Разумеется, не было! Когда они покидали грот, из него вёл только один путь. А тот лаз, через который «они» снова сюда попали, появился неизвестно когда, просто возник сам по себе. Левая дорога от развилки сделала огромный круг и привела их обратно!
И этот проход точно проделал не Инь Юй. Он не стал бы тратить так много сил на столь бессмысленное занятие. Похоже, и это самое страшное, они столкнулись с чем-то весьма подозрительным. Се Лянь подумал, что ему всё-таки следовало пойти вместе с Инь Юем. Затем, не тратя слов, снова нырнул в проход, из которого только что выбрался, дополз до развилки и на сей раз повернул направо.
Принц прополз ещё немного, и Ши Цинсюань сказал ему: «Похоже… похоже, на этот раз моя удача оказалась ненамного лучше вашей, я выбрал неверный путь. Надо было сразу идти направо!»
«Нет», возразил Се Лянь, «Я думаю, что ваша удача всё же вас не подвела».
«А? Почему?»
Как бы вам сказать…», как можно деликатнее начал принц, «Потому что очень может статься, что правая дорога окажется страшнее, чем левая…»
Они оба услышали, как за их спиной раздался странный шорох, будто что-то стремительно догоняло их.
Се Лянь отпустил Жое и хлестнул лентой за спину: «Жое, помоги нам задержать погоню!» — и пополз вперёд ещё быстрее, практически преодолевая по чжану за несколько мгновений. Ши Цинсюань от напряжения едва не тронулся умом: «Ха-ха-ха-ха-ха, как волнительно! Как волнительно, как волнительно!»
«Самое волнительное ещё впереди! Вот! Глядите!»
«Ну что там опять?!»
Се Лянь остановился, испустив долгий вздох. Перед ними возникла очередная развилка!
«Направо!», — Ши Цинсюань подсказал первое, что пришло в голову.
Принц решительно повернул в сказанном направлении, но на дальнейшем пути им то и дело стали попадаться развилки. Ши Цинсюань только и успевал выбирать: «Налево! Направо! Налево! Направо!» — уже не различая, что говорит. В момент опасности, когда всё менялось за секунды, он даже не успевал покидать тело Се Ляня и спрашивать Хуа Чэна, что им делать, потому что за следующим поворотом могло ожидать что-то совершенно противоположное нынешнему положению дел. Жое удалось ненадолго задержать нечто за их спинами, однако оно всё же неумолимо приближалось. А тем временем проход становился всё уже и теснее, пока в результате принц вовсе не смог пошевелить даже плечом!
«Дальше проползти не получится!», — сказал принц, понимая, что застрял.
«Что же делать?! Неужели идти назад?!»
Но тварь, которая гналась за ними, вот-вот настигнет беглецов!
«Не бойся! Настоящий мужчина должен быть гибким перед обстоятельствами. Не можем продвинуться вперёд, значит, нужно отступить, назад так назад! Ну же!»
Принц отполз на два шага, высвободил руку и уже намеревался схватиться за рукоять Фансиня и наконец всласть сразиться с их преследователем, но тут кожу на голове обдало холодом.
Сердце Се Ляня тоже похолодело, он вскинул голову наверх, но не смог ничего разглядеть. И всё же принцу показалось, будто в темноте над ним кто-то усмехнулся, затем голову накрыла чья-то рука. Он округлил глаза, но в следующий миг потерял сознание.
Некоторое время спустя Се Лянь медленно пришёл в себя, а очнувшись, обнаружил, что крепко привязан к стулу. Он попытался вырваться, но тут же понял, что его связала Жое.
Не понимая, что происходит, Се Лянь произнёс:
— Жое, что ты делаешь?
Лента обиженно потёрлась о принца свесившимся концом. Се Лянь присмотрелся внимательнее и понял, что Жое завязана крепким мёртвым узлом.
Неудивительно, что Жое потеряла способность сопротивляться, лента больше всего на свете боялась завязаться в мёртвый узел. Раньше, будучи совсем непонятливой, она любила гоняться за собственным хвостом, и заканчивалось тем, что сплеталась в клубок, из которого не могла выпутаться. Каждый раз Се Ляню приходилось спасать её. После Жое стала послушнее, поумнела и больше не завязывала себя в мёртвый узел.
Выхода не было, Се Лянь решил попытаться просто разломать стул, но к его величайшему сожалению и стул тоже не сдвинулся с места. Похоже, его укрепили при помощи магических сил.
Что ж, если пошевелиться не получилось, для начала можно изучить обстановку. Се Лянь огляделся по сторонам. Должно быть, он находился во внутренних покоях дворца какого-то небожителя, здесь всё сверкало новизной и великолепием. Принц не смог сразу определить, чей это дворец, зная лишь одно — это точно не дворец Шэньу.
Стоило ему так подумать, и на плечо легла рука, а над головой раздался мягкий голос:
— Ох, Сяньлэ, Сяньлэ. Какой же ты непослушный.
При первых же звуках этого голоса по голове пробежала волна онемения от ужаса. А тот, кто стоял за принцем, вышел вперёд, заведя руку за спину. Да, это был Цзюнь У.
Другая его рука всё так же лежала на плече Се Ляня.
— За то время, что ты вознёсся в третий раз, в столице бессмертных происходит то одно, то другое, то там порвётся, то здесь сломается, — с каждой фразой делая шаг, произнёс Цзюнь У. — Посмотри на себя, ну что за озорство? Ты ведь не маленький мышонок, чтобы шнырять по подземным ходам. Разве это забавно?
От его мягкого, милосердного тона, напоминающего то, как взрослый обращается с возлюбленным дитя, которое творит глупости, у Се Ляня волосы зашевелились на голове. Принцу стало не по себе, он совсем не представлял, как теперь следует разговаривать с Владыкой. Неожиданно его ноги коснулось что-то ледяное. Се Лянь опустил голову и увидел белое существо, прижимающееся к его сапогу и глазеющее крайне злобным взглядом.
Это был дух нерождённого.
Принц поднял голову, примерно догадываясь о том, что произошло. Инь Юй копал проход при помощи лопаты Повелителя Земли, но Цзюнь У схватил его и послал в подземелье столицы бессмертных тёмных тварей, из-за которых Се Ляню и пришлось пережить весь этот кошмар с развилками.
Принц долго безмолвствовал, прежде чем всё-таки понял, что хочет сказать:
— Ваши увлечения поистине омерзительны.
Погоня в подземелье заставила принца вспомнить те времена, когда Безликий Бай загонял его до невозможности вдохнуть, до холода в сердце и дрожи в печёнках. Если хотел поймать его, хватал бы сразу, к чему нагонять такого страху?
Цзюнь У, впрочем, выглядел весьма довольным. Он улыбнулся:
— Всё-таки Сяньлэ стал гораздо храбрее.
На это Се Ляню нечего было ответить, он сменил тему:
— Где Инь Юй?
Цзюнь У взялся за спинку стула и развернул принца в другом направлении.
— Не спеши, ты его увидишь. И не только его.
Перед Се Лянем оказалось зеркало, в котором принц вместо собственного отражения увидел побледневшего Инь Юя.
У ног которого лежал ещё кто-то, весь избитый и без сознания. Только по копне вьющихся волос представилось возможным определить, что это Цюань Ичжэнь.
Се Лянь сразу насторожился:
— Что вы задумали?
Не можешь совершенством стать, спроси у сердца, нет ли сожалений в нём
В зеркале принц увидел происходящее с другой стороны стены, на которой оно висело. Там Инь Юй принялся расталкивать Цюань Ичжэня:
— Очнись! Очнись!
Ему с огромным трудом удалось привести Цюань Ичжэня в чувство, и тот промямлил:
— Хысюн, хто бедя удаил? Ды?
Бедняжка Циин даже не мог внятно разговаривать, Се Лянь невольно проникся к нему состраданием.
— Разве мне это под силу… — ответил Инь Юй.
Цюань Ичжэнь почесал затылок и наконец вспомнил:
— О, эдо Вдадыка бедя избил. — Потом ему в голову пришло что-то ещё, и юный Бог Войны взбодрился: — Од забдал двою лобаду. Побочь дебе веднуть её?
— Разве тебе это под силу…
Се Лянь наконец понял, что они находятся во дворце Циина. Видимо, Цзюнь У схватил Инь Юя, когда тот явился вызволять Цюань Ичжэня.
Воспользовавшись моментом, когда Цзюнь У снова зашёл за спину, Се Лянь склонил голову и беззвучно произнёс: «Ваше Превосходительство, вы ещё здесь?»
Он ждал ответа Ши Цинсюаня, но дождался лишь Цзюнь У, который из-за его спины сказал:
— Конечно, его здесь нет. Я вдруг вспомнил, что в барьере вокруг столицы бессмертных есть одна лазейка. Поэтому теперь заклинанием Перемещения души воспользоваться тоже невозможно.
Похлопав остолбеневшего Се Ляня по плечу, Цзюнь У с теплотой в голосе добавил:
— Помню, это я когда-то обучил тебя Перемещению души. Сяньлэ прекрасно применил его на практике. Я очень доволен.
С этими словами Цзюнь У вышел, и вскоре в зеркале перед Се Лянем появилась его фигура. Цюань Ичжэнь заметил его первым и немало удивился.
Инь Юй тоже резко развернулся и настороженно воскликнул:
— Владыка?!
Цюань Ичжэнь вскочил было и бросился на противника с кулаками, но Цзюнь У одним ударом уложил его обратно на кушетку, разломав её на обломки, так что Цюань Ичжэнь оказался прямо на полу, свесил голову набок и перестал причинять хлопоты. Инь Юй насторожился, но Цзюнь У произнёс:
— Нет нужды так волноваться. Подумай вот о чём: настороженность в моём отношении совершенно ничем не поможет, так не лучше ли сразу расслабиться?
И это была чистая правда. Инь Юй, не зная, что сказать, по привычке ответил неловкой улыбкой, которую торопливо стёр с лица. В отличие от него, Цзюнь У вёл себя спокойно и естественно:
— Ах, Инь Юй, я ведь никогда раньше вот так не разговаривал с тобой, верно?
— Похоже, что так, — осторожно ответил тот.
В прошлом он хоть и являлся Богом Войны, хранителем Запада, но ранга совсем невысокого, да и благовония в его храмах горели скудно, поэтому положение он занимал низкое. Конечно, не на самом дне чертогов Верхних Небес, но всё же ниже среднего, поэтому Инь Юю никогда не выпадало шанса оказаться так близко от величайшего среди небожителей, Императора Шэньу. Волнение охватило Инь Юя с того самого момента, как только Цзюнь У переступил порог дворца, а теперь лишь усилилось.
— Но в чертогах Верхних Небес очень много небесных чиновников, которые со мной не разговаривали, — заметил он. — Они со мной даже не знакомы.
— Тут ты неправ, — возразил Цзюнь У. — Очень многие знают тебя. Возможно, они с тобой не виделись, но всё же знают.
— Правда? — замер Инь Юй.
— Всё потому, что многие знают твоего шиди. Ну а если разговор заходит о нём, зачастую упоминают и тебя. Для сравнения.
Ох, какое колкое замечание. Пускай без всякой эмоциональной окраски, но именно из-за того, что Владыка не был предвзят, описывая факты, его слова прозвучали ещё обиднее. Цюань Ичжэнь по-прежнему лежал без сознания, Инь Юй же опустил голову, и его руки сжались в кулаки.
Се Лянь начал догадываться, что задумал Цзюнь У.
Спустя некоторое время Инь Юй, исполнившись смелости, заговорил:
— Владыка, чего вы добиваетесь? Вы ведь уже Император Шэньу, первый Бог Войны трёх миров. Ни на Небесах, ни на земле не найти того, кто смог бы поравняться с вами. Почему вы так поступаете? Что же вам… что вам нужно?
Цзюнь У, разумеется, не ответил ему, но неожиданно спросил:
— Инь Юй, ты хотел бы вернуться на Верхние Небеса?
— Что?!
Се Ляня этот вопрос тоже потряс. Что задумал Цзюнь У? Какой смысл сейчас пытаться переманить Инь Юя на свою сторону???
— Тебе ведь совсем не нравится быть пешкой внизу, в мире демонов.
Инь Юй наконец оправился от потрясения:
— Не стоит придумывать того, чего нет. Нравится, не нравится — выбора у меня никогда не существовало.
Се Лянь в душе посетовал: «Не надо было так отвечать. Боюсь, это станет поводом для придирки!»
Как и ожидал принц, Цзюнь У усмехнулся:
— Знаешь, а ведь такой ответ как раз и означает: «Да, мне не нравится, но я не желаю говорить об этом».
Всё верно. Если бы Инь Юй в душе обладал достаточной уверенностью, что ему по-настоящему по нраву собственное положение в мире демонов, он бы ответил прямо: «Мне всё нравится, даже очень». Пытаясь уйти от выпада, он сделал ответ ещё более очевидным.
Цзюнь У продолжил:
— Выходец из знаменитой школы самого правильного учения, никогда не ступавший на путь порока. Старший ученик мастера, с детства впитавший самые основы, стремящийся к вечности вознесения путём познания истинного пути. Подобные стремления переменить непросто. Скатившись до мира демонов, ты оправдываешься лишь тем, что не имел иного выхода и поступил так от безысходности. Разумеется, ты не можешь заявлять, что весьма доволен своим нынешним положением. Поскольку это вовсе не то, к чему ты тяготел.
Инь Юю действительно не хватало уверенности, он робко произнёс:
— Я в долгу перед градоначальником, он спас меня…
— Знаю, — перебил Цзюнь У. — А ещё помог упокоить озлобленный дух Цзянь Юя, погибшего после разжалования, верно?
— Верно. Поэтому, неважно, доволен ли я своим положением, это…
— Значит, недоволен. Однако тебя сдерживает чувство долга, а также то, что тебе больше некуда пойти. Ты намеренно загоняешь себя в эти рамки.
Инь Юй молчал, опустив голову. Се Лянь же в душе облился холодным потом. Он уже догадался, что за тактику выбрал Цзюнь У, при этом каждый взгляд, каждый жест Инь Юя с ног до головы — всё становилось поводом для атаки!
— В таком случае, давай взглянем на вещи с другой стороны, я задам тебе ещё вопрос: в долгу ли перед тобой Цюань Ичжэнь?
Инь Юй промолчал.
— Почему же, если ты перед кем-то в долгу, ты готов отплатить, поставив себя на не подходящее тебе место, а Цюань Ичжэнь, который обязан тебе многим, заставил тебя пасть столь низко? Инь Юй, постоянно угождать другим в обиду себе — не самая лучшая привычка. Ты должен понимать, что благодарности за это не дождёшься.
Он просто с каждым шагом наступал на самое больное место!
— Ты всю жизнь мечтал о вознесении и правильном пути. Ты желаешь занять высокий пост в чертогах Верхних Небес, встать в ряд с другими Богами Войны. Даже после того, как Цюань Ичжэнь заставил тебя пострадать, после того, как ты стал лишь фоном для оттенения его способностей, посмешищем для всех небожителей, ты возвращаешься в столицу бессмертных, скрепя сердце. Не ради того ли, чтобы заполучить шанс остаться? Это твоё место. Но Цюань Ичжэнь всё испортил, а потом с лёгкостью забрал то, что предназначалось тебе. Почему? Ты приложил меньше усилий? Нет, ты старался гораздо больше. Если говорить о таланте в целом, он мог и не сравниться с тобой. Почему Циин и поныне стоит особняком в чертогах Верхних Небес, почему не обзавёлся поддержкой? Причиной тому простота его мысли, бестолковое невежество, привычка идти напролом, неспособность убеждать. Ты же в сравнении с ним более мудрый и зрелый, понимаешь, как вести себя с другими, умеешь приспособиться и готов трудиться в поте лица. Владей ты его данными, его магическими силами, и твои успехи превзошли бы его многократно. И в способности убеждать ты преуспел бы больше.
Инь Юй начал терять самообладание:
— Не понимаю, к чему вы всё это говорите. «Если» — не имеет смысла, ведь его магические силы — это его магические силы… — неожиданно он громко вскрикнул, вскинул руку и ужаснулся: — Что?! Что это?!
Его ладонь вдруг сверкнула белым божественным светом, настолько ослепительным, что невозможно не отвести взгляд. Цзюнь У совершенно спокойно пояснил:
— Не пугайся, это всего лишь немного магических сил.
Тогда Инь Юй слегка успокоился и, всё ещё не веря своим глазам, спросил:
— Чья это сила? Моя?.. Но у меня нет такой… — У него не могло быть такой мощной магической силы.
— Сейчас она пока не твоя. Но станет ли твоей — зависит от твоего выбора.
— Раз она не моя, то чья же?! Неужели…
Он сразу вспомнил кое про кого и посмотрел в сторону, где как раз в этот момент в себя пришёл невероятно живучий Цюань Ичжэнь. Он выглядел весьма озадаченным: похоже, снова потерял нить происходящего.
— Верно, — произнёс Цзюнь У. — Это магические силы Цюань Ичжэня.
Цюань Ичжэнь:
— А?
Инь Юй воскликнул:
— Как его магические силы могли оказаться у меня? Разве магическими силами меняются друг с другом?! Как это возможно?!
— Даже судьбами возможно поменяться, почему же магическими силами нельзя? Многие вещи не настолько сложны, как ты предполагаешь. Пара фраз небесного чиновника высшего ранга, пара росчерков кистью — и дело сделано.
— Это… это…!
Инь Юй задрожал и потряс рукой, словно хотел бросить обжигающий горячий картофель, но мощная магическая сила радостно заплясала на его ладони, готовая нанести удар туда, куда будет приказано. Мгновение — и целая стена дворца Циина оказалась взорвана подобно цветку, божественная статуя повалилась, крыша едва не рухнула.
Потрясённый ещё сильнее, Инь Юй не посмел больше бездумно махать руками, а Цзюнь У с улыбкой сказал ему:
— Не волнуйся, постепенно привыкнешь. Просто оставь её себе.
Не в силах оправиться от испуга, Инь Юй сжал одну руку другой, его плечи дрожали.
— Инь Юй, — снова заговорил Цзюнь У. — Я спрошу ещё раз, ты хотел бы вернуться?
Инь Юй, резко отдышавшись, посмотрел на него глазами, белки которых заполнились кровавыми прожилками.
— Если хочешь вернуться, я не только помогу тебе избавиться от проклятой канги, я полностью передам тебе все магические силы твоего шиди.
Цюань Ичжэнь, который даже не подозревал о существовании столь страшной магической техники, на месте остолбенел. Се Лянь же испуганно воскликнул:
— Он сошёл с ума?!?!
— С того момента, — медленно продолжал Цзюнь У, — людей, знающих лишь Циина, но не знающих Инь Юя, больше не будет. Кто-то ещё посмеет не запомнить твоё имя? Никогда.
Инь Юй отшатнулся на несколько шагов, невпопад запинаясь:
— Я… я… я…
Моральное напряжение заставило Се Ляня позабыть, что он связан. Задержав дыхание и крепко схватившись за ручки стула, он чуть подался вперёд.
По крайней мере в одном Цзюнь У не ошибался. Принц тоже это видел — в душе Инь Юй стремится к Небесным чертогам. Он должен остаться здесь, это желание прочно укоренилось в нём с самого детства, и его очень трудно было сломить.
И ещё, неужели Инь Юй в самом деле нисколько не питал ненависти к Цюань Ичжэню?
Се Лянь не взялся бы утверждать.
Когда между людьми происходит так много всего, фразу «я совсем не испытываю к тебе ненависти» произнести не так-то просто. И эта «ненависть» может оказаться как маленькой, так и большой, а Инь Юй никогда не являлся человеком твёрдого характера, и на его мысли и поступки другие всегда оказывали серьёзное влияние. Но принц не имел возможности пообщаться с Инь Юем подольше и не мог сказать наверняка, как поведёт себя тот. Оставалось лишь молча умолять в душе: Ваше Высочество Инь Юй… берегитесь!
— Я… я…
Инь Юй очень долго не находил себе места от волнения, он сел и спрятал лицо в ладони, лишь через некоторое время наконец поднял взгляд, который сделался холодным и мрачным. Он долго смотрел на избитого до состояния кучи рухляди Цюань Ичжэня, затем тихо произнёс:
— Владыка, вам… правда… под силу передать мне… все его магические силы?
Сердце Се Ляня потяжелело, Цюань Ичжэнь широко раскрыл рот:
— Шисюн?
— Может, я передам тебе их прямо сейчас? — предложил Цзюнь У. — И ты узнаешь, под силу ли мне это.
Инь Юй как будто всё ещё сомневался:
— Но… не сможет ли он забрать их у меня? Всё же это его собственные магические силы, и если он захочет их вернуть…
— Только если ты сам того пожелаешь. Или же в случае твоей смерти.
— А если я заберу его магические силы, Цюань Ичжэнь… умрёт? — колебался Инь Юй. — Что с ним станет…
Как бы то ни было, Инь Юй, должно быть, всё же не желал, чтобы Цюань Ичжэнь погиб от его руки.
— Ничего не станет, — ответил Цзюнь У. — Процесс будет несколько болезненным, и только. Но кто на этом свете не испытывал страданий? Как с ним поступить — убить или оставить в живых — зависит только от тебя.
— Как же быть с другими небесными чиновниками? Ведь так много небожителей видели, что случилось ранее во дворце Шэньу, и если весть разлетится…
Цзюнь У с улыбкой ответил:
— Видели, и что с того? Они лишь муравьи, которых я могу раздавить одной рукой. Эти будут уничтожены, новые займут их место. Ты же сменишь облик, имя, выдумаешь новую историю происхождения, и никто ничего не узнает.
Он сказал это так легко и непринуждённо, словно речь шла об остывшем чае, который можно вылить и заменить пиалой нового. Мимоходом, будто для него это было привычно и знакомо.
В итоге Инь Юй задал последний вопрос:
— И какое место я… я… займу в новых чертогах Верхних Небес?
— Линвэнь — моя левая рука, а ты станешь правой. И над вами не будет никого, кроме меня.
Инь Юй стиснул зубы и наконец решился:
— Хорошо! — Затем мрачно добавил: — Прошу Владыку запомнить данное мне сегодня обещание. Ну… а теперь…
Он не закончил, лишь перевёл взгляд на Цюань Ичжэня.
— Как тебе будет угодно, — сказал Цзюнь У.
В тот же миг лицо Цюань Ичжэня исказилось, из его глаз, носа, ушей и рта хлынула кровь, он громко закричал и, схватившись за голову, покатился по полу, словно от невыносимой боли. Тем временем тело Инь Юя охватило божественное сияние.
Его лицо озарилось этим светом, он вскинул руку, направляя удар вверх, и дворец Циина с грохотом рухнул!
Стоя посреди золотых руин, Инь Юй опустил голову, посмотрел на свои руки и медленно сжал кулаки. Во взгляде Цзюнь У читалось выражение, с которым смотрят на ребёнка, заполучившего новую игрушку.
— Как ощущения?
После долгого молчания Инь Юй поделился:
— Я никогда не владел подобной мощью. — Затем перевёл взгляд на кричащего от боли и катающегося по полу Цюань Ичжэня и со смешанной гаммой чувств на лице произнёс: — Мой учитель когда-то сказал одну фразу. Он изрёк, что Цюань Ичжэню от рождения предначертано вознестись, что Небеса даровали ему всё для этого. Это и есть божественная сила, дарованная Небесами?
— С этого момента она твоя.
Инь Юй медленно кивнул. И в следующий миг занёс руку для удара!
В этот удар Инь Юй вложил всю магическую силу Цюань Ичжэня пугающей мощи, зеркало перед Се Лянем вспыхнуло белым светом. Затем Инь Юй быстрым движением нарисовал в воздухе огромное светящееся кольцо, которое схватил и бросил… поймав в него Цзюнь У.
Тот, глядя на круг света у своих ног, чуть нахмурился, но не решился дотронуться, словно чего-то опасаясь. На его глазах Инь Юй помог Цюань Ичжэню подняться. Не моргнув глазом, Цзюнь У обратился к нему:
— Инь Юй, передумав в последний момент, ты ничего не хочешь мне объяснить?
Инь Юй, стоя к нему спиной, взвалил Цюань Ичжэня на спину и не ответил.
— Разумеется, твой поступок заслуживает воспевания, ты проявил возвышенные моральные качества. Но… это действительно то, чего желает твоё сердце? Ты несколько сотен лет шёл против себя и теперь намерен продолжать этот путь?
Молчание в ответ.
— Ты в самом деле не испытываешь ни капли ненависти к тому, кого сейчас спасаешь? Оставим ненависть, неужели он тебя даже не раздражает?
Тут Инь Юй наконец не выдержал. До хруста сжав кулаки, он резко развернулся с криком:
— Я ненавижу его! И он меня раздражает! Но… что с того?!
Цюань Ичжэнь, взволнованный до крайности, разбрызгивая кровь из носа и рта, проговорил:
— Хысюн…
— Замолчи! — прикрикнул Инь Юй. Затем повернулся к Цзюнь У: — Вы… вы… ты! Почему ты… намеренно напоминаешь мне об этом?! Да ещё так, словно вы все меня прекрасно знаете! Да, он меня раздражает! Но… что с того?! Он столько бед мне причинил, почему я не могу ненавидеть его хоть немного?!
Сердце Се Ляня, опустившееся на дно, вновь воспарило ввысь. Он, не зная, плакать или смеяться, чуть не свалился вместе со стулом. Что это за странная логика?!
Затем Инь Юй продолжил:
— Но… но я же… просто хочу пораздражаться на него немного, только и всего. Это не означает, что я непременно желаю причинить ему вред. Что значит «то, что предназначалось мне»? Кроме природных качеств, ничто на свете не принадлежит кому-то по праву рождения. И ничего чужого… мне не надо!
У Се Ляня перед глазами просветлело, он выкрикнул:
— Отлично сказано!
— Да, я хотел бы вернуться на Верхние Небеса, хотел бы стать одним из десяти сильнейших! — продолжал Инь Юй. — Но! Если это не моё собственное достижение, оно не имеет смысла! Да, мне не повезло, я признаю! Если он сильнее меня, то я, по крайней мере, способен признать, что это действительно так! Признать, что мне и впрямь с ним не сравниться, не так уж сложно!
Гордость! В тот миг Се Лянь увидел ту самую честь и гордость, какими Инь Юй обладал в молодые годы!
Раздалось горестное «у-а-а» — это Цюань Ичжэнь расплакался на спине своего шисюна, в стороны разлетелись капли крови, смешавшиеся с соплями и слезами, забрызгав лицо Инь Юя.
— Хватит плеваться! — взмолился тот.
— Пдости, хысюн! — жалобно заныл Цюань Ичжэнь.
Не в силах его терпеть, Инь Юй бросил:
— И прекрати извиняться передо мной! Всё равно не понимаешь, за что просишь прощения. Не могу больше тебя выносить…
Цзюнь У вздохнул и потёр пальцами висок. Инь Юй же добавил:
— К тому же… к тому же, я ведь тоже что-то из себя представляю. И ты сам сказал, если говорить о таланте в целом, он мог и не сравниться со мной. У меня есть свои собственные…
«Хрусть».
Цзюнь У развернулся и махнул рукой.
— Великолепно. Думаю, вы с Сяньлэ наверняка нашли бы общий язык.
…
Что произошло?
Что произошло?!
У привязанного к стулу Се Ляня сердце едва не выпрыгивало из груди. Что с Инь Юем?!
Инь Юй замолчал, а потом выражение его лица сделалось очень странным. Цзюнь У, с руками за спиной, не встретив и малейшей преграды, свободно перешагнул через кольцо света, казавшееся неимоверно мощным, затем произнёс:
— Я догадывался, что ты дашь такой ответ. Поэтому не стал сразу снимать твою кангу.
Проклятую кангу?! На запястье Инь Юя и впрямь была надета проклятая канга! Се Лянь быстро перевёл к ней взгляд, Инь Юй тоже поднял руку.
Первоначально напоминающая необычный ремешок, проклятая канга уменьшилась в размере, обхватив руку Инь Юя так плотно, что казалось, собирается сломать. По его руке распространилась бледность, сравнимая с цветом бумаги, и процесс продолжался.
Эта проклятая канга высасывала из него кровь!
Се Лянь рывком подался вперёд, но не удержал равновесия и вместе со стулом упал на пол, на этот раз потеряв возможность видеть то, что происходит в зеркале. Он изо всех сил пытался вырваться, барахтаясь на полу, но ничего не вышло, оставалось только слушать звуки сражения, раздающиеся из-за зеркала.
Прошло какое-то время, прежде чем перед его глазами показалась пара белых сапог. Вернулся Цзюнь У.
В руках он держал напившуюся крови тёмно-красную «проклятую кангу», должно быть, снятую с Инь Юя. Присев рядом с принцем, Цзюнь У погладил его по голове:
— Ступай, попрощайся со своим маленьким другом.
Мёртвый узел на ленте наконец ослаб. Се Лянь вскочил и сразу отвесил Цзюнь У удар кулаком по лицу. Разумеется, цели не достиг, да и сам едва не упал снова. Впрочем, он и не надеялся попасть, просто выпустил пар и тут же помчался в соседний зал дворца.
Иссохшее тело Инь Юя лежало на полу, бледное и худое, словно сделанное из бумаги. Лицо тоже сильно сморщилось, божественный свет полностью исчез, вернувшись к Цюань Ичжэню, избитому ещё сильнее, так что теперь невозможно было узнать первоначальный облик юного Бога Войны. Похоже, все магические силы возвратились к прежнему хозяину.
Се Лянь кинулся к Инь Юю:
— Ваше Высочество Инь Юй!!!
Инь Юй, вытаращив глаза, которые казались теперь больше и выразительнее, посмотрел на него и прохрипел:
— Ваше Высочество…
Цюань Ичжэнь лежал на полу и безутешно плакал, вскидывая голову к небу.
— Прости, шисюн, я умею только драться, но его одолеть мне не под силу!
Кровь из его рта и носа вновь забрызгала лицо и глаза Инь Юя, от одного взгляда на это становилось ужасно неприятно, и на лбу Инь Юя вдруг вздулись вены, он заорал, будто к нему ненадолго вернулась уходящая жизнь:
— Сказал ведь, хватит плеваться! Эх! Ладно… можешь разозлить меня до смерти…
Он вновь бессильно затих. Глядя на него, Се Лянь сам не знал, чего ему хочется больше — горестно вздыхать или ронять слёзы. Или же прыснуть со смеху.
И вдруг высохшие глаза Инь Юя заполнились слезами.
— Я знаю, — прошептал он. — Ичжэнь — редкий талант, а я — обыкновенный человек. И большего, чем я тогда достиг, мне достичь не суждено. Я знаю.
В душе Се Ляня разлилась щемящая беспомощность.
— Но даже это знание не помогает смириться. На самом деле я думал так же, как Цзянь Юй. Мне было ещё обиднее. И я таил злобу, не мог не таить. Впоследствии я даже не решался думать, почему, прекрасно зная, что на Ичжэне надето Божество парчовых одежд, я всё равно приказал ему умереть. Потерял рассудок от злости или по-настоящему желал ему смерти?
Обнимая его, Се Лянь произнёс:
— Всё в порядке, ничего страшного. Это лишь мелочи, поверьте. Ваше Высочество Инь Юй, вы ведь живёте на этом свете несколько сотен лет, и должны знать, что всё это ничего не значит. Потерять рассудок от злости или по-настоящему желать кому-то смерти — какая разница? Кто не имел подобных мыслей? Я и сам хотел истребить всех людей, причинивших мне зло, честно, не стану вас обманывать, я даже почти претворил это желание в жизнь. Но, как видите, я всё же бессовестно дожил до сего дня. Ведь вы тоже в итоге ничего не сделали, а это самое главное!
— Но… в конце концов я… всё же чувствую… сожаление. — Инь Юй с трудом сглотнул. — Если мне не суждено было стать поразительным талантом, по крайней мере, я… хотел быть безукоризненным. И… всё равно не смог. Честно… с этим тяжело смириться. По правде говоря, даже сейчас, думая о том, что я умираю из-за этого глупого паршивца, Ичжэня, я не желаю мириться с этим. Мне не под силу даже умереть без сожалений в сердце, с лёгкостью в душе. Куда же это годится?
— Ваше Высочество, — с теплотой в голосе ответил Се Лянь, — вы приложили достаточно усилий. Кроме того, вы прекрасно справились. Лучше, чем подавляющее большинство людей.
Инь Юй наконец вымученно улыбнулся:
— Лучше, чем подавляющее большинство людей? — Затем вздохнул и с сожалением в голосе испустил последний вздох, пробормотав: — Но… ведь я стремился… стать божеством…
Се Лянь, низко опустив голову, произнёс:
— Вот только, Ваше Высочество Инь Юй, в действительности на этом свете никаких божеств не существует…
Своевременный дар выведет из безвыходного положения
В сознании принца вдруг сверкнул проблеск истины, он положил Инь Юя на пол, а сам поднялся.
— Канга… Он унёс его проклятую кангу!
Если бы эта штука была бесполезна, Цзюнь У, конечно, не тронул бы её. Но раз Владыка намеренно забрал напившуюся крови Инь Юя проклятую кангу, возможно… она не просто высосала его кровь, но и запечатала его душу!
Подумав об этом, Се Лянь оставил избитого Цюань Ичжэня и помчался во внутренние покои. Но Цзюнь У здесь уже не было, и тогда принц развернулся и выбежал прочь из дворца.
Главная улица пустовала, будто заброшенная. Только у ворот сильнейших божеств, где всегда шумели посетители, теперь стояло множество охранников с бесстрастными лицами, они не обращали на принца никакого внимания. Се Лянь ответил им тем же и бросился бегом к дворцу Шэньу.
Как и думал принц, Цзюнь У вернулся к себе во дворец и теперь восседал на троне, всё ещё глядя на ту самую кангу. До Се Ляня сразу же донёсся странный шорох, а подняв голову, он увидел духа нерождённого, ползающего по разукрашенному потолку подобно холоднокровной живности. От такой картины обдавало морозом по коже.
Даже подобная тварь заполучила возможность попасть во дворец Шэньу. Интересно, что бы почувствовали те небесные чиновники, которые несколько сотен лет не удостаивались чести переступить порог этого дворца, несмотря на все старания?
Се Лянь сразу кинулся к Цзюнь У, который спросил:
— Что тебе нужно?
Принц без лишних слов нанёс удар и попытался отобрать кангу, но, разумеется, Цзюнь У не позволил ему достичь желаемого. Все попытки Се Ляня оказались тщетны, и он в гневе выкрикнул:
— Зачем тебе эта штука? Инь Юй не представляет для тебя угрозы, перед тобой он вовсе беспомощен, зачем ты говорил ему всё это? И для чего оставил у себя кангу?!
— Считаешь, это не возымело действия? — возразил Цзюнь У. — Но посмотри, как ты разозлился из-за этой канги. Выходит, она прекрасно сыграла свою роль.
Он походил на взрослого, который положил фрукты на стол, где собственный ребёнок их не достанет, и с улыбкой наблюдал, как сынишка, которому хочется отведать фруктов, поднимается на носочки и тянется к тарелке, но никак не дотянется, и потому злится, бесится и громко плачет. А «родителю» это только доставляет радость.
Се Лянь едва не сходил с ума от злости:
— Ты больной?!
— Сяньлэ, подобные слова по отношению ко мне звучат несколько неуважительно.
Принц долго терпел, но теперь уже не мог держать ругань в себе:
— Да чтобы я зауважал такого…
Он готов был осыпать Цзюнь У всеми бранными словами, которые узнал за свою жизнь, но, к собственному удивлению, не смог вымолвить ни слова — горло вдруг крепко сжало, так что не получалось вздохнуть!
Перед глазами потемнело, принц схватился руками за свою шею и упал на подогнувшиеся колени. Цзюнь У, сидя перед ним на троне, невозмутимо гладил дух нерождённого по блестящей, покрытой редкими волосиками голове. От его ладони исходила тёмная Ци, и мелкая тварь, будто очень довольная, издавала причудливые звуки радости.
Слушая, как побагровевший от удушья Се Лянь яростно откашливается, Цзюнь У произнёс:
— Сяньлэ, советую тебе вести себя как раньше, с послушанием и уважением, тогда ты не навлечёшь на себя мой гнев. Не забывай, что на тебе тоже надета канга. К тому же, не одна.
— Кхэ-кхэ-кхэ… кхэ-кхэ… Ты!
Се Лянь резко выпрямился, уставившись на Цзюнь У глазами, налитыми кровью.
— Что — я? — переспросил тот. — Я поступаю подло? Сяньлэ, тебе стоит вспомнить, что ты сам попросил надеть их на тебя.
Что за шутки?! Да разве он тогда мог знать, что это за проклятые штуковины?!
Неужели в тот раз, когда советник при виде принца переменился в лице и потянулся к его шее, он собирался не убить Се Ляня, а снять кангу?
Лишь спустя некоторое время обруч на шее Се Ляня ослаб, и он наконец смог свободно дышать. Повернувшись к Цзюнь У спиной, принц, резко вдыхая и выдыхая, бессознательно дотронулся до шеи рукой, прикасаясь к проклятой канге. Но нащупал он не только её, а ещё кое-что.
Тонкую серебряную цепочку, когда-то ледяную, но теперь горячую от тепла Се Ляня после стольких дней на его шее. А на серебряной цепочке висело искрящееся прозрачным светом кольцо.
Стоило Се Ляню нащупать его, как плечи принца перестали дрожать, а ладонь крепко сжалась на кольце. По какой-то причине сердце забилось быстрее, словно он держал в руках какой-то невероятный секрет.
Одновременно с этим Цзюнь У за его спиной произнёс:
— Это я. Что такое?
«Это он»? Что за фраза? Что это значит?
Се Лянь запихнул кольцо за пазуху и, нахмурившись, развернулся. Только потом заметил, что Цзюнь У говорил не с ним. Тот приложил два сложенных вместе пальца к виску. Этот жест означал, что он общается с кем-то по духовной сети! Не позволяя другим в пределах столицы бессмертных пользоваться сетью духовного общения, он сам мог делать что вздумается без ограничений.
Помолчав, Цзюнь У сказал:
— Всё хорошо. Просто не столь давно выяснилось, что кое-кто другой выдавал себя за Повелителя Земли И, поэтому мы решили выяснить, не оставил ли он здесь ещё соглядатаев или фальшивых личин. К тому же, настали смутные времена, во избежание ненужных проблем я устроил проверку всего пантеона небесных божеств и наложил ограничения на столицу бессмертных. Никто не может ни выйти отсюда, ни связаться с внешним миром. Разумеется, поэтому ты и не можешь никого найти.
Се Лянь, тихонько отдышавшись, задержал дыхание.
Судя по разговору, собеседник Цзюнь У не имел ни малейшего понятия о том, что произошло в столице бессмертных. Поэтому Владыка преспокойно обвёл его вокруг пальца. Кроме того, он мастерски нашёл весьма подходящий предлог — стоит случаю с подменой Повелителя Земли распространиться в миру, и это окажет дурное влияние на репутацию Небес. К данному инциденту нельзя отнестись без должного внимания, и подобная строгость к пантеону богов вполне оправдана.
Се Лянь мог бы кричать сколько угодно, собеседник Цзюнь У всё равно его не услышит, поэтому принц решил молча наблюдать. Вскоре на лице Владыки промелькнуло едва уловимое и очень странное выражение.
— О? Ты собираешься посетить столицу? — мягко спросил он. — Разумеется, я дозволю. Это происшествие нельзя недооценить. Желание оказать помощь, конечно, приветствуется.
Его собеседник сам проявил инициативу и предложил наведаться в столицу бессмертных для оказания помощи!
Случись это раньше на несколько часов, принц был бы только рад, как раз не хватало подмоги. Но сейчас? Столица бессмертных обернулась гнездом демона, прибыть сюда — всё равно что прыгнуть в горящую яму!
Бросив ещё пару фраз, Цзюнь У завершил разговор, а Се Лянь тут же спросил:
— Кто направляется сюда?
Дух нерождённого, будто понимая, что ему не стоит показываться на свет, тихонько отполз в темноту и спрятался. Цзюнь У же с улыбкой ответил:
— К чему так волноваться? Скоро ты сам всё узнаешь.
Ответ вышел за рамки ожиданий принца.
— Вы позволите мне с ним встретиться? Но ведь вы сказали ему, что наложили ограничения на столицу и устроили проверку всех божеств?
— Конечно. Но ведь должны быть и те, кто заслуживает моего доверия.
Для внешнего мира Линвэнь находилась в бегах и не могла исполнять роль приближённой Цзюнь У, так что эта задача выпала Се Ляню. Принц задумался, а Цзюнь У, окинув его внимательным взглядом, мягко произнёс:
— Сяньлэ, просто послушайся и делай, что велено. Не стоит замышлять иного. Я прекрасно тебя знаю, мне известно всё, о чём ты думаешь. — Цзюнь У как бы невзначай поиграл в руках напившейся кровью кангой и добавил: — Ты сам сказал, что передо мной Инь Юй беспомощен. И стоило бы заметить, что передо мной беспомощны все чиновники столицы бессмертных, высших и низших рангов. Если проболтаешься, ты знаешь, что тогда произойдёт. Поэтому не подавай виду. Приведи себя в порядок, визитёр скоро будет здесь.
Се Лянь молча поднялся с пола, охлопал одежду от пыли, в самом деле обрёл должный вид и встал на место, которое когда-то занимал — рядом с Цзюнь У.
Тот похвалил:
— Именно так.
Угроза Цзюнь У возымела действие, но Се Лянь заметил крайне важную деталь: похоже, Владыка вовсе не хотел, чтобы тот его собеседник обнаружил, что столица бессмертных попала в руки всеобщего врага. Поэтому принцу ещё больше захотелось узнать, кто же сейчас явится сюда!
Сгорело ещё две палочки благовоний, когда перед дворцом Шэньу наконец появилось несколько фигур. Впереди верхом на большом чёрном быке неторопливо ехала девушка в зелёном платье и с мечом на поясе. За ней следовало несколько крестьян разного роста и телосложения.
Выходит, это Повелительница Дождя!
Се Ляню увиденное показалось несколько странным. Поведение Цзюнь У, как поведение того, кто окончательно раскрыл себя, должно было соответствовать расхожей фразе «встанет бог на пути — убьёт бога, встанет Будда на пути — убьёт Будду». Он мог бы запереть любого, кто явится к нему, почему же к визиту Повелительницы Дождя Владыка отнёсся с подобной предусмотрительностью?
Разумеется, принц не имел возможности получить ответ на этот вопрос прямо сейчас. Переступив порог дворца, Повелительница Дождя слегка склонила голову:
— Ваше Высочество наследный принц, Владыка, мы с вами давно не виделись.
Се Лянь, делая вид, что всё в порядке, поприветствовал в ответ:
— Ваше Превосходительство.
Он вёл себя крайне любезно, не вызывая ни тени подозрений, но в душе размышлял, как ему сообщить Повелительнице Дождя об истинном положении дел в столице бессмертных.
Цзюнь У произнёс:
— Ты уже долгое время не посещала столицу бессмертных.
Повелительница Дождя вместо объяснений заметила:
— На столицу наложены серьёзные ограничения.
Фраза прозвучала поистине странно, и Цзюнь У сказал:
— Это единственный выход. После инцидента с раскрытием Черновода в Средних Небесах обнаружили уже более пятидесяти фальшивых небесных чиновников, это не могло не заставить меня заподозрить, что и на Верхних Небесах спрятаны его пешки.
— Вот как.
Они обменялись ещё парой простых фраз, и Се Лянь заметил, что Цзюнь У в разговоре — неважно, лгал или говорил правду — ничем себя не выдавал, выстраивая всё так, что придраться невозможно, невероятно умело. Принц хотел бы подать Юйши Хуан знак, но, во-первых, боялся, что Цзюнь У заметит и решит в назидание ему снова кого-то убить, а во-вторых, опасался вовлечь и ничего не подозревающую Повелительницу Дождя. Таким образом руки принца оказались связаны. Сама же Юйши Хуан, похоже, не заметила подвоха, только поинтересовалась, не нужна ли Владыке её помощь.
— Пока не требуется, — заверил Цзюнь У. — Впрочем, когда проверка завершится, боюсь, помощь понадобится, и немалая.
— В таком случае, я временно останусь в столице бессмертных и дождусь указаний Владыки.
Цзюнь У неизменно улыбался, и невозможно было понять, о чём он думает, но даже теперь Владыка не сорвал с себя маску:
— Прекрасно! Ты многие годы жила вне столицы, можешь воспользоваться случаем и как следует всё здесь изучить. Резиденция Повелителя Дождя пустовала всё это время.
Повелительница Дождя кивнула и медленно направилась прочь. Се Лянь понимал, что стоит ей выйди из дворца, и её возьмут под надзор, поэтому начал немного волноваться, как вдруг Юйши Хуан вновь повернулась и обратилась к принцу:
— Ваше Высочество.
Сердце Се Ляня забилось громче.
— Ваше Превосходительство хочет дать мне наставление?
Неужели она что-то заподозрила?
— Вовсе нет, — возразила Юйши Хуан. — Я жила за пределами столицы много лет, и в свой нынешний визит привезла дары, которые предназначаются и вам тоже. Не согласитесь ли их принять?
Се Лянь подобного уж точно не ожидал, поэтому не сразу придумал, что ответить:
— А? А… Благодарю.
Цзюнь У, разумеется, никогда не принимал подарков, и в этот раз, с улыбкой впустив слуг Повелительницы Дождя в свой дворец, произнёс:
— Сяньлэ, Её Превосходительство желает тебя одарить, прими же скорее её подарок.
Складывалось впечатление, что Се Лянь — малое дитя, которое нуждается в воспитании. В дом пришли гости, которые принесли ребёнку подарки, а старший родственник велит ему принять дары и сказать спасибо.
Делать нечего — когда к Се Ляню приблизился крестьянин и обеими руками протянул нечто, завёрнутое настолько плотно, что не различить, что это такое, принц несколько раз из вежливости повторил слова благодарности, рассеянно принял подарок, но вдруг переменился в лице, словно заметил нечто необычное.
Се Лянь стоял спиной к Цзюнь У, и тот не мог увидеть выражения лица принца, но всё же поинтересовался:
— Что это за подарок?
Видя, что принц принял дар, Повелительница Дождя сложила руки перед собой и улыбнулась.
— Не могу назвать это драгоценностью, лишь немного того, что дала нам земля. Если ко мне больше нет никаких дел, разрешите откланяться.
— Ступай, — кивнул Цзюнь У.
Юйши Хуан вместе с быком и своим сопровождением неторопливо направилась в пустовавшую многие годы резиденцию. Се Лянь же, прижав её подарок к груди, собрался уйти, но Цзюнь У остановил:
— Постой.
И Се Лянь замер, будто его ноги пригвоздило к полу.
— Вернись, — приказал Цзюнь У.
Принцу пришлось возвратиться в главный зал и повернуться к нему. Цзюнь У сошёл с трона, забрал плотный свёрток из рук Се Ляня и наконец отпустил принца:
— Ступай к себе.
Его мнительность всё же заставила забрать подарок Юйши Хуан у Се Ляня. Принц бросил на Цзюнь У взгляд, но промолчал и отправился во дворец Сяньлэ.
Возвратившись туда, Се Лянь не мог ни стоять, ни сидеть спокойно, то и дело прохаживался по дворцу. Неизвестно, сколько он так ходил, прежде чем услышал звонкое:
— Ваше Высочество?
Рывком развернувшись на голос, Се Лянь обнаружил юношу в лохмотьях с платком на голове. В какой-то момент тот забрался на оконный переплёт и теперь сидел там, игриво улыбаясь принцу!
Ужасно обрадованный Се Лянь бросился к нему, но, сделав два шага, вдруг понял, что юноша обратился к нему «Ваше Высочество», и вновь замер.
— Ты… Сань Лан? — неуверенно спросил он.
Юнец хохотнул, спрыгнул с окна и сдёрнул платок с головы. Чёрные волосы рассыпались по плечам, но тот сразу же забрал их в хвост, открывая бледное, прекрасное, и теперь уже другое лицо. Весьма знакомое Се Ляню.
Помахивая платком в руках, Хуа Чэн вздохнул:
— Ох, гэгэ, гэгэ. В этот раз увидеться с тобой оказалось поистине так же трудно, как забраться на Небеса.
Тогда, во дворце Шэньу, Се Лянь и впрямь заметил кое-что странное в момент принятия даров от Юйши Хуан. Однако дело было не в подарке, а в том, кто его поднёс.
Принимая дар, принц почувствовал, как крестьянин схватил его за руку и легонько сжал. Нельзя не заметить, что жест выглядел несколько легкомысленно, а если совершить такое по отношению к девушке, так и вовсе фривольно. Тогда Се Лянь не выказал удивления, только моргнул и поднял глаза, увидев перед собой высокого юношу.
На юноше висела грязная заплатанная рубаха, голову покрывал платок, но облик был прекрасным и чистым, а глаза таинственно поблёскивали. Впрочем, блеск появился лишь на мгновение, когда их взгляды встретились. А стоило Се Ляню моргнуть, юноша застенчиво опустил глаза.
Теперь же появление Хуа Чэна во дворце Сяньлэ означало, что он уже расправился со всеми соглядатаями вокруг. Едва увидев его, Се Лянь почувствовал себя как никогда уверенно и надёжно, словно волноваться было совершенно не о чем[305]!
Хуа Чэн ещё не успел приблизиться, а Се Лянь уже сам бросился к нему в объятия.
Движение вышло резким и сильным, но Хуа Чэн и на шаг не отшатнулся, даже не покачнувшись, только обнял принца, молча улыбаясь. Се Лянь, охваченный радостью, вдруг вспомнил кое о чём и торопливо произнёс:
— Постой, Сань Лан! Вла… Цзюнь У тебя весьма опасается, а значит, наверняка послал кого-то проследить, что ты внизу, в императорской столице, защищаешь людей, стоящих в круге. Боюсь, он заметит, что ты исчез! К тому же, не случится ли беды, если Повелитель Ветров останется один?
— Не волнуйся, гэгэ, — ответил Хуа Чэн. — Я уже всё устроил. Пока что никто ничего не заметит.
Се Лянь догадался, что Хуа Чэн либо прикрыл глаза посланникам Цзюнь У, либо оставил вместо себя фальшивую личину, поэтому не стал допытываться, как именно тот «всё устроил».
Хуа Чэн плавно протянул:
— Вижу, гэгэ и правда соскучился по мне.
Вспомнив всё то, что наговорил по сети духовного общения в присутствии Цзюнь У, да ещё заметив, как крепко вцепился в Хуа Чэна, Се Лянь второпях разжал ладони, выпрямился и серьёзно сказал:
— А… хм. Когда ты говорил, что понадобится помощь, получается, имел в виду Повелительницу Дождя?
Хуа Чэн сощурился в улыбке.
— Именно. Повелительница Дождя постоянно обитает в мире людей, но так вышло, что и её затронуло открытие горы Тунлу. Её желание посетить столицу бессмертных вполне оправдано. Ну а если бы Цзюнь У не позволил ей подняться без веской на то причины, она наверняка заподозрила бы неладное. Поэтому ему пришлось впустить её. Гэгэ, всё в порядке, можешь и дальше обнимать меня, я не против.
Се Лянь тихо кашлянул:
— Спасибо, но лучше я не буду… Кстати, почему он не тронул Её Превосходительство?
— Гэгэ, тебе кое-что неизвестно. Повелитель Дождя — это небесный чиновник, заправляющий земледелием. С виду работа грязная и невыгодная, поэтому мало кто хочет ею заниматься, и всё же это особая должность. На данный момент только Юйши Хуан является небесным чиновником, отвечающим за благо земледельцев.
Се Лянь будто бы о чём-то догадался и быстро связал одно с другим. Хуа Чэн продолжал:
— Если убить Повелителя Дождя, но при этом не суметь найти лучшего кандидата на это место, дела земледельцев не заладятся, а ведь для людей пища — главное божество, и в Поднебесной непременно воцарится хаос. Не дашь людям еды, и они перестанут тебя кормить. К тому же, недовольные Повелителем Дождя, люди, вполне вероятно, заодно будут недовольны и тем, кто стоит над Повелителем Дождя. Другими словами, огонь их недовольства может перекинуться и на самого Цзюнь У. Ненадлежащее отношение приведёт к мятежу и свержению богов.
То есть, люди разрушат его храмы и повалят статуи, как когда-то поступил с Се Лянем народ Сяньлэ.
Хуа Чэн добавил:
— К тому же, Повелительница Дождя не строит себе храмов, редко бывает в столице бессмертных, не стремится подниматься выше, и никаких слабых мест, за которые можно ухватиться, у неё нет. С одной стороны, будет трудно отыскать подходящий предлог для низвержения Повелителя Дождя, у Цзюнь У связаны руки. С другой стороны, если Юйши Хуан останется на своём месте, его положение также не пошатнётся. Поэтому, если можно не ссориться с ней, он не станет ссориться. Будет обманывать до последнего, а коли не выйдет, там решит, как поступить дальше.
Се Лянь стёр со лба невидимый пот.
— Вот оно что, что ж, мы ходим по краю. Согласием помочь Её Превосходительство поистине, что называется, прислала нам угля в холодный год. Надеюсь, и в актёрской игре она превосходит прочих. Верно, нам нужно первым делом отыскать советника! На многие вопросы лишь он один может дать ответ.
Больше не тратя драгоценное время, они покинули дворец Сяньлэ. Едва перешагнув порог, Се Лянь испугался было стерегущих его охранников и уже хотел приказать Жое их оглушить, но тут заметил, что те стоят как истуканы, и не только их поза, но даже выражение лица нисколько не меняется. Оказывается, Хуа Чэн уже наслал на них оцепенение.
Покуда они шли, с наручей Хуа Чэна то и дело срывались искры серебристого света, который оборачивался бабочками, затем малютки постепенно тускнели и растворялись в воздухе, скрывая своё присутствие. Должно быть, за всё это время Хуа Чэн выпустил в столице бессмертных тысячи призрачных бабочек. Они время от времени появлялись то снизу, то сверху, исчезая вновь, и мастерски прятались от патрулирующих улицы воинов.
Глядя из маленького переулка на ряды дозорных, шествующих мимо, Хуа Чэн сказал Се Ляню:
— Дальше придётся идти по верху.
Принц кивнул и вместе с Хуа Чэном запрыгнул на крышу здания. Друг за другом они парили по карнизам, не оставляя следов. В какой-то момент Се Лянь вдруг остановился, коснувшись ногой загнутого края крыши, и обернулся на Хуа Чэна, будто о чём-то задумавшись.
Видя, что он остановился, Хуа Чэн тоже замер.
— Что такое? Ты что-то заметил?
Се Лянь, нахмурившись, задумчиво покачал головой:
— Нет. Мне лишь показалось, что подобное как будто уже когда-то…
Он не договорил, Хуа Чэн неожиданно притянул принца к себе за талию, и в следующий миг они оба «упали» с карниза.
Се Лянь только почувствовал, как низ и верх закружились, меняясь местами, доули едва не свалилась с его спины, но принц успел лёгким движением, будто вылавливая луну со дна моря, поймать и уберечь шляпу от падения на землю. Хуа Чэн же крепко держал самого Се Ляня, и подобным образом они повисли вниз головой под загнутым козырьком крыши. А над ними послышался шорох, будто что-то быстро ползло по черепице.
Для Се Ляня этот звук оказался знакомым, — так передвигался дух нерождённого!
Неизвестно только, тварь тоже выступала в качестве самодовольного дозорного или же замышляла что-то другое. Как вдруг снизу послышался голос:
— Цоцо? Цоцо?
Цзянь Лань!
Се Лянь в душе воскликнул — плохо дело! Дух нерождённого ползал по верху, а внизу шла Цзянь Лань, выходит, их заметят в любом случае! Принц не мог утверждать, как Цзянь Лань поведёт себя при встрече с ними — вспомнит о благодарности Хуа Чэну за спасение или позовёт стражу.
Лёгкие беспорядочные шаги всё приближались, женщина вот-вот повернёт за угол и увидит их. Но — спасибо Небу и Земле — прямо в этот момент дух нерождённого спрыгнул с другой стороны крыши.
Хуа Чэн и Се Лянь немедленно перевернулись, вновь оказавшись наверху, и принц вздохнул спокойно.
Цзянь Лань, высунувшись из-за угла и увидев на земле сына, тоже выдохнула с облегчением, вышла к нему и принялась отчитывать:
— Цоцо! Перестань бегать где вздумается, это страшное незнакомое место. Если убежишь, матушка не представляет, где тебя искать… А здесь ты как оказался?!
Окинув взглядом округу, женщина заметила табличку над большим дворцом и отшатнулась. Заметив её реакцию, Се Лянь наконец вспомнил, что золотой дворец под ними, кажется, принадлежал Наньяну.
Это значит, что именно здесь заперт Фэн Синь!
Цзянь Лань наверняка тоже это поняла — её лицо чуть скривилось. Затем принялась ругать сына:
— Ну и зачем ты сюда прибежал?!
Дух нерождённого тем временем схватил нечто большое и толстое, издавая хрумкающие звуки, будто бы грыз его.
— А это что такое? — спросила Цзянь Лань. — Что ты там подобрал? Выплюнь сейчас же!
Се Лянь, присмотревшись, разглядел, что дух грызёт крепкую белую редьку, отчего принцу захотелось засмеяться и заплакать одновременно[306].
Но и без замечаний матери дух нерождённого понял, что найденная им еда не самая вкусная — злостно отплевался и бросил овощ, то и дело взвизгивая, будто выражая недовольство. Цзянь Лань торопливо взяла демонёнка на руки, успокаивая:
— Ну всё, всё, умница Цоцо, не вкусно — не ешь. Эта пища по нраву только нищим пройдохам и глупым божкам, мы такое есть не будем.
Только родная мать могла прижимать к груди и нежно успокаивать столь жуткую тёмную тварь. Дух покрутился в её объятиях своим пухлым белым тельцем, издавая довольное урчание. Се Лянь же, глядя на эту парочку, невольно ощутил жалость к обоим, но в то же время озадаченно произнёс:
— Откуда в столице бессмертных такая большая редька?
Хуа Чэн приподнял бровь:
— Гэгэ, ты забыл? Повелительница Дождя преподнесла тебе немного плодов, что дала земля.
Так значит, это и есть подарок, преподнесённый принцу от Юйши Хуан!
Се Лянь попытался представить выражение лица Цзюнь У, когда тот открыл деревянный ящик и увидел внутри огромную редиску. Затем всё же решил, что представить это невозможно — попытка провалилась. Видимо, Цзюнь У, поняв, что ничего подозрительного в подарке нет, просто бросил редиску духу нерождённого.
Словно кость собаке.
Сначала дух, выплюнув редиску, презрительно отпнул её ножкой подальше, но услышав слова Цзянь Лань, как будто о чём-то задумался, выпрыгнул из объятий матери, доскакал до редиски, схватил её в зубы и точно так же скачками прокрался во дворец. Если не приглядываться, ни дать ни взять — бледнокожая безшёрстная собачка.
— Не ходи туда! — позвала Цзянь Лань. — Это же…
Вероятно, охранники, стоящие у дворца Наньяна, получили от Цзюнь У указания, что дух нерождённого — его питомец или гончий пёс, поскольку они и глазом не повели, пропуская тварь внутрь. Делать нечего — Цзянь Лань пришлось отправиться следом. Похоже, дух испытывал глубочайшее чувство ненависти к Фэн Синю, и Се Лянь забеспокоился о последнем.
— Сань Лан?
Хуа Чэн, на кончике пальца которого уже сидела почти невидимая бабочка, ответил:
— Призрачная бабочка последовала за ней.
Се Лянь кивнул, и они начали наблюдение за происходящим во дворце Наньяна. Цзянь Лань, пригибаясь как кошка, на цыпочках прошмыгнула в покои, словно не желала быть замеченной, и шёпотом позвала:
— Цоцо…
Однако незамеченой она остаться не могла. Дух нерождённого промчался в главный зал, где хозяин дворца как раз медитировал, восстанавливая силы. Открыв глаза, он столкнулся взглядом с демоницей, и оба застыли как вкопанные.
Вначале Фэн Синя постигло удивление, затем он радостно поднялся на ноги:
— Цзянь Лань! Что ты здесь делаешь? С тобой всё в порядке? Ты как раз вовремя, помоги мне…
Неожиданно маленький дух с громким воем выпрыгнул между ними, выплюнул редиску на пол и с силой пнул по ней ножкой. Надкушенный редис прилетел прямо в лицо Фэн Синю с громким «бум»!
Дух при этом, чрезвычайно гордый собой, заверещал и злобно захихикал, словно ожидая похвалы от матери. Фэн Синь от удара чуть не потерял сознание, из его носа тут же хлынула кровь, утирая которую, он в гневе рявкнул на духа:
— Ты что творишь?! А ну веди себя смирно!
Но как бы он ни ярился, дух нерождённого ярился ещё сильнее, показывая Фэн Синю язык. Фэн Синь, сделав прыжок, попытался схватить паршивца, но тот раскрыл огромную кровавую пасть и вцепился ему в плечо, да так, что сбросить его никак не получалось. Знакомое зрелище казалось и страшным, и смешным одновременно. Бешено потрясая рукой, Фэн Синь, не в силах отделаться от твари, разгневался окончательно:
— Твою мать!!! Да твою ж мать!!! Тебя что, давно не лупили?! Что за демонёнок!
Цзянь Лань наконец опомнилась:
— Прекрати! Какое ты имеешь право бить и ругать его?!
Фэн Синь, на которого она накричала, наконец застыл, умерив свой пыл, и попытался объясниться:
— Он… он ведь принял всеобщего врага за отца родного! Как он может бегать за Цзюнь У подобно… Как он мог до такого докатиться?!
— Как он мог до такого докатиться? — выплюнула Цзянь Лань. — Да ведь всё из-за тебя! Коли ребёнок невоспитан, в том вина отца. Если бы ты выполнял свои обязанности, «папаша», разве твоего сына вынули бы из чрева матери, чтобы превратить в такое? «Что за демонёнок»? Твой демонёнок!
С каждой её фразой Фэн Синь отступал на шаг, и его голос звучал всё тише:
— Но… но ведь я ничего не знал. К тому же, ведь ты тогда сама велела мне проваливать…
— Ха! Я велела тебе проваливать, потому что ты сам этого хотел! Каждый день приходил ко мне с траурным лицом. Как я могла не знать, о чём ты думаешь, ночуя рядом с тобой?! Ты должен был прислуживать своему принцу, при этом собирать деньги мне на выкуп, тебя одолевали проблемы, усталость и раздражение! Но ты не мог сам махнуть рукавом и уйти. Поэтому я решила тебя выпроводить!
— Да, тогда я очень уставал! Но ты меня не раздражала! Я хотел тебя выкупить!
Цзянь Лань ткнула его пальцем в грудь:
— Да ладно! Выкупить, выкупить… Ты сам прекрасно знаешь, что тогда не смог бы собрать суммы для моего выкупа! Ты же изо дня в день берёг каждую монетку, все дни проводил на улице, зарабатывая представлениями, да ещё должен был заботиться о целой императорской семье. Мне не приходилось содержать тебя, и на том спасибо. Но поверить, что ты смог бы меня выкупить? Я ждала бы до бесконечности!
— Сначала ты вела другие речи, мы ведь с тобой обо всём договорились! А если я дал слово, непременно сдержал бы…
Цзянь Лань перебила:
— Таких как ты, клянущихся на словах в вечной любви, не перечесть! Но подумай, что ты мне дал? Что ты мог мне дать? Из приличного — только тот золотой пояс… ах да, о том поясе, ты ещё и велел ни в коем случае не продавать его!
Фэн Синь с каждым её тычком всё отступал, на его лице застыло измученное выражение. А Цзянь Лань распалялась всё сильнее:
— Или те дурацкие талисманы? Да мне свиным жиром глаза залило, раз я поверила в бредни, что твои вонючие талисманы способны кого-то защитить. Ни капли удачи они мне не принесли, наоборот — несчастья сыпались одно за другим! Ты… денег приносил всё меньше, а сердился всё больше. Что мне ещё оставалось делать, кроме как выгнать тебя, а? Ждать, пока ты помрёшь от усталости?! Ждать, пока ты начнёшь раздражаться и жаловаться, что ненавидишь меня, что не хочешь больше меня видеть?!
Не только Фэн Синь, но и Се Лянь на крыше дворца Наньяна не представлял, что на это сказать.
Так вот в чём дело.
Слова Цзянь Лань заставили принца многое вспомнить. Те времена, когда Фэн Синь рано уходил и поздно возвращался в полном изнеможении, когда он то грустил, то радовался без причины. И даже однажды решился попросить у Се Ляня денег.
Все эти мелкие странности вдруг получили объяснение. Фэн Синь состоял в свите Се Ляня, был его хорошим другом, но вовсе не вассалом. Он вполне мог завести собственную семью, жену и ребёнка, и даже встретил такую девушку… Но, как назло, именно в самые тяжёлые времена, когда Се Ляня низвергли в первый раз.
Тогда принц не мог быть уверенным в собственной безопасности, что уж говорить о том, чтобы обращать внимание на что-то другое?
Ему приходилось трудно, и Фэн Синю приходилось нелегко. Всем приходилось нелегко. И в конце концов они больше не смогли выносить эти тяготы. Наверное, Цзянь Лань предвидела подобный итог.
Но даже в те времена Фэн Синь прикладывал все возможные старания, чтобы поддержать принца. Даже отдавал Цзянь Лань талисманы, которые больше никто не желал брать, говорил ей, что они защитят и привлекут удачу. Поэтому женщина с осторожностью хранила их, положив в одежду для ещё не родившегося ребёнка.
Конечно, в итоге талисманы не принесли им никакой удачи.
Цзянь Лань, похоже, поняла, что сказала то, чего говорить не следовало, схватила своё дитя и направилась прочь.
— Цзянь Лань!!! — остановил Фэн Синь. Он почесал голову с расстроенным выражением, которое крайне редко появлялось на его лице. — Цзянь Лань… вернись. Я всё же… Ох, мне кажется, я… хочу заботиться о вас. Я должен заботиться о вас. Это мой долг, ведь я обещал тебе.
Цзянь Лань развернулась, внимательно посмотрела на него, прижала своё дитя к груди покрепче и хмыкнула:
— Не стоит. Я знаю, ты гнушаешься своего сына, в твоих глазах он — просто демоническая тварь. Ну ничего, зато я не гнушаюсь.
Фэн Синь наконец пришёл в себя и возразил:
— Я вовсе не гнушаюсь его!
— Ну а почему ты каждый раз так жесток к нему? Ты действительно сможешь посмотреть на него как на своего ребёнка?
— Если он способен измениться к лучшему, почему же я не смогу?
Цзянь Лань презрительно усмехнулась:
— Тогда я спрошу ещё вот что. Ты, как небесный чиновник, решишься признать его?
Фэн Синь застыл.
Ответ был очевиден. Дух нерождённого, свернувшись на руках у матери, скалил острые зубы и походил на ещё не выросшую до конца ядовитую тварь или недоразвитого детёныша дикого зверя. Но никак не на человека.
Какой небесный чиновник решится взять на себя такой груз, сказав лишь слово? Признав подобное демоническое создание своим родным сыном? Ведь это означает огромное грязное пятно, которое нанесёт удар по всему — авторитету, последователям и огням благовоний!
Когда «нельзя» означает «можно»
Впрочем, Фэн Синь помедлил совсем немного, прежде чем дать ответ. Он уже почти открыл рот, когда Цзянь Лань язвительно усмехнулась:
— Да брось, тебе даже отвечать не нужно. Ты сейчас лишь узник, и любые обещания прозвучат впустую, я ни единому слову не поверю. Не говори ничего. А захочешь признать — я тебе этого не позволю!
Маленький дух, устроившись на руках матери, показал Фэн Синю язык и захихикал совсем как взрослый. Цзянь Лань же с силой шлёпнула дитя по попе и забранилась:
— А ты чего рожицы корчишь? Велено было не бегать, где не следует! Какой же ты непослушный!
Уродливое личико духа расстроенно сморщилось, и он наконец затих. Мать с ребёнком торопливо покинули дворец Наньяна, и как бы Фэн Синь ни звал её: «Цзянь Лань! Цзянь Лань!» — ответа не дождался. В итоге, оставшись один, бедняга в изнеможении сел на пол и уставился на лежащую перед ним покусанную редиску. Потом закрыл лоб рукой и лёг, не имея сил даже на то, чтобы выругаться.
Се Лянь на крыше дворца тоже вздохнул.
Неожиданно Хуа Чэн обратился к принцу:
— Гэгэ, помнишь ли ту ночь на горе Юйцзюнь? Ведь дух нерождённого появлялся и там.
Се Лянь понял, что он хочет сменить тему, и не стал противиться. К тому же, появление духа на горе Юйцзюнь действительно казалось весьма подозрительным событием, и принц тут же встрепенулся.
— Помню. Тогда я сидел в паланкине, и он при помощи детской песенки подсказал мне, как найти злую новобрачную, то есть, Сюань Цзи. Кроме того, не позволил другим его услышать, как будто специально обращался именно ко мне. Не знаю, с чем это связано.
— Похоже, его надоумил Цзюнь У.
— Та загадка как раз и была его целью. И ещё, как он стал злобным призрачным слугой Цзюнь У? Боюсь, об этом тоже придётся расспрашивать советника.
— Так давай расспросим. У меня есть для гэгэ хорошая новость — призрачные бабочки отыскали, где именно его держат.
— И где же? — взволнованно спросил принц.
Во дворце Линвэнь.
И внутри дворца, и снаружи не стало младших служащих литературы, которые обыкновенно сновали туда-сюда с огромными ворохами свитков. Зато появились сурового вида солдаты, патрулирующие столицу по приказу Цзюнь У. Бесшумно опустившись на край загнутой крыши, Се Лянь уточнил:
— Советника заперли внутри? Его сторожит Линвэнь?
— Да. И на ней Божество парчовых одежд. Сейчас её можно считать и Богом Литературы, и Богом Войны.
Сосредоточенно оглядевшись, Се Лянь произнёс:
— Что ж, это усложняет задачу.
Конечно, принц не считал Божество парчовых одежд достойным противником, но всё же тварь обладала серьёзным уровнем магических сил и наверняка была проницательнее, чем все эти дозорные на улицах.
Если они вот так безрассудно ворвутся во дворец Линвэнь, Божество парчовых одежд не сможет их одолеть, однако, вполне возможно, сразу заметит их присутствие. А если он заметит, то и Линвэнь, несомненно, тоже.
— Линвэнь наверняка в любой момент может связаться с Цзюнь У по сети духовного общения, — продолжал Се Лянь. — Если она обнаружит нас, Цзюнь У обо всём узнает. Разве только её нынешний доспех будет не на ней и Линвэнь станет простым Богом Литературы, тогда она точно не почувствует неладное. А Божество парчовых одежд без неё останется лишь одеянием и также ничего не сообщит Цзюнь У. Нужно придумать, как разделить их.
— Не надо ничего придумывать, — заметил Хуа Чэн. — Она рано или поздно снимет эту тряпку.
Объяснений не требовалось, Се Лянь прекрасно его понял. Божество парчовых одежд всё же нельзя было назвать хорошей вещью, тварь источала тяжёлую тёмную Ци, а Линвэнь пока не низвергли официально, и она до сих пор являлась небесным чиновником. Постоянное ношение демонического одеяния действовало на неё негативно. К тому же поддерживание мужского облика требовало затрат магических сил, которые мало кто мог бы вынести. Линвэнь должна была снимать своего защитника хотя бы раз в день на какое-то время.
Пока они тихо переговаривались, из дворца Линвэнь, заложив руки за спину, неторопливым шагом вышел мужчина в чёрном. Что-то сказав воинам снаружи, он направился в боковую пристройку дворца, но вскоре вышел оттуда и вновь вернулся в главный зал.
Это была Линвэнь. Входя в боковой зал, она находилась в облике мужчины, выходя же из него, уже вернулась к истинному обличию. Кроме того, чёрное одеяние исчезло, да и шаг сделался уже не таким мощным, как у мужчины, при одном взгляде на которого становилось ясно, что он хорош в бою.
Она и впрямь решила передохнуть. И теперь Божество парчовых одежд осталось в том боковом зале!
Двое на крыше переглянулись.
— Ну вот, они разделились, — произнёс Хуа Чэн. — Гэгэ, удача тебе благоволит.
Се Лянь, испустив вздох облегчения, посмотрел на него.
— Это Сань Лану благоволит удача.
Хуа Чэн расплылся в улыбке:
— В главный зал? Или боковой?
Подумав, Се Лянь решил:
— В боковой! Пока нам неизвестно, что происходит в главном зале. Если Линвэнь всё время находится рядом с советником, мимо неё не проскользнуть. Но заполучив Божество парчовых одежд, мы, возможно, получим шанс с ней договориться.
Они подождали ещё немного, и, когда наступила смена караула, вместе слетели с карниза крыши, проникнув в боковой зал дворца Линвэнь.
Оказавшись внутри, Се Лянь стёр со лба выступивший от стыда пот. Что ни говори, а тайное проникновение в личные покои женского божества — вовсе не благовидный поступок, о котором можно говорить в открытую. Но стоило принцу рассмотреть убранство, ощущение стыда немного отступило.
Прежние покои Се Ляня были роскошнее; в покоях Фэн Синя царил больший беспорядок; покои Му Цина отличались большей изысканностью и продуманностью. В общем, с виду зал нисколько не походил на женскую комнату, и принц почувствовал себя несколько свободнее.
Помещение практически пустовало, спрятать здесь что-то было невозможно, и очень скоро Се Лянь обнаружил сундук, который сразу же открыл. В тот же миг его лицо потемнело — не только из-за демонической Ци, хлынувшей наружу, но ещё и потому, что в сундуке обнаружились лежащие ровными стопками совершенно одинаковые чёрные наряды.
Неужели снова!
В прошлый раз ему точно так же пришлось разыскивать среди сотни одёжек настоящее Божество парчовых одежд, и тогда демонические платья учинили такой переполох, что теперь он вспоминался принцу страшным сном. Конечно, сейчас одежд было не так много, около двадцати, но каждая — чёрного цвета, без единого отличия. Ещё неизвестно, в каком случае принцу придётся понервничать сильнее. Да и здесь ли хранится настоящее Божество парчовых одежд?
У Се Ляня по-настоящему разболелась голова, он спросил:
— Сань Лан… Чем сейчас занят Цзюнь У? Нам хватит времени?
Хуа Чэн всё это время не прекращал наблюдения за обстановкой в столице и, услышав вопрос, неторопливо ответил:
— Не волнуйся, гэгэ, время у нас есть. Цзюнь У до сих пор не заметил, что ты сбежал. Он в своём дворце, допрашивает Му Цина. И, судя по всему, будет допрашивать ещё долго.
Се Лянь застыл.
— Му Цина? Он допрашивает Му Цина? Зачем???
— Призрачные бабочки не могут проникнуть во дворец Шэньу, поэтому мне никак не расслышать. Но тебе должно быть известно, — он внимательно посмотрел на Се Ляня, — что ничего хорошего этот разговор не несёт.
Вспомнив, как Цзюнь У обошёлся с Инь Юем, Се Лянь в душе забеспокоился. Однако сейчас от беспокойства не было никакого толку, поэтому принц решительно заявил:
— Давай поторопимся. Я надену на себя каждое одеяние, чтобы испытать их. Сань Лан, ты будешь давать мне приказы.
Если Божество парчовых одежд не желает, чтобы его обнаружили, или же не собирается убивать своего носителя, его можно надеть и снять в любой момент, без какого-либо вреда. Но в случае, если кто-то велел другому надеть тёмное одеяние, а затем приказал что-то, носитель обязан повиноваться. Таким образом они непременно разыщут настоящее одеяние, несмотря на небольшой риск.
— Давай лучше я, — предложил Хуа Чэн.
Но Се Лянь покачал головой:
— Сань Лан, когда ты надевал Божество парчовых одежд, по какой-то причине его способности на тебя не подействовали. Возможно, это из-за статуса Князя Демонов. Придётся проверять на мне. — С такими словами принц снял верхнее одеяние, белый халат упал у его ног.
Хуа Чэн, приподняв бровь, выбрал одну чёрную одёжку и протянул Се Ляню.
— Что ж, тогда не оскорби меня отказом.
Принц быстро надел протянутое одеяние. Что ж, всё оказалось не так уж плохо. Чёрный халат Линвэнь оказался вовсе не откровенным и изящным платьем, выглядел весьма пристойно, и надеть его не составило большого труда.
— Готово! — Се Лянь поднял голову. — Можешь озвучить мне своё требование.
Подложив правую руку под локоть левой, а левой подперев подбородок, Хуа Чэн, глядя на принца, будто бы погрузился в размышления, затем произнёс:
— Что ж, вот мой приказ, гэгэ… — Окончания фразы долго ждать не пришлось, Хуа Чэн расплылся в улыбке: — Позаимствуй у меня немного магических сил.
Се Лянь, разумеется, понял, что означает это «позаимствуй магических сил», и чуть не задымился от смущения.
— Это… точно не оно! — принц второпях стянул чёрное одеяние.
— Ах, какая жалость. Это не оно.
Се Лянь серьёзно произнёс:
— Сань Лан, ты… ведёшь себя неправильно! Будь посерьёзнее, не предъявляй подобных требований.
Хуа Чэн простодушно переспросил:
— Я недостаточно серьёзен? Каких требований? Гэгэ, не мог бы ты разъяснить подробнее?
Се Лянь тихонько кашлянул и строго ответил:
— В общем, не проси меня заимствовать у тебя магические силы. В остальном — можешь приказать что угодно, например, покружиться на месте, подпрыгнуть дважды и тому подобное. Всё, что придёт в голову.
Хуа Чэн, приподняв бровь, уточнил:
— В остальном могу приказать что угодно? Хорошо, я понял.
И протянул принцу ещё одно одеяние. Быстро надев его на себя, Се Лянь снова поднял взгляд на Хуа Чэна.
Который, внимательно на него посмотрев, начал:
— Гэгэ… — и тут же вновь заулыбался, — не заимствуй у меня магические силы.
Се Лянь его недооценил! Оказывается, был ещё и такой вариант!
В спешке стягивая с себя одеяние, принц заключил:
— Всё ясно! Это тоже не то…
Однако Хуа Чэн остановил его:
— Постой, гэгэ, кто сказал, что это не то? Ты ведь ещё не подтвердил этого действием.
Хуа Чэн приказал «не заимствовать магические силы». А чтобы доказать, что одеяние на Се Ляне не является искомым, необходимо нарушить приказ Хуа Чэна. Другими словами, совершить противоположное — «позаимствовать у него магические силы».