол гору золотой и серебряной утвари, ярким светом едва не озарило весь дом. Фэн Синь тут же вскочил на ноги:
— Где… где ты всё это раздобыл?!
Се Лянь, не поднимая головы, присел и стал подсчитывать содержимое мешков, отвечая:
— Не надо так кричать. Просто прошёлся по домам городских богачей, вот и всё. Не волнуйся. Никто меня не видел.
Глаза Фэн Синя округлились
— Ты!.. — Тут он вспомнил, что за стеной находятся государь с государыней, и понизил голос: — Ты это украл?!
— Не надо так на меня смотреть. Нам всем сейчас нелегко. Но с этим будет легче.
— Но ты же не можешь заниматься воровством?! Мы ведь способны зарабатывать уличными представлениями!
— Сколько денег ты зарабатываешь в день, в поте лица продавая своё искусство на улицах?
Фэн Синь отшатнулся на два шага. Се Лянь впервые видел на его лице такое выражение — словно тот вот-вот лишится чувств.
С огромным трудом Фэн Синь всё же устоял на ногах. Убедившись, что ему это всё не померещилось, он пробормотал:
— Что же… что с тобой случилось? Почему ты стал таким?
Подняв голову, Се Лянь переспросил:
— Каким?
— Я не собираюсь тебе объяснять! — в гневе выпалил Фэн Синь. — Сам посмотри, какой ты! О случае с ограблением я уж спрашивать не стану, но зачем ты пошёл ещё дальше?!
— Так и думал, — язвительно усмехнулся Се Лянь.
— Что ты «так и думал»?
Се Лянь поднялся с пола.
— Так и думал, что ты всё не можешь забыть о том случае. Хочешь меня расспросить, но не находишь слов, верно? Ты, должно быть, придумал себе сотни вариантов, как всё произошло. Нечего выдумывать. Я тебе скажу. — Он шаг за шагом приблизился к Фэн Синю. — Это правда. Я совершил грабёж.
Фэн Синь так же шаг за шагом отступал.
— Ты… — Но потом шагнул вперёд и тихо, но сердито высказался: — Мы ведём такую тяжёлую жизнь, но ради чего?! Если бы ты хотел заниматься подобным, мы бы давно уже пошли на это, ни к чему было страдать до сего дня! Но что теперь толку от этого?! Ты же просто сводишь на нет все прежние усилия! Ты всё ещё тот Его Высочество, каким был когда-то?!
— Да, к чему было страдать до сего дня?
Фэн Синь застыл в потрясении. Се Лянь же продолжил:
— Каким я был когда-то? Не отвечал на оскорбления? Не бил тех, кто меня ударил? Переоценивал свои силы? Хотел помогать всем, кто попал в беду? Что это такое вообще? Не совершеннейшая ли глупость? Считаешь, быть таким глупцом — хорошо? Думаешь, я должен быть таким «собой»? Ну а если я не буду таким, для тебя это станет страшным ударом, так?
— Ты с ума сошёл? — изумился Фэн Синь. — Зачем ты такое говоришь?
— Ошибаешься. Я не сошёл с ума. Просто вдруг прозрел. И понял, что именно тот, прежний «я» был безумцем.
Фэн Синь, запинаясь, проговорил:
— Как ты можешь так говорить? Когда ты стал таким? Я… я правда не понимаю… почему я… ради чего я следовал за тобой…
— Ну так перестань за мной следовать.
— Что? — Фэн Синь не сразу понял смысл его слов.
— Я сказал: перестань за мной следовать.
Договорив, принц хлопнул дверью своей комнаты.
Только спустя четыре часа он услышал снаружи какой-то шорох, а затем тихие голоса.
Похоже, Фэн Синь прощался с государем и государыней. Сам он говорил очень тихо, в голосе государыни слышались слёзы, а государь почти ничего не сказал, больше кашлял. Вскоре открылась и закрылась дверь дома, голос Фэн Синя стих, шаги исчезли вдалеке.
Он ушёл.
Запершись в комнате, Се Лянь долго сидел с непроницаемым лицом. Потом закрыл глаза.
Всё-таки ушёл.
С того самого дня, когда Му Цин покинул их, Се Лянь боялся этого: что однажды Фэн Синь тоже уйдёт.
Но страх был настолько велик, что сегодня Се Лянь не смог больше выдерживать этой пытки. И вместо того, чтобы тянуть и тянуть, словно ножом срезая по кусочку благодарность и дружеские чувства между ними, что в итоге приведёт к ненависти и полному отвращению… Лучше как можно раньше разорвать отношения, вот так — в один момент!
Прежде чем Фэн Синь ушёл, принц боялся. Но после страх исчез без остатка.
Вот только на смену страху пришла боль.
Сначала Се Лянь берёг в сердце надежду на то, что Фэн Синь останется, несмотря ни на что — даже зная, что принц совершил то, чего не должен был, даже видя, каким отвратительным человеком тот стал. Всё-таки с тех самых пор как принц в четырнадцать лет выбрал Фэн Синя своим личным слугой и телохранителем, они практически не разлучались, Фэн Синь следовал за Се Лянем словно тень. Да, они были хозяином и слугой, но в гораздо большей степени — друзьями. И кроме Се Ляня у Фэн Синя не было никого, о ком нужно заботиться. Разве что ещё родители принца заодно.
Но… Фэн Синь и правда ушёл.
Се Лянь догадывался, что так произойдёт. И прекрасно понимал, почему. Но всё-таки пока ещё не мог принять.
— Мой сын, прости! — вдруг послышался за дверью голос государыни.
Се Лянь поднялся с кровати, открыл дверь, вышел и утомлённо сказал:
— Вашей вины тут нет.
Отец и матушка сидели за старым покосившимся столом.
— Мы с твоим отцом стали тебе обузой, из-за нас ты пошёл на плохие поступки, и вы с Фэн Синем поссорились.
Се Лянь вымученно улыбнулся:
— Что в этом плохого? Разве народные легенды не пестрят сказаниями о благородных героях, что отбирают деньги у богатых и раздают бедным? Фэн Синь ушёл, ну и пусть. Замечательно. Без него даже легче. Нам обоим легче. Сначала вы должны поправиться, а потом уже думать об остальном. Завтра сможем купить лучшие снадобья.
Государь, гневно уставившись на сына, бросил:
— Мне не нужны эти деньги.
Государыня попыталась незаметно одёрнуть мужа.
— И что же ты предлагаешь? — спросил принц.
Откашлявшись, государь ответил:
— Ты… должен вернуть Фэн Синя. Мы не возьмём эти деньги.
Несмотря на то, что государыня пыталась утихомирить мужа, и она сказала:
— Да! Ты должен вернуть Фэн Синя. Он ведь твой самый преданный слуга и твой друг…
— Нет никаких преданных слуг. У нас есть деньги, и мы их потратим. Об остальном не спрашивайте. Я уже сказал, вы ничего не понимаете.
Воцарилось долгое молчание, но потом государыня повторила:
— Мой сын, прости! Мы с отцом видим, что тебе приходится тяжело, но мы лишь простые смертные и не способны тебе помочь. Это тебе приходится заботиться о нас.
У Се Ляня не было сил спорить с ними, он мимоходом бросил пару утешительных фраз и вернулся в комнату. Чтобы прийти немного в себя, он снял ленту и одежду и кое-как помылся в бочке, потом упал на кровать и сразу уснул. Проспав до утра, он подумал, ещё сонный: «Почему Фэн Синь не разбудил меня?»
Только спустя какое-то время он вспомнил, что Фэн Синь ушёл.
Се Лянь перевернулся и сел, посидел немного, глядя в никуда, и припомнил ещё кое-что.
Пускай Фэн Синь ушёл, но где же его родители? Почему они не вошли в комнату, чтобы разбудить его?
Обычно в это время уже слышался кашель отца, который не стихал до вечера. Но сегодня было непривычно тихо.
Почему-то Се Ляню стало неспокойно на душе. Он оделся, поднялся с кровати, пошарил рукой, но не нашёл своей ленты, которой скрывал лицо, поэтому толкнул дверь соседней комнаты со словами:
— Матушка, вы не видели мою…
Но стоило двери открыться, и его зрачки сузились до маленьких точек.
Он нашёл свою ленту.
Лента была перекинута через потолочную балку, а на ней висели два неподвижных тела. Уже холодные.
Его отец и мать.
Се Лянь решил, что всё ещё спит. Покачиваясь, он с трудом ухватился за стену, но не устоял — съехал по ней на пол.
Сидя на полу, он закрыл лицо руками. Ему вдруг стало трудно дышать, он заплакал сквозь смех, засмеялся сквозь слёзы.
— Я, я, я, я… — Повторив много раз «я», говоря неизвестно с кем, он продолжал: — Нет, это не правда. Я, стойте, я же, нет, я…
В конце концов он не смог выдавить из себя больше ни слова, развернулся к стене, громко вскрикнул и с силой ударился головой пару десятков раз.
Он должен был догадаться. Его отец — такой упрямый и закостенелый, консервативный правитель, а мать — женщина, которая не может выносить, как страдают родные, при этом страдающая ради них… Оба — представители знати, с детства утопавшие в роскоши. Невероятное чудо, что они вообще смогли продержаться до сего дня.
Се Лянь ударился о стену головой уже несколько сотен раз и пробормотал:
— Фэн Синь, моих родителей больше нет.
Никто не слышал его.
Тут он вспомнил наконец, что нужно снять тела родителей с ленты. Закончив с этим, Се Лянь обнаружил, что ему, кажется, больше нечем заняться, — он прошёлся по комнате и увидел несколько тарелок холодных и ужасно некрасивых блюд, которые он вчера не стал есть и велел матери унести. Теперь принц невольно потянулся к еде и съел всё без остатка, боясь оставить хоть рисинку. Потом его снова затошнило.
И вдруг он вскочил, снова перекинул белую ленту через балку и просунул в получившуюся петлю голову.
Удушье накатывало волна за волной, однако принц всё время оставался в сознании. Глаза налились кровью, шейные позвонки громко хрустнули, но он всё ещё оставался в сознании! Он так и висел под потолком, а потом по неизвестной причине белая лента вдруг ослабла сама по себе, и Се Лянь тяжело грохнулся на пол. Голова закружилась, перед глазами всё поплыло, но принц всё же увидел, что лента шевелится без ветра, словно ядовитая змея, медленно скручиваясь кольцами.
Она обзавелась собственной душой!
Затронутая магической силой, окроплённая кровью принца, задушившая двоих членов императорского рода… Если бы затея Се Ляня удалась, жертв стало бы три. Да не обернись эта лента, наполненная такой тёмной энергией и такой затаённой злобой, оборотнем — было бы поистине удивительно!
Только что появившийся на свет маленький оборотень-лента, разумеется, нисколько не осознавал, в каких жутких обстоятельствах обрёл душу. Лента принялась радостно ползать вокруг человека, даровавшего ей жизнь, словно в ожидании ласки, но Се Лянь совершенно не обращал на неё внимания. Схватившись за голову, он закричал:
— Кто-нибудь! Кто-нибудь, убейте меня!!!
Он мечтал сейчас лишь об одном — чтобы кто-нибудь появился и отнял его жизнь, помог ему избавиться от этих бесконечных страданий и боли!
Именно в тот момент издалека донёсся звон, от которого содрогнулись небеса. Се Лянь тяжело задышал, его глаза налились кровью, в голове пронеслось: «Кто это? Что это такое?»
Какая-то сила заставила его подняться. Пошатываясь и спотыкаясь, принц отправился на звук. Он шёл очень долго, пока наконец не увидел, что это звуки празднования: — установилась власть новой династии, выбрана столица государства Юнъань, построен новый императорский дворец.
Всеобщее торжество! И бывшие жители государства Сяньлэ сейчас ликовали за становление государства Юнъань. На улицах все прохожие улыбались так ослепительно, так знакомо… Се Лянь вспомнил, как радовались жители императорской столицы Сяньлэ тогда, на Праздник фонарей, в день торжественного шествия.
Се Лянь вернулся к дому, точно так же пошатываясь и спотыкаясь, где безвольно осел на пол.
Почему он должен слушать радостные возгласы «народа Юнъань», когда у его ног лежат трупы государя-отца и государыни-матушки Сяньлэ?
Се Лянь зарылся лицом в ладони, заплакал и рассмеялся. Только и слышно было — «ха-ха-ха-ха», «у-у-у-у».
Он ещё долго так сидел, а потом, посмеиваясь, произнёс:
— Ну уж нет.
В его голове всплыли слова: «Поветрие ликов — это ненависть… Чтобы создать поветрие, нужно…»
В глазах принца мелькнул зловещий и жестокий блеск, он вдруг понизил голос:
— Даже не мечтайте, что заживёте в мире и покое.
Теперь лицо принца не то плакало, не то смеялось, не то радовалось, не то скорбело. Он медленно поднялся, держась за стену, и сказал такие слова:
— Юнъань. Это значит «вечный покой»? Размечтались. Не видать вам покоя во веки веков! Я… проклинаю вас. Я вас проклинаю!!! Я хочу, чтобы вы все сдохли, все до одного!!! Ха-ха, ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
Не переставая смеяться, Се Лянь было ураганом вылетел из дома, но вдруг застыл, пролетая мимо зеркала, и резко обернулся!
В отражении он увидел совершенно иной собственный облик. На нём было не белое монашеское одеяние, застиранное до дыр, а белоснежный погребальный халат с широкими рукавами. А вместо своего лица принц увидел наполовину плачущую, наполовину смеющуюся маску Скорби и радости!
Прежде, увидев подобное в зеркале, Се Лянь завопил бы от испуга. Но теперь он нисколечко не испугался. Будто ничего страшного не произошло, он, безумно хохоча и шатаясь набегу, вылетел прочь, едва не выбив дверь.
Императорская столица Сяньлэ обернулась руинами.
Неподалёку всё ещё оставались дома чудом выживших жителей Сяньлэ и беженцев, которым некуда было вернуться. И хотя после заражения поветрием ликов и гибели столицы по некогда роскошным улицам императорского города летал холодный зловещий ветер, от которого тряслись поджилки, сегодня здесь почему-то было особенно жутко. Даже несколько попрошаек в лохмотьях разбежались кто куда, набегу поглядывая на небо. Люди чувствовали, будто вот-вот произойдёт нечто страшное, и потому нужно поскорее уносить ноги.
Перед разрушенными воротами бывшей столицы раскинулось поле битвы. Обычно сюда никто не решался приходить, но сейчас какой-то старый монах бегал по полю, собирая растерянные блуждающие души и пряча их в свой мешок, чтобы сделать фонарики на продажу. За этим занятием старик вдруг заметил, что на краю поля битвы появился странный незнакомец в белом одеянии.
Поистине странный и жуткий. В траурном облачении с широкими рукавами и белой лентой, привязанной к запястью и летящей по ветру, но словно обладающей собственной душой. А на лице незнакомца была мертвенно-бледная маска, наполовину плачущая, наполовину смеющаяся.
Старика бросило в дрожь от ужаса, и ещё до того, как он понял, почему нужно поскорее бежать отсюда, ноги сами понесли его прочь. От ощущения, что сейчас произойдёт нечто страшное, старик остановился и обернулся.
Ни слова не говоря, белая фигура неспешным шагом прошествовала по полю битвы против резкого ветра. Под его ногами хрустели кости погибших солдат.
Здесь стенали и мучились бесчисленные души умерших. Даже воздух вокруг окрасился в чёрный цвет от их затаённой злобы.
Незнакомец в белом ледяным тоном вопросил:
— Вы ненавидите?
Души отозвались стоном. Тогда он прошёл ещё несколько шагов и продолжил:
— Люди, защищая которых вы погибли, теперь считают себя народом нового государства. Вы ненавидите их?
Стенания душ умерших превратились в пронзительные завывания.
Он медленно добавил:
— Они позабыли о вас, погибших в сражении, позабыли о вашей жертве, а теперь ликуют в честь тех, кто забрал ваши жизни. Вы ненавидите их?
Вой обернулся оглушительным рёвом.
Незнакомец воскликнул:
— Но какой толк от одних лишь криков, ответьте мне, вы их ненавидите?!
Над целым полем битвы эхом поднялись голоса, полные ненависти и боли:
— Ненавидим!
— Как сильно ненавидим!..
— Убить… Я хочу убить их!!!
Незнакомец раскрыл объятия, протягивая руки к ним:
— Летите ко мне. — И добавил, чеканя по слову: — Я клянусь: жители Юнъань вовек не познают покоя!
Под бешеные крики, стенания и рёв, от которых содрогались небеса, души солдат Сяньлэ и призраки жителей столицы, погибших из-за поветрия ликов, вторили друг другу, откликаясь на зов, и обретали форму чёрного тумана, что поглощал всё на своём пути!
Старый монах, наблюдавший издали, видел всё это своими глазами, в страхе повторяя:
— Это же… это же…!!!
В один миг в его сознании возникли слова:
Белое бедствие!
А тем временем незнакомец в белых одеждах услышал позади себя молодой голос:
— Ваше Высочество…
Он обернулся. В какой-то момент за его спиной возник юноша в чёрном облачении воина, который сейчас стоял перед принцем на одном колене, покорно склонив голову.
Демон в белых одеждах избрал в генералы воина в чёрном
Лишь по голосу и телосложению угадывалось, что перед ним «юноша».
Молодой человек в опрятном воинском одеянии выглядел довольно рослым, однако всё ещё походил на «молодой бамбук», не растерял некой юношеской незрелости. В тон наряду, волосы цвета чернил юноша забрал в хвост. На его поясе висела длинная сабля. Юноша медленно поднял голову, и на его лице принц увидел белоснежную маску, а на маске — кривую улыбку.
Чёрная Ци, сформировавшаяся под визг и крики душ, клубами скрылась в бездонном пространстве рукавов незнакомца в белом, вся без остатка, будто целую реку заковали в нефритовый бутылёк. Среди порывов безумного чёрного ветра юноша не пошевелился.
— Кого ты только что позвал? — спросил незнакомец в белом.
Юноша, не поднимаясь с колена, словно подчиняясь или собираясь принести клятву, ответил:
— Я звал вас, Ваше Высочество наследный принц.
Тот ледяным тоном бросил:
— Я не наследный принц.
— Это вы, — возразил юноша. — Я никогда не забуду ваш голос и фигуру.
Тогда в словах незнакомца послышался гнев:
— Я же сказал, это не я.
Но это, разумеется, был Се Лянь. В погребальном облачении и с маской Скорби и радости на лице.
Пока его лицо пряталось за маской, никто не смог бы узнать его, и принц не желал, чтобы его узнали. Однако этот воин в чёрном, бродивший по полю битвы, сразу же назвал его титул.
Из широкого рукава Се Ляня броском ядовитой змеи вылетела белая лента, что свернулась у него на запястье. Она могла показаться лёгкой и мягкой, но в момент атаки становилась опасной, преисполняясь тёмной Ци. Казалось, юноша в чёрном вот-вот окажется связан, однако он вскинул руку и крепко схватил ленту.
Привязанная одним концом к запястью Се Ляня, а другим к запястью юноши, лента натянулась. Она, возможно, и хотела бы высвободиться, но юноша этот крепко-крепко держал её, как змею сжимают ровно в том месте, где бьётся сердце. А от руки его непрерывно исходили струйки холодной Ци.
Вне всяких сомнений, он — душа погибшего воина.
К тому же, обладающая невероятной силой!
Даже через белую ленту ощутив силу, недооценить которую чревато, Се Лянь спросил:
— Как тебя зовут?
Юноша мгновение безмолвствовал, затем ответил:
— У меня нет имени.
Принц не стал задавать больше вопросов.
— Раз нет имени, значит, буду звать тебя Умин[300].
— Вы можете называть меня так, как пожелаете.
— Ты — душа воина, погибшего на этом поле брани?
— Да.
Тогда Се Лянь наконец опустил руку, и белая лента вновь свернулась у него на запястье, издалека угрожающе покачивая концом в сторону юноши, будто ядовитая змея, готовая в любой момент напасть снова.
Если это душа погибшего на поле битвы, тогда понятно, почему он отозвался. Воин в чёрном наверняка тоже полон ненависти к «народу Юнъань». Другими словами, принц может повелевать им. Поскольку цель у них одна.
Так что Се Лянь сказал:
— В таком случае, следуй за мной, — он протянул руку воину в чёрном. — И я позволю тебе получить то, чего ты хочешь.
Юноша тоже носил маску, и принц не мог угадать его реакцию. Они оба не видели лица друг друга.
Однако после недолгого молчания тот всё же без колебаний взялся за протянутую Се Лянем руку, склонился ниже и коснулся ледяным лбом тыльной стороны ладони принца.
Затем мрачно и уверенно произнёс:
— Клянусь до самой смерти следовать за Вашим Высочеством.
Се Лянь отнял руку, спрятал в рукаве, развернулся и равнодушно бросил:
— Ты уже мёртв. Идём.
Воин поднялся, а Се Лянь, обернувшись, подметил, что тот ещё более рослый, чем он представлял. Около семнадцати лет, но при этом такой высокий… Выше самого принца. Впрочем, это не имело никакого значения, Се Лянь сразу отвернулся и продолжил идти.
Он пошёл впереди, а безымянный воин последовал за ним, как и обещал.
— Ваше Высочество, куда вы направляетесь?
Се Лянь устремил взгляд вдаль и ответил:
— В императорский дворец Юнъань.
Дворец построили в другом крупном городе на западе страны. Раньше это тоже был процветающий город, но всё же не настолько богатый, как восточная столица Сяньлэ. А когда прежняя столица пала жертвой поветрия, новый государь решил перенести свою резиденцию туда. Пройдёт совсем немного времени, и новая столица своим блеском затмит славу старой.
Се Лянь прибыл туда глубокой ночью. В свете луны он, подобно белому коту, бесшумно перепрыгивал с одного конька на другой, передвигаясь по бесчисленным крышам города. Ну а воин, словно чёрный лис-оборотень, неотрывно следовал за ним по пятам. Вскоре оба оказались перед высокими вратами.
Почувствовав от врат скрытую угрозу, Се Лянь остановился. Он хотел было дотронуться до них, чтобы понять, в чём дело, но воин в чёрном опередил принца — заслонил собой, нанёс удар раскрытой ладонью и тихо произнёс:
— Гори!
Сквозь щель между вратами сверкнула вспышка огня, словно что-то сгорело. Затем воин в чёрном сам толкнул створку ворот и пригласил:
— Ваше Высочество.
Се Лянь переступил порог и посмотрел под ноги. Как он и ожидал, землю усыпали сожжённые обрывки. Подняв один, принц почувствовал запах душистых трав и бумаги, на которой рисуют магические талисманы. Он бросил взгляд на своего спутника.
Этот демон действительно оказался очень силён.
Сожжённые обрывки говорили о том, что кто-то установил на вратах защитное поле, и к тому же весьма мощное. Обычные мелкие демоны, пожелай они пробиться через ворота или пройти сквозь них, наверняка оказались бы сожжены без остатка. Но этот демон в одно мгновение начисто избавился от угрозы.
Неизвестно, был ли совсем недавний перенос столицы тому причиной, но императорский дворец Юнъань совсем не выглядел роскошным, даже наоборот, казался несколько убогим и не шёл ни в какое сравнение с дворцом Сяньлэ. А, впрочем, ничего удивительного в этом не было. Удивительно другое — по дороге они столкнулись с множеством препятствий: с магическими заграждениями и ловушками, созданными при помощи всевозможных артефактов, отгоняющих нечисть. Однако каждый раз, когда Се Лянь чувствовал впереди нечто, преградившее путь, воин в чёрном всегда успевал уничтожить препятствие раньше самого принца, расчищая ему дорогу. Так что, можно считать, Се Ляня ничто не сдерживало.
Прошёл час — и вот две стройные фигуры стоят на коньке крыши главного здания дворца Юнъань, взирая вниз.
Обе фигуры носили маски. Белая — с развевающимися широкими рукавами и белой лентой, пляшущей на ветру. Чёрная — аккуратная и простая, с длинной саблей на поясе. Воин в чёрном стоял возле человека в белом, словно его защитник, и взирал в ту же сторону, что и его господин. Под лунным сиянием эта картина выглядела бесконечно странно и жутко, но в то же время — гармонично.
Новый государь династии Юнъань жил в этом дворце.
— Он установил вокруг себя так много преград, защищающих от нечистой силы, — с холодной усмешкой произнёс Се Лянь. — Как видно, и впрямь страшится, что нечто явится по его душу?
— Ваше Высочество, я расчищу вам путь, — предложил Умин.
— Не нужно, — возразил Се Лянь. — Я сам.
Он спрыгнул вниз и подобно белому цветку, сорванному с ветки ветром, бесшумно опустился на площадь перед зданием.
Но стоило ему протянуть руку, чтобы толкнуть ворота, из дворца послышался плач младенца.
У Лан Ина не было наложниц, а сын давно погиб. Откуда во дворце ребёнок?
Но Се Ляню было всё равно. Не говоря уже о детях, он бы не устрашился и многотысячной армии, спрятавшейся внутри. Принц занёс ногу и распахнул ворота пинком!
Но вот что странно: здесь он обнаружил лишь одного человека, а больше поблизости никого не было — ни взрослых, ни детей. Увидев, что кто-то явился, человек поднял голову:
— Ты пришёл? Я как раз искал тебя.
Это был Лан Ин.
Верно, он стал правителем, однако на нём не оказалось роскошных одежд, он просто окаменевшей статуей сидел на троне. Се Ляню его реакция показалась странной, но лишь на мгновение, поскольку принц понял — ведь на нём сейчас маска и траурное одеяние. Лан Ин принял его за Безликого Бая.
Главное здание также охранялось магическим полем и Се Лянь, переступая порог, ясно почувствовал, как оно мешает ему пройти. Однако он приложил немного усилия и всё же сделал шаг, уловив треск, будто что-то разбилось под его ногой.
Вместе с ним в зал проник ночной холод, отчего рукава Се Ляня затрепетали на ветру.
— Зачем ты искал меня? — ледяным тоном спросил он.
Лан Ин чуть переменился в лице, услышав его голос.
— Это ты?
Се Лянь медленно приближался к нему, шаг за шагом ступая белоснежными сапогами по ледяному камню.
— Это я.
Лан Ин, жалкий невежа, возглавил армию и уничтожил Сяньлэ. Его защищала аура правителя, и обычная нечисть не могла к нему приблизиться. Но на этот раз, в этот самый момент Се Лянь привёл с собой тысячи, десятки тысяч душ людей, погибших на войне!
Принц не желал верить, что настолько многочисленные, наполненные столь мощной тёмной энергией озлобленные духи ничего не смогут сделать с Лан Ином! И в самом деле, духи забеспокоились, будто им не терпелось вырваться на свободу и прорасти паразитами на теле врага, питаясь его плотью и кровью. Однако их беспокойство было неуловимо для уха простого смертного, и Лан Ин остался непоколебим, только спросил:
— Ты пришёл убить меня?
Се Лянь не ответил, но в следующий миг мгновенной вспышкой оказался перед Лан Ином, схватил его за волосы и припечатал к полу.
Получилось!
Уголок рта Се Ляня под маской Скорби и радости неконтролируемо пополз вверх. На самом деле получилось! Он… смог одолеть Лан Ина!
Когда-то ему мешали путы статуса небесного чиновника, и у принца не было ни единого шанса справиться с этим человеком, одарённым судьбой правителя. Но когда Се Лянь отбросил свой прежний статус, у него наконец получилось. Сердце принца забилось как бешеное, он вознамерился совершить следующий шаг, но внезапно переменился в лице.
— Что это за звук?
И-и, у-у… Он снова услышал тоненький детский плач. Но в этом зале никакого ребёнка не было!
Прислушавшись снова, Се Лянь заметил подвох. Плач раздавался от Лан Ина, которого он схватил!
А если ещё точнее, то от его тела. Рывком распахнув одежду на мужчине, Се Лянь широко округлил глаза и резко поднялся, отшатнувшись.
— Что это такое?!..
Лан Ин медленно перевернулся и сел, затем сказал:
— Не бойся.
Но обращался он не к Се Ляню. А к тому, что росло у него на теле.
На груди Лан Ина виднелись два лица, такого же размера, как обычные человеческие, напоминающие огромные опухоли. Большое лицо с изящными красивыми чертами явно принадлежало женщине. Маленькое, слегка сморщенное, походило на младенца, и это оно издавало те звуки, то тише, то громче.
Поветрие ликов!
— Как ты мог заразиться поветрием ликов? — изумился Се Лянь.
Но Лан Ин возразил:
— Это не поветрие ликов.
— Да как же нет? Если это не оно, то что же тогда?
— Это мои жена и сын. А не то, о чём ты говоришь.
Лан Ин тихо говорил с принцем, мягко поглаживая лица, выросшие на своём теле, точно как заботливый муж и отец прикасается к жене и ребёнку. Но лица даже не открывали глаз, лишь разевали рты и издавали плач, как маленькие дети. Только человеческая форма, но ничего от людей.
Лан Ин поднял голову и обратился к принцу:
— Где Безликий Бай? Он сказал, что так моя жена сможет вернуться. Но уже прошло очень много времени, почему она до сих пор не разговаривает? В чём же дело? Сейчас же призови его ко мне!
Се Лянь сразу понял, что сделал Лан Ин.
— Ты… позволил Безликому Баю поселить в своём теле озлобленных духов, оставшихся от твоей жены и сына?
Вот оно что! Магические заграждения во дворце были установлены не для того, чтобы не пустить нечто внутрь, а для того, чтобы не выпустить нечто изнутри! Лан Ин, который уже стал правителем, тайно выращивал на своём теле двух озлобленных духов!
Се Лянь хотел поквитаться с ним, но и представить не мог, что ему не придётся прилагать к этому усилий — Лан Ин сам себя заразил поветрием ликов. Два лица явно уже давно росли на его теле — у них даже появились маленькие конечности, которые сейчас безвольно висели, делая зрелище ещё более жутким. Кроме того, они высосали все силы из своего переносчика — у Лан Ина впал живот, рёбра стали выпирать, кожа пожелтела, а тело ослабло. Казалось, существование даётся ему с огромным трудом, а тот бравый воин, которого Се Лянь встретил на поле битвы, —совершенно другой человек.
По всей видимости, даже выиграв войну и взойдя на престол, к хорошей жизни Лан Ин не пришёл. Но Се Лянь нисколько не чувствовал радости. Он схватил Лан Ина и в гневе закричал:
— Что за шутки?!
Он ещё не успел забрать жизнь врага, а тот уже одной ногой в могиле! Что это за месть? Как ему теперь поступить?!
Когда принц встряхнул Лан Ина, у того что-то выпало и укатилось по полу со стуком, красное, блестящее. Лан Ин схватил Се Ляня за руку и, задыхаясь, сказал:
— Бусина… Та бусина. — Казалось, каждое движение даётся ему с огромным трудом.
Обернувшись, принц увидел, как по полу катится та самая коралловая бусина, которую он когда-то отдал Лан Ину.
— Я всё хотел сказать тебе, — проговорил Лан Ин, — спасибо за этот подарок.
Се Лянь застыл. Он не ожидал, что Лан Ин скажет нечто подобное. В душе принца будто бы что-то перевернулось, однако он вновь насильно подавил это чувство.
— Ты!..
Лан Ин добавил:
— Если бы ты дал мне её раньше… Жаль только…
Голос оборвался на полуфразе, тело в руках Се Ляня обмякло, Лан Ин уронил голову, так и не закрыв глаз[301].
Се Лянь ещё не успел понять, что произошло, когда Умин сказал ему:
— Ваше Высочество, он мёртв.
— Мёртв? — спустя пару мгновений переспросил принц.
Опустив взгляд, он увидел, что зрачки Лан Ина уже начали мутнеть. Он в самом деле умер.
Се Лянь пробормотал:
— Как он мог вот так умереть?
Принц ведь ещё ничего не сделал с Лан Ином, как он мог вот так умереть?
Кроме того, перед смертью он был полностью удовлетворён и даже рад. Он отомстил Сяньлэ, его родные были рядом с ним, и теперь он приготовился встретиться с ними в загробном мире. Он достаточно настрадался в жизни, и смерть стала для него избавлением, все проблемы решились в один миг. Ну а Се Лянь лишился врага, на которого мог бы обрушить свою месть!
Обида и гнев, переполнявшие душу, в конце концов вылились в другое чувство… Ненависть! Искреннюю, невыносимую ненависть!
Лан Ин больше не шевелился, а два человеческих лика на его груди, будто понимая, что их хозяина не стало, вдруг хором заплакали, настолько пронзительно, что скрежет ногтями по металлу было бы легче вынести уху. Се Лянь от ярости готов был сойти с ума, он выхватил чёрный меч, чтобы заставить плачущие лики замолчать, но воин в чёрном со звоном вынул свою саблю — оружие сверкнуло ярким блеском, и труп Лан Ина оказался порублен на куски. Сначала на десять, затем на несколько десятков, потом на несколько сотен… кровь и плоть летели во все стороны. Се Лянь, которого он опередил, холодно спросил:
— Кто просил тебя об этом?
— Вашему Высочеству нет нужды пачкать руки.
Снаружи вдруг послышались торопливые шаги.
— Дядя! — позвал юный голос.
Кто? Се Лянь обернулся и увидел на пороге распахнутых дверей зала ребёнка чуть старше десяти лет, который смотрел в его сторону. Мальчик улыбался во весь рот, покуда не увидел кровавые останки на полу. Он тут же остолбенел, а Се Лянь, равнодушно взглянув на него, спросил:
— Кто ты такой?
— Я… — начал тот, однако запнулся, приглядевшись к останкам, и потрясённо воскликнул: — Дядя!
И вдруг снаружи кто-то позвал:
— Ваше Высочество! Не убегайте без спроса! Государь наказал, чтобы вы не разгуливали по дворцу без присмотра! Ночь на дворе, не прибавляйте же мне хлопот…
Ваше Высочество?
Сын Лан Ина погиб, но этот ребёнок назвал Лан Ина дядей, и значит, это наверняка его потомок по другой линии, наследный принц Юнъань!
Юный принц пришёл в себя и в страхе закричал:
— Демоны! Тут демоны! На… — не позволяя мальчишке позвать на помощь, воин в чёрном нанёс ему удар по шее тыльной стороной ладони, и наследный принц Юнъань без сознания упал в лужу крови.
Однако его крики всё же достигли чьих-то ушей, снаружи донеслось:
— Что? Вы это слышали?
— Стража! Стража!
Один взгляд Се Ляня — и воин в чёрном послушно склонил голову, как бы говоря «предоставьте это мне», а затем вылетел наружу. Мгновение, — и шум окончательно стих. Выйдя из здания, Се Лянь обнаружил лежащих на земле стражников, среди которых стоял тот воин. По острому клинку длинной сабли стекала кровь, он расправился со стражей мгновенно. Но тут вдалеке вновь поднялись крики «Защитим государя!», «Защитим Его Высочество!» — приближался ещё отряд.
Се Лянь равнодушно отвернулся, не желая удостаивать их вниманием. И не напрасно — не прошло и нескольких мгновений, голоса вновь оборвались, словно их отрезало. А после воин в чёрном вновь бесшумно последовал за Се Лянем.
Чуть повернув голову в сторону, принц приказал:
— Императорский дворец — сжечь.
— Слушаюсь, — с кивком ответил Умин.
Яростными всполохами занялось пламя, а перед ними на земле вытянулись две длинные тени, от света огня они искривлялись, плясали и извивались.
После устроенного ими переполоха все обитатели дворца Юнъань окончательно пробудились: кто-то бежал тушить пожар, кто-то просто спасался, при этом все бранились и кричали, их вопли заполонили всю округу. Как в тот день, когда горел дворец Сяньлэ.
— Ваше Высочество, — заговорил воин в чёрном. — Что вы намерены делать дальше?
Человек в белом ответил ему ледяным тоном:
— Отправимся к излучине Ланъэр.
До падения государства Сяньлэ принц наведывался к излучине Ланъэр бессчётное множество раз, только чтобы послать дождь и тем самым спасти людей. Он брёл туда измождённым, ступая тяжёлым шагом. Теперь же он шёл ради совершенно противоположной цели, однако чувствовал необычную лёгкость.
Когда страшная засуха миновала, с поддержкой нового правителя излучина Ланъэр вновь стала пригодной для проживания. На каждом углу здесь царило мирное веселье, встречались радостные лица прохожих — по сравнению с кошмаром, что происходил здесь несколько лет назад, просто невероятный контраст. И только одно место осталось по-прежнему в запустении и мраке. Храм наследного принца Сяньлэ.
Сюда никто не приходил, и Се Лянь выбрал это место, чтобы передохнуть. Как раз сейчас он сидел в главном зале и медитировал.
Ранее подразумевалось, что духи, которых он принёс с собой, должны очень быстро найти носителя или, проще говоря, — объект проклятия. Однако поскольку Лан Ин скончался, они изнывали в нетерпении, назойливо крича и стеная. Се Лянь же, закрыв глаза, отмахивался от них и хмуро увещевал:
— Ждите, не стоит торопиться. Я избавлю вас от этого страдания!
Тут принц услышал:
— Ваше Высочество.
А открыв глаза, увидел перед собой коленопреклоненного воина в чёрном.
Безымянный демон преподносит безымянный цветок
Се Лянь, всё ещё захваченный пронзительными криками духов, не сразу пришёл в себя, под маской его лицо покрылось холодным потом.
— Не нужно обращаться ко мне подобным образом, — ему было не по себе от слов «Ваше Высочество».
Каждый раз они словно напоминали ему о чём-то и тем самым чрезмерно раздражали. Каждый раз его сердце обдавало страхом.
— Его Высочество навсегда останется Его Высочеством, — возразил Умин.
Принц, обратив к нему взгляд, конечно, не увидел лица, только улыбающуюся маску. И тот, в свою очередь, тоже видел лишь мертвенно-бледную маску на лице Се Ляня.
— Посмеешь ещё раз так назвать — и я развею тебя по ветру. Не думай, что ты в самом деле настолько силён.
Юноша в чёрном молча склонил голову. Се Лянь, успокоившись, продолжил:
— Осмотри окрестности излучины Ланъэр, отыщи самое подходящее место для высвобождения духов.
— Слушаюсь.
Се Лянь закрыл глаза, посидел так немного, затем снова открыл и, увидев перед собой воина, нахмурился:
— Почему ты ещё здесь?
— Место будет определено, — ответил тот. — Но что насчёт времени?
— Времени?
— Души изнывают от нетерпения, нужно найти для них объект проклятия, нельзя тянуть слишком долго.
И действительно, тянуть слишком долго нельзя. Помолчав немного, Се Лянь ответил:
— Через три дня.
— Почему именно через три?
По какой-то причине Се Лянь чувствовал некое раздражение, говоря с ним.
— Наступит полнолуние, и мощь насланного поветрия ликов многократно возрастёт. Ты задаёшь слишком много вопросов. Ступай, это всё, что от тебя требуется.
Умин ответил кивком и бесшумно удалился. Се Лянь вновь сомкнул веки и накрыл лоб рукой, в надежде хоть немного облегчить головную боль. Неожиданно за его спиной послышался ехидный смешок.
При первых же звуках Се Ляню показалось, что вся кровь в его теле замёрзла. Рывком повернувшись, он увидел позади на божественном постаменте белоснежную фигуру в маске Скорби и радости, в погребальном облачении с широкими рукавами, закрывающими руки.
Безликий Бай!
Се Лянь выхватил меч и нанёс удар, но демон поймал клинок, со звоном зажав между пальцами, и вздохнул:
— Как я и думал, этот образ тебе весьма подходит.
Сейчас, если не снимать маски, они оба выглядели практически одинаково с головы до пят. Завязалась битва, и если бы за тем, как двое в белом одеянии обмениваются ударами, наблюдал кто-то посторонний, он бы ни за что не смог различить, кто есть кто. Безликий демон легко уходил от меча Се Ляня, при этом разглагольствуя:
— Ваше Высочество, не считаешь ли себя виноватым перед родителями за то, что похоронил их в чужой земле, такой неплодородной и холодной?
Сердце Се Ляня ухнуло вниз.
— Ты посмел тронуть тела моих царственных родителей? Ты уничтожил их останки?!
— Нет, как раз наоборот. Я помог тебе похоронить их достойно.
Се Лянь так и застыл, а Безликий Бай продолжил:
— Я перенёс их тела в императорскую усыпальницу Сяньлэ, а также облачил в редкое одеяние, которое сохранит их в целости на тысячи лет. И когда ты отправишься повидаться с ними в следующий раз, сможешь увидеть их лица, словно они ещё живы, — затем он рассказал Се Ляню о местоположении усыпальницы и о том, как в неё попасть.
Всё это должны были поведать принцу его отец и наставник, но только они не успели. Один мёртв, другой потерян без вести.
В душу Се Ляня закрались подозрения.
— Откуда тебе может быть известно, как проникнуть в императорскую усыпальницу Сяньлэ?
— Мне ведомо всё, что касается тебя, Ваше Высочество, — улыбнулся демон.
— Ничего тебе не ведомо! — огрызнулся Се Лянь.
И всё-таки принцу непривычно было слышать подобные грубости, вылетающие из собственного рта.
Словно вновь догадавшись о ходе мыслей принца, демон внимательно посмотрел на него и мягко произнёс:
— Не страшно. Начиная с этого момента, больше ничто тебя не сдерживает, никто не возлагает на тебя излишних надежд, и более того, никто не узнает, кто ты. Тебе дозволено творить всё, что душе угодно.
В груди Се Ляня совершенно естественно зародилось странное чувство.
Зачем этот монстр явился к нему? Чего он хочет?
Выразить дружественные намерения.
Да. Звучало довольно смехотворно, однако интуиция подсказала Се Ляню, что тварь именно этим и занимается. Достойное погребение родителей и утешение принца — всё это служило одной цели.
Он наверняка безмерно счастлив, счастливее, чем в какую-либо другую их встречу. Словно видеть такого Се Ляня доставляет демону удовольствие, так что он даже начал относиться к принцу с заботой, по-родному. И эта забота на какой-то момент даже растрогала Се Ляня, но затем его захлестнуло отвращение.
Принц ледяным тоном отрезал:
— Не радуйся слишком рано. Не думай, что я позволю такой твари как ты существовать на свете. Когда уничтожу Юнъань, приготовься — я приду поквитаться с тобой!
Безликий Бай развёл руки в стороны со словами:
— Прошу, с огромным удовольствием. Пусть даже ты пожелаешь меня убить, я всё равно буду ждать тебя здесь. Когда ты действительно станешь достаточно сильным, чтобы расправиться со мной, твоё обучение у мастера будет завершено. Вот только… — Кажется, под маской его улыбка чуть померкла. — Ты… в самом деле сможешь уничтожить Юнъань?
— Что ты хочешь сказать?
— Совершенно ясно, что ты мог бы сделать это прямо сейчас, почему же намеренно отложил на три дня? Неужели, когда дошло до дела, ты вновь предаёшься колебаниям? Неужели тебе не хватает решимости свершить месть даже после полной потери своей семьи и страны? Неужели мне предстоит увидеть очередной провал Его Высочества наследного принца?
«Провал» — это слово невыносимо резануло слух. Се Лянь вскинул меч и ринулся в атаку, однако оказался повален на пол одним пинком.
Каким-то образом демону удалось отнять у принца чёрный меч, мягкость и сердечность в голосе мгновенно обернулись презрением:
— Знаешь, на кого ты сейчас похож?
Се Лянь схватился за белоснежный сапог, которым его придавило к полу, но как ни старался, не мог сдвинуть его ни на волос.
Безликий Бай, чуть склонившись к нему, продолжил:
— Ты похож на ребёнка, который всё делает назло. Но решимости в твоих действиях нет ни капли.
Се Лянь в гневе выкрикнул:
— Кто сказал, что у меня нет решимости?!
— Ну а что же ты сейчас делаешь? Где твоё проклятие? «Чтобы они все сдохли, все до одного» — где всё это? Бедные, бедные твои родители, твоё войско и твой народ, которым не посчастливилось повстречать такое божество! Ты не мог защитить их, пока они были живы, а после их смерти ты даже отомстить за них не способен! Бесполезная дрянь!
Он приложил силу, и из горла Се Ляня под маской Скорби и радости брызнула кровь.
Безликий Бай приставил к шее принца остриё сверкающего словно чёрный нефрит меча и провёл им по проклятой канге, пробуждая воспоминания.
— Хочешь, я напомню тебе ощущения от того, как твоё сердце сотню раз пронзает меч?
Невыносимый ужас заставил Се Ляня задержать дыхание, он не смел пошевелиться. Но демон, напугав его, вновь сделался доброжелательным.
Он убрал сапог и усадил Се Ляня, пока того сковало ужасом, потом повернул его лицо, чтобы тот куда-то посмотрел, и сказал:
— Погляди, погляди же. Вот как ты теперь выглядишь.
Он заставил Се Ляня взглянуть на разбитую божественную статую на разбитом божественном постаменте.
Цветок и меч из рук изваяния давным-давно пропали, его обожгли пожаром, изрубили топорами и тесаками, подняли и бросили о пол. Половина статуи почернела от пламени, тут и там откололись куски, больно смотреть. И впрямь очень похоже на образ Се Ляня, который существовал в его сознании обрывками.
— И кого же ты должен благодарить за то, что сделался таким? Думаешь, меня?
Он будто насильно промыл Се Ляню мозги, вновь залив ему в голову нечто новое, отчего принц чувствовал себя всё более сбитым с толку, сомневающимся во всём. Он даже забыл о своей ярости и растерянно спросил:
— Какова же в итоге твоя цель? Для чего ты привязался ко мне?
— Я уже говорил, — ответил демон, — что буду наставлять тебя. И третья вещь, которой ты должен научиться: если не можешь спасти этот мир, то уничтожь его. Только попирая этих людей ногами, ты заставишь их поклоняться себе!
Голову Се Ляня вдруг объяло болью, словно она вот-вот взорвётся. Обхватив её обеими руками, принц закричал.
Озлобленные духи!
Плач и крики бесчисленных духов раздавались в его голове, так что от боли он готов был кататься по земле.
Безликий Бай же лишь рассмеялся и мягко произнёс:
— Они уже не могут ждать. Не выпустишь поветрие ликов, не дашь проклятию цели через три дня — и сам станешь этой целью. Знаешь, во что ты тогда превратишься?
Се Лянь почувствовал, как ледяная рукоять чёрного меча вновь легла в его ладонь, а возле уха прозвучало:
— У тебя нет шанса повернуть назад!
Лишь когда боль медленно спала, Се Лянь опустил руки и открыл глаза. В разрушенном храме наследного принца он остался один, а демон в белом, выглядящий в точности как он сам сейчас, исчез.
Снаружи давно спустилась ночь, и в храме было темно, без единого лучика света. Се Лянь вдруг кое-что осознал.
Из трёх дней один… уже прошёл.
И тут в непроглядной темноте как будто сверкнуло что-то белое.
Се Лянь, решив, что ему померещилось, повернулся, а когда увидел, что это за вспышка, то его зрачки под маской сузились.
Схватив то, что увидел, он проговорил:
— Откуда… откуда здесь цветок?
Свежий белый цветок с маленькими хрупкими лепестками, который кто-то вложил в левую руку полуразрушенной почерневшей статуи, на фоне темноты вокруг казался ещё белее и печальнее. Создавалось впечатление, что статуя претерпела все нанесённые ей раны, только чтобы защитить крохотный цветок.
Се Лянь сам себе не мог объяснить, почему от этой картины его охватил такой безудержный гнев.
— Призрак, выходи! — закричал он.
Вскоре перед ним действительно появился тот воин в чёрном с саблей на поясе. Он ещё ничего не успел сказать, как Се Лянь напустился на него:
— Откуда здесь цветок? Кто это сделал? Ты?
Умин чуть склонил голову, недолго посмотрел на цветок, который принц так сильно сжал в руке, что казалось, вот-вот разотрёт в порошок, и в конце концов прошептал:
— Не я.
— Кто же тогда оставил здесь его?!
— Почему Ваше Высочество так рассердились, увидев цветок?
Се Лянь помрачнел ещё сильнее, бросил цветок на пол и пробормотал:
— Это отвратительная злая шутка.
— Почему Ваше Высочество посчитали это злой шуткой? Возможно, здесь в самом деле ещё остались последователи, которые поклоняются вам.
Се Ляню показалось, будто этой фразой его ударили по лицу наотмашь. Он посмотрел на воина:
— Ты издеваешься надо мной?
— Нет, — ответил тот.
— Значит, не надо нести подобную чушь! Как такое может быть?
Помолчав, Умин сказал:
— Вовсе не обязательно, что не может.
Се Лянь уже находился на грани.
— Довольно! Что ты хочешь этим сказать? Ты разве не воин Сяньлэ? Я призвал тебя не для того, чтобы ты заступался за народ Юнъань. Ты должен слушаться моих приказов, не более!
Цветок на полу вонзался принцу прямо в сердце, колол глаза, отчего тот почувствовал себя совершенно разбитым. Будто в попытке излить гнев, он в ярости растоптал цветок. А затем вдруг понял, что поступил совершенно неразумно — зачем так сердиться на какой-то маленький цветок? И немедленно выбежал прочь из храма. Только дуновение холодного ветра помогло ему успокоиться.
Воин в чёрном последовал за ним.
— Ты осмотрел окрестности? — спросил его принц. — Заметил ли что-нибудь необычное?
— Нет, — ответил Умин.
— Уверен? Чтобы наслать поветрие ликов, нельзя допустить промашки ни в чём — время и место должны подходить идеально.
— Уверен.
Се Ляню больше нечего было сказать, он поднял взгляд к небу. Умин же, помолчав, задал вопрос:
— Ваше Высочество, вы уже придумали, как нашлёте поветрие озлобленных духов?
— Как раз размышлял над этим.
Се Лянь посмотрел на чёрный меч у себя на поясе.
Тысячи духов были запечатаны им внутри этого меча, но печать продержится совсем недолго.
И вдруг Умин продолжил:
— Ваше Высочество, позвольте обратиться к вам с просьбой.
— Говори.
— Искренне надеюсь, что Ваше Высочество передаст мне этот меч. Чтобы я лично наслал поветрие ликов.
Се Лянь обернулся.
— Почему?
Глаза воина в чёрном под маской, не отрываясь, смотрели на принца.
— Человек, которого я люблю, был тяжело ранен во время войны, теперь его жизнь хуже смерти. Мне пришлось своими глазами видеть, как он страдает, как мучается от боли.
— И что же?
— Я бы хотел стать тем, кто поднимет этот меч. Ради мести.
Причина весьма понятная и разумная, однако Се Лянь не ощутил к его словам полного доверия. Принц чуть прищурился и заметил:
— Мне кажется, ты немного странноват.
Он развернулся, обошёл вокруг Умина и холодно произнёс:
— Насколько я могу судить, ты не похож на мстителя, одержимого ненавистью. Ты действительно просишь меня передать тебе меч ради того, чтобы наслать поветрие ликов?
Но если не ради этого, то ради чего же?
Безымянный воин чуть склонил голову со словами:
— Ваше Высочество, я желаю смерти всем этим людям сильнее, чем кто-либо другой. Кроме того, я бы хотел, чтобы они непременно погибли от моей руки. Если вы не верите мне, я прямо сейчас могу доказать вам свою искренность.
— Как ты собираешься это доказать?
Воин в чёрном положил ладонь на рукоять сабли и направился прочь. Но когда он сделал три шага, принц вдруг понял, что тот собрался сделать.
Он хочет убить кого-нибудь, тем самым доказав своё намерение свершить месть!
— Стой! — тут же велел Се Лянь.
Умин, как и следовало ожидать, повиновался. Се Лянь некоторое время испытующе смотрел на него, затем решительно отказал:
— Нет. Я должен сам наслать поветрие.
Воин в чёрном не поднял головы, а из-за маски и вовсе не представлялось возможным разглядеть его реакцию. Впрочем, Се Ляня это не интересовало, он развернулся и тихо произнёс:
— Однако прежде я должен кое-что сделать.
Затем он поднял подобный холодной яшме чёрный меч и вгляделся в острый клинок в своих руках. Глаза принца странно блеснули. Воин в чёрном, предчувствуя неладное, спросил:
— Что вы собираетесь сделать, Ваше Высочество?
Он бы не успел помешать Се Ляню. В следующий миг тот развернул меч остриём к себе и вонзил чёрный клинок себе в живот!
На следующий день, где-то на улице городка близ излучины Ланъэр.
В последнее время погода стояла пасмурная, то завывал бешеный ветер, то моросил противный непрекращающийся дождь.
Кстати говоря, не только погода подводила — везде было неспокойно. Поговаривали, что в новом императорском дворце случился пожар, государь и принц слегли с тяжёлыми ранами, настолько страшными, что к ним никого не пускают. Всё пошло кувырком, повсюду являются недобрые предзнаменования, отчего в сердца людей закрадываются подозрения и все чувствуют себя не в своей тарелке. Только ничего не смыслящие дети беззаботно играли в догонялки.
Налетел порыв зловещего ветра, от которого хотелось зажмуриться, а после на развилке дорог вдруг прозвучал громкий удар, кто-то упал на землю прямо с неба!
Люди на улице застыли в страхе от такого грохота и все как один обратили свои взгляды в ту сторону, увидев на земле вмятину в форме человеческой фигуры, внутри которой лежал, распластавшись, человек. Его волосы распустились, сам он был покрыт грязью и залит кровью, белое одеяние сделалось ужасающе грязным.
Все тут же собрались вокруг.
— Кто это?!
— О Небеса, откуда он свалился? Прямо с неба?
— Насмерть?!
— К-кажется, нет! Кажется, он ещё шевелится!
— Да как же он мог не разбиться?! Постойте, что это торчит у него из груди? Меч???
Подойдя поближе, люди постепенно разглядели облик незнакомца. Даже под растрёпанными прядями волос его лицо по-прежнему отличалось белизной и красотой, только взгляд был направлен прямо в небо, отчего он казался мёртвым. Однако таковым назвать его было нельзя, ведь он всё ещё дышал, а вместе с каждым вдохом и выдохом двигался чёрный меч, пронзивший его грудь и живот разом, так чтобы были задеты все важные органы.
Тут кто-то потрясённо воскликнул:
— Постойте, д-да ведь это же… тот… тот самый, Его Высочество наследный принц!
Стоило сказать, и все сразу же узнали Се Ляня.
— И правда… Это прежний наследный принц, принц Сяньлэ! Мне приходилось видеть его издали!
— Но ведь говорили, что он пропал без вести?
— А я слышал, он вознёсся.
— Как же так… И откуда этот меч? Его и впрямь пронзило? Какой ужас…
— Хватит глазеть, с дороги, ну же, посторонитесь! Мне нужно проехать, я тороплюсь!
Поскольку люди столпились на развилке, повозки встали на месте, и погонщики принялись разгонять зевак.
Неожиданно кто-то воскликнул:
— Стойте! Кажется, он… что-то говорит?
Тогда толпа наконец притихла, все задержали дыхание и прислушались, стараясь различить слова. Вскоре кто-то из внешнего круга зевак, не расслышав ничего, крикнул:
— Что он говорит? Что с ним такое? Он вам рассказал?
Спереди ему ответили:
— Нет!
— Но что он тогда говорит?
— Он говорит «спасите меня».
Се Лянь, лежащий на земле, сказал лишь эти два слова и замолчал. Выражения лиц зевак сделались у каждого по-своему странными, на них отразились самые разные эмоции. Мужчина, похожий на толстого повара, спросил:
— Спасти его? Но как?
Кто-то предположил:
— Наверное, хочет, чтобы мы достали меч из его тела?
Повар выглядел смельчаком, он и шагнул вперёд, чтобы попытаться это сделать. Однако стоящие рядом люди сразу задержали его в несколько рук.
— Нет-нет-нет, не вздумай!!!
— Почему это? — не понял мужчина.
— Да как же можно! Ты что, не слышал? Ведь Сяньлэ потерпело поражение! А из-за чего? Да из-за того, что там возникло какое-то поветрие ликов. А откуда взялось поветрие? Из-за духа поветрия, который и есть…
— Дух поветрия?! В самом деле?!
После этих слов уже никто не решился опрометчиво протянуть руки к мечу, а вокруг огромной вмятины тут же образовалось пустое пространство.
Всё-таки никто не мог знать наверняка, что же случилось с этим наследным принцем ушедшей династии. А вдруг он правда дух поветрия? А вдруг, прикоснувшись к нему, можно заразиться тем жутким недугом, о котором ходят легенды? Или же превратиться в настоящего неудачника? К тому же, с виду казалось, что даже если не вынуть меч, то он всё равно останется в живых, ведь сверзился с такой огромной высоты, с таким грохотом, а всё равно не помер. Наверняка он не какой-нибудь простой смертный.
Кто-то испуганно предложил:
— Давайте всё же сообщим властям…
— Но ведь этот наследный принц вознёсся как божество! Какой толк от наших властей?
— И что же будем делать?
Люди всё спорили, спорили, но так и не смогли прийти к согласию, только послали кого-то сообщить о происшествии, а в остальном… они ведь ничего не могли поделать.
Он ведь лежит? Вот и пусть себе лежит. А мы пойдём по своим делам.
Так Се Лянь и остался на земле, смотреть, как людей вокруг становится всё меньше, как они постепенно разбредаются, как повозки аккуратно объезжают его. Даже детей, что весело играли на улице, родители увели по домам. Только время от времени вдалеке кто-то проходил мимо. Принц наблюдал за всем без всякого выражения на лице, ни слова больше не проронив.
Какой-то лавочник, продающий питьевую воду, не выдержал и шёпотом спросил жену, с которой торговал:
— С ним правда ничего не случится, если его так оставить? Может, нальём ему стакан воды?
Жена лавочника, подумав, огляделась по сторонам и прошептала:
— Лучше не надо… А вдруг он правда дух поветрия? Кто знает, что случится, если подойти слишком близко!
Мужчина, мучаясь раздумьями, осмотрелся. Несколько таких же как он торговцев обеспокоенно смотрели на него, словно стоит ему прийти на помощь принцу, и они сразу же проведут между ними черту, чтобы держаться как можно дальше. В результате лавочник всё же не решился в одиночку геройствовать и отказался от своей затеи.
От выпавшей утренней росы Се Лянь пролежал до самого солнца в зените, потом до заката и до глубокой ночи.
За это время его увидели очень многие, но приближаться решались лишь единицы, и тем более никто не помог ему вынуть меч из живота.
Тёмной ночью, когда на улице не было уже никого, принц всё лежал и лежал, лицом к чёрному-чёрному небу с редкими крапинками звёзд. Неизвестно, какие мысли посещали его в тот момент. И вдруг откуда-то сверху донёсся раскатистый звонкий смех.
— Ха-ха-ха-ха… Что это ты делаешь?
Се Лянь в яме шевельнулся, но так и не поднялся.
После нескольких визитов хозяина этого голоса принц перестал реагировать так же бурно, как в самом начале. А тот, не дождавшись «приветствия» в виде удивления, смешанного с гневом, подошёл сам и, остановившись над головой Се Ляня, склонился к нему.
— Чего ты ждёшь? — в его голосе слышались нотки сожаления.
Перевёрнутая наполовину плачущая, наполовину смеющаяся маска закрыла Се Ляню весь обзор. Их лица оказались ровно друг напротив друга, совсем близко, и принц язвительно бросил:
— Проваливай, ты мешаешь мне смотреть на небо.
Безликий Бай, которому велели «проваливать», нисколько не оскорбился, только со смехом выпрямился и более дружественным тоном, словно взрослый, который терпит капризы ребёнка, спросил:
— Небо настолько красивое?
— Уж покрасивее тебя.
— К чему так злиться? На сей раз это ведь не я вонзил в тебя меч, не я бросил тебя здесь, всё это ты сотворил сам. И не важно, добился ли ты желаемого, нельзя же винить во всём меня?
Се Лянь молчал.
Безликий Бай добавил:
— Что ты хотел доказать, впустую проведя здесь целый день? Или ты убеждаешь в чём-то себя самого?
— Не твоё собачье дело.
— Глупое дитя, — сочувственно улыбнулся демон. — Думаешь, кто-то придёт вынуть из тебя этот меч?
Падающего в бездну от дождя спасёт доули
Собрав волю в кулак, Се Лянь огрызнулся:
— Я знаю, что никто не поможет. Но это не твоё собачье дело.
Безликий Бай неторопливо переспросил:
— Но зачем тогда ты, проделав в себе дыру, валяешься здесь? Назло кому ты это делаешь? Сейчас ведь никто не проникнется к тебе заботой.
Се Лянь не сдавался:
— Мне просто нравится. Но это не твоё собачье дело.
— Как ты поступишь, если кто-нибудь поможет тебе? И как ты поступишь, если никто не поможет?
После недолгого молчания Се Лянь выругался:
— Откуда столько бесполезной болтовни? Меня сейчас стошнит! Какое твоё дело? Какое твоё собачье дело?!
Чем дальше, тем грубее становились его речи, тем больше ярости слышалось в голосе. Но как бы принц ни старался, он умел ругаться только такими словами, и демон лишь посмеялся, будто принц подшучивал над ним, и вздохнул:
— Глупое дитя, — затем развернулся и добавил: — Ладно. Всё равно остался только день, не страшно, если ты проведёшь его в бесполезных метаниях. Всё равно никто не подаст тебе стакан воды, никто не поможет вытащить меч. Не забывай, — снова напомнил принцу Безликий Бай, — завтра, после захода солнца, если не выпустишь на свободу поветрие ликов, проклятие перекинется на тебя самого.
Се Лянь спокойно слушал и не шевелился.
На следующий день Се Лянь всё так же остался лежать на развилке, в той же яме, в той же позе.
Сегодня поведение людей ничем не отличалось от вчерашнего: они обходили принца далеко стороной, каждый шёл по своим делам. Разумеется, властям уже сообщили о падении чудака с неба. Местный же чиновник, едва услышав, что этот чудак, возможно, является духом поветрия, но, не нарушая никаких законов, просто лежит, будто мертвец… сразу же отказался вмешиваться, пообещав послать людей через несколько дней. В целом это означало, что он вовсе не собирается связываться со случившимся. Да и кто знает, что станет с чудаком по прошествии этого времени?
Даже когда любопытные ребятишки подбежали и присели рядом на корточки, глядя на человека на земле, затем взяли палку и принялись боязливо тыкать в него, Се Лянь не пошевелился, уподобившись мёртвой рыбе. Дети из любопытства хотели даже кинуть в него чем-нибудь, но тут их родители заметили неладное, отругали отпрысков и увели по домам.
Вчерашний продавец воды всё смотрел на Се Ляня издалека. Се Лянь целый день и всю ночь не испил и капли, на его губах высохла и потрескалась кожа. Мужчине стало жаль его, он даже налил в чашку воды, видимо, собирался отнести принцу, но жена ткнула его локтем, и чашка опрокинулась. Пришлось забыть об этой затее.
Наверное, небо тоже решило поучаствовать в спектакле, ведь после полудня заморосил дождь.
Лавочники впопыхах собрали свой товар, прохожие тоже с криками поспешили по домам. Вскоре дождь усилился, Се Ляня промочило до нитки, лицо омыло потоком дождевой воды, отчего кожа стала казаться ещё более бледной.
Белая фигура беззвучно появилась перед принцем.
Но люди на улице, кажется, не заметили странного незнакомца. Безликий Бай, сверху вниз взирая на Се Ляня, произнёс:
— Солнце скоро сядет.
Се Лянь молчал.
— Ты ведь никакой не дух поветрия, — продолжил демон. — Но они скорее поверят, что это правда. Когда-то ты пошёл против воли Небес, чтобы ниспослать им дожди, а сейчас даже стакана воды не можешь от них дождаться. Твоё сердце сотню раз пронзили мечом, — что ж, люди были вынуждены пойти на это. Но теперь они не желают совершить даже такое простое действие — вынуть клинок им кажется непосильной задачей. — Он с сочувствием добавил: — Я говорил, что никто тебе не поможет.
В душе Се Ляня звучал истеричный крик:
«Признай. Он прав. Никто, никто, никто! Серьёзно, никто! Ни один человек!»
Словно услышав эти стенания, Безликий Бай, кажется, усмехнулся, протянул руку и взялся за рукоять чёрного меча.
— А, впрочем, не страшно. Они не помогут, зато я помогу.
Он приложил немного усилия, поднял руку и вынул клинок из живота Се Ляня, со звоном бросив рядом.
Затем белая фигура с лёгким смешком испарилась среди дождя, словно совершив задуманное и оставляя дальнейшее Се Ляню.
После извлечения меча рана принца открылась, подставленная дождевой воде, и уже отступившая боль нахлынула вновь. Боль — единственное чувство, которое он сейчас ещё мог ощущать так ясно.
Плюх-плюх-плюх, послышался звук ног, бегущих по лужам, словно кто-то торопился поскорее укрыться от дождя. Но Се Лянь уже не стал бы беспокоиться об этом, как когда-то.
Он медленно сел, но тут вдруг услышал неподалёку короткий вскрик, затем — звук тяжёлого падения.
Прохожий нёс на спине большую плетёную корзину, на голове его была доули от дождя. Наверное, дождь лил слишком сильно, поэтому бедняга не разглядел лежащего впереди Се Ляня. А когда тот неожиданно сел, удивление от увиденного и спешка сделали своё дело: мужчина упал, растянувшись рядом с принцем, и тут же выругался:
— Твою матушку!
Доули слетела, корзина перевернулась, белый рис рассыпался по земле. Мужчина закричал от досады, ударил по луже ладонью, отчего брызги грязи и рисинки попали на лицо принца. Несчастный был вне себя от ярости, он тут же вскочил на ноги и, тыча пальцем в Се Ляня, заорал:
— Что за ерунда?! Я таким нечеловеческим трудом заработал свои кровные, чтобы купить немного риса, а теперь он весь пропал! Чем я заслужил такое несчастье?! Возвращай мне деньги! Не прикидывайся мёртвым, верни деньги!!!
Се Лянь совершенно не обращал и не собирался обращать на крикуна внимания. Тот же не желал отстать от него, схватил за грудки и прошипел:
— Ты что, помереть захотел? Я тебя спрашиваю!
Се Лянь совершенно серьёзно ответил:
— Да.
Мужчина презрительно выплюнул:
— А что же ты, чтоб тебя так, не откатился в сторонку и не помер тихонько на обочине? Обязательно лечь посреди улицы и мешать людям? Помереть и то спокойно не можешь! Совесть потерял!!!
Се Лянь равнодушно позволял себя трясти, словно окоченел с ног до головы.
Пусть, пусть его ругают. Ему всё равно. Пусть ругают, как хотят. Всё равно пройдёт совсем немного времени, и всё закончится.
Солнце вот-вот зайдёт.
Прохожий всё требовал с безучастного Се Ляня деньги, а когда понял, что возмещения ущерба не дождётся, принялся бранить того на чём свет стоит и никак не успокаивался. Он ещё немного потряс принца, прежде чем наконец подобрать свою шляпу и, бормоча проклятия, удалиться. Се Ляня он с громким «плюх» опять бросил в грязь. Постепенно в голове принца послышался звук, заглушающий шум дождя.
Крики тысяч духов, запечатанных в мече.
По мере того как солнце понемногу садилось на западе, их безумные крики всё громче звучали в голове Се Ляня, словно духи радовались скорому освобождению и свершению мести.
Се Лянь закрыл лицо ладонью.
Но когда другая его рука, дрожа, потянулась к чёрному мечу, он вдруг заметил кое-что странное.
Кажется, дождь прекратился.
Нет.
Это не дождь прекратился, а что-то возникло над его головой, закрыв от дождя!
Распахнув глаза, принц увидел сидящего рядом на корточках человека, который накрывал его лицо от дождя своей шляпой. И это оказался тот самый прохожий, который только что обругал его!
Принц уставился на незнакомца, который точно так же уставился на него и сказал:
— Чего ты так на меня смотришь? Что, услышал пару оскорблений и правда решил помереть? — Мужчина звучно сплюнул. — Лежит весь такой унылый, думаешь, приятно посмотреть, а?
Только что прохожий вышел из себя от злости, но теперь, похоже, чувствовал вину. Он ещё что-то промямлил, затем стал оправдываться:
— Ну ладно, ладно. Я был неправ, будем считать. Но я бранил тебя потому, что ты это заслужил, кто ж просил тебя тут разлечься? И вообще, кого в этой жизни ни разу не бранили?
Се Лянь, не в силах произнести и слова, глядел на него круглыми глазами.
Тот снова раздражённо заговорил:
— Ладно, ладно, это просто моё невезение, можешь не возмещать деньги за рис. Ну чего ты тут лежишь? Вон какой большой, уже не ребёнок, чтобы ждать, пока родители тебя поднимут. Вставай-ка, вставай-ка.
Подгоняя и подбадривая, он потянул Се Ляня, помогая подняться, с силой похлопал по его спине и добавил:
— Вставай и скорее возвращайся домой!
Так Се Ляня подняли с земли, едва не уложив обратно ободряющим ударом по спине, и теперь принц стоял на месте, словно не мог пошевелиться от потрясения.
Когда же он наконец пришёл в себя, того человека и след простыл. Только плетёная шляпа осталась на голове принца напоминанием, что ему только что помогли подняться, и это ему не померещилось.
Спустя какое-то время Безликий Бай вновь появился за спиной Се Ляня. На этот раз он не смеялся. И в голосе не слышалось той безмятежности. Напротив — он был безрадостен и беспокоен.
— Что это ты делаешь? — спросил демон.
Дождь всё ещё нещадно лил, но на голове Се Ляня оказалась подаренная шляпа. И хотя принц уже весь промок до нитки, по крайней мере голову и лицо теперь не поливало водой.
Только его щёки всё равно были мокрыми.
Не дождавшись ответа, демон вновь мрачно произнёс:
— Солнце вот-вот зайдёт. Подними свой меч, иначе… Ты знаешь, что произойдёт.
Даже не оборачиваясь, Се Лянь тихо бросил:
— Пошёл ты.
В голосе демона послышались ледяные нотки:
— Что ты сказал?
— Ты не расслышал? — Принц повернулся к нему и спокойно ответил: — Так я повторю.
Принц одним прыжком молниеносно оказался в воздухе и отвесил Безликому Баю пинок, от которого тот отлетел на несколько чжанов!
Коснувшись ногами земли, Се Лянь одной рукой зажал рану на животе, другой указал на демона и так громко, как только мог, изо всех сил выругался:
— Пошёл ты!!! Кем ты себя возомнил, если смеешь так разговаривать со мной?! Ведь я — Его Высочество наследный принц!!!
По его щекам неудержимо струились дорожки слёз.
Один человек. Только один человек.
Правда. Только один, и этого достаточно!
Безликий Бай, которому принц отвесил пинок, в полёте перекувыркнулся и опустился на ноги, заорав на Се Ляня:
— Ты обезумел?!
Он был в ярости!
Се Лянь впервые видел, чтобы демон поддавался столь сильным эмоциям. И это его несказанно обрадовало. Схватив чёрный меч с земли, принц бросился в атаку.
— Я не обезумел, просто… я вернулся!
Только что пинок достиг цели, поскольку противник не ожидал от принца ничего подобного. Однако далее битва не обещала быть такой же лёгкой. Молнией ускользая от выпадов, Безликий Бай прошипел:
— Ты… позабыл? Как твои родители покинули тебя, как твой народ поступил с тобой, как твои последователи тебя предали?! Из-за одного человека, какого-то ничтожного прохожего?! Ты позабыл обо всём, что с тобой случилось?!
— Я не забыл! — ответил Се Лянь. — Но… — Взмах меча и полный гнева крик: — Это не твоё собачье дело!!!
Безликий Бай схватил клинок, так крепко, что захрустели суставы пальцев, с которых закапала кровь.
Теряя над собой контроль, демон, не в силах поверить в собственные слова, пробормотал:
— Дрянь… бесполезная дрянь! Ты самый настоящий мусор! Ты зашёл так далеко, но всё ещё смог передумать, смог вернуться назад!
Се Лянь с силой надавил на рукоять и сквозь зубы проревел:
— Ты… мне безмерно отвратителен, поэтому я ни за что не желаю становиться такой же отвратительной тварью!
Кажется, Безликий Бай немного успокоился, в его голосе вновь послышался знакомый тон, словно он держал абсолютно всё под своим контролем:
— Ладно, всё это — лишь отчаянное сопротивление перед неминуемым концом, не более. Помнишь, что я тебе говорил?
Се Лянь резко вдохнул, когда демон отчеканил:
— Ты уже призвал души погибших. Теперь поздно. Их мощь неудержима!
Посреди проливного дождя чёрный меч в руке Се Ляня издавал пронзительный рёв, от которого резало уши и сознание.
— Как ты намерен поступить? — продолжал демон. — Стоит ли оно того? Подвергнуться вечному проклятию ради всех этих людей?
С того самого пинка кровь Се Ляня будто закипала во всём теле, а голову охватывал жар. Каждый выпад и каждое слово шли от сердца, однако он вовсе не думал, что будет делать дальше. Услышав вопрос, принц не представлял, как на него ответить, только закричал:
— Ты не узнаешь, как я намерен поступить. Потому что к тому времени я уже разделаюсь с тобой!
Безликий Бай надменно хмыкнул:
— Ты слишком многое о себе возомнил!
В следующий миг Се Ляня подкинуло и отбросило далеко прочь. Принц тут же успокоил чувства и разум, чтобы обрести равновесие, однако не успел — над ним возникла белая фигура, вновь нанесшая мощный удар. Се Лянь словно обернулся железным шаром, который тяжело сбросили вниз — с грохотом он проделал глубокую вмятину в земле собственным телом.
И если ранее в душе Се Ляня ещё теплилась надежда, что «собрав все силы, я могу победить», этот удар заставил его окончательно прозреть.
Не победить!
Для него демон слишком силён, подавляюще силён!
Ещё ни один противник, с которым сталкивался Се Лянь, не порождал у него мыслей о «подавляющей силе», разве что в нескольких боях с Цзюнь У проскальзывало это чувство, но лишь на миг. Владыка, несомненно, очень силён, однако сила его сдержанная, контролируемая, в этом он полностью противоположен Безликому Баю. Безудержная сила демона сочеталась с коварной яростью и полным ненависти намерением убить.
Поэтому Се Ляню хватило одного удара, чтобы понять: ему ни за что не одолеть Безликого Бая. Возможно, только Цзюнь У мог бы стать демону равным противником. Но только… сейчас голос принца не сможет достичь Владыки!
Демон с силой упёр белый сапог Се Ляню в грудь и со злостью проговорил:
— Только твоя безрассудность и неумение оценить собственные силы ещё в самом начале привели к такому исходу!
Се Ляню показалось, что все внутренности сжались в комок, давящую боль было трудно выносить, однако он всё же сдержал кровь, готовую выплеснуться горлом.
— Нет. Это не я.
— А?
Принц крепко схватился за сапог, придавивший его к земле, и со сверкающими глазами и взглядом, как никогда ясным, ответил:
— Это ты… наслал поветрие. Ты во всём виноват!
После недолгого молчания Безликий Бай хмыкнул:
— Возможно. Если тебе непременно хочется так думать. — Затем с улыбкой добавил: — Но тебе стоит понять, что не будь ты столь самоуверенным, не пойди ты против воли Небес, я бы не появился на этом свете. Моё рождение — это веление судьбы.
Пламя в глазах Се Ляня не только не погасло от дождя, но даже разгорелось сильнее.
— Поменьше бы мнил о себе! Мне не нужны твои наставления, я сам научусь всему. Если ты — олицетворение веления судьбы, то такое веление следует стереть навсегда!
Над ними послышались глухие раскаты грома, поднялся сильный ветер. Голос демона вновь сделался низким и мрачным.
— Я с такой заботой тебя наставлял, но ты упрямо не желаешь слушать. Наследный принц, я теряю терпение.
Се Лянь закашлялся, а демон продолжал:
— Впрочем, разницы нет. Всё равно ты уже пробудил их, не достаёт лишь последнего шага. И в этом я, так уж и быть, помогу тебе.
— Что ты задумал? — насторожился Се Лянь.
Безликий Бай склонился, схватил принца за руку, силой впихнул ему в ладонь рукоять чёрного меча, сжал пальцы и направил остриё в небо!
С небес сверзилась белоснежная молния, которая проникла в сердце клинка, а затем вырвалась вновь на свободу. Сгустившиеся тучи начали закипать, небо над Юнъанью превратилось в море чёрных облаков, в которых то и дело мелькали лица, руки, ноги… Словно туда переместился ад.
В тот же миг зашло солнце.
Се Лянь лежал на земле, и в его глазах отражались бурлящие тучи и грохочущие молнии. Безликий Бай оставил принца так, со звоном бросив меч на землю.
С неба будто бы послышались крики многотысячной армии, готовой уничтожить весь мир. На улицы высыпали перепуганные жители. Прячась под зонтами, они удивлённо спрашивали друг друга:
— В чём дело? Что за шум?
— Мамочки! Что это такое на небе?! Человеческие лица?!
— Недобрый знак! Поднебесная погрузится в хаос!
Се Лянь, весь в грязи, с трудом поднялся и закричал:
— Назад! Вернитесь в свои дома! И не выходите! Бегите домой!
Вот-вот нахлынет новая волна поветрия ликов!
Покуда Се Лянь изо всех сил размахивал руками, Безликий Бай наблюдал со стороны и посмеивался. Резко обернувшись, принц гневно воззрился на него. Демон, спрятав руки в рукава, преспокойно произнёс:
— К чему так гневаться? Всё равно пути назад нет. Может, лучше как следует насладишься местью? Любуйся, это ведь твоя прекрасная работа.
— Ты… — выплюнул Се Лянь. — Думаешь, я не смогу ничего придумать?
— Если сможешь, прошу.
Се Лянь сделал глубокий вдох, поднял с земли чёрный меч и направился к толпе людей.
Те, узнав принца прежней династии, который два дня лежал на дороге, не похожий ни на демона, ни на бога, ни на человека, осторожно попятились, но Се Лянь прикрикнул:
— Всем стоять!
По какой-то причине, несмотря на перемазанную грязью одежду, он обладал сейчас такой поразительной силой влияния, что люди в самом деле застыли.
— Видите эти тучи на небе? — спросил Се Лянь.
Люди растерянно покивали, и он продолжил:
— Это озлобленные духи, что послужили причиной поветрия ликов. Вскоре разразится новая волна недуга!
Чёрные тучи выглядели столь ужасающе, что уговоры не потребовались — люди сразу же поверили в сказанное и в испуге заголосили:
— П-поветрие ликов?!
— Но почему снова?
— Неужели правда…
Кто-то застыл в растерянности, кто-то немедля бросился бежать, но подавляющее большинство беспокойно смотрели на принца, ожидая, что он ещё скажет.
Но Се Лянь больше ничего не объяснил, только взялся за меч и протянул его толпе.
Увидев блестящий холодом клинок, люди от страха отшатнулись на несколько чи, но Се Лянь закричал на них:
— Возьмите!
— Что? — с опаской переспросила толпа.
Посреди дождя Се Лянь держал меч и мрачно говорил:
— Если вы пронзите меня этим мечом, то не заразитесь поветрием ликов.
И тут смех Безликого Бая прервался.
Спустя мгновение послышался его всё ещё довольно спокойный вопрос:
— Принц, ты сошёл с ума?
Люди тоже были озадачены:
— Что… что это значит?
— Он обезумел?
— Взять меч и проткнуть его? Серьёзно? Что он задумал?
Толпа зашелестела испуганным шёпотом, а демон разразился громким хохотом и заговорил:
— Ты растерял остатки разума или тебе не хватило ощущений от сотни ударов мечом? Нет, в этот раз, боюсь, их будет несколько тысяч. Раскрой свои глаза и посмотри на небо, внимательно посмотри! — Он вдруг перестал смеяться и указал наверх. — Озлобленные духи накрыли всю Юнъань! Иными словами, если хочешь «помочь простым людям, попавшим в беду», тебе придётся стерпеть удар меча от каждого жителя Юнъани, да ты же за день превратишься в кровавую кашу! По глупости это может сравняться лишь с твоими мольбами о дожде для этих земель! Думаешь, сможешь спасти всех?
Се Лянь, стоя к нему спиной, ответил:
— Если дня не хватит, я потрачу на это месяц. Не хватит месяца, потрачу три! Не смогу спасти десять тысяч, так спасу хотя бы тысячу. Тысячу не выйдет, так получится спасти сотню, десяток, пускай даже одного!!!
— Почему ты это делаешь?! — в гневе взревел Безликий Бай.
Се Лянь обеими руками схватил рукоять меча и громко закричал в ответ:
— Без причины! Потому что мне хочется!!! Но даже если я объясню тебе… — он чуть обернулся и презрительно выплюнул: — Такое ничтожество как ты всё равно не поймёт.
Презрение в его взгляде и голосе было столь неприкрытым, что пробирало до самых костей, и даже Безликий Бай, кажется, невольно повысил голос, переспрашивая:
— Как… ты меня назвал?
Се Лянь перестал обращать на него внимание и спокойно повернулся к людям.
— Просто проткните меня мечом, и всё. Я не умру, вы же сами видели за эти два дня. Но один человек может нанести лишь один удар. Паниковать не стоит, слушайтесь меня. А кто начнёт лезть без очереди, того я первым же и побью. Поверьте, я одной рукой могу избить целую сотню.
Безликий Бай, не веря своим ушам, проговорил:
— Ты, ничтожество, приведшее собственное государство к гибели, посмел назвать ничтожеством меня?
Люди, конечно же, не осмеливались принять меч из рук Се Ляня, но и бежать тоже не решались. Демон, которого принц настойчиво игнорировал, разгневался ещё сильнее и язвительно произнёс:
— Хорошо. Я хочу своими глазами увидеть, во что ты, упрямец, превратишь себя самого. Но какой бы исход тебя ни ждал, всё это будет лишь твоя вина, и потом не смей плакать навзрыд, говорить, что сожалеешь, и вновь искать моей помощи.
Покуда люди топтались на месте, чёрные тучи спускались всё ниже, будто вот-вот обрушатся на землю. Крики бесчисленных человеческих лиц слышались уже совсем близко. Наконец какой-то отец не выдержал — неся на руках своего ребёнка, он подошёл и принял меч.
— Я… я бы хотел, чтобы мой сын попытался…
Остальные, до сих пор пребывающие в сомнениях, поразились:
— Ты что, правда решил попробовать?!
Мужчина явно сомневался и сам, но всё же решительно ответил:
— Но… но ведь он, похоже, правда не может умереть! Прости, дружище, правда, прости! Мой сын… — с этими словами он закрыл мальчику глаза и велел взять меч.
Безликий демон не вмешивался, только стоял и холодно посмеивался в стороне. Принц чуть сжал кулаки в ожидании режущей боли и сказал сам себе в душе: «Ничего, тебе уже столько раз было больно, скоро привыкнешь».
Но за миг до того, как чёрный клинок вонзился ему в живот, кто-то со звоном выбил меч из руки мальчика.
Се Лянь не дождался боли, но зато дождался звонкого:
— Так нельзя!
Он рывком вскинул голову и увидел, что меч выбил тот самый продавец воды!
Стоя в толпе, мужчина не мог больше смотреть на происходящее и решил вмешаться.
— Послушайте, правда ведь, так нельзя, вам не кажется? Вы посмотрите, у него весь живот в крови. Неужели он в самом деле не умрёт? А даже если и так, кровь ведь всё равно потечёт!
Отец мальчика удручённо замямлил:
— Но… но…
Жена лавочника вновь принялась незаметно тянуть мужа за рукав, но тот обернулся и шикнул на неё:
— Да не дёргай ты меня, потом поговорим! — затем продолжил, обращаясь ко всем: — К тому же, мы ведь не знаем, поможет ли это защититься от недуга. Может, всё-таки не стоит его ранить?
Отец ребёнка указал на небо:
— Но ведь… вот-вот…
Ребёнок на руках отца заплакал, и лавочник тут же указал на мальчика:
— Вот, погляди, погляди! Заставляешь сына протыкать мечом людей! Он от страха даже расплакался!
Ребёнок, заливаясь слезами, выронил меч на землю. Наверное, мальчик даже не понимал, чего от него хочет отец, просто очень испугался. Так вся решимость мужчины окончательно испарилась, и он вместе с ребёнком вернулся в толпу. Ещё несколько человек, которые уж было хотели выстроиться в очередь, увидев, что первого развернули назад, разумеется, не решились выпрыгивать вперёд, но зато кто-то из них воскликнул:
— Ты что, не слышал, что он сказал? Поветрие ликов вот-вот обрушится на нас! Он — дух поветрия! Это он наслал беду на наши головы!
— Но если он правда дух поветрия, он бы не предложил нам такого способа спастись, верно?
Кому-то надоели отговорки:
— Ты сам сказал, что он добровольно на это пошёл, так в чём проблема? Ты что, хочешь, чтобы мы все тут погибли???
— Иди лучше продавай свою воду! Обычно так и норовил обвесить покупателей, а теперь строишь из себя праведника…
Жена лавочника, которая всё пыталась незаметно одёрнуть мужа, тут же подскочила как ошпаренная и с красным лицом разразилась бранью:
— Да чтоб тебя, пёс паршивый, кто здесь кого обвешивал?! А ну выкатывайся сюда и скажи это ещё раз!
Крикун тут же спрятался за чужие спины. А лавочник, раскрасневшись и вытянув шею, продолжил:
— Я вам так скажу! Добровольно он вызвался или нет — это его дело. А сделаем ли мы, как он говорит, — уже наше дело. Это ведь настоящее убийство! Если бы я хоть стакан воды ему протянул, может, и захотел бы взять меч и попытаться… Но ведь… я ему не помог! А кто из вас помог? Мне просто… совесть не позволит так поступить!
И толпа замолкла. Потому что мужчина попал в яблочко: за два дня ни один человек не подошёл, чтобы помочь Се Ляню. Продавец воды хотя бы возымел такое намерение, просто не смог его исполнить, но ведь некоторые даже смотреть на принца подолгу не решались!
— И что нам теперь прикажешь делать? — пробормотал кто-то. — Вы ведь должны дать нам другой путь к спасению взамен!
Толпа заволновалась, кто-то пытался протиснуться вперёд, но тут раздался ещё один громогласный крик:
— Кто там шумит? А ну попробуйте пошуметь ещё, получите от меня тесаком!
Говорящим оказался толстый повар, тот самый, который в первый же день хотел подойти и вынуть из живота Се Ляня меч. Похоже, его что-то рассердило.
— Дружище верно говорит! Если бы вчера вы не остановили меня, я бы вытащил этот меч! Но почему же сейчас даже я не двигаюсь с места, а те, кто меня удерживал, кричат громче всех? Тьфу! Думаете, заслужили спасение? Такое бесстыдство редко в жизни встретишь!
Повар был рослым мужчиной со звучным голосом, а в гневе ещё и принялся размахивать кухонным тесаком — видимо, как раз вышел со своей кухни. И те, кто громче всех пытался воспротивиться, мигом умолкли, не решаясь больше кричать. А те, кто ничего не знал о произошедшем, разузнав подробности, поразились:
— Быть не может! Неужели никто не подошёл?
— Да! Неужели так и оставили его лежать на два дня? Даже не помогли подняться?
Те, к кому они обращались, пристыжено возмутились:
— Не надо так говорить, как будто вы бы сразу побежали помогать! После драки кулаками не машут. Не забывайте, когда эта проклятая болезнь на нас сверзится, вам тоже не сбежать!
— Хм, а я тебе вот что скажу: будь я здесь, непременно вынул бы меч!
— Ну конечно, языком молоть — не мешки ворочать…
— Погодите! О чём вы затеяли спор? Сейчас проблема вовсе не в том, кто вынул бы или не вынул меч!
Пока люди, разделившись на два лагеря, шумно спорили, готовые окончательно разругаться, дождь понемногу прекратился. Но чёрные тучи сделались ещё гуще и нависли так низко, что казалось, невозможно вдохнуть полной грудью. В толпе раздались испуганные вскрики, люди указывали на небо:
— Оно идёт!!!
Се Лянь вскинул голову и увидел, как перемешавшиеся с бурлящими чёрными облаками человеческие лица сорвались вниз и полетели к земле, оставляя за собой длинные «хвосты», подобно чёрным падающим звёздам!
Поветрие ликов!
В перепуганной толпе поднялась паника, кто-то бросился бежать, кто-то спрятался в доме, а несколько человек всё-таки кинулись подбирать чёрный меч. Но… ничего не обнаружили! Оружие, которое из рук того мужчины выбил лавочник, в какой-то момент исчезло!
Се Лянь, потрясённый поведением людей, обнаружил пропажу только сейчас и тоже воскликнул:
— Где же меч? Кто его забрал?!
Людям было уже не до того — все разбежались кто куда. Но разве они могли обогнать озлобленных духов? Очень скоро всё вокруг заполнили пронзительные крики живых и вой душ погибших!
Догнав человека, озлобленные духи, подобно сгустку чёрного дыма, окутывали его с ног до головы, чтобы постепенно проникнуть в тело. Се Лянь пытался защитить людей, но духов было слишком много — принцу не удалось прогнать ни одного. На его глазах твари преследовали кричащих и плачущих людей, лавочник со своей женой и толстый повар тоже катались по земле, окружённые чёрным дымом. А Безликий Бай стоял неподалёку и, зло посмеиваясь, наблюдал.
Се Лянь, охваченный гневом и волнением, собрал волю в кулак и решительно закричал в самую гущу озлобленных духов:
— Эй!
Всё-таки это он призвал души умерших, и конечно, они сразу обратили на принца внимание, стоило громко крикнуть. Се Лянь развёл руки в стороны:
— Летите ко мне!
Духи, уже захватившие жертв, явно колебались — стоит ли послушаться… Те же, что находились в воздухе, тут же сменили направление и ринулись к Се Ляню.
Получилось!
Сердце билось так быстро, что казалось, сейчас остановится. Он сам не знал, что произойдёт, не знал, во что он превратится. Но горячая кровь, заполнившая голову, придала ему решимости. Принц понимал лишь одно: — даже если ему удастся одержать над этими тварями верх лишь на мгновение, а потом его разобьют в пух и прах, он ни за что не отступит; даже если на него набросится в тысячу, в десять тысяч раз больше духов, он останется непоколебим!
Ты хотел, чтобы я возненавидел и жалел себя? Чтобы я опустил руки?
А я не стану!!!
Никогда!!!
Чёрная волна, застилающая небо и землю, накатила на Се Ляня, один озлобленный дух с воем пролетел сквозь него. В тот миг принц почувствовал, как его сердце словно заледенело, всё тело охватила дрожь. Затем второй дух, третий…
Твари, подобно режущему ветру, пролетали сквозь него, каждый раз забирая частичку тепла. Принц становился всё бледнее, но твёрдо стоял на месте — не отступил ни на шаг.
Но он простоял совсем немного, и уже несколько сотен духов пролетели через него, а дальше будет только больше. Все, что скопились в этих чёрных тучах над ним!
Закрыв глаза, Се Лянь приготовился в одиночку выдержать пламя гнева всех этих духов. Вот только… следующий дух никак не прилетал. Поколебавшись мгновение, принц открыл глаза и обнаружил, что всепоглощающая чёрная волна, что окружала его… исчезла.
Всё потому, что духи, вновь обернувшись чёрным течением, подобным бушующей реке, повернули в другом направлении, привлечённые чем-то!
Потрясённый, Се Лянь повернулся и увидел в конце длинной улицы воина в чёрных одеяниях. А в его руке — чёрный меч.
Умин?
Но ведь Се Лянь заблаговременно велел ему уйти и ждать, пока принц нашлёт на людей поветрие ликов. Что юноша делает здесь?!
Не понимая, что происходит, и тем более не представляя, что тот собрался делать, Се Лянь на миг остолбенел. А потом бросился к юноше, на бегу выкрикивая: