— Поймаешь их, и все воспоминания за восемьсот лет вернутся, — сказал Хуа Чэн.
Се Лянь, послушав, протянул руку к искрам. Но когда уже почти коснулся их, вдруг замер.
Восстановить утерянную память — всё равно что снова пронестись сквозь эти восемьсот лет, снова пережить всё случившееся, ту жуткую боль, когда тебя сотни раз пронзают мечом, позор от полного поражения, беспомощный гнев.
Принц знал, что это всё случится в одно мгновение, и всё же кончики его пальцев едва заметно дрожали.
Хуа Чэн стоял за его спиной, и принц словно опирался на крепкую стену. Позади он услышал голос:
— Не надо бояться, Ваше Высочество.
Се Лянь чуть повернул голову, и Хуа Чэн обнял его за талию.
— Верь мне. Не важно, сколько времени понадобится, я буду ждать тебя. И ты ещё встретишься со мной.
Верно. Они всё равно встретятся.
Поэтому Се Лянь протянул руку к светящимся искрам.
Когда эти огоньки слились с кончиками его пальцев, перед глазами принца сверкнул яркий свет, словно к нему приближалось нечто очень жаркое. Но прежде чем это сияние достигло его, Се Лянь сказал:
— Я очень рад, что встретил тебя.
Затем светящиеся искры вошли в его тело и исчезли. Се Лянь медленно упал вперёд, Хуа Чэн поймал его.
Лишь спустя некоторое время принц постепенно пришёл в себя. Едва открыв глаза, он услышал тихий голос Хуа Чэна:
— Гэгэ?
На губах Се Ляня медленно расцвела лёгкая улыбка, он протянул руку и коснулся ладонью лица Хуа Чэна.
— Мы снова встретились.
Хуа Чэн тоже улыбнулся:
— Я говорил, верь мне.
Се Лянь вздохнул:
— Можно считать, что нам снова пришлось ждать друг друга восемьсот лет?
— Я же сказал, не важно, сколько понадобится времени, я буду ждать тебя. Только…
Он помог принцу подняться. Двое встали лицом к лицу, Хуа Чэн крепко сжал руки принца своими и улыбнулся:
— Теперь уж я не хочу больше расставаться ни на миг.
Прошлое не изменить.
Восемьсот лет назад семнадцатилетний баловень небес Се Лянь ещё не знал, что ждёт его в будущем. Судьба дала ему две двери. «Роковой прыжок на улице Шэньу» и «Встречу с демоном и божеством на мосту Инянь». Он открыл обе.
И после он в одиночестве скитался среди яростных волн, не в силах ничего исправить, из последних сил проходил через долгие томительные годы. Боль, гнев, разочарование, ненависть, отчаяние, безумие. Сердце его обернулось потухшим пеплом.
Потом этот пепел воспылал вновь.
Но всё это было уже в прошлом.
— Гэгэ, с возвращением.
— Гм…
— Видишь, я же говорил, что ты ещё встретишься со мной, я тебя не обманул.
Се Лянь бросил на него взгляд.
— Правда?
Хуа Чэн улыбнулся:
— Конечно, когда это я обманывал Ваше Высочество? Я, твой гэгэ…
Повисло неловкое молчание.
Се Лянь запустил руку за пазуху Хуа Чэну и вынул записку, которую прочёл:
— «Премного благодарен Сань Лану гэгэ за заботу. Лянь ничем не может отплатить, но готов приложить все свои ничтожные усилия, чтобы избавить гэгэ от хлопот, поэтому должен ненадолго отлучится. Сань Лан гэгэ, не изволь беспокоиться, Лянь ненадолго покинет тебя и сразу вернётся».
Хуа Чэн, приподняв бровь, молча завёл руки за спину. Се Лянь дочитал и, копируя его, тоже приподнял бровь:
— Сань Лан гэгэ, мой добрый гэгэ. Ты и правда такой хороший!
Хуа Чэн рассмеялся:
— Хорош я или нет, гэгэ ведь уже давно известно?
Щёки Се Ляня слегка порозовели, он уклончиво ответил:
— Не понимаю, о чём ты. В общем, эти два дня ты вёл себя непозволительно нахально, подумай над своим поведением.
Хуа Чэн серьёзно сказал:
— Гэгэ, не стоит так говорить. Всё это время я относился к тебе со всей любезностью, мне огромных усилий стоило сдерживать себя.
— Да где же ты вёл себя любезно? Совершенно очевидно… что ты…
«С огромной радостью забавлялся надо мной».
Принц вспомнил, что на два дня превратился в наивного, глупенького, избалованного дурачка, которым Хуа Чэн игрался как мог. Сейчас, когда все эти забавы ясно предстали в памяти, Се Лянь просто не мог на себя смотреть, невольно застонал и закрыл лоб ладонью.
Зато Хуа Чэн сказал без тени насмешки:
— Серьёзно. Пускай гэгэ обозвал меня бесстыжим, гнусным и подлым, Сань Лан и не думал жаловаться.
Принц смущённо промолчал.
— Гэгэ, если ты недоволен, можешь ещё раз меня отругать. Сань Лан всё стерпит.
Се Лянь не мог больше этого слушать.
Так и закрыв лоб ладонью, принц потихоньку ускользнул. Когда Хуа Чэн повернулся, его и след простыл.
— Гэгэ? Не убегай, ладно, это я виноват, гэгэ!
Не надо больше называть меня гэгэ!
