— Стой! Что ты делаешь? Не трогай! Отдай мне меч!
Кажется, воин услышал его и чуть приподнял голову. Се Лянь не видел его лица, только нарисованную на маске улыбку. Однако принца посетило странное чувство…
Словно под этой маской воин в самом деле улыбался.
Но это чувство через мгновение пропало. Неудержимое чёрное течение и волна пронзительного воя обернулись ураганом, который сразу же поглотил юношу.
В следующий миг принц услышал душераздирающий крик.
Казалось, он уже где-то слышал этот крик. Определённо где-то слышал!
Боль. Боль, которую принц словно ощущал собственным телом. Боль, которая делала жизнь хуже смерти. Боль, от которой разрывало на кусочки. Принц тяжело повалился на колени, обхватил голову руками и закричал:
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Накатившая взрывной волной из самого сердца боль пришла внезапно и так же внезапно ушла. Когда вокруг всё успокоилось, руки Се Ляня безвольно упали.
Немного рассеянно, словно очнувшись от обморока, принц поднял голову. Вокруг него на земле без сознания лежали люди. Озлобленные духи, преследовавшие их, исчезли бесследно.
Это зрелище совершенно запутало принца. Что произошло с поветрием ликов и озлобленными духами? Что произошло с ним самим?
Чёрный поток растаял как облако. На том месте, где стоял безымянный демон в чёрном, остался лежать только меч, а неподалёку ещё маленький белый цветок.
Покачиваясь, Се Лянь поднялся на ноги, подошёл и поднял с земли цветок и меч.
Он потрогал лицо, осмотрел руки, но не обнаружил на теле ничего необычного. Непохоже, чтобы его подвергли какому-то мощному проклятию. В растерянности принц услышал за спиной вздох, лёгкое «А?»
Обернувшись, Се Лянь увидел Безликого Бая, который стоял позади него, спрятав руки в широкие, развевающиеся на ветру рукава.
Принц ещё не успел понять, что именно случилось, а в его душе уже зародилось смутное предчувствие чего-то нехорошего.
Демон посмотрел на него и тихо рассмеялся.
Недоброе предчувствие усилилось, Се Лянь нахмурился:
— Чего ты смеёшься?
— Ты до сих пор не осознал? — вместо ответа спросил Безликий Бай.
— Что?
— Ты знаешь, кому принадлежала та душа?
— Погибшему… на поле битвы воину?
— Да. И вместе с тем твоему последнему, единственному последователю на свете. Теперь и его не стало.
Последователю?.. Значит, у принца на этой земле ещё оставался последователь?
Только спустя долгое время Се Лянь наконец смог заговорить и с трудом произнёс:
— Что… значит… не стало?
— Его душа рассеялась навсегда, — неторопливо ответил Безликий Бай.
Не в состоянии пока принять этого, принц воскликнул:
— Как она могла рассеяться?!
— Он подвергся проклятию вместо тебя. Духи, которых ты призвал, сожрали его без остатка.
Духи, которых он призвал?
Подвергся проклятию вместо него?!
— Ах да, — добавил демон. — Ты встречал его далеко не единожды.
Се Лянь смотрел на него в растерянности.
— Похоже, его душа неотступно следовала за тобой, — с явным удовольствием продолжил Безликий Бай. — Сперва меня заинтересовала его особенная тёмная энергия, и я схватил его, чтобы расспросить. Внезапно выяснилось кое-что интересное. Праздник призраков, ночь фонарей, блуждающий огонёк. Припоминаешь?
— Праздник призраков? Ночь фонарей? Блуждающий огонёк? — бормотал себе под нос Се Лянь.
Безликий Бай неторопливо подсказал:
— Душа солдата, который при жизни служил в твоём войске, а после смерти стал следовать за тобой в качестве призрака. Он погиб в бою из-за тебя, обернулся демоном, когда тебя пронзили мечом сотню раз, а затем исчез с лица земли, потому что ты призвал поветрие ликов.
Се Лянь начал смутно припоминать. Но ведь… он даже лица этого последователя не увидел, не узнал даже его имени. Мог ли он вспомнить хоть что-то о нём, хоть сколько-нибудь?
«Возможно, здесь в самом деле ещё остались последователи, которые поклоняются вам».
Да. Остались.
Единственный последователь!
Кажется, Безликий Бай сказал ещё много чего другого, но Се Лянь слушал будто сквозь сон и всё пропустил мимо ушей. Только последняя фраза достигла его слуха:
— Такое божество как ты… уже достаточно смешон и жалок. А твои последователи — тем более, смешные и жалкие глупцы, каких свет не видывал.
Когда демон осмеивал самого принца, тот никак не реагировал. Но стоило Се Ляню услышать, как это существо, не сомневаясь в своей правоте, назвало последователей принца жалкими и смешными… Его словно пронзило острым клинком, возвращая ясность сознания. Сердце охватил неконтролируемый взрывной гнев.
Се Лянь бросился было в бой, но одним выпадом оказался пленён Безликим Баем, который с насмешкой произнёс:
— Так тебе меня не победить. Сколько раз я должен повторить, чтобы ты это понял?
Но принц и не желал победы. Не важно, сможет ли он одолеть тварь. Ему просто хотелось ударить его посильнее!
— Да что ты понимаешь! — в гневе выкрикнул принц. — По какому праву ты смеёшься над ним?!
Ведь это был его единственный последователь на всём белом свете!
— Почему бы не посмеяться над тем, кто поклонялся полному неудачнику? Ты глупец, а твои последователи — ещё бо́льшие глупцы. Послушай! Если хочешь меня одолеть, ты должен строго следовать моим наставлениям. Иначе тебе никогда не победить!
Се Лянь хотел бы со всем презрением плюнуть демону в лицо, но не мог даже вдохнуть как следует. Безликий Бай выбросил руку, в которой тут же появилась маска Скорби и радости, и сказал:
— А теперь… начнём сначала!
Он уже почти надел маску на Се Ляня, когда внезапно послышались раскаты грома. В небесах засверкали молнии, сквозь тучи показались необыкновенные, яркие лучи.
Безликий Бай настороженно замер.
— Что это? Небесная кара?.. — осекшись, он воскликнул: — Нет!
Нет.
То есть, да, это была Небесная кара, но не только!
По всему небесному пространству прокатился звучный мужской голос:
— Ему тебя не одолеть, а как насчёт меня?
Се Лянь рывком вскинул голову.
Впереди, на другом конце улицы вдруг появился молодой Бог Войны, облачённый в белый доспех и источающий ауру благовещего знамения. Его с ног до головы окутывал ореол белого сияния, ладонь лежала на рукояти меча. Он шагал вперёд, расчищая светлую дорогу посреди мира, полного тьмы и мрака.
Принц невольно округлил глаза.
Цзюнь У!
Когда всё закончилось, Се Лянь сидел на обожжённой дочерна земле и тяжело дышал.
Цзюнь У, вложив меч в ножны, приблизился со словами:
— Сяньлэ, добро пожаловать обратно.
На утомлённом лице Владыки виднелись кровавые следы, оставленные Безликим Баем. Кроме того, на его теле появилось несколько десятков ран, заметных и не очень, которые нельзя было назвать лёгкими. Но демону досталось сильнее — до такой степени, что он просто исчез, рассеялся без следа. Осталась лишь маска Скорби и радости, разбившаяся о землю.
Услышав «добро пожаловать обратно», Се Лянь сначала застыл, затем дотронулся до шеи и обнаружил, что его канга пропала.
— Я всё-таки не ошибся, — улыбнувшись, заметил Цзюнь У. — На возвращение тебе понадобилось меньше времени, чем ожидалось.
Се Лянь постепенно пришёл в себя и тоже улыбнулся, но это была улыбка с примесью горечи.
Успокоив дыхание, принц заговорил:
— Владыка, я бы хотел кое о чём попросить.
— Дозволяю.
— Вы даже не узнали, о чём я прошу.
— В любом случае, я должен преподнести тебе что-нибудь в честь возвращения в столицу бессмертных. Пусть это и будет даром.
Принц, дёрнув уголком губ, поднялся, посмотрел прямо в глаза Цзюнь У и со всей серьёзностью попросил:
— Что ж, тогда я хотел бы, чтобы вы ещё раз низвергли меня в мир смертных.
Улыбка Цзюнь У исчезла.
— Но почему?
— Я совершил ошибку, — честно признался Се Лянь. — Это я наслал на людей вторую волну поветрия ликов. Хотя итог оказался с виду вовсе не таким уж страшным.
Потому что… исчезла лишь одна безымянная душа. И никто на целом свете не будет горевать о ней. Поэтому такой итог нельзя было назвать по-настоящему страшным.
— Если ты знаешь, в чём ошибся, — медленно произнёс Цзюнь У, — следовательно, ты уже прав.
Но Се Лянь покачал головой:
— Только знать — недостаточно. Совершив ошибку, нужно принять наказание. Но… совершил ошибку я, а вместо меня наказание принял… — Он поднял голову. — Поэтому, в качестве кары, я прошу Владыку заковать меня ещё одной проклятой кангой. Нет, двумя. Чтобы одна сдерживала мои магические силы, а другая забрала мою удачу.
Цзюнь У нахмурился:
— Чтобы забрала твою удачу? Но ведь тогда ты станешь вестником неудач и по-настоящему превратишься в дух поветрия.
Ранее принц очень переживал, что его так называют, и даже активно протестовал, ведь ему это казалось настоящим позором. Но сейчас стало совершенно всё равно.
— Дух поветрия так дух поветрия. Я буду знать, что это не так, а остальное не важно.
Если принц перекроет потоки собственной удачи, они естественным образом перетекут к кому-то крайне неудачливому. Наверное, это будет своеобразным воздаянием.
Цзюнь У напомнил:
— Ты ведь потеряешь лицо.
— Ну и пусть. Сказать по правде, мне думается… что я скоро к этому привыкну.
Пускай он не хотел бы к такому привыкать, но… кажется, привыкнув, можно стать неуязвимым ко всему.
— Сяньлэ, — глядя на него, сказал Цзюнь У. — Ты должен понимать, что без магических сил уже не будешь божеством.
Се Лянь со вздохом ответил:
— Владыка, я понимаю это как никто другой. — Помолчав, он несколько раздражённо и раздосадованно добавил: — Когда люди говорили, что я — их божество, у меня появлялись магические силы. Но на самом деле я… вовсе не то божество, каким они меня считали. И, возможно, я не мог справляться с любыми трудностями, как они того хотели. Разве божество может быть таким неудачливым? Я хотел защитить свой народ, но вместо этого устлал землю их телами; хотел отомстить, но в последний момент отказался и не дошёл до конца. Безликий Бай был прав в одном — я неудачник. Если не быть мне божеством, значит, не быть.
Цзюнь У наградил его долгим внимательным взглядом, затем произнёс:
— Сяньлэ, ты повзрослел.
Это должен был сказать принцу кто-то из старших родственников. Жаль только, что у его родителей так и не появилось этой возможности.
Затем Цзюнь У добавил:
— Раз ты выбрал такой путь… что ж, хорошо. Однако должна быть причина, по которой я мог бы низвергнуть тебя.
Ведь нельзя просто так низвергать небесного чиновника, это же не детские игры! В противном случае, что из себя будут представлять Верхние небеса?
Впрочем, у Се Ляня появилась одна идея.
— Владыка, мы с вами, кажется, никогда не сражались в полную силу?
Цзюнь У сразу понял, к чему он клонит, и улыбнулся:
— Сяньлэ, я ведь ранен.
— Я тоже ранен, так что условия равны.
— Раз так, — Цзюнь У кивнул, — я не проявлю снисходительности.
Се Лянь чуть улыбнулся, в его глазах блеснуло нетерпение перед предстоящей битвой.
— Не стану и я.
Его Высочество наследного принца вновь низвергли.
Пройдя через грохочущую Небесную кару во второй раз, наследный принц Сяньлэ, Се Лянь, вернулся в Небесные чертоги, полный воинственного намерения избить каждого, кто попадётся ему на пути. Однако его вознесение не продлилось и получаса — столько горит одна палочка благовония — когда Император Шэньу вновь сбросил его вниз после жестокой битвы. И никто из небесных чиновников так и не смог понять — что ему было надо?!
Впрочем, Се Лянь и сам не мог понять, что им надо, другим небожителям.
К чему такое любопытство? Каждый день смотрят и смотрят. Замаскируются под простых смертных и приходят украдкой смотреть на него, как на диковинную зверушку, вот уже несколько дней! Что может быть интересного в том, как взрослый мужчина таскает кирпичи и обмазывает стены глиной?
Се Лянь как раз недоумевал, когда позади послышался окрик начальника:
— Эй ты, новенький, да, ты! Тебе говорю! Работай как положено, не отлынивай!
Принц тут же сел прямо и звонко отозвался:
— О!
Затем схватил веер из тростника и принялся махать им как бешеный. Перед ним стояла маленькая печь, сооружённая из нескольких кирпичей, на которой с бульканьем варилась еда в большом котле.
Принц переносил землю и кирпичи на стройке. Впрочем, сейчас работа уже завершилась — неподалёку высились два новеньких храма. И теперь задачей Се Ляня было сварить еду. Покуда он с усердием этим занимался, на двух повозках привезли два высоких божественных изваяния. Рассеянно бросая в котёл всё, что попадётся под руку, принц улучил момент, чтобы посмотреть на статуи.
Статуи установили каждую в своём храме. Тут же из левого послышались возгласы:
— Приветствуем генерала Сюаньчжэня! Генерал Сюаньчжэнь — светоч великодушия!
Се Лянь потерял дар речи. Назвать Му Цина — светочем великодушия? Они это серьёзно?!
Хотя у последователей Му Цина были веские причины так к нему обращаться. Ведь, как известно всем и каждому, он вознёсся именно потому, что полностью очистил бывшую столицу Сяньлэ от остатков озлобленных духов, которые никак не хотели утихомириться. Следовательно, звание «светоча великодушия» не сказать чтобы преувеличено. Во всяком случае, все жители бывшей столицы были ему очень благодарны.
Из правого храма так же громко донеслось:
— Приветствуем генерала Цзюйяна! Генерал Цзюйян божественно храбр и непобедим!
Се Лянь покивал. Тут уж никаких возражений. Только… при встрече с женщинами бывают исключения.
Последователи обоих божеств изо всех сил перекрикивали друг друга, отчего у Се Ляня заболели уши. Принц со вздохом потёр точку между бровей и подумал: «И зачем всё это?»
Раз они так друг друга ненавидят, могли ведь просто не строить храмы друг напротив друга?
Ответ один — конечно, не могли! Ведь это место — самое людное в городе, с самым лучшим фэншуем, и последователи, разумеется, не стали бы отказываться от такой прекрасной земли только ради того, чтобы держаться подальше от противников. Непременно нужно стараться переманить прихожан другого храма и строить друг другу всяческие козни.
Очень скоро перебранка двух сторон переросла в настоящую драку. Се Лянь же решил, что еда как раз сварилась, постучал лопаткой о крышку котла и позвал:
— Друзья, довольно ссориться! Идите есть!
Но кто бы обратил на него внимание в самый разгар битвы? Тогда Се Лянь, покачав головой, открыл крышку котла. Аромат распространился далеко вокруг, и тут началось… Люди мгновенно перестали метелить друг друга и заголосили:
— Мать его… Что это за вонь?!
— Кто-то дерьмо сварил?!
— Дерьмо, ещё и подгоревшее?!
— Что вы! — попытался объяснить Се Лянь. — Это блюдо императорского двора по особому рецепту, который хранится как сокровище…
Начальник, зажав нос, подошёл поглядеть, и тут же позеленел, в ужасе отскакивая прочь.
— Да какой ещё особый рецепт? Что это за императорский двор?! Ты о себе, что ли? Пошёл, пошёл прочь отсюда, проваливай! Людей тошнит от одного запаха твоего варева!
— Ладно, — согласился Се Лянь. — Могу и прочь пойти, только, пожалуйста, сначала заплатите мне за работу…
Начальник разъярился:
— И ты ещё смеешь просить платы?! Вы посмотрите! Ты! Да с тех пор как ты здесь работаешь, у меня одни убытки! Во время дождя молния бьёт не куда-нибудь, а обязательно туда, где ты стоишь! На стройке три раза возникал пожар! Стены три раза рушились! Ты же настоящий дух дурного поветрия! И ещё денег с меня просишь?! Проваливай, да поскорее! А посмеешь явиться снова, я тебя поколочу! И каждый раз буду колотить!
— Тут я не могу с вами согласиться, — заявил Се Лянь. — Сами же сказали, что все несчастья обрушивались только на меня, а других не задевало. Вы просто не хотите платить, как я погляжу!
Не дослушав принца, начальник и все остальные рабочие, не в силах выносить ужасной вони из котла, разбежались кто куда, будто их ветром сдуло.
— Постойте! — только и успел крикнуть принц.
Оглядевшись, он увидел, что и дерущихся последователей двух божеств отпугнул запах варева. Не найдя на это слов, Се Лянь сказал самому себе:
— Велели мне сварить такой большой котёл, а есть не стали. Думаете, раз вы богачи, то можно деньги на ветер бросать?