Сказка у постели Князя Демонов
Хуа Чэн захворал.
Всего лишь лёгкое недомогание, но тот факт, что Князь Демонов тоже может заболеть, всё же поистине удивителен.
Поэтому, когда Се Лянь, возвратившись в храм Тысячи фонарей, по своему обыкновению, решил проверить, как Хуа Чэн упражняется в каллиграфии, а вместо этого нашёл его с чуть покрасневшим лицом, ужасно разволновался.
Он уложил Хуа Чэна на божественный алтарь… Всё верно, эти двое целыми днями катались по широкому алтарю, всё равно здесь не имелось божественной статуи. Потрогав рукой щёки и лоб Хуа Чэна, Се Лянь забеспокоился ещё сильнее:
— Какой ты горячий!
Хуа Чэн усмехнулся:
— Разумеется, ведь я увидел гэгэ. А если гэгэ опять потрогает меня, я стану ещё горячее.
Се Лянь сперва застыл, но поспешно притворился, что его лицо покраснело от гнева, и сказал:
— Заболел, а всё равно не можешь удержать свой язык.
Хуа Чэн невинно возразил:
— Я разве что-то не то сказал? Я сама скромность. Гэгэ, не волнуйся, сущий пустяк, не о чем беспокоиться.
Но Се Лянь расслышал, что даже его голос сделался более низким и хриплым, а лицо более утомлённым.
— Что ж, тогда тебе нужно как следует отдохнуть, а я побуду с тобой несколько дней, пока не поправишься.
Принц убрал каллиграфические принадлежности на край алтаря, а Хуа Чэн похлопал ладонью рядом с собой.
— Гэгэ не составит мне компанию?
Но взойдя на алтарь, вряд ли уже спустишься, тогда об отдыхе на несколько дней можно позабыть.
— Нет уж, — мягко отказал Се Лянь, — мой Сань Лан слишком утомился занятиями.
— Ну что ты, — усмехнулся Хуа Чэн, — если речь идёт о занятиях с гэгэ, разве Сань Лан испугается переутомления?
Се Лянь решил не препираться с ним, а всё внимание сосредоточить на написании иероглифов. Хуа Чэн повернулся на бок, подложил под щёку ладонь и вгляделся в его лицо.
Не важно, в который раз, Се Лянь всё равно краснел от этого его взгляда, он с некоторой неловкостью произнёс:
— Сань Лан… Смотри на бумагу, а не на меня.
— Гэгэ, — вздохнул Хуа Чэн, — не стану лукавить, но при одном взгляде на эту ерунду у меня начинает болеть голова. Но когда пишет гэгэ, мне жаль упускать момент созерцания. Возможно, я и заболел потому, что насмотрелся на эти письмена.
— Разве бывает такая болезнь?
Хуа Чэн хихикнул:
— Лучше я буду смотреть на гэгэ. Ты намного красивее. Может, посмотрю подольше, и болезнь отступит.
Се Лянь ничего не мог с ним поделать, и в то же время принцу стало смешно, он положил кисть и покачал головой:
— И почему ты в последнее время всё чаще любишь нести чепуху… Ни одного серьёзного слова. Ну ладно, я понял, будь по-твоему. Смотреть на иероглифы не будем, чем займёмся тогда?
— Вообще-то можно ничем не заниматься. Пока ты просто находишься рядом, исцеление не займёт много времени, мне скоро станет лучше.
Се Лянь ещё раз потрогал его лоб. Хуа Чэн, с его внешностью прекрасного мужчины, сейчас вот так ластился к нему, и принц представил маленького мальчика с румяным личиком, зимой завёрнутого в тёплое одеяло. Сердце его растаяло от нежности. Подумав, принц произнёс:
— Вот что. Я весьма кстати подобрал одну вещицу. — Он пошарил в рукаве и что-то вынул со словами: — Это старая книжка, которую мне за ненадобностью отдали добрые люди, как раз намеревался с ней ознакомиться. Давай я почитаю тебе сказки.
В его руках оказалась очень старая книжонка, растрёпанная и порванная, с пожелтевшими страницами и необыкновенным книжным ароматом чернил. Наверняка её читали и перечитывали бессчётное множество раз.
Но Хуа Чэн отказался:
— Не хочу.
— Почему? — удивился Се Лянь.
Хуа Чэн лениво протянул:
— Всё равно там записаны истории, придуманные про других небожителей, а мне и так прекрасно известно обо всех их пустячных делишках, не стоящих упоминания. Что в них интересного? Ещё и утруждать гэгэ специально читать мне о них?
И то верно. Всё-таки Хуа Чэн собрал у себя истории тёмного прошлого всех сильнейших среди трёх миров.
— Гэгэ, если правда хочешь почитать, выбери что-нибудь другое. К примеру, истории о тебе.
— Обо мне? Разве кто-то знает мою жизнь лучше тебя, видел больше твоего?
— Расскажи мне ещё что-нибудь, я хочу послушать. Мне никогда не надоест.
Се Лянь знал, что он совершенно серьёзен, и осторожно убрал прядь его волос со щеки. Случайно скользнув взглядом, принц вдруг с удивлением произнёс:
— Сань Лан, тут, кажется, говорится о нас с тобой!
— Правда?
Пролистав старую книжку, принц ответил:
— Честно. Очень много историй про великого Князя Демонов в красных одеждах и мусорное божество! Это ведь мы с тобой?
Хуа Чэну стало любопытно:
— О? И что там написано?