Покачав головой, принц подумал и наполнил две большие чашки едой. Одну поставил на алтарь в храме Цзюйяна, другую — в храме Сюаньчжэня. Решив, что всё-таки не растратил ничего попусту, он удовлетворённо хлопнул в ладоши.
Затем вышел на улицу, собрал свои пожитки и взвалил мешок на спину, привязав к мечу. Белая лента, повязанная на запястье принца, мягко потёрлась о его кожу. Се Лянь аккуратно похлопал по ней, поправил доули на голове и сказал:
— Ну что ж, раз денег не дают — пускай. Пойду в уличные артисты.
Всё-таки один коронный трюк у него ещё остался — разбивание камня на груди!
Проведя какое-то время в пути, Се Лянь вдруг заметил у края дороги маленький красный цветок, весьма симпатичный. Он присел рядом, осторожно коснулся лепестков и, преисполнившись хорошего настроения, сказал ему:
— Надеюсь, мы ещё встретимся когда-нибудь.
Когда принц был уже далеко, маленький красный цветок всё ещё покачивался на ветру.
Том пятый
Вырвется из плена медной печи божество, стоящее меж небом и землёй
Се Лянь лежал на ледяной земле, а лицо его закрывала маска Скорби и радости, наполовину плачущая, наполовину смеющаяся. Безликий Бай стоял рядом, словно любуясь принцем, теперь похожим на него как две капли воды.
Какая-то странная сила притягивала маску к лицу Се Ляня, и ему никак не удавалось её сорвать.
— Смирись, — произнёс демон. — Не трать силы понапрасну. Хочешь освободиться? Сделай так, как я говорю, и очень скоро сможешь вырваться из плена Медной печи.
Се Лянь притворился, будто подле него нет никакого демона.
Безликому Баю никак не удавалось завладеть вниманием принца, однако он, не желая сдаваться, ещё раз вздохнул и добавил:
— Мы ведь могли бы стать учителем и учеником, равных которым по силе не нашлось бы на свете, или же лучшими друзьями. Почему непременно нужно действовать наперекор?
Се Лянь всё-таки остановился и с неприязнью ответил:
— Перестань пытаться поучать меня с таким видом, будто прожил несколько жизней и до конца познал человеческую душу. Мне совсем не хотелось бы иметь такого друга или учителя как ты.
В его голосе звучало неприкрытое презрение.
— Знаю, — с издёвкой усмехнулся Безликий Бай, — в твоих глазах только двое могут быть тебе наставниками. Это советник и Цзюнь У, верно?
Его голос звучал странно, в нём слышались и пренебрежение, и насмешка. Но Се Лянь не собирался это обсуждать и спросил совершенно о другом:
— Лан Ин… был первым принцем Юнъань?
Лан Ин — выходец из Юнъань, подвергшийся поветрию ликов. Единственный, о ком мог подумать Се Лянь, — именно юный принц.
— Верно, — ответил Безликий Бай. — Тот самый принц, которого ты, порубив первого правителя Юнъань на кусочки, ударил и бросил без сознания в сожжённом позднее императорском дворце.
Юный принц был племянником Лан Ина. Возможно, именно тогда остатки поветрия перебрались с тела Лан Ина к нему.
Се Лянь спросил:
— Но почему недуг не передался от него другим людям?
— Потому что обитатели дворца заметили, что юный принц заразился. И послали к нему убийцу, чтобы тот задушил мальчика одеялом, не допустив распространения болезни. Только принц, сопротивляясь, сам убил человека и сбежал.
Ну а из дворца пустили слух, что и государь, и юный принц погибли от серьёзных ран. После долгих внутренних препирательств придворные чиновники всё-таки посадили ещё одного племянника Лан Ина на трон. Он и стал предком Лан Цяньцю.
— Как тебе удалось его обмануть?
— Но я его не обманывал. Я лишь рассказал ему правду. Рассказал, из-за кого он превратился в уродца. И предложил свою помощь в отмщении. От него же требовалось лишь кое-то мне одолжить.
— Это ты называешь — кое-что одолжить? Ты же просто поглотил его, как пищу!
Безликий Бай безразлично ответил:
— С его-то лицом, не похожим ни на лицо человека, ни на лицо демона, никто не стал бы относиться к нему искренне. Подобная жизнь обернулась бы для него наказанием.
Неожиданно Се Лянь произнёс:
— Ваше Высочество?
На секунду ему показалось, что демон отзовётся. Однако тот сдержался.
Но Се Лянь вновь спросил:
— Ты… и есть наследный принц Уюна?
В тот же миг Се Ляню почудилось, будто даже горячий воздух внутри Медной печи заледенел.
Принц обдумывал этот вопрос с того самого момента, как упал сюда.
Се Лянь понимал фразы, которые выкрикивали крысы, и причиной тому могли быть трое — Цзюнь У, советник и Безликий Бай. Кто-то из них передал ему часть своих воспоминаний и чувств. Другими словами, по крайней мере один из них являлся выходцем из Уюна. Цзюнь У родился многим позже гибели государства Уюн, поэтому самые серьёзные подозрения падали на советника и Безликого Бая.
Почему Хуа Чэн остался снаружи Медной печи? Точно не потому, что он — непревзойдённый. Се Лянь уже спрашивал у него и получил положительный ответ — демон, ставший непревзойдённым способен дважды проникнуть в Медную печь, так же как вознесшийся небожитель может второй раз пережить Небесную кару. Но всё же Хуа Чэн испарился на полпути. Самая явная причина, пришедшая на ум Се Ляню, — Медная печь слушается указаний Безликого Бая! Так… каким же статусом он должен для этого обладать?
В темноте повисла мёртвая тишина, и Се Лянь повторил, на этот раз утвердительно:
— Ты и есть наследный принц Уюна.
Демон наконец нарушил тишину.
Он рывком напал на Се Ляня, двигаясь стремительно, словно ветер, однако на сей раз пришёл черёд принца уклоняться. Он прыжком вскочил с земли, ловко увернулся и спросил:
— Ваше Высочество, я задам тебе один вопрос. Почему ты никогда не предстаёшь перед людьми в истинном обличии?
Безликий Бай мрачным тоном ответил:
— Ваше Высочество, я предупреждаю, не стоит меня так называть.
— Ты ведь можешь называть меня «Его Высочеством», — парировал Се Лянь, — почему же сам не позволяешь к себе так обращаться? Не хочешь отвечать, так я догадаюсь сам. Причин, по которым ты прячешь лицо, может быть только две. Либо я знаю тебя, или же не знаю, но едва посмотрев на твоё лицо, пойму, кто ты такой; либо твой настоящий облик до крайности уродлив, до такой степени, что ты сам не способен этого выносить! К примеру…
С хрустом предплечье Се Ляня охватила боль — Безликий Бай с силой сжал его за руку и прошипел:
— Принц, ах, принц. Неужели, стоило мне проявить чуточку доброты, и ты решил, что меня не следует бояться?
Его голос полнился почти осязаемым льдом, но сквозь боль Се Лянь всё же сохранил ясность сознания. Похоже, демон по-настоящему разозлился, он выхватил чёрный меч и направил на Се Ляня, вопрошая:
— Ты дал этому мечу имя Фансинь?
Глядя на приближающийся к собственному горлу угрожающий клинок, Се Лянь не дрогнул и мускулом, только спросил:
— А что, нельзя?
Безликий Бай хмыкнул:
— Ты совершенно не умеешь давать имена. Послушай же, настоящее имя этого меча — Чжусинь[302].
Се Лянь вдруг округлил глаза:
— Кто это там?!
Безликий Бай не обернулся.
— Решил применить против меня глупый трюк, которым дурачат детей?
Се Лянь, недоумевая, переспросил:
— Ты… не заметил?
— Там ничего нет, — холодно бросил демон. — Что я должен был заметить?
Он и правда не заметил, зато Се Лянь заметил.
Только что в клинке Фансиня отразился свет подземного пламени, скользнувшего по стене над ними. И в тот миг Се Лянь увидел лицо.
Принц мог поклясться, что не ошибся: он точно увидел лицо, огромное человеческое лицо!
Безликий Бай обладал уровнем магических сил наверняка не меньшим, чем у Се Ляня, а намного большим. Почему же он не смог ничего увидеть?
Разве только… Это что-то было ещё страшнее, чем Безликий Бай?
Се Лянь смотрел на лицо в отражении лишь миг, однако в обрывках своих воспоминаний обнаружил… что оно ему знакомо. По телу принца пробежали мурашки.
— В Медной печи ещё кто-то есть!
Демон возразил:
— В Медной печи, кроме нас с тобой, только камень и лава.
Се Лянь хотел было поспорить, но тут про себя переспросил: «Постойте… Знакомое… каменное… лицо?»
Осознание пришло мгновенно, Се Лянь понял, что именно увидел.
Невероятно!
Принц немедля спрятал руки за спину и со скоростью ветра сложил несколько магических печатей. Демон, заметив его действия, произнёс:
— Бесполезно, даже если ты…
Но тут позади них раздался оглушительный треск, вслед за которым налетела волна камней и земли, подобная дождю!
Почуяв опасность, Безликий Бай молнией отлетел прочь, настолько быстро, что никто не смог бы угнаться за ним. И у него получилось бы уклониться от удара, жаль только, что напавшее на него «нечто»… оказалось невероятных размеров. Огромная рука, сложив пальцы в кулак, нанесла по демону прямой удар!
Рука, высеченная из скалы.
Размеры её и впрямь поражали — этот кулак мог бы сравниться с целым домом! Отсветы подземного огня озарили лишь эту часть, а всё, что выше запястья, осталось скрытым во тьме.
Под звуки падающих камней рука перевернулась ладонью вверх и переместилась к Се Ляню. Несмотря на громадные размеры, пальцы выглядели изящными, с отчётливыми суставами. Такая рука могла и осторожно держать цветок, и крепко сжимать меч. Схватив оружие, принц перекатился в сторону, вскочил и запрыгнул на каменную ладонь. Рука уже двинулась наверх, когда Се Лянь вдруг вспомнил кое о чём, выкрикнул: «Постой!», вновь спрыгнул, подобрал доули и вернулся. Затем огромная ладонь начала подниматься, дальше и дальше от подземных огней, выше и выше. Чувствуя это, Се Лянь сложил руки в другой печати и приказал:
— Наружу!
После принц ощутил, как ладонь чуть опустилась, будто несущий его великан согнул колени, готовясь к прыжку, а в следующий миг тело стало таким тяжёлым, что Се Ляня едва не придавило к камню — великан взлетел, пробиваясь сквозь запечатавшееся жерло Медной печи!
Бах! Бах! Бах!
Следом за несколькими мощными ударами Се Лянь услышал отчётливый треск. Так рассыпается крепкая скала, не выдерживая яростного натиска!
А потом сверху блеснул луч света.
Он пробился!
Печать Медной печи сломалась, слепящий свет хлынул дождём, бешеный ветер засвистел вокруг, ворвавшись вихрем.
Се Лянь стоял на ладони великана, одной рукой придерживая шляпу, другой укрываясь от летящего в лицо снега. Жар от Медной печи испарился, принц глубоко вдохнул свежего холодного воздуха и крикнул:
— Сань Лан!!!
Эхо его голоса всё ещё летело вдаль, когда пара рук, возникшая сзади, заключила его в объятия. Се Лянь застыл, но опустив взгляд и увидев у себя на поясе руки в красных рукавах и серебряных наручах, сразу вздохнул с облегчением. Возле уха раздался обеспокоенный голос:
— Я едва не сошёл с ума!..
Принц обернулся, обхватил ладонями знакомое лицо и успокоил:
— Не сходи с ума, не нужно, я выбрался!
Это был Хуа Чэн. Его волосы растрепались, во взгляде до сих пор читалось отчаяние. Маску Скорби и радости, которую Се Ляню никак не удавалось сорвать, Хуа Чэн снял одним движением и отбросил прочь. Принц сам не мог понять, почему вдруг взял лицо демона в ладони. Он сделал это совершенно не думая, видимо, в качестве жеста утешения, а может, боялся, что Хуа Чэн замёрз на снежном ветру… Ведь всё то время, что Се Лянь провёл внутри Медной печи, Хуа Чэн наверняка ждал его здесь, на вершине вулкана.
Они прыгнули туда вместе, но одного внезапно выбросило обратно! Не зная, что происходит там, внутри, и впрямь можно сойти с ума!
Крепко прижимая к себе принца, Хуа Чэн продолжал:
— Я никак не мог попасть внутрь Печи… Оставил тебя одного, пробиваться наружу! Я совсем ни на что…
— Сань Лан, всё хорошо, правда, всё в порядке! — перебил Се Лянь. — К тому же, я вовсе не один прорвался!
Тогда Хуа Чэн, немного успокоившись, спросил:
— Что? Гэгэ, как ты выбрался?
— С твоей помощью. Смотри.
Он указал наверх, и Хуа Чэн поднял взгляд в том же направлении.
Посреди летящего снега высилась высеченная из цельной скалы статуя, подобно исполину, стоящему меж небом и землёй. Они находились как раз на ладони этой статуи.
Черты лица изваяния поражали мягкостью и красотой. Длинные изящные брови, приятная глазу линия губ, чуть приподнятые в полуулыбке уголки рта. Выражение лица нежное, но не легкомысленное, бесстрастное, но не равнодушное. Лик, поражающий красотой и полный милосердия.
Это было лицо Се Ляня!
Глядя на статую, принц тихо спросил:
— Это и есть… твоя лучшая работа, о которой ты говорил?
Хуа Чэн долго молчал, не сводя глаз со статуи. Затем вновь посмотрел на Се Ляня и кивнул.
Это огромное каменное изваяние наверняка было высечено им из скалы во время заточения внутри Медной печи, спустя тысячи попыток и годы стараний.
Несколько сотен лет оно хранилось в глубине тёмного жерла вулкана, частично заросшее вьющимися растениями. Медная печь стала его естественным храмом, таящим множество опасностей. А само изваяние оставалось единственным образом божества в этой огромной обители.
Созданная из того же камня, что и Медная печь, статуя стала с ней единым целым. В противном случае обычное изваяние ни за что не выбралось бы из недр вулкана, только рассыпалось бы каменной крошкой. А если бы оно изображало не Се Ляня, или же Хуа Чэн перед прыжком не одарил принца достаточным количеством магических сил, принц не смог бы повелевать ему.
Повернувшись к Хуа Чэну, Се Лянь произнёс:
— Вот так, Сань Лан, я и выбрался оттуда. Я пробился вместе с тобой.
Именно в этот момент двое неожиданно почувствовали волну дрожи, улыбки мгновенно исчезли с их лиц, взгляды сделались настороженными.
— В чём дело? — обеспокоенно спросил Се Лянь. — Это дрожит божественное изваяние? Оно ведь не рухнет?
Всё-таки печать на Медной печи была создана из огромного камня в десять тысяч цзиней, полного тёмной энергии. И если из-за столкновения с ней громадная статуя развалится, принца постигнет безмерное раскаяние. Ведь это лучший его образ, высеченный для него Хуа Чэном.
— Не стоит волноваться, — успокоил принца Хуа Чэн. — Статуя в порядке. Это дрожит гора.
Так и есть — внизу стремительным потоком сходил снег, в некоторых местах обнажилась сама гора. Похоже, что-то пыталось вырваться из Медной печи.
Хуа Чэн заслонил Се Ляня собой, а принц произнёс:
— Это Безликий Бай.
Разумеется, принц не стал бы самонадеянно полагать, что каменная статуя одним ударом раздавила Безликого Бая насмерть. Возможно, он лишь недолго находился в бессознательном состоянии, и потому не стоило терять бдительность. Однако вскоре на них налетела волна раскалённого воздуха.
Эта волна выплеснулась из жерла бездонного вулкана и несла в себе запах вулканической серы.
Се Лянь инстинктивно ощутил приближение опасности, Хуа Чэн же серьёзным тоном поторопил:
— Гэгэ, уходим!
Се Лянь сложил руки в магической печати и вместе с Хуа Чэном взбежал по руке статуи, в несколько прыжков оказавшись на её плече. Изваяние, слушаясь приказа, сдвинулось с места и помчалось вниз с горы вместе с бурным снежным потоком. Одно скольжение — и позади оставались несколько ли, в стороны летели снежные волны. Руки статуи оказались свободны, что позволяло огромному изваянию в десять тысяч цзиней держать равновесие. Но только они добрались до середины спуска, как гора содрогнулась сильнее прежнего, отчего божественная статуя едва не упала. Обернувшись, Се Лянь и Хуа Чэн увидели, как вместе с оглушительным грохотом, потрясшим небеса и землю, из вершины Медной печи, словно способный уничтожить целый мир, повалил столб чёрного дыма!
От представшей взору картины Се Лянь так и застыл. Но в тот же миг небо заволокло густыми чёрными тучами, и в этих тучах, скрывших солнечный свет, замелькали бесчисленные человеческие лица, руки, ноги… Невероятно жуткое зрелище!
Се Ляню уже доводилось видеть нечто подобное несколько сотен лет тому назад. И вот сегодня пришлось узреть снова!
— Это ведь…?
Хуа Чэн сосредоточенно ответил:
— Души погибших людей Уюна.
Должно быть, души всех погребённых под пеплом извергшегося вулкана жителей Уюна собрались над ними.
Хуа Чэн вдруг воскликнул:
— Гэгэ, внизу, в десяти чжанах!
Се Лянь немедля приказал божественной статуе нанести удар каменной рукой в указанном направлении.
Там среди белого марева стояла белая фигура. Безликий Бай. Он почти слился со снежным потоком воедино, и всё же не укрылся от их глаз. От удара толстый пласт снега поднялся огромной волной, но цель ускользнула.
Подвергшись совершенно недавно атаке каменного исполина в темноте, на сей раз демон, разумеется, был готов. Белый силуэт мелькнул, а уже в следующий миг очутился на колене громадного изваяния. Статуя, не промедлив ни мгновения, занесла руку для удара, но на полпути Се Лянь, сжав зубы, приложил усилие, чтобы её остановить, и подумал: «Ещё немного, и я бы попался!»
Статуя только что пробилась через печать Медной печи собственной головой, и если Се Лянь позволил бы изваянию нанести удар каменной ладонью по каменным коленям, малейшая ошибка привела бы к потере руки или ноги статуи. Похоже, именно эту цель и преследовал Безликий Бай — заставить статую навредить самой себе. Се Лянь вовремя приказал каменному божеству остановиться, а тем временем Хуа Чэн медленно вынул из ножен длинный и тонкий серебряный клинок своей сабли.
— Убирайся, — бросил он Безликому Баю.
Безликий Бай поднял голову, глядя на них. Хуа Чэн с угрозой добавил:
— Не тебе касаться этой статуи своими грязными лапами.
Неожиданно Се Лянь воскликнул:
— Сань Лан!!!
Он указал на вершину Медной печи. За чёрным дымом нечто выплеснулось наружу. Нечто текучее, цвета алого золота, обжигающе-кипящее.
Вулканическая лава!
Красно-золотая лава смешалась с клубами чёрного дыма и потекла вниз с горы, накрывая всё на своём пути. Воспользовавшись замешательством, Безликий Бай спрыгнул со статуи и исчез среди снегов. Се Лянь, отбросив мысль о погоне, закричал:
— Бежим!
Громадная статуя, послушавшись приказа, в несколько широких прыжков, которые грохочущим эхом раздались по округе, сбежала с Медной печи. Казалось, земля содрогнулась, когда ноги статуи коснулись подножия горы!
Изваяние двигалось быстро, однако лава и чёрный дым также поражали скоростью — пугающий поток почти настиг их. Оказавшись внизу, Се Лянь не решился останавливаться, тут же велел статуе подняться и бежать прочь. На бегу принц понял, что скорость статуи снижается! В душе это показалось ему странным и нехорошим знаком, принц даже решил было, что ему лишь померещилось, когда вместе с каменным исполином он остановился и ухнул вниз.
Изваяние, перестав слушаться, встало на месте и опустилось на одно колено!
Затем и вовсе подалось вперёд, словно лишилось сил и готово было свалиться от усталости. Сердце Се Ляня мгновенно подскочило к самому горлу.
Беда! Они падают!
И огненный поток вот-вот настигнет их!
Прямо в этот момент Се Лянь ощутил на поясе руки Хуа Чэна. Притянув принца к себе, одной рукой демон крепко обнял его за талию, а другой приподнял голову за подбородок и прижался чуть холодными губами.
Принц округлил глаза, затем его грудь наполнил приятный освежающий поток, который растёкся по всему телу, придавая сил. Поцелуй вышел коротким — Хуа Чэн почти сразу отстранился со словами:
— Гэгэ, попытайся ещё раз поднять её!
Се Лянь немедленно пришёл в себя, сложил печать, и статуя, которая уже почти упала лицом вниз, резко выбросила вперёд руки, упираясь в землю. И следующим шагом поднялась снова!
Оказывается, изваяние не только с виду истратило все силы — это случилось на самом деле. Чтобы управлять таким огромным божественным образом, необходимо затратить страшное количество магических сил, и принц без остатка сжёг те, что ему передал Хуа Чэн перед прыжком в жерло вулкана. Неудивительно, что статуя замедлилась и стала падать. Только вновь ощутив магические силы, статуя «ожила». И на этот раз она бежала быстрее прежнего, двигаясь намного проворнее.
Однако Хуа Чэн воскликнул:
— Гэгэ, ещё быстрее!
Се Лянь и сам хотел бы приказать статуе бежать быстрее, но в то же время переживал, что так затратит больше магических сил, поэтому неуверенно спросил:
— Выдержит ли она? Что если магические силы опять иссякнут?!
Уверенный голос Хуа Чэна прозвучал возле уха принца.
— Этого не случится, думай только о скорости! Никогда ничего не бойся, я здесь, с тобой!
Хуа Чэн стоял рядом, крепко держа принца руками за талию. И присутствия его одного было достаточно, чтобы Се Лянь почувствовал, будто бы весь мир встал на его сторону. Принц сделал глубокий вдох, закрыл глаза и ответил:
— Хорошо.
Затем вытянул руки вперёд, задействовал все магические силы, чтобы сложить самую сильную печать, и выкрикнул приказ:
— Беги!
Бум! Бум! Бум! Бум!
Каменная божественная статуя понеслась вперёд, одним прыжком преодолевая несколько ли, перескакивая через ущелья и перелетая через холмы. Они действительно оставили чёрные дымовые облака и лаву далеко позади! На такого огромного «бегуна» было невозможно не обратить внимание, от одного его шага волной расходилась мощная дрожь, будто с небес падали булыжники!
Эта дрожь затронула бесчисленных демонов, рассеянных по всей территории горы Тунлу, и все они растерянно остолбенели. Многие, задрав головы, увидели собравшиеся в небе чёрные тучи, однако только подивились, не придавая большого значения. Всё-таки они находились в месте, где могло случиться что угодно. Кроме того, перед ними предстали всего лишь озлобленные духи, от которых демоны практически ничем не отличаются, каждый день таких встречается несметное множество — чего тут бояться?
Но стоило демонам узреть огромную бегущую статую Бога Войны, они так и застывали, потрясённые …
Это что ещё такое?!
Тут же раздались испуганные вопли:
— Какая громадина-а-а-а!
Им никогда не доводилось встречать настолько исполинские статуи. Зрелище поистине пугающее!
Сначала Се Лянь хотел обогнуть столицу Уюна, чтобы его божественная статуя не превратила в руины старинные здания с двухтысячелетней историей, но вдруг вспомнил:
— Сань Лан, генерал Пэй, Повелительница Дождя и остальные… они ведь всё ещё где-то здесь?
— Да.
— Возвращаемся, возвращаемся, — торопливо велел изваянию Се Лянь. — Мы кое-что забыли, подберём и унесём их тоже!
Бегущая слишком быстро статуя резко остановилась, даже отшатнувшись, и уже развернулась назад, когда Се Лянь вдруг ощутил, как всё вокруг содрогнулось, под ногами опустело, и сам он подлетел в воздух.
Только тогда принц осознал, что же произошло.
Статуя упала!
Се Лянь и Хуа Чэн ровно опустились на грудь каменного колосса. Приказывая статуе подняться, принц посмотрел вперёд и обнаружил, что изваяние упало не по его вине, а по иной причине.
Перед ними вздымалась высокая гора.
Конечно, она не могла сравниться по высоте с Медной печью, но всё же оказалась выше статуи принца. Се Лянь прекрасно помнил, что они не перебирались через гору, когда бежали вперёд, поэтому заглянул дальше, через неё.
Как и следовало ожидать, за первой горой встали ещё две, примерно такие же по высоте. Три величественные горы преградили огромной каменной статуе божества путь назад.
— Гэгэ, будь осторожен, — предостерёг Хуа Чэн. — Это и есть «стражники» горы Тунлу. «Старость», «Болезнь» и «Смерть».
Едва каменная статуя успела подняться с земли, первое горное чудище тут же бросилось в атаку.
Се Лянь вспомнил слова Хуа Чэна о том, как эти исполины гоняли его по всей территории горы Тунлу, поэтому не решился недооценить их силу. Он инстинктивно приказал статуе подпрыгнуть, чтобы перелететь через гору, но всё-таки не рассчитал, что изваяние таких размеров не сможет выполнить столь сложный трюк, — прыжок не удался, и их настиг новый удар.
Раздался такой грохот, что казалось, содрогнулся целый мир. Статуя покачнулась и упала в непосредственной близи от столицы Уюна, раздавив под собой целую улицу. Едва изваяние пошевелилось, чтобы встать, как послышался треск рушащихся зданий, некогда роскошных дворцов знати. Се Лянь и сам едва не упал, но Хуа Чэн крепко схватил его за руку.
— За мной!
Вместе с принцем он в несколько прыжков очутился на голове статуи. Оказалось, что волосы огромного каменного божества убраны в нефритовую корону, подобную маленькой открытой площадке, на которой они как раз и поместились. Здесь наконец можно было встать ровно, намного удобнее, чем на плечах или ладони изваяния. Но не успели они выдохнуть, как горное чудище напало снова, так врезавшись в статую, что та отшатнулась на несколько шагов. К счастью, на этот раз Се Лянь был готов: статуя устояла, лишь неосторожно растоптав ещё несколько строений. Не удержавшись от угрызений совести, про себя принц только и успевал повторять «Прошу меня извинить». Стараясь не наступать каменными ногами на маленькие домики, он озадаченно спросил:
— Почему они преследуют нас? В чём мы провинились перед ними?
— Они преследуют всех, кого встретят, не только тебя, гэгэ. Ну а ты сейчас чрезмерно привлекаешь их внимание.
— Разумеется, такое огромное изваяние будет привлекать внимание…
Внезапно все три горных чудища атаковали одновременно, окружив каменное божество с трёх сторон и сужая круг, словно намереваясь раздавить противника. Статуя не могла пошевелиться, как и Се Лянь — он все силы вложил в попытку оттолкнуть чудищ, но не смог сдвинуться с места. Похоже, ему не хватит сил, чтобы с ними справиться!
Принц раздумывал, нет ли другого способа высвободиться из плена, и невольно шагнул назад, но упёрся в чью-то грудь. Обернувшись, он увидел Хуа Чэна, который взял его за плечи со словами:
— Борись и ни о чём не думай! Всё в порядке, среди них нет тебе достойного противника. Ничто на свете не сможет тебя остановить!
Его грудь, словно самый надёжный и крепкий тыл, придала Се Ляню стократной уверенности. Окружив себя чистым потоком, принц сделал усилие… и наконец прорвался через окружение!
Под грохот камней ему удалось оттолкнуть горных чудищ на целую ли, клубы пыли с песком разлетелись в стороны. Однако чудища, отступив, снова двинулись вперёд. Се Лянь за несколько мгновений сложил пять печатей со словами:
— Не! Стойте! На! Моём! Пути!
Громадная статуя подпрыгнула в воздух, опустилась обеими ногами на вершины двух горных чудищ, одновременно с этим положила ладонь на рукоять висящего на поясе оружия… и выхватила меч!
Все движения были выполнены без единой заминки, чётко и аккуратно, словно живым человеком. Преисполнившись энтузиазма, Се Лянь выкрикнул:
— Я разрублю вас… Ой, стойте, кажется, не разрублю…???
Принц уже приготовился сделать зрелищный выпад и разбить гору пополам… Но стоило ему занести руку каменной статуи для удара, как он понял — что-то не так, а посмотрев вверх, и вовсе покрылся холодным потом.
Исполин действительно выхватил меч, но только… почему в его руке оказалась лишь рукоять???
Где же клинок???
Се Лянь так и остолбенел, а Хуа Чэн рядом с ним, приложив два пальца ко лбу, виновато проговорил:
— Гэгэ. Просто… забыл сказать тебе. Меч статуи я не высек целиком. Это моя ошибка.
Ну конечно! Хуа Чэн высекал статую прямо из скалы внутри Медной печи, и по его задумке меч оказался скрыт за бесчисленными складками длинных рукавов и подола одежд. Поэтому он высек лишь рукоять. Когда наполненная магической силой статуя пришла в движение, ей, разумеется, не удалось сотворить клинок меча из воздуха.
— Я просчитался, — нахмурившись, сосредоточенно заметил Хуа Чэн. — Всё-таки мастерства мне не хватило. В следующий раз высеку в камне каждую, самую мелкую, деталь.
Се Лянь почувствовал, что тот не шутит, и поспешил заверить:
— Нет, нет, сделано уже достаточно искусно. Правда!
В общем, без меча принц не мог никого разрубить. Поэтому пришлось сменить тактику… сорваться с места и бежать со всех ног!
Се Лянь тут же велел статуе спрыгнуть с вершин горных чудищ, бросить за спину не пригодившуюся рукоять каменного меча и бегом спасаться от погони. Они с Хуа Чэном остались стоять на небольшой площадке на голове изваяния. В лицо летел свистящий ветер, треплющий их чёрные волосы, белые одежды и красные рукава. Опустив тот факт, что они спасались бегством, этой картиной можно было даже любоваться. К уху Се Ляня подлетела серебристая бабочка, от которой послышались несколько голосов. Принц сразу же взял бабочку в руки.
— Это Фэн Синь и Му Цин? А с вами Повелительница Дождя и генерал Пэй?
Так и есть — от бабочки раздавались знакомые голоса.
— Послушайте, — сказал Пэй Мин. — Ваше Высочество, необязательно так громко кричать.
— Ах, простите, — ответил Се Лянь. — У меня сейчас слишком много магических сил, буду держать себя в руках.
Му Цин тоже подал голос:
— Что? Ты сказал, у тебя много магических сил? У тебя?!
— Вы все собрались вместе, так? — ушёл от ответа Се Лянь. — Где вы находитесь?
— Мы встретились с генералом Пэем, Пэй Су и остальными. Сейчас мы в лесу недалеко от реки Уюн. Готовимся выбираться отсюда.
Вмешался Фэн Синь:
— Что у тебя там случилось? Кажется, в стороне Медной печи произошло что-то странное! Нужна помощь?
Се Лянь поспешил ответить:
— Не нужна! Оставайтесь там, я скоро прибуду за вами, расскажу всё при встрече! А, вот мы и на месте!
Впереди показалась река Уюн. Каменный исполин перемахнул через русло и присел на корточки возле леса. На удачу именно в тот момент принц заметил Фэн Синя и Му Цина, выходящих на открытое пространство и озирающихся по сторонам, будто в поисках кого-то. Но они спутали направление — не догадались посмотреть наверх, поэтому никак не могли увидеть Се Ляня и Хуа Чэна.
— Ваше Высочество, ты ещё не добрался? — обратился Фэн Синь к серебристой бабочке. — Где ты?
Се Лянь, сложив руки у рта, закричал прямо с высоты:
— Я уже здесь! Наверху! Посмотрите, прямо над вами!
Тогда двое наконец-то обнаружили огромную тень, которая накрыла их, и медленно подняли головы.
Перед ними предстал несравнимо громадный «Се Лянь», присевший возле леса и глядящий на них. На лице исполина даже играла очень селяньская, доброжелательная улыбка.
Поленившись даже опустить взгляд на этих двоих, Хуа Чэн, расслабленно скрестив руки на груди, просто стоял в стороне. Направив взор вниз, принц помахал рукой:
— Видите? Здесь!
Этот невероятных размеров «Се Лянь» производил поистине неизгладимое впечатление и сразу же приковывал всё внимание исключительно к себе. Му Цин, видя перед собой лишь это огромное лицо, пробормотал:
— Да я, никак, умом тронулся…
В глазах Фэн Синя тоже стояло только лицо статуи, он затараторил себе под нос:
— Твою мать… твою мать… Да твою ж мать, что это, чтоб его, такое???
Се Лянь:
— Э-э…
Хуа Чэн повёл бровью, будто ему стоило титанических трудов не прыснуть со смеху. По правде говоря, никто в самом деле никогда ещё не видел такой огромной, но при этом выполненной настолько искусно божественной статуи. До сих пор самая большая статуя принадлежала Цзюнь У, но и она могла по высоте дойти лишь до пояса этому изваянию наследного принца…
Фэн Синь и Му Цин оказались так сильно потрясены, что Се Ляню пришлось позвать их несколько раз, чтобы они наконец увидали настоящий прообраз статуи. Остальные тоже постепенно вышли из леса, и каждый при виде статуи от испуга чуть не сворачивал шею или не валился с ног. Се Лянь, не зная, плакать или смеяться, приказал статуе опустить руку на землю и раскрыть ладонь.
— Началось извержение Медной печи, — сказал принц. — Боюсь, скоро огонь доберётся и сюда, вместе с тремя горными чудищами. Скорее, поднимайтесь все, я унесу вас в безопасное место!
Один за другим, все собравшиеся забрались по руке статуи и расположились на её теле. Се Лянь наверху почувствовал ощутимое движение воздуха, а обернувшись, увидел, как к ним быстро ползёт чёрный дым и пепел. Статуя выпрямилась и продолжила путь.
Реакция Пэй Мина и остальных оказалась вполне сносной: они лишь подивились, но потом успокоились. А вот Фэн Синь и Му Цин всё никак не могли прийти в себя. Наверное, потому, что и лицо, и образ, и фигура этой статуи были им слишком хорошо знакомы, поэтому в увеличенном состоянии поражали сверх меры. Стоя на плече колосса и не веря своим глазам, Фэн Синь сыпал вопросами:
— Кто это сотворил? Кто её высек? Почему я такого никогда не видел? И даже не слышал!
Хуа Чэн с фальшивой улыбкой ответил:
— Ты ещё многого в этой жизни не видел.
Прямого ответа не прозвучало, однако практически все, а в особенности Фэн Синь и Му Цин, не совещаясь, поняли: это его рук дело!
— Просто не могу поверить… — произнёс Му Цин. — Как тебе удалось сдвинуть его с места? Сколько же магических сил нужно затратить? Тебе хватает? Ты же полностью их лишился?
На этот раз Хуа Чэн ничего не сказал, а Се Лянь, бросив на него взгляд, прикрыл рот кулаком и замялся:
— Ну, на этот счёт…
Вмешался Пэй Мин:
— Если нет магических сил, их можно позаимствовать. Это же очень просто.
— Ха-ха-ха-ха, да…
По пути им попадалась всяческая нечисть, которая, видя потоки лавы и фонтаны огня, тоже поняла — дело плохо — и принялась цепляться за каменного исполина с криками:
— И меня подождите!
— Я, я, я, я тоже с вами!
— И нас, и нас возьмите!
Хуа Чэн велел им убираться прочь и послал вниз рой бабочек — засверкали холодные вспышки, послышался вой демонов. Снизу прозвучал голос Инь Юя, он, держа на руках Гуцзы, позвал:
— Градоначальник! Ваше Высочество наследный принц! Пустые оболочки погибших жителей Уюна и крысы-людоеды пришли в движение, стеклись в единый поток и, похоже, направляются за пределы горы Тунлу!
Повелительница Дождя, сидя на чёрном быке, сосредоточенно взглянула на небо со словами:
— Кажется, то, что скрывается в тёмных облаках, тоже очень хочет вырваться наружу.
Она не ошиблась — метающиеся в чёрных тучах твари были озлобленными духами, жаждущими свежей крови и плоти живых, чтобы поселиться в их телах и обернуться жуткими ликами. На горе Тунлу не осталось людей, кроме демонов здесь были лишь небожители, к которым духи не могли приблизиться. Разумеется, они желали вырваться на свободу. Бесчисленные искривляющиеся лица с длинными чёрными хвостами дыма, подобно червям, кружились в небе. Се Лянь почувствовал дрожь в руках, но всё же уверенно сказал:
— Гора Тунлу ограждена барьером, через который не пробиться ни снаружи, ни изнутри. Думаю, они пока не способны покинуть…
Но принц не договорил — Хуа Чэн вдруг сжал его руку. Сердце Се Ляня сжалось следом, он тут же схватил Хуа Чэна в ответ и спросил:
— Что такое? Я трачу слишком много сил? Прости, прости, лучше всё-таки использовать их поэкономнее…
Хуа Чэн, закрывая правый глаз рукой, возразил:
— Нет, гэгэ, об этом не беспокойся, только… барьер вокруг горы Тунлу пал.
— Что? — не сразу понял Се Лянь. — Пал?
Но ведь он только что сказал, что с барьером у них нет причин для беспокойства! Да что же это такое!
Хуа Чэн пояснил:
— Разрушен. Боюсь, это дело рук Безликого Бая. Эти твари вот-вот вырвутся наружу.
Четыре Бога Войны обернутся мечом в ладони
Но если озлобленные духи вырвутся на свободу, разразится третья волна поветрия ликов!
Се Лянь воскликнул:
— Нужно придумать, как их остановить!
Му Цин, которому от ветра растрепало волосы и одежду до такой степени, что было больно смотреть, прокричал с плеча статуи:
— И как же ты их остановишь?
Статуя резко затормозила, подняв столб пыли.
— Всем задержать дыхание! — велел Се Лянь.
Следовавший за ними по пятам чёрный дым настиг изваяние в тот же миг. Каменный исполин нанёс удар, и поднялся ветер, от которого могло бы вырвать с корнем столетние деревья. Часть дыма и пепла удалось рассеять этим ударом, часть унесло ветром, но всё же Се Лянь в душе невольно посетовал: «Вот если бы у меня был меч!»
Хуа Чэн словно разгадал его мысли.
— Гэгэ, если тебе нужен меч, есть один способ.
— Что за способ? — обрадовался принц.
— Зависит от того, согласятся ли на это твои божественные коллеги снизу.
— Если что-то придумал, говори прямо, — вмешался Фэн Синь. — Не надо путать его этим «может, есть, а может, нет».
Се Лянь, впрочем, уже и сам догадался, о каком способе говорит Хуа Чэн.
— Имеешь в виду… попросить генерала Пэя и остальных обернуться магическим клинком?
— Верно, — ответил Хуа Чэн. — Магические силы небесных чиновников на территории горы Тунлу ограничены, но с нами несколько Богов Войны, и если они вчетвером обернутся магическим клинком и нанесут удар все вместе, думаю, мощь будет достаточной.
Пэй Мин отозвался первым:
— Мне эта затея кажется выполнимой.
Му Цин, однако, всё ещё сомневался:
— Уверены, что сработает? Сколько тут Богов Войны? Трое?
Пэй Су и Инь Юй лишены магических сил, Повелительница Дождя — не Бог Войны, остались только Пэй Мин, Фэн Синь и Му Цин.
— Нет, — заметил Пэй Мин. — Четверо. Циин тоже с нами.
— А?
Инь Юй, секунду поколебавшись, перехватил Гуцзы одной рукой, а другой вынул из-за пазухи неваляшку. Однако не успел он снять печать, как игрушка начала бешено раскачиваться и громко визжать. У остальных от её крика уши пронзило болью, все как один обхватили голову руками, а Инь Юй второпях наложил на неваляшку ещё одну печать и вынул другую, при этом стирая пот со лба:
— Простите, перепутал. То был Лазурный демон. Вот этот нужный. — Он подбросил второго неваляшку вверх. В воздухе тотчас расплылось облако красного дыма, из которого появилась фигура юноши.
Исполинская статуя протянула руку, и юноша, перевернувшись в падении, опустился ровно на её каменную ладонь. Почесав кудрявые волосы, слипшиеся от крови, он поднял голову и при виде всей необычайной компании растерянно застыл. Инь Юй уже спрятался за чьей-то спиной, но Цюань Ичжэнь всё равно его заметил, подпрыгивая с громким:
— Шисюн!
Юноша тут же принялся прыжками взбираться наверх по статуе, а у Инь Юя от одного его вида разболелась голова. Наверное, он готов был три дня и три ночи слушать крики Ци Жуна, чем лишний раз перекинуться словечком с Цюань Ичжэнем. К счастью, Пэй Мин перехватил последнего на полпути и повёл с собой.
— Пойдём, пойдём, за работу, Циин. Когда закончим, сможешь предаться воспоминаниям со старым другом.
Цюань Ичжэнь ничего не понял и, к тому же, был не прочь свести с Пэй Мином кое-какие счёты, поэтому уже собирался ввязаться в драку, однако заметил наверху Се Ляня, который, сложив руки в молитвенном жесте, искренне поблагодарил:
— Спасибо за помощь, Циин.
Цюань Ичжэнь совершенно не понимал, что тут происходит, но всё-таки, почесав голову, согласился принять участие. Если бы Му Цина одного попросили стать мечом для другого Бога Войны, не обошлось бы без возражений, но раз их набралось четверо, он не мог просто махнуть рукой и отказаться, так что промолчал. И вот четверо — Пэй Мин, Фэн Синь, Цюань Ичжэнь и Му Цин выстроились друг за другом в ряд на ладони каменной статуи божества.
Хуа Чэн, опираясь локтями об украшение в волосах изваяния, посмотрел вниз и спросил:
— Вам не кажется, что последним двоим лучше поменяться местами?
Если рассуждать разумно, то они должны были выстроиться так: Пэй Мин, Фэн Синь, Му Цин, а последним — Цюань Ичжэнь. По магической силе Цюань Ичжэнь был самым нестабильным, и, если окажется в центре клинка, при особенно мощном ударе такой меч может «сломаться». Но Се Лянь, стерев пот со лба, ответил:
— Нет, не лучше. Фэн Синя и Му Цина нельзя ставить рядом ни в коем случае, иначе в процессе битвы они, того и гляди, сами начнут биться, поэтому их непременно должен кто-то разделять.
Хуа Чэн приподнял бровь, всем своим видом как бы говоря: «Наилучшим исходом будет, если эти двое поубивают друг друга». А тем временем внизу четверо Богов Войны окружили себя духовным сиянием, которое становилось всё сильнее, распространялось всё дальше, объединялось с другими, пока наконец не приняло форму духовного меча!
Едва это случилось, огромная статуя подбросила клинок, протянула руку и схватила его за рукоять!
Ощутив в руке оружие, Се Лянь будто бы обзавёлся крыльями — его мощь многократно возросла, и принц нанёс сокрушительный удар!
Едва духовный меч касался озлобленных духов, как они тотчас, издав пронзительный крик, исчезали. Клинок в руках Се Ляня, сокрушая противника направо и налево, кружился так быстро, что казался распустившимся цветком; был подобен ураганному ветру, разгоняющему тучи. Там, где он пролетал, словно разрывались бесчисленные фейерверки — зрелище поистине услаждало глаз. Демоны, наблюдавшие за действом на земле, раскрывали рты от удивления и разбегались в стороны только тогда, когда каменный исполин едва не наступал на них своим тяжеловесным сапогом. Однако в самый разгар битвы изваяние вдруг неловко покачнулось, готовое упасть. Се Лянь поспешно упёрся мечом в землю, с трудом удержав статую на ногах.
— Ваше Высочество, в чём дело? — воскликнули все четверо Богов Войны, обернувшиеся мечом.
— Продолжайте биться! Они снова собираются!
Управлявший статуей так долго, принц ощутил лёгкую усталость. С него градом катился пот, в душе нарастало напряжение, однако он ответил:
— Ничего, всё в порядке! Просто…
Просто магические силы опять подошли к концу!
Се Лянь резко обернулся. Хуа Чэн стоял совсем близко, сразу за ним, как будто уже готовый протянуть к нему руки. Поэтому принц решил — была не была.
Он бросился к Хуа Чэну, ладонями обхватил его лицо, чуть приподнялся на носочках, закрыл глаза и прижался губами к его губам.
Фэн Синь:
— ……………
Му Цин:
— ……………
Цюань Ичжэнь:
— ?
Пэй Мин:
— Хо-хо[303].
Просто схватить Хуа Чэна за лицо оказалось недостаточно — Се Лянь решил, раз уж всё зашло так далеко, почему бы не «позаимствовать» побольше? И крепко обнял демона руками за шею, целуя ещё глубже. Секундная усталость мигом прошла, тело наполнилось духовными силами. Ну а от меча в руке статуи послышались разнообразные вопли.
— Да что же это делается?! — потрясённо вскричал Фэн Синь. — Что вы творите?! Ваше Высочество?!
Се Лянь, по неосторожности подавившись, наконец отстранился от Хуа Чэна и, не решаясь смотреть вниз, крикнул куда-то в небо:
— Я… заимствую магические силы! Просто заимствую магические силы! Ничего неподобающего!
Му Цин тоже поразился:
— Но ведь для этого совершенно не обязательно делать ничего подобного! Достаточно было коснуться ладонями, как для принесения клятвы!!!
Се Лянь, сам не понимая, что говорит, нёс полнейшую чепуху:
— Ха-ха-ха-ха! Вы меня раскусили! На самом деле это не передача магических сил! Ха-ха-ха-ха…
Видя его состояние, Хуа Чэн, тоже посмеявшись, взял лицо Се Ляня в свои ладони, наклонился, поцеловал принца в лоб и с нежностью произнёс:
— Не волнуйся так, гэгэ.
Весьма странно, но в следующий миг Се Лянь сразу же пришёл в себя. Притворяясь, что не слышит голосов Фэн Синя и Му Цина, он сделался серьёзным и вновь сложил ручную печать. Каменное изваяние немедля вскинуло меч и принялось рубить с удвоенной силой, будто её тело переполняла бесконечная мощь!
Цюань Ичжэнь восхитился:
— Так значит, он и правда заимствовал магические силы! Неожиданно стал сильнее…
Му Цин, не выдержав, бросил:
— Просто чушь собачья, что бы ты понимал… — но потом, должно быть, вспомнил, что не стоит посвящать в такие подробности Цюань Ичжэня, этого большого ребёнка, и решил исправиться: — Да, именно, он заимствовал магические силы.
Пэй Мин, посмеиваясь, поддержал:
— Всё верно, но только не вздумай таким же образом заимствовать магические силы у кого попало, понял, Циин?
Фэн Синь:
— О чём вы вообще говорите? Вы что, правда в это поверили?
Несмотря на возросшую мощь каменного исполина, озлобленные духи закрыли собой всё небо, и не существовало такой сети, которая могла бы изловить их всех до одного. Разглядев серьёзного противника в лице статуи, твари разлетелись прочь, подобно огромным головастикам с человеческими лицами, за которыми по воздуху тянулись длинные хвосты.
Се Лянь скомандовал:
— В погоню!
Статуя не успела сделать и пары шагов, когда случилось непредвиденное — она вдруг завалилась набок!
Но ведь только что принц запасся достаточным количеством магических сил и находился в отличной форме, никаких причин для подобного происшествия не существовало. Когда изваяние накренилось, Се Лянь посмотрел вниз и наконец заметил, что в каменной ноге зияет дыра, из которой сыплются крупные куски скалы. А следом со статуи легко слетела белая фигура, которая приземлилась и тут же исчезла бесследно, так что ни боги, ни демоны её не заметили. Это был Безликий Бай.
Он голыми руками повредил статуе ногу!
Исполин с грохотом рухнул. К счастью, всех, кто находился в тот момент на статуе, нельзя было назвать простыми людьми, реакция у них оказалась молниеносной — божества заблаговременно спрыгнули с падающего изваяния и благополучно оказались на земле.
Се Лянь и Хуа Чэн вернулись на грудь статуи, и принц попытался вновь отдать ей приказ подняться, что оказалось крайне сложной задачей. Огромный каменный бог лежал, словно поверженный, и медленно пытался хотя бы перевернуться.
Му Цин, всё ещё внутри духовного меча, спросил:
— Ну как? Он ещё сможет встать?
— Опять закончились магические силы? — вмешался Цюань Ичжэнь. — Не позаимствовать ли ещё немного?
— Нет, — ответил ему Пэй Мин. — На этот раз дело не в магических силах. И вообще, Циин, не стоит больше вспоминать о том случае, забудь навсегда.
— Боюсь, повреждение слишком серьёзное… Статуе тяжело подняться снова, — заключил Се Лянь.
Камень не чувствовал боль, но если заставить статую продолжить сражение, возможно, повреждённая нога просто отвалится целиком. И дело не только в том, что тогда её мощь значительно снизится. Ведь это произведение, к созданию которого Хуа Чэн приложил наибольшее старание и которое более всего понравилось Се Ляню. Если оно окажется изуродованным, это принесёт принцу настоящую сердечную боль. Тем временем озлобленные духи, поняв, что враг повержен, возрадовались и бешено закружились над ними, а затем разлетелись в стороны. Неужели оставалось только смотреть, как эти твари вырвутся на свободу?
Взглянув на Хуа Чэна, Се Лянь понял, что тот явно разгневан на Безликого Бая.
Спустя какое-то время Хуа Чэн позвал:
— Гэгэ…
Но неожиданно сгустившиеся чёрные тучи пронзило ослепительным лучом белого света, будто над облачным слоем загорелось что-то очень яркое.
Затем сверкнул второй луч, третий, четвёртый…
Бесчисленные белые лучи пронзали тучи, пронзали озлобленных духов!
И это духовное сияние, сильное настолько, что почти слепило глаза, было знакомо всем присутствующим божествам. Оно практически постоянно наполняло собой и озаряло всю столицу бессмертных.
Цзюнь У спустился с небес!
Рассуждения белого владыки о загадочном советнике
Когда слепящий свет падал на духов, они исчезали, испаряясь целыми пластами облаков, сквозь которые с мечом в руке прорвался Бог Войны в белом доспехе!
Это действительно был Цзюнь У. Остальные, словно увидев родного отца, все как один воскликнули:
— А! Владыка! — и едва не залились горькими слезами.
Ступая по свету и ветру, Цзюнь У неторопливо опустился на землю и произнёс:
— Не стоит предаваться панике. С вами всё в порядке?
Четверо Богов Войны, обернувшиеся огромным духовным мечом, торопливо приняли истинную форму.
— Владыка, вы ведь остались на страже столицы бессмертных? — спросил Пэй Мин. — Зачем вы лично спустились сюда?
— Повелительница Дождя по духовной сети сообщила, что барьер вокруг горы Тунлу разрушен и положение крайне опасное, поэтому я поспешил к вам.
Остальные обернулись к Повелительнице Дождя и подумали — вот оно что. Барьер разрушен, и значит, они могли воспользоваться сетью духовного общения, просто в момент опасности никто об этом не вспомнил, все думали только о том, как одолеть тёмных тварей.
— Владыка, — Се Лянь сделал шаг к нему. — Это Безликий Бай. Он вернулся.
Цзюнь У с лёгким кивком ответил:
— Я так и думал, что без него тут не обошлось.
— Он то появляется, то исчезает вновь, и стоило вам спуститься, он вновь куда-то скрылся.
— Нет причин для беспокойства, — заверил Цзюнь У. — Сначала разделаемся с озлобленными духами, затем отправимся на поиски демона.
Все подняли глаза к небесам, где чёрные клубящиеся тучи рассеивались от мощных лучей света, которые с собой принёс Цзюнь У.
— Выходит, мы предотвратили рождение нового Князя Демонов? — спросил Пэй Мин.
— Можно считать, что так, — ответил Се Лянь. — Всё же из Медной Печи вырвался не настоящий демон, а только это.
Взгляды присутствующих вновь переместились в одном направлении. Там, лишившись управления Се Ляня, ничком лежала огромная каменная статуя. Это громадное творение кропотливой работы мастера, упав на землю, походило на невысокую гору. Се Лянь, стоя ближе всех, коснулся щеки изваяния и спросил Хуа Чэна:
— Сань Лан, что с ним делать?
Хуа Чэн, кажется, задумался о чём-то другом, но когда принц задал вопрос, тут же отозвался:
— Гэгэ, не стоит беспокоиться. Пусть остаётся здесь, до тех пор, пока я не восстановлю его первоначальный вид.
— Неужели его ещё можно отреставрировать?
— Конечно, можно. Понадобится только кусок скалы из Медной печи. Я непременно восстановлю его, чтобы колосс мог подняться вновь.
— Что ж, тогда пусть пока полежит. Сейчас внутри Медной печи проснулся вулкан, и нельзя сказать наверняка, когда извержение прекратится.
Оставшиеся в небе озлобленные духи внезапно обернулись настоящим смерчем и, пронзительно крича, ринулись в одном направлении. Все в растерянности последовали за ними взглядами и увидели, что нечисть направилась в сторону подземного храма Уюна.
Тварям некуда было спрятаться от слепящих лучей, и рано или поздно они растворились бы в воздухе; но теперь всё множество духов скрылось в подземном храме, словно их что-то туда засосало, оставив небо чистым.
— Что происходит? — озадаченно воскликнул Му Цин.
Се Лянь, понимая, что дело плохо, ответил:
— Это всё Безликий Бай! Он применил Сжатие тысячи ли, чтобы куда-то отправить духов!
Цзюнь У взмахнул рукой, разрушив крышу храма, оставшуюся на поверхности, а заодно снял целый пласт земли. Однако внутри не оказалось ничего, кроме только что нарисованного магического поля.
— Что он задумал? — вопросил Фэн Синь.
— Куда он направил поле? Куда он их увёл?!
В прошлом этот вопрос следовало бы задать Линвэнь, её дворец выяснил бы место назначения, не затратив и получаса. Однако сейчас уже сменилось несколько Богов Литературы, которых поставили на её место, и в ключевой момент никто не отозвался помочь.
От злости Фэн Синь выругался:
— Мать их! Раньше все раздувались от бахвальства, превозносили свои способности до небес и требовали дать им шанс, чуть не ссорясь друг с другом за возможность показать себя, а что же теперь никто себя не показывает?! Больше в жизни не скажу, что от дворца Линвэнь нет никакого толку!
Раздался голос Хуа Чэна:
— В императорскую столицу.
Остальные повернулись к демону, который как раз отнял пальцы от виска и продолжил:
— Он разослал этих тварей по разным направлениям, в разные города. На данный момент удалось выяснить только один — императорскую столицу, поскольку там произошёл неожиданный всплеск тёмной Ци.
Поскольку Боги Литературы из столицы бессмертных оказались бесполезны, придётся воспользоваться помощью главаря мира демонов, чтобы выяснить, куда разлетелись тёмные твари. Присутствующим небесным чиновникам стало явно не по себе от такой потери лица. Однако это ощущение тут же улетучилось, ведь опасное положение, в котором они оказались, не терпело промедления.
— Какую цель преследует Белое бедствие — ясно без слов, тут и думать нечего. Он специально отправил тварей туда, где больше всего людей. Стоит поветрию ликов возникнуть, оно распространится с неимоверной скоростью. В столице проживает наибольшее количество населения, и разумеется, он не обошёл город стороной.
Пэй Мин тоже вмешался:
— Необходимо как можно скорее его остановить, нельзя медлить ни единого мгновения, в противном случае страшно представить, чем всё обернётся.
Боги Литературы, пытавшиеся заменить Линвэнь, стали для Цзюнь У такой головной болью, что никакими словами не описать. Владыка тоже повернулся к Хуа Чэну.
— Может ли Ваше Превосходительство точно определить местоположение всех остальных городов?
— Как раз выясняю. Много времени не понадобится. Инь Юй, займись.
— Слушаюсь, — немедля ответил тот.
Когда-то Цзюнь У низверг Инь Юя с Небес, и он, несмотря на полную справедливость такого решения, увидев Владыку, невольно забеспокоился. Связавшись по сети духовного общения с подчинёнными из Призрачного города, Инь Юй наконец осторожно назвал несколько определённых направлений:
— Три сотни ли на юг, двести семьдесят ли на север…
Цзюнь У обратился к Фэн Синю:
— Наньян, ступай на юг.
Фэн Синь отозвался не сразу, словно его что-то останавливало, и Се Лянь догадался, что дело в поисках Цзянь Лань и её сына. Принц только хотел замолвить за Фэн Синя слово, когда тот, всё-таки ответив согласием, отошёл в сторону, чтобы нарисовать магическое поле.
— На север отправляюсь я? — не дожидаясь приказа, спросил Пэй Мин.
— Разумеется, ты, — ответил Цзюнь У.
Пэй Мин кивнул и, сделав несколько шагов, заметил, что Пэй Су идёт следом, поэтому обернулся со словами:
— Твои раны ещё не зажили, а действие яда не закончилось. Лучше останься с Её Превосходительством.
Пэй Су озадаченно спросил:
— Но… генерал, я… ведь не… под дейст…вием яда?
Сочувственно похлопав его по спине, Пэй Мин возразил:
— Ты до сих пор разговариваешь обрывками фраз, это называется «не под действием яда»? — Договорив, генерал слегка повернул голову, обменялся с Повелительницей Дождя коротким кивком и ушёл один.
— Циин, отправишься на запад. Только ни в коем случае не поступай опрометчиво…
Цюань Ичжэнь с недоумением спросил:
— Для чего мне отправляться на запад? И чем это все занимаются?
Повисла неловкая тишина.
Впрочем, нельзя винить Цюань Ичжэня в том, что он не понимал, что происходит. Наверное, его и так всю дорогу мучали вопросы: Почему его вдруг кто-то ударил? Почему он оказался замурован в стене? Почему из него сделали неваляшку? Почему попросили обернуться огромным мечом? Ни одной секунды, когда всё было бы предельно ясно. Понимая состояние Цюань Ичжэня, Инь Юй со вздохом предложил:
— Я отведу его. По пути всё объясню.
Вероятно, больше ни у кого не хватит терпения, чтобы взять на себя такую задачу.
— Хорошо! — воскликнул Цюань Ичжэнь.
Му Цин, так и не дождавшись указаний, не выдержал:
— Владыка, а как же я?
Посмотрев на него, Цзюнь У ответил:
— Сюаньчжэнь, ты, должно быть, забыл одну вещь.
— Какую? — озадаченно спросил Му Цин.
— Ты всё ещё находишься под арестом.
Му Цин моментально позеленел. Он и правда совсем забыл об этом! И не только он, а почти все уже забыли, что Му Цин сбежал из-под стражи в темнице столицы бессмертных, куда его посадили по подозрению в применении тёмного искусства создания духа нерождённого. И это подозрение до сих пор с него не снято!
— Твоя помощь не требуется. Можешь вернуться в столицу бессмертных, срок твоего заточения будет продлён.
— Владыка… Это правда не моих рук дело!
— Когда мы всё выясним, тайное станет явным, и я, разумеется, тебя отпущу. Но до тех пор я не могу позволить тебе разгуливать где вздумается… Как это скажется на репутации Небес?
Му Цин не желал мириться с таким решением, но ничего возразить не мог, поэтому лишь тихо отозвался:
— Слушаюсь.
Глядя на обиженного Му Цина, Хуа Чэн, нисколько не скрываясь, громко рассмеялся. Му Цин бросил на него взгляд, затем на стоящего рядом Се Ляня, и позеленел пуще прежнего, подумав неизвестно о чём.
Только Повелительница Дождя, не будучи Богом Войны, не стремилась показать свою силу. Она лишь выразила готовность прийти на помощь, если понадобится, и молча удалилась. А Се Лянь, разумеется, избрал самую трудную задачу — отправиться в самый густонаселённый город, императорскую столицу. Цзюнь У же остался, чтобы противостоять трём горным чудищам, а также, возможно, находящемуся поблизости Безликому Баю. Хуа Чэн бросил кости, и при помощи Сжатия тысячи ли вместе с Се Лянем покинул гору Тунлу.
В столице уже стояла глубокая ночь, на улицах царила полная тишина, окна и двери всех дворов были плотно заперты. Вынырнув из какого-то переулка, Се Лянь и Хуа Чэн быстро направились по улицам, по пути выискивая следы нечеловеческих созданий. Пройдя несколько шагов, принц приложил пальцы к виску, применил заклинание сети духовного общения и тихо позвал:
— Владыка?
— Сяньлэ? Что стряслось? Ты уже прибыл в столицу?
— Мы прибыли, и я хочу вам кое о чём поведать.
— Собиратель цветов под кровавым дождём что-то с тобой сделал?
Хуа Чэн, словно почувствовав неладное, приподнял бровь.
— Нет, — ответил Се Лянь. — Он ничего со мной не сделал. Дело в другом, просто я не успел рассказать. — Он сосредоточенно начал: — Владыка, вы что-нибудь помните… о моём наставнике?
Когда принц упомянул наставника, Цзюнь У, похоже, слегка удивился. Спустя мгновение прозвучал его вопрос:
— Ты говоришь о советнике Сяньлэ?
— Да. Вам ведь раньше приходилось часто общаться с ним? Не замечали ли вы каких-либо странностей?
Во времена Сяньлэ наставник всегда лично совершал церемонии жертвоприношений, ведь советники выступают своеобразным мостом между смертными и божествами. Помолчав, Цзюнь У ответил:
— Замечал.
Се Лянь, задержав дыхание, спросил:
— И какие же?
— Сяньлэ, ты правда хочешь это услышать?
— Да.
— Даже если услышанное тебя разочарует?
Бросив взгляд на Хуа Чэна, Се Лянь повторил:
— Да.
Спустя продолжительную паузу Цзюнь У неторопливо заговорил:
— Твой наставник, будучи советником Сяньлэ, занимал должность явно ниже своих способностей. Его кругозор и умения выходили далеко за рамки твоих представлений.
Се Лянь молча слушал. Следующая фраза заставила его сердце потяжелеть.
— Я считаю, что по времени, которое твой наставник прожил на этом свете, он, возможно, не уступает мне. А возможно, даже и превосходит меня.
Часть догадок принца подтвердилась.
Если советник на самом деле прожил на свете дольше, чем сам Цзюнь У, выходит, вероятность того, что именно он был одним из четверых хранителей или самим принцем Уюна, увеличивается!
Се Лянь, не выдержав, задал вопрос:
— Почему вы никогда не рассказывали мне об этом?
— Потому что я и сам долгое время не был уверен.
— Но как вы убедились?
— Когда государство Сяньлэ пало, я нашёл его и сразился с ним. Но, судя по всему, ему всё же удалось выжить.
Спастись после битвы с Цзюнь У мог только Безликий Бай, больше никто. Се Лянь всё это время считал, что советник бежал от мятежной армии, но никак не ожидал, что Цзюнь У лично сражался с ним!
— Но… но почему вы с ним сражались? И почему, убедившись в своих догадках, по-прежнему ничего мне не рассказали?
— Ты задал два вопроса, однако на самом деле на них есть один ответ.
— Что?
— Я предупреждал, что, возможно, это знание тебя разочарует. Впрочем, также возможно, что теперешний ты, даже разочаровавшись, достойно выдержишь удар.
Сердце Се Ляня билось всё сильнее, он невольно сжал руку Хуа Чэна, и тот в ответ накрыл его ладонь своей.
Тем временем Цзюнь У продолжил:
— Я узнал, что он, похоже, пытался пробудить в тебе нечто.
В поисках пяти сотен человек повстречать в чужих краях старого друга
Се Лянь:
— Что… пробудить?
Цзюнь У, словно чем-то обеспокоенный, долго раздумывал, прежде чем сказать:
— Что случилось, Сяньлэ? Почему ты вдруг спросил о своём наставнике? Ты с чем-то столкнулся на горе Тунлу? Это связано с ним?
Вспомнив, зачем обратился к Цзюнь У, Се Лянь собрался всё подробно рассказать, потом задавать вопросы, но вдруг с той стороны послышался шум и голос Владыки:
— Я вижу горных чудищ, о которых вы рассказали, — и впрямь необычайные! Сражусь с ними, а потом мы вернёмся к разговору. Но, раз уж Сяньлэ спросил, советую запомнить одно: твой наставник не так прост. Если в самом деле встретишься с ним, проявляй тысячекратную осторожность!
Затем в сети духовного общения воцарилась тишина.
— Владыка? — позвал Се Лянь.
Но Цзюнь У не ответил. Сражаться с горными чудищами было крайне непросто, а когда все трое нападали разом — тем более. Даже Се Лянь, имея бесконечный источник магической силы и управляя достающей до небес статуей, не смог справиться с ними. И Цзюнь У в одиночку наверняка придётся потрудиться. Принц коротко пересказал Хуа Чэну содержание разговора с Владыкой.
К тому моменту они остановились на широкой улице. В небесах над ними сквозь чёрные тучи едва проглядывала луна, и в её холодном свете смутно угадывались подобные чёрному дыму твари, похожие на капли туши, упавшие в чистую воду.
Это и были озлобленные духи, которых Безликий Бай перебросил сюда из храма Уюна. Они пока не могли проникнуть на территорию столицы, поскольку аура Сына Неба в императорском дворце и ореол вокруг храмов, установленных на разных улицах города, объединяясь, формировали серьёзный защитный барьер, который естественным образом отталкивал такое количество тёмных существ. Поэтому им только и оставалось, что блуждать в вышине над столицей.
Почти каждый город обладал такой же защитой, ведь практически везде рождались выдающиеся личности или невероятные божества, и получалось, что они освящали землю, на которой жили. Но… подобный барьер не сможет стоять вечно.
— Нужно всего лишь укрепить существующий заслон, — сказал Хуа Чэн.
Но как это сделать?
— Талисманы? Артефакты? — предположил Се Лянь и тут же сам себе возразил: — Боюсь, они не сработают.
Озлобленные духи накрыли всё небесное пространство над городом. И никакие талисманы или артефакты, если только их не многие и многие тысячи, не выдержат натиска. Пройдясь туда-обратно, Се Лянь произнёс:
— Сань Лан, у меня есть идея, как укрепить барьер. Но… понадобятся люди.
— Сколько?
— Очень много. Чем больше, тем лучше. По меньшей мере пять сотен.
— Живых или мёртвых?
Он слушал со всей серьёзностью и нисколько не шутил.
— Живых, — ответил Се Лянь. — Демоны не подойдут. Мне нужно воспользоваться человеческой решимостью и энергией Ян, чтобы прогнать духов.
— Раз так, получается, нужны добровольцы.
— Да. Они должны согласиться помочь добровольно, с намерением дать отпор врагу, защитить кого-то. Если в их сердце останется страх или недостанет внутренней Ци, духи могут прорваться, воспользовавшись этой слабостью.
Хуа Чэн слегка кивнул и заметил:
— Такие, как солдаты, сражающиеся на передовой. Они должны более всего желать победы и нести в сердце веру. Принуждённые или стремящиеся отступить, не имеющие ни капли воинского духа, не победят никогда. Только сбегут с поля битвы и будут разбиты в пух и прах.
— Именно это я и имею в виду. Сань Лан, ты сможешь найти таких людей?
Задумавшись ненадолго, Хуа Чэн медленно произнёс:
— Гэгэ, если бы тебе понадобились мёртвые, я бы привёл их сколько угодно. Живых, но не желающих помочь, отыскать тоже легко. Но добровольцев… это может оказаться непросто. — Помолчав, он добавил: — В мире людей немало тех, кто поклоняется Князю Демонов. Но мне прекрасно известно, что, во-первых, они испытывают ко мне страх, во-вторых, чего-то от меня хотят, поэтому готовы покориться мне во всём. Я мог бы привлечь их угрозами или обещаниями, но боюсь, так мы не найдём людей, которые тебе нужны. Прости.
Се Лянь внимательно выслушал и сказал:
— Тебе не за что просить прощения. Мы вместе придумаем, как их найти.
— Да. И кстати, гэгэ, есть хорошая новость. В пятидесяти шагах впереди за углом как раз собралась толпа.
Се Лянь тоже почувствовал чьё-то приближение, а посмотрев в указанном направлении, увидел выворачивающую из-за угла группу людей. Только заприметив Се Ляня и Хуа Чэна, они от страха заорали:
— Демоны!!!
Но принц, приглядевшись, узнал их и радостно позвал:
— Господа, мы вовсе не демоны, это же я!
Среди людских одеяний пестрели самые разнообразные монашеские и заклинательские одежды, очень знакомые глазу, а впереди всех в разукрашенной даосской рясе выхаживал… Всевидящий глаз! Выходит, за ним вереницей следовали те самые монахи и заклинатели, что без устали гонялись за ослабшим Князем Демонов и наследным принцем и которых придавило крышей в разбойничьем гнезде, устроенном Ци Жуном в диких горах!
Из-за спины Се Ляня, заложив руки за спину, беззаботной походкой вышел Хуа Чэн. Сейчас он уже вернулся в свою истинную форму, и потому как бы между прочим глянул на толпу с жутковатой ухмылкой, отчего вся шайка Всевидящего глаза отшатнулась на три чи с криком:
— Всё ещё будешь утверждать, что вы не демоны? Демоны и есть! А один из вас — ещё и Князь Демонов!
Хуа Чэн стёр с лица фальшивую улыбку и раздражённо цокнул языком, поленившись даже комментировать. Се Лянь же, который как раз собирался искать добровольцев, торопливо замахал рукой:
— Господа, вы как раз ко времени, есть одно дело…
Но кто бы мог предположить, что стоит Се Ляню вскинуть руку, и реакция окажется ярче ожидаемой в несколько раз: все как один — заклинатели и монахи — повалились на землю, словно в ожидании опасности, с криками:
— Берегитесь тайного оружия!
Принц долго раздумывал, прежде чем вспомнить, что за «тайное оружие» они имеют в виду. Помолчав, он попытался убедить их:
— Не нужно меня бояться, при мне нет оружия.
Фрикадельки непорочности не так-то просто приготовить, одна только кропотливая нарезка всех ингредиентов занимала большую часть дня.
— Кроме того, — добавил Се Лянь, — в прошлый раз вы сами не оставили мне выбора, да и я ведь не нанёс вам серьёзного вреда, а теперь и подавно не нанесу, за ненадобностью.
Монахи задумались, поняли, что он прав, и поскорее поднялись на ноги. И всё же, охлопывая себя от пыли и поправляя одеяния, они держались на расстоянии, да и своё магическое оружие опускать не спешили.
Первым заговорил Всевидящий глаз:
— К слову, даочжан, мы так давно не виделись, но демонической Ци на твоём теле стало ещё больше. Послушай совет, вернись на праведный путь, пока ещё не поздно! И почему эта Ци так сильно тебя захватила? Я вовсе не стремлюсь тебя обмануть, из-за присутствия этой Ци я почти не вижу твоего лица.
Се Лянь от услышанного залился краской, и, не смея взглянуть на Хуа Чэна, перебил:
— Об этом поговорим потом. Господа, глядя в ночное небо, я обнаружил неблагоприятное знамение. Вы ничего не замечаете?
— Конечно, мы тоже видим! — ответил Всевидящий глаз. — Наблюдение за ночными светилами — наша обязательная каждодневная тренировка. А я ведь ещё сказал — что это за нечисть строит людям козни? Неужели замешан Хуа… господин градоначальник?
— Конечно, это не он, иначе мы бы не стали вас предостерегать. Мы здесь из-за этих тварей и как раз ищем способ усилить защитный барьер вокруг столицы.
— Вы? Ищете способ? — с сомнением переспросил заклинатель. — Князь Демонов способен на столь благое стремление?
Хуа Чэн широко улыбнулся:
— Благие стремления тут ни при чём, но если бы я хотел что-то натворить в императорской столице, никакой барьер не смог бы меня сдержать.
На лицах монахов и заклинателей отразились раздумья. Се Лянь понимал, что их опасения развеять не так-то просто, и торопить не собирался, вместо этого сказал:
— Мне приходилось сражаться с теми тварями. Они весьма коварны; если позволить им прорваться сквозь барьер, случится ужасный переполох. Необходимо отыскать людей, которые помогут дать тварям отпор. Понадобится пятьсот человек.
Всевидящий глаз так и опешил:
— Пятьсот?! Что это за заклинание, для которого нужно так много народу?! Никогда о таком не слышал!
Се Ляню стало даже неловко говорить им, что пятьсот человек — это самое меньшее количество, но если не скромничать, понадобится около восьми сотен.
Заклинатели и монахи наперебой посыпали вопросами.
— И я о таком никогда не слыхал, кто-нибудь находил записи об этом в книгах по заклинательству?
— Неужели эти твари настолько сильны?
— Мне приходилось слышать, чтобы оборотни съедали по пятьсот человек за раз, но чтобы для заклинания потребовалось столько людей…
— Это опасно?
Подумав как следует, Се Лянь ответил честно:
— Нельзя сказать наверняка. Возможно, опасно, а возможно, что нет. Вероятность успеха — семь-восемь из десяти. Поскольку я никогда ещё не пробовал это заклинание на практике.
В записях, оставшихся от предыдущих поколений, подобного заклинания тоже не найти, ведь его Се Лянь узнал не из книги или от какого-то мастера. За эти восемьсот с лишним лет принц ходил по свету и постоянно размышлял: если однажды поветрие ликов вернётся, неужели останется только сидеть в ожидании смерти? Так и родилось это заклинание. Тогда Се Лянь вовсе не думал, что когда-нибудь ему действительно придётся столкнуться со столь серьёзной опасностью, и не предполагал, что понадобится применить придуманную им технику по-настоящему.
Толпа заклинателей зашумела, обсуждая проблему, но в итоге Всевидящий глаз с осторожностью заявил:
— Нам не собрать столько людей. К тому же…
К тому же они не доверяли Се Ляню и Хуа Чэну.
Тут принц ничего не мог поделать — всё-таки эти люди не представляли, что такое поветрие ликов и насколько оно опасно. Кроме того, каждый имел личные счёты с Хуа Чэном, который наверняка не раз забавлялся над ними, как над безмозглыми насекомыми. Возможно, они смогли бы всеми правдами и неправдами насобирать три-четыре сотни, а остальных взять ещё где-нибудь… Но, похоже, никакой надежды на их помощь не оставалось.
— Гэгэ, не трать на них время, идём, — сказал Хуа Чэн.
Се Лянь кивнул, но не отчаялся, и направился прочь следом за Хуа Чэном. Однако Всевидящий глаз и остальные вовсе не отстали, а покрались следом, полагая, что их никто не замечает. Се Лянь не нашёл, что на это сказать, но всё же решил, что заклинатели поступают так из лучших побуждений, боясь, что принц и демон задумали навлечь на столицу беду. Поэтому лишь посмеялся и не стал им мешать. Тем временем Хуа Чэн предложил:
— Может, пойдём туда, где живут бедные горожане? Там немало беглых преступников и отчаянных людей, возможно, удастся найти добровольцев.
И они направились в самый тёмный уголок императорской столицы. Добравшись до заброшенного и порушенного храма, двое заглянули внутрь и увидели на полу множество спящих людей. Кто-то даже ночевал снаружи. Похоже, какие-то бродяги, а может, попрошайки. Даже в такой холод почти все они были одеты в лохмотья. Не стесняясь друг друга, вместе спали и мужчины, и женщины, и дети, и старики. Кто-то занял старую циновку, кто-то обнимал сноп соломы, чтобы согреться, а кто-то просто лежал на голой земле. Некоторые бодрствовали и, если не стонали от гноящихся язв на теле, то с щелчками давили пойманных на себе же вшей. Один из них всё бродил туда-сюда на хромой ноге и, кажется, носил чашку с водой для больного товарища. Уже на пороге от жуткого запаха пота и омерзительной вони хотелось задержать дыхание.
Поразительно, но самые богатые районы, утопающие в роскоши, и самые бедные, грязные и разрушенные, располагались так близко, их отделяла всего одна улица! От такого контраста любой бы так и ахнул, но у Се Ляня, конечно же, на это не было времени. Едва переступив порог, он воскликнул:
— Господа, не согласитесь ли мне помочь?
Вместо ответа тут же услышал:
— Лысый демон тебе помощник! Кто бы мне помог! Дай людям поспать! Проваливай, пошёл, пошёл!
Но Се Лянь, нисколько не обижаясь, продолжил:
— Это очень важное дело, и если вы согласитесь протянуть руку помощи, то непременно… непременно сотворите великое благо для всех людей!
Вообще-то он хотел сказать «непременно получите великое вознаграждение», и конечно, был готов их наградить, но если эти люди с самого начала решат помочь ради «великого вознаграждения», их помыслы нельзя будет считать чистыми. Нищие бродяги забранились ещё громче:
— На кой нам творить великое благо для каких-то людей?
А кто-то спросил:
— За это заплатят?
Се Лянь обернулся к Хуа Чэну и заметил в его взгляде недобрый блеск, словно тот уже вознамерился применить иные, более жёсткие, методы убеждения. Принц поспешил удержать его и прошептал:
— Подожди. Сань Лан, ты сам говорил, что угрозами и обещаниями нам не достичь нужного результата. Я поговорю с ними. Здесь человек восемьдесят, хоть кто-то да согласится.
Лишь тогда жутковатое сияние в глазах Хуа Чэна погасло. Тут послышался чей-то хриплый голос:
— Эй, эй! Послушайте все! Послушайте! Не шумите! Пусть сначала расскажет, в чём дело!
Се Лянь обернулся и увидел говорящего — хромоногого попрошайку, в отрепье, нечёсаного и неумытого, худого как тростинка. Из-за спутанных волос невозможно было разглядеть его лица, но по голосу казалось, что он довольно молод. Он замахал рукой, чтобы привлечь к себе внимание людей в храме, но почему-то только одной, что выглядело несколько комично. Брань тут же поутихла — похоже, другие нищие и впрямь прислушивались к нему.
— Благодарю! — сказал Се Лянь и, не тратя понапрасну слов, зажёг Пламя-на-ладони.
Огонь взвился высоко под своды храма, от страха бродяги и попрошайки громко завопили, разбудив даже крепко спящих.
— Что это за колдовство?!
— Это не колдовство, а божественная магия, — серьёзно ответил Се Лянь. — Чтобы доказать вам, что всё поведанное мной — правда. Скажу вам как есть. Столица окружена множеством тёмных тварей, которые вот-вот на нас нападут. Мне нужны пятьсот добровольцев, которые согласятся поучаствовать в защите города. Кто-нибудь хочет помочь? Не скрою, это может быть небезопасно, но ни в коем случае не заставляю, нужно только добровольцы!
В разрушенном храме воцарилась полная тишина. Попрошайки стали переглядываться, но ни один не вышел на зов, не сказал, что добровольно желает помочь. Спустя какое-то время раздался голос:
— Защищать столицу? Да бросьте.
Се Лянь повернулся к говорящему, а тот, улегшись обратно на землю, пробормотал себе под нос:
— Столице до нас нет дела, хе-хе, почему мы должны её защищать? Пусть делают с городом, что хотят, мне плевать!
В его равнодушном тоне всё же слышалось негодование, и Се Лянь не мог не понять такой ход мыслей. Тут-то и крылась самая главная проблема: очевидно, что в храме собрались такие же попрошайки и бродяжки, как этот человек, а значит, и думали они практически то же самое. В столице им жилось не сказать что очень хорошо, и к тому же никакого вознаграждения не пообещали, с чего вдруг они должны прийти на помощь? Они умирают от зимнего холода, даже спрятавшись в храме. Кому захочется покидать нагретое место?
Се Лянь попробовал использовать последний аргумент:
— Если твари ворвутся в столицу, произойдёт вспышка страшной болезни, и это коснётся каждого из вас.
Лежащий на земле старик воскликнул:
— Какая болезнь может быть страшнее, чем старые язвы, которыми я весь покрылся?
— Если и правда разразится недуг, ну что ж, значит, мы просто покинем столицу. Ведь необязательно оставаться здесь, ничего хорошего в этом городе нет, нам всё равно, куда идти!
— Пусть на помощь придут те богатые господа, которые живут в роскоши и блюдут своё достоинство! Кто-нибудь да согласится, почему именно мы должны?
— Ну… — Се Лянь не мог им объяснить, что богатые господа, о которых они говорят, тоже подумают: если я не соглашусь, наверняка согласится кто-то другой. К тому же, богачам, пустившим корни в столице, есть что терять, и они как раз будут держаться за своё имущество и состояние гораздо сильнее. Дело не в том, что это плохо или неправильно, вовсе нет… Но, если каждый будет так думать, они никогда не смогут совершить задуманное.
Так и не дождавшись добровольцев, Се Лянь решительно произнёс:
— Ну что ж, простите за беспокойство, — затем развернулся и вышел из храма.
Хуа Чэн сказал ему:
— Гэгэ, не стоит беспокоиться, с моей стороны тоже ищут людей. Я разослал весть, и мы наверняка соберём достаточное количество.
Се Лянь кивнул. Впрочем, он беспокоился не о том, что они не смогут собрать пятьсот человек. А о том, что им не хватит времени, а собирая людей просто для ровного счёта, они достигнут противоположного эффекта. Принц посмотрел на небо, где чёрная неуловимая дымка всё так же заслоняла звёзды и луну.
И вдруг позади раздался голос:
— Подождите! Подождите, подождите! Я согласен!
Се Лянь застыл и рывком обернулся, увидев, как тот самый хромой попрошайка, подтаскивая ногу, перепрыгнул через порог храма, и обратился к ним:
— Каковы требования к добровольцам? Живой — и ладно? Не страшно, если руки-ноги сломаны?
Оказалось, что этот человек так нелепо двигается, потому что у него не только нога, но и рука искалечена — повисла и безвольно болтается в рукаве.
Когда кто-то наконец вызвался помочь по собственному желанию, сердце Се Ляня обдало жаром, он тут же заверил:
— Это совершенно не имеет значения!
Тот человек оказался довольно приветливым, он воскликнул:
— Ну вот и славно! Захватите меня!
Вся его братия из храма перепугалась:
— Ты чего??? Не слышал, что они сказали? Это опасно!
— Вот именно! Ещё и денег не заплатят! Ни разу о награде не обмолвились!
— Не впутывайся ты в это дело, старина Ветер, вернись!
С самого начала человек показался Се Ляню очень знакомым. Но принц решил, что представший перед ним образ слишком далёк от того, что остался в его памяти, да и голос был хрипловатый, не совсем похожий, поэтому Се Лянь не узнал его. Но стоило кому-то позвать «Ветер», и на него снизошло озарение.
Се Лянь пристально вгляделся в попрошайку и, не веря своим глазам, произнёс:
— Ваше Превосходительство… Повелитель Ветров???
Тот, посмеиваясь, убрал с лица спутавшиеся волосы.
— Вы узнали меня, Ваше Высочество!
Из-под грязных чёрных волос показались яркие-яркие глаза, такие же светлые, как и прежде.
Потрясённый Се Лянь не мог вымолвить ни слова.
Ши Цинсюань же, почёсывая затылок, рассмеялся:
— Ай-яй, ха-ха-ха-ха, а ведь я думал до конца притворяться другим человеком и наблюдать за вами, но у Вашего Высочество глаз оказался на редкость острым! Что поделать, наверняка всё из-за моего незабываемого облика! Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Се Лянь схватил его за плечи и обеспокоенно произнёс:
— Ваше Превосходительство Повелитель Ветров.
Ши Цинсюань перестал хохотать, но всё так же почёсывал голову, которая, наверное, кишела вшами.
— Ваше Высочество, я ведь больше не Повелитель Ветров.
— Хорошо. Цинсюань, — сделав паузу, он всё же спросил: — Что… с тобой стало?
— Ох, вы об этом… долгая история. В общем говоря, так и этак, там и сям… И вот я стал таким.
Тут подали голос попрошайки из храма:
— Что? Старина Ветер! Ты знаешь этих двоих?
Ши Цинсюань, повернувшись к ним, обнял Се Ляня за плечо и, с силой похлопывая, воскликнул:
— Знаю! Это мои давние друзья!
— Что?! Твои друзья? Что ж ты сразу не сказал!
— Ну ты даёшь, старина Ветер! Выходит, ты знаком с такими изнеженными и избалованными красавчиками?! Небось, опять заливаешь!
Слушая их удивлённые возгласы, Се Ляню в пору бы рассмеяться, но принцу почему-то вовсе этого не хотелось. Ведь из них троих, стоящих сейчас снаружи храма, именно Повелитель Ветров был когда-то самым настоящим «изнеженным и избалованным красавчиком».
— Что вы болтаете? — разгневался Ши Цинсюань. — Я никогда никого не обманывал!
— Да ладно! Думаешь, мы забыли, какую чепуху ты тут нёс, ещё когда был болен?
Ши Цинсюань прокричал им в ответ что-то бессмысленное, потом добавил:
— Я должен помочь своим друзьям. Я пошёл! Всё ещё никто не хочет присоединиться?
На этот раз народ в храме переглянулся и, поразмыслив, ответил:
— Ладно, раз они твои друзья, это ж другое дело.
— Идёмте, отправимся вместе со стариной Ветром. Чтобы его, калеку, там не убили ненароком.
— Эй! — возмутился Ши Цинсюань.
— Что, правда не будет награды? — не унимался кто-то. — Пусть денег не дадут, но хоть куриных ножек бросят погрызть?
Се Лянь вкратце рассказал обо всём Ши Цинсюаню, и тот, ознакомившись с проблемой, сказал:
— Если нельзя принуждать или сулить награду, быть может, пообещать накормить их всё же не возбраняется? Они давно не наедались досыта.
Главное, чтобы желание помочь не затмевала жажда наживы, остальное не так уж важно.
— Думаю, это вполне допустимо. Но лучше сказать так… — Се Лянь что-то прошептал Ши Цинсюаню.
— Я тоже так считаю, — ответил тот, а затем обратился к людям: — Как дело будет сделано, мы вас всех накормим куриными ножками и напоим супом. Каждому достанется порция, даже если не согласитесь помочь! Обратите внимание: накормят не только тех, кто вызовется добровольцем! Главное — ваше желание!
Обещание получилось отличное. «Каждому достанется порция» — согласятся люди помочь или нет, их накормят. Выходит, пришедшие на выручку и окажутся самыми настоящими добровольцами.
Ши Цинсюань принялся зазывать:
— Ну, кто ещё со мной? Чем больше, тем лучше! Давайте, давайте! Скажите всем — денег не заплатят, нужно просто оказать мне услугу, ну а заодно помочь защитить столицу и всех её жителей, неважно. Можете поступить, как вам вздумается, главное — добровольное желание! Как управимся, накормим вас всех досыта!
Наверное, благодаря первому желающему помочь холодная и враждебная атмосфера в храме сразу сделалась тёплой до небес, некоторые попрошайки даже отправились оповестить других своих знакомых из бродячего люда.
Се Лянь, Хуа Чэн и Ши Цинсюань втроём стояли перед входом в храм. Принц поднял голову, увидев, что на месте священной таблички пусто, и невольно вспомнил заброшенный храм в посёлке Богу, а также безголовую статую Повелителя Вод и статую Повелителя Ветров без руки и ноги. Он всё-таки не смог сдержаться и повернулся к Ши Цинсюаню, неуверенно позвав:
— Цинсюань?
Тот сразу убрал руку с его плеча со словами:
— Что такое? Ах, простите, Ваше Высочество, у меня немного грязные ладони, и ваше одеяние… ха-ха.
Он и правда оставил на белом одеянии Се Ляня пыльные следы и сначала хотел помочь их оттереть, но потом понял, что сделает только хуже, и вовсе опустил руку, неловко потерев переносицу. Но Се Ляню было вовсе не до того, сейчас его беспокоило другое.
— Повелитель… Цинсюань, твоя судьба…
— Что с моей судьбой? — удивлённо застыл Ши Цинсюань.
— Неужели Черновод всё-таки её поменял…
Тут Ши Цинсюань наконец понял, о чём говорит принц, и поспешно заверил:
— Нет, нет, нет, вовсе нет. Вы ошибаетесь, он ничего мне не сделал.
Принцу тоже казалось, что Черновод не станет менять судьбу Ши Цинсюаня, однако он продолжил спрашивать:
— Но что с твоими ногой и рукой?
Ши Цинсюань вновь схватился за волосы и виновато ответил:
— К этому он тоже не имеет отношения. Как бы вам сказать… Всё это моя неосторожность, а также крайнее невезение. В самом деле, это только моя вина.
Он не стал рассказывать подробности, и Се Лянь не стал расспрашивать. Вот только каким-то таинственным образом нынешнее состояние Ши Цинсюаня всё же совпало со своеобразным «предсказанием», которое в гневе сделал Хэ Сюань в храме Ветров и Вод. Неизвестно, что это за мистическое совпадение.
— Тогда мои магические силы внезапно иссякли, — повинился Се Лянь, — и я не смог тебе помочь, мне жаль.
Ши Цинсюань замахал рукой:
— Это изначально вас не касалось. И если бы Ваше Высочество не рассказали мне, что к чему, я бы, наверное, до самого конца оставался в неведении.
— Что же всё-таки произошло после того дня?
Выяснилось, что когда Хэ Сюань оторвал Ши Уду голову, Ши Цинсюань впал в оцепенение и не понимал ничего, что ему говорил Хэ Сюань. Он лишь смутно помнил, что Хэ Сюань доставил его с острова Чёрных вод в столицу и бросил здесь. Неизвестно, почему Хэ Сюань выбрал именно этот город. Впрочем, Ши Цинсюань раньше всё время любил заявить, что собирается отправиться в столицу, чтобы напиться вина и устроить пиршество, поэтому знал город довольно хорошо. Кое-как промаявшись некоторое время, он окончательно пришёл в себя, скрыл своё настоящее имя и застрял здесь, среди бродяг и попрошаек.
Лишившись магических сил и какого-либо статуса, Ши Цинсюань ошивался в таких трущобах, что вполне объяснимо, почему чертогам Верхних Небес не удалось его отыскать.
— В общем, он тут ни при чём. И после этого я больше его не видел.
Вот и хорошо, что не видел. В этом деле принять какое-либо решение было крайне трудно — что делать с таким человеком? Убивать или не убивать? К тому же перед смертью Повелитель Вод истратил последний вздох, чтобы жестоко поглумиться над Хэ Сюанем, и Се Лянь тогда испытал настоящий страх за Ши Цинсюаня.
К этому моменту, шумно болтая и крича, вернулись попрошайки со своими разношёрстными товарищами.
— Старина Ветер! Мы тебе вон сколько народу привели! Что скажешь?
Ши Цинсюань поднял большой палец вверх.
— Отличная работа! Каждому достанется по куриной ножке!
— Прокормите ли всех?
— Да это ещё что! Прокормим и в десять раз больше! — Ши Цинсюань махнул рукой, и Се Ляню показалось, что он вот-вот выбросит сто тысяч добродетелей.
С трудом придя в себя, принц прикинул приблизительное количество людей и с удивлением обнаружил, что им удалось созвать больше двух сотен человек. Это превзошло все ожидания, и он обрадованно поблагодарил:
— Ваше Превос… Цинсюань, ты поистине оказал мне огромную помощь!
Довольный собой, Ши Цинсюань протянул:
— Это вполне естественно — где бы я ни оказался, на мой зов откликаются сотни. Кто знает, возможно, мне даже удастся сколотить шайку и стать её главой? Ха-ха-ха…
Попрошайки за его спиной загоготали:
— Опять старина Ветер за старое.
— Ага, опять треплется попусту!
— Чего? — взвился Ши Цинсюань. — Я серьёзно!
Но его товарищи не унимались, желая спихнуть его с постамента хвастовства, и обратились к Се Ляню:
— Дружище, ты просто не знаешь, когда старина Ветер только здесь появился, он совсем ничего не соображал, целыми днями только и знал, что нести чушь да бахвалиться, что он был бессмертным богом.
Ши Цинсюань слегка смутился и вздохнул:
— Некогда вашу болтовню слушать, поберегите рты для куриных ножек!
От их разговоров улыбка на лице Се Ляня чуть померкла, но в душе словно расправился смятый комок сюаньчэнской бумаги[304].
Повелитель Ветров изменился, но в то же время остался прежним. И это замечательно.
— Ваше Высочество, — обратился к принцу Ши Цинсюань. — Что дальше? Людей собрали, дело за вами.
Пускай народу не хватало, то была временная трудность. Для начала нужно организовать их, а потом уж думать, где взять ещё.
— Хорошо, — произнёс Се Лянь. — Теперь нам нужно отыскать свободное пространство, где все эти люди смогут поместиться.
Пока принц общался с Ши Цинсюанем, Хуа Чэн, погрузившись в размышления, не вмешивался в разговор, и лишь теперь отозвался:
— Легко. Гэгэ, следуй за мной.
Се Лянь кивнул, Ши Цинсюань, прихрамывая, поскакал за ними, оборачиваясь и старательно зазывая:
— Идёмте все за ними, не отставайте!
Принц хотел было поддержать Ши Цинсюаня под руку, но заметил, что никто больше не попытался этого сделать, да и сам Ши Цинсюань шёл так же быстро, как и все, и Се Лянь понимающе отступил. Шумная толпа всяческого сброда высыпала из своих трущоб на широкую улицу, но не прошли они и нескольких шагов, как услышали громогласный рёв:
— Стоять! Что тут творится? Задумали беспорядки учинять, раз собрались посреди ночи такой толпой?!
Попрошайки испуганно насторожились:
— Плохи дела! Дозорные!
Се Лянь даже не обернулся, поскольку Хуа Чэн тоже не повернул головы, только сказал:
— Не обращай внимания.
Одна фраза, и солдаты повалились на землю.
Потрясённые попрошайки удивлённо заголосили, но Ши Цинсюань прикрикнул на них:
— Тишина! Иначе сбежится ещё больше солдат!
Все люди в толпе сразу зашикали друг на друга.
Тут Хуа Чэн остановился и сказал:
— Гэгэ, вот эта улица.
— Эта? — переспросил Се Лянь. — По расположению она и впрямь очень подходит, вот только не привлечём ли мы слишком много внимания?
Широкая ровная улица тянулась прямой линией далеко вперёд, являя собой главную дорогу столицы. Разумеется, здесь они не останутся незамеченными!
— Да! — откликнулась толпа. — Что если нас заметят и прогонят отсюда? Тогда быть беде!
— Нестрашно, — заверил Хуа Чэн. — Если даже заметят, прогнать не смогут.
Се Лянь кивнул и обратился к людям:
— Господа, я должен кое-что разъяснить. Мы готовимся противостоять очень зловредным тварям, и возможно, это небезопасно. Но если они прорвутся, вся столица подвергнется этой опасности. Поэтому я должен быть уверен, что каждый из вас — доброволец, без тени сомнения. Может быть, кто-то испугался и хочет отказаться от участия?
Молчание.
— Хорошо, — продолжил Се Лянь. — В таком случае я попрошу вас взяться за руки и выстроиться в круг.
— И что это за боевой порядок? — с сомнением спросил кто-то. — Звучит так, будто мы должны как малые дети встать в хоровод.
Ши Цинсюань шикнул:
— Не болтайте попусту, делайте, что велено.
— Эй, старина Ветер, тут ты не прав. Надо заметить, никто из нас столько попусту не болтает, сколько ты наболтал!
За разговорами и шуточками они всё-таки сделали так, как сказал Се Лянь — двести человек взялись за руки и встали в большой-большой круг на просторной и широкой главной улице столицы.
Ши Цинсюань задал вопрос:
— Если будем так стоять, твари не ворвутся в столицу?
— Нет, — ответил принц. — Рано или поздно они прорвутся.
— Но зачем тогда нужен этот круг? — в недоумении поинтересовался Ши Цинсюань.
— Это ловушка. Когда магическое поле будет установлено, оно не позволит тварям, прорвавшимся сквозь защитный барьер столицы, разлететься во все стороны, а заманит их в этот круг. Так они окажутся в западне.
Князь Демонов парой фраз поднимает боевой дух
— И что произойдёт, когда твари окажутся в ловушке? — полюбопытствовал Ши Цинсюань.
Се Лянь, который вместе с Хуа Чэном встал в центре образовавшегося круга, пояснил:
— Дальнейшее предоставьте нам. Мы расправимся со всеми тварями, попавшими в круг, не упустим ни одной. Нам понадобится время, и в критический момент нельзя позволить им разлететься. Но поскольку мы собрали меньше пяти сотен человек, трудно сказать, сможет ли круг продержаться достаточно долго и не вырвутся ли твари за его пределы. Вот почему я предупредил всех о возможной опасности.
— Ч-что будет, если они вырвутся из круга? — спросил кто-то, нервно сглотнув.
— Случится страшное. Духи будут вселяться в тела людей и заражать их поветрием ликов.
— А если… Я хочу сказать, если представить, что кто-то испугается и убежит, что тогда?
— Круг прервётся, и возможно, тот человек тоже окажется захвачен духами.
— Но ведь получается, что духи в любом случае нападут на нас!
Кое-кто поумнее сообразил:
— Не в любом. В первом случае твари наверняка тебя захватят, и можешь не сомневаться, что подхватишь поветрие. Во втором же это лишь «возможно». Иными словами, если сбежишь, ещё появится шанс выжить.
— Именно так, — подтвердил Се Лянь. — Кто-нибудь хочет отказаться сейчас? После того как мы начнём, сбегать ни в коем случае нельзя. Но вы ещё можете уйти до начала. И надеюсь, никто не станет порицать тех, кто не желает рисковать. Всё же это действительно весьма опасная затея.
Принц обязан был разъяснить это людям, иначе не получилось бы найти по-настоящему смелых и решительных добровольцев. Тут же из круга отсеялось несколько десятков человек, которые, потупившись, второпях покинули улицу.
— Вот и славно, — с облегчением вздохнул Се Лянь.
Ши Цинсюань расстроился:
— Что тут славного? Опять народу уменьшилось.
Се Лянь улыбнулся:
— Всё равно их больше, чем я ожидал. И это уже очень неплохо.
Сначала принц всерьёз размышлял, что они будут делать, если уйдёт половина, но они лишились только нескольких десятков, что оказалось приятной неожиданностью. Как вдруг издалека послышался крик:
— Стойте, известно ли вам, кто они такие? Им нельзя доверять! Берегитесь, они навлекут на вас беду!
Обернувшись, Се Лянь увидел Всевидящего глаза и его шайку.
Ши Цинсюань сразу выкрикнул в ответ:
— Вы сами-то кто такие? Не хотите помочь — отойдите и не мешайте. Я даю слово, что эти люди никому не причинят зла.
Разумеется, заклинатели не восприняли какого-то взлохмаченного грязного попрошайку всерьёз.
— А ты ещё кто? Сколько стоит твоё слово?
Подобный вопрос прямо-таки вывел Ши Цинсюаня из себя, он указал на себя пальцем и возмутился:
— Чего? Передо мной вздумали о цене слова рассуждать??? Да вы, как я погляжу, совсем совесть потеряли? Кто из вас не стоял на коленях перед Моим… кхм-кхм…
Тут он осёкся и замолчал, а заклинатели решили, что у него закончилась фантазия, поэтому перестали обращать на него внимание и снова принялись увещевать:
— Вы даже не знаете, что они собираются делать! Берегитесь, как бы жизни не лишиться ради порции риса!
Се Лянь собирался было объяснить, что попрошайки согласились помочь из верности своему другу, а не ради еды, но тут вмешался Хуа Чэн, который протянул:
— А вот и не угадали. Они делают это не из-за порции риса, а чтобы помочь тем, кто попал в беду.
Се Ляню показалось немного странным, что Хуа Чэн так сказал, но тут заклинатели прыснули:
— О какой такой помощи ты говоришь? Кого пытаешься обмануть? Им бы свои жизни сохранить!
— Да! Не стоит бродячему люду в это дело соваться, скорее уходите отсюда, не добавляйте хлопот.
Тогда Хуа Чэн неторопливо произнёс:
— О? Хотите сказать, попрошайки не способны помогать попавшим в беду? Им нельзя этого делать или вы считаете их недостойными?
Стоило ему задать такой вопрос, и толпа попрошаек заволновалась, на их лицах отразилось недовольство.
— Мы такого не говорили, — сердито буркнул Всевидящий глаз.
Ши Цинсюань тут же подскочил и ткнул в заклинателей пальцем.
— Эй, эй, эй! Что-то не похоже! Разве вы не это имели в виду? Ещё и таким презрительным тоном! Верно я говорю, друзья?
— Ага! Что ты хочешь сказать? С чего это нам нельзя? С какой стати мы недостойны?
— Накормят всех — и причастных, и непричастных! Вы что, всерьёз решили, что мы вызвались только ради еды? Хватит смотреть на других свысока!
Се Лянь повернулся к Хуа Чэну, и тот приподнял бровь, как бы говоря: «Проще простого». Принц понял — вот оно что. Осталось довольно много желающих, но и среди них были те, кто не мог похвастаться абсолютной уверенностью в своём решении. Как раз кстати соратники Всевидящего глаза, сами того не желая, выразили по отношению к собравшимся пренебрежение: «Чего вы суётесь не в своё дело, неряшливые бродяги?» А Хуа Чэн лишь сделал на этом упор и заронил в сердца попрошаек зерно протеста: «Вы думаете, мы ни на что не способны? А мы докажем вам, что это не так!»
Боевой дух вновь поднялся волной, и пока обе стороны кричали друг на друга, Се Лянь сам обратился к заклинателям:
— Раз вы нам не доверяете, оставайтесь и понаблюдайте. А в том случае, если мы причиним кому-то вред, сможете сразу же этому воспрепятствовать.
Хуа Чэн, улыбаясь в сторонке, добавил:
— Но я бы всё же не рекомендовал вам этого делать.
Монахи и заклинатели, так долго преследовавшие Се Ляня и Хуа Чэна, наконец не выдержали, собрали всю смелость в кулак и выскочили вперёд, но в результате Хуа Чэн своей убийственной фальшивой улыбкой вновь заставил их задрожать от страха и отступить.
Тем временем Хуа Чэн вновь обратился к принцу:
— Гэгэ, взгляни на небо.
Се Лянь вместе с ним поднял голову, увидев, что чёрные тени, заслонившие луну, стали более отчётливыми, едва заметно опустились ниже над городом.
Покуда принц искал добровольцев, прошло неизвестно сколько времени, и твари готовы были вот-вот ворваться в столицу!
Душу Се Ляня охватило беспокойство: «Плохо дело, мы не успеем собрать больше людей!» Однако он не показал своего волнения и объявил:
— Всем встать ровно! Сожмите руки покрепче!
Ши Цинсюань уже давно стоял как велено, и теперь спросил:
— Ваше Вы… Старина Се! Нас ведь совсем немного, что если круг сразу же разомкнётся?
Всё-таки в мире людей шум и крики могут привести к недоразумениям. Се Лянь ответил:
— Я буду на страже, чтобы в случае прорыва сразу удержать оборону. Лишь в этом случае мы сможем простоять как можно дольше.
Другими словами, нужно будет залатать там, где появятся дыры.
— О-о-о, вот как, получается, наши жизни в ваших руках, включая мою собственную. Ваше Высо… Старина Се, вы уж постарайтесь, как следует постарайтесь! Ведь я сейчас простой смертный!
— Хорошо, старина Ветер. Я непременно приложу все усилия.
На ладонях каждого человека в круге выступил пот, каждый стоял с напряжённым видом. И как только все крепко схватились за руки, в безмолвном ночном небе вдруг раздался пронзительный вой, который всё приближался, быстрее и быстрее!
Твари ринулись вниз!
Высчитав нужный момент, Се Лянь скомандовал:
— Друзья, выдохните воздух перед собой!
Не понимая, для чего, попрошайки сделали, как было велено: надувая щёки, все разом с силой принялись выдувать в круг воздух из лёгких. Белый пар, который в зимней ночи выдохнули люди, не мог распространиться далеко, но энергии Ян, содержащейся в их дыхании, было достаточно для приманки. К тому же Хуа Чэн применил заклинание отвода глаз, чтобы озлобленные духи не могли разглядеть, что происходит внизу. Уже почти разлетевшись во все стороны, твари ощутили в одном месте скопление жара и людской Ци, которая то и дело перемещалась, живая и подвижная. Разумеется, духи решили, что именно в это место и нужно атаковать, и возбуждённо ринулись туда, сформировав столб чёрного дыма, стремительно летящий с небес!
В мгновение ока всё перед глазами Се Ляня будто бы накрыло чёрной завесой.
— Внимание, не отпускайте руки! Они летят в западню!
В тот же миг из-за спины Хуа Чэна разлетелись тысячи серебристых бабочек!
Сквозь тьму пробился серебряный свет, прогоняющий чёрный туман перед глазами Се Ляня. Принц увидел Хуа Чэна, который протянул к нему руку со словами:
— Гэгэ, будь рядом со мной.
Замерев на мгновение, Се Лянь схватил Хуа Чэна за руку. Тот уверенно притянул принца к себе, обхватил за талию и хладнокровным взглядом окинул пространство вокруг. Озлобленные духи были запечатаны на горе Тунлу две тысячи лет, свобода вскружила им голову, но всё же твари не решались приближаться к ним — в радиусе одного чжана рядом с Хуа Чэном и Се Лянем не оказалось ни единого чёрного сгустка. Радостно ворвавшись в круг людей, духи лишь сейчас почуяли подвох. Они рвали и кусали всё, что попадётся на пути, но хватали только себе подобных. Почему же никак не получалось поймать живого человека? Нашлись только двое, к которым нельзя подобраться, а эти серебристые бабочки и вовсе походили на острые лезвия, которые дождём обрушились на тварей и, размахивая крыльями, уничтожали тех, так что предсмертные крики доносились до заоблачных далей!
Духи наконец обнаружили, что оказались в западне. Они превратились в беспокойных лютых зверей, заключённых в клетке, а более двух сотен человек стали вовсе не наблюдателями, которые прогуливались вокруг, а настоящими железными прутьями этой самой клетки!
Охваченные безудержной яростью духи принялись бешено кричать и визжать, угрожающе разевая пасти в сторону людей, словно желали откусить им головы. От гнева жуткие лица так пугающе искажались, что несколько человек в круге в страхе отшатнулись прочь, но их сразу же притянули назад соседи.
— Ни с места!
— Не двигайтесь! — подхватил Се Лянь. — Пока круг не порвётся, они вас не тронут!
Его слова немного успокоили людей. Кто-то даже принялся плеваться в кричащих тварей и приговаривать:
— Тьфу, тьфу, тьфу! Сдохните, сдохните от грязи! Проваливайте, да поскорее! — Наверное, услышали где-то, что демоны боятся грязи.
Се Лянь, деликатно улыбнувшись, заметил:
— Это не поможет! Они не боятся…
И вдруг Се Лянь почувствовал, что где-то в круге возникла опасность прорыва. Немедля посмотрев в том направлении, принц увидел худенького попрошайку, который тяжело дышал и так волновался, что казалось, вот-вот зайдётся в рыданиях.
Множество духов тоже ощутили слабое место и ринулись к попрошайке. Се Лянь успел ударить белой лентой, так что твари с воем разлетелись прочь, а принц поскорее велел бедняге выйти из круга, соединив руки двоих его соседей. Но не успел выдохнуть спокойно, когда в шести чжанах на юго-западе возникла новая брешь. Только Се Лянь поспешил туда, как заметил вдалеке ещё одну дыру, прямо рядом с Ши Цинсюанем!
Всё же тварей слетелось слишком много. И это была только первая волна, а за ней придёт ещё больше, беспрерывным потоком!
Не успевая спасти положение, Се Лянь позвал:
— Сань Лан!
Хуа Чэн не сдвинулся с места.
— Гэгэ, не волнуйся.
Принц не верил, что Хуа Чэн ничего не заметил и оставит происходящее без внимания. Но туда, где образовалась пустота, уже рванули озлобленные духи!
И вот, когда казалось, что уже ничто не спасёт положение, в воздухе рядом с Ши Цинсюанем взорвался жёлтый талисман!
Конечно, взрыв не обладал достаточной мощью, чтобы уничтожить духов, но этого хватило, чтобы испугать их и заставить отступить, залететь обратно в круг. А толпа заклинателей, которые уже давно наблюдали за создавшимся положением, пришли на выручку попрошайкам с криком:
— Вас же предупреждали, не лезьте не в своё дело! Но раз уж влезли, держитесь до конца! Если на полпути не выдержите, всем будет только хуже!!!
Хуа Чэн сказал Се Ляню:
— Видишь, я же говорю, не волнуйся.
Как всегда, спокойно и без спешки. Се Лянь кивнул:
— Да!
Всевидящий глаз и остальные заклинатели всё-таки не устояли и сами вызвались помогать. Не зря все они считались опытными в заклинательских практиках — каждое движение оказалось отточенным и верным. Они присоединились к защитному порядку, разъединив руки двоих стоящих и вклинившись между ними. Несколько десятков новых людей влились в круг, намного его расширив.
— Друзья на тропе самосовершенствования! — воззвал к соратникам Всевидящий глаз. — Быстрее, те, у кого в столице есть ученики ваших школ, зовите их сюда!!!
— Идёмте, идёмте!
— Я тоже позову своих учеников!
Очень скоро на просторной широкой улице людей стало больше ещё на сотню.
И эти люди стали потрясающей поддержкой, все как на подбор — монахи, заклинатели, мастера магических искусств! Вооружённые с ног до головы, они двигались уверенно и слаженно, с суровой доблестью, от которой Се Лянь в душе громко восклицал: «Прекрасно!», а попрошайки так и вовсе разевали рты. Прибывшие на подмогу, увидев воцарившийся хаос, выразили немалое удивление, но сразу же присоединились к защитникам. После этого круг стал ещё шире, и уже едва помещался на главной столичной улице. К тому же, не говоря уже об энергии, влившейся с вновь прибывшими, каждый заклинатель имел при себе разнообразнейшие магические артефакты, и они, вне сомнений, сильно увеличили время, которое может продержаться защитный круг!
Теперь в душе Се Ляня зародилась почти полная уверенность в успехе, он невозмутимо обратился к людям:
— Не бойтесь, сейчас перевес сил на нашей стороне, нас становится всё больше, и главное — это держать оборону, а уничтожение тварей — лишь вопрос времени!
Остальные тоже видели, что положение меняется в их пользу. Надежда сразу придала людям стократной уверенности, в ответ послышалось громогласное:
— Уничтожим их!
Тем временем Всевидящий глаз воскликнул:
— От нас присоединилось сто шестьдесят восемь человек! А сколько вас? Долго ли продержится такой круг?
Ши Цинсюань в лице предводителя попрошаек, который уже много раз всех пересчитал, громко ответил:
— Нас осталось сто сорок восемь!
Принц подвёл итог:
— Выходит, всего получилось триста шестнадцать. Нужно найти всего…
Но Хуа Чэн его перебил:
— Нет.
— Что — нет? — обернулся к нему Се Лянь.
Хуа Чэн перевёл на принца сосредоточенный взгляд.
— Неверное число. Сейчас в круге находится триста семнадцать человек.
В погоне за сердечной теплотой Князь Демонов притворно затаил обиду
Хуа Чэн сделал вывод, лишь бросив взгляд на толпу, но Се Лянь был уверен, что тот не мог ошибиться.
Они говорили шёпотом, так что никто, кроме принца, не услышал поправки, и Се Лянь быстро оглядел людей, стоящих в кругу.
Все они держались за руки. В какой же момент среди них появился лишний?
Может быть, Ши Цинсюань обсчитался? Се Лянь обратился к нему:
— Вы уверены, что людей именно такое количество? Никого не упустили?
— Нет! Вы же сказали, что количество очень важно, поэтому я постоянно всех пересчитывал, и если кто-то уходил, я отнимал их от общего числа. Нас ровно сто сорок восемь. А в чём дело? Что-то не так?
Пока нельзя было раскрывать, что они обнаружили присутствие лишнего, это могло повлечь за собой ненужную панику. Также принц не мог просить людей указать на того, кого они не знают, всё-таки их здесь собралось слишком много, и наверняка не все друг с другом знакомы. Оставалось только сказать:
— Нет, ничего. Просто хотел убедиться.
Заклинатели и подавно не могли ошибиться — каждый отчитался Всевидящему глазу о количестве приведённых учеников, и тот сложил всё вместе. Как они могли не знать, сколько человек пришло от собственной школы?
Се Лянь шёпотом спросил:
— Когда лишний затесался в их ряды? Что он задумал?
— Либо ещё в самом начале, — ответил Хуа Чэн, — либо вместе с этими заклинателями. К тому же, это наверняка человек.
По крайней мере, не демон. В круге непременно должны были стоять живые люди, иначе у них не получилось бы удержать озлобленных духов.
Кроме того, тот человек, похоже, пока не хотел себя раскрывать. Ведь стоило ему одному разжать руки, появилась бы брешь, и тогда весь круг оказался бы повержен. Но защита до сих пор держалась, а значит, лишний незнакомец всё это время прекрасно исполнял роль «прута» в «заграждении».
В таком случае точно нельзя действовать наобум. Если тот человек поймёт, что его обнаружили, кто знает — вдруг он бросится наутёк? Иными словами, теперь им предстояло найти его незаметно, к тому же вытолкнуть из круга так, чтобы не сломать защиту. И это было крайне непросто.
Впрочем, скоро Се Лянь придумал способ.
— Сань Лан, твои бабочки способны прогонять духов, не убивая их? Я имею в виду, загонять в определённом направлении.
Хуа Чэн сразу понял, что принц собирается сделать, и ответил:
— Да.
Если тот человек присоединился по своей воле, он наверняка не так прост, раз совсем не страшится озлобленных духов.
В таком случае, если бабочки Хуа Чэна начнут выгонять тварей из круга, духи наверняка примутся метаться во все стороны, выискивая брешь, чтобы вырваться на свободу. Такой брешью сможет стать кто угодно, кроме одного человека.
Того, кто присоединился к ним по собственной инициативе!
— Вот только… — заметил Се Лянь, — способ весьма опасный. Что если мы по неосторожности испугаем остальных так, что они разожмут руки? Получится, что мы сами вырыли себе яму.
— Не беспокойся, — ответил Хуа Чэн. — Прежде чем это случится, я уничтожу всех тварей.
Они быстро обсудили план действий, и Се Лянь громко объявил:
— Всем проявлять осторожность! Духи неожиданно стали сильнее! Сожмите руки, не дайте им себя напугать!
— Что?! — завопил Всевидящий глаз. — Всё ведь шло хорошо, почему они вдруг стали сильнее?!
Хуа Чэн не двигался с места, а его призрачные бабочки принялись разгонять туманную дымку из тёмных тварей, которые безумно заметались в круге. Простым людям было не под силу этого увидеть, а вот заклинатели сразу разглядели подвох. Всевидящий глаз в гневе выпалил:
— Хуа… градоначальник Хуа! Что ты творишь?!
Но двоим в круге некогда было с ним объясняться, они сосредоточенно выискивали чужака. И в самом деле — пока твари в круге бесновались чёрным потоком, нашёлся человек, к которому они не решались даже приблизиться, поэтому перед ним образовалось пустое пространство.
Это тот, кто им нужен!
Молниеносно шагнув в его сторону, Се Лянь схватил незнакомца за руки, одновременно соединяя ладони стоящих рядом, и затянул его в круг!
Всевидящий глаз и его соратники заволновались:
— Что происходит?!
— Вас не касается, — бесцеремонно бросил Хуа Чэн и в мгновение ока очутился рядом с принцем, на тот случай, если пленник вдруг проявит сопротивление.
Крепко держа пойманного, Се Лянь развернул его к себе лицом, а когда их взгляды встретились, то принц проглотил обратно вопрос «Кто ты такой?», уже вертевшийся на кончике языка, и округлил глаза.
Глядя на лицо перед собой, он пробормотал:
— Советник… это и правда вы…
Человек перед ним тоже надолго застыл и лишь спустя некоторое время смог произнести:
— Ваше Высочество…
Это лицо должно было быть очень знакомо принцу, но в то же время казалось бесконечно чужим. В его воспоминаниях советнику уже исполнилось больше тридцати, от него так и веяло спокойной серьёзностью, а стоило наставнику набросить на плечи даосский халат и принять величественную позу, ученики его даже побаивались. Но сейчас перед Се Лянем возник молодой мужчина лет двадцати пяти, всего на несколько лет старше самого принца.
Даже услышав знакомый голос внутри горного чудища на горе Тунлу, Се Лянь постоянно сомневался, не ослышался ли он. И несмотря на фразу Владыки, что его наставник не так прост и его следует поостеречься, принц всё равно размышлял, не мог ли Цзюнь У ошибаться. Но теперь ошибки быть не могло: человек перед Се Лянем и есть его наставник, последний советник государства Сяньлэ, Мэй Няньцин!
Трое безмолвно замерли под взглядами трёх сотен людей, и казалось, что даже воздух вокруг застыл. Но когда Мэй Няньцин пришёл в себя, в следующий миг он совершил то, чего от него никто не ждал.
Пользуясь замешательством Се Ляня, он вдруг напал в ответ — бросился к принцу и попытался схватить его руками за горло!
Но Хуа Чэн стоял совсем рядом — разве он мог позволить этому случиться? Не пришлось даже пальцем шевелить, Мэй Няньцина неведомой силой отбросило прочь на несколько чжанов. Внезапное происшествие вызвало волнение людей в круге:
— Чего они вдруг подрались?!
— Что творится?!
— Кого они бьют?!
— Гэгэ! — воскликнул Хуа Чэн. — Ты не пострадал?
— Нет!
В действительности советник, по крайней мере на вид, пострадал гораздо больше. Ударившись о землю, он сплюнул кровь, насилу поднялся и, пошатываясь, бросился наутёк. Ши Цинсюань, заметив, что тот бежит к нему, взволнованно вскрикнул:
— Ты что задумал?! Эй, я тебя предупреждаю, не подходи! Ваше Высочество, он хочет разорвать круг!
— Назад! — закричал Се Лянь.
Жое вылетела следом за беглецом! Но не успела она схватить Мэй Няньцина, как сверху прилетел меч, вонзившись в землю перед советником и преграждая ему дорогу. Затем небо озарилось белым светом, засияли несколько ярких лучей, а вместе с ними на землю спустился воин в белом доспехе, который запечатал Мэй Няньцину путь назад!
Оказавшийся в западне Мэй Няньцин развернулся и как раз повстречался с радостно пляшущей Жое. Лента с шелестом связала мужчину по рукам и ногам, уронив его на землю. Се Лянь подбежал к воину со словами:
— Владыка? Зачем вы прибыли лично?
Цзюнь У выпрямился и с серьёзным лицом ответил:
— На горе Тунлу временно воцарилось спокойствие. И я пришёл взглянуть, как дела продвигаются здесь.
— Как вам удалось этого достичь?
— Я установил новый барьер, временно запечатав трёх горных чудищ и другие нечеловеческие создания.
Но Се Ляня более всего беспокоили не горные чудища и мелкие демоны, не представляющие опасности.
— А… Безликий Бай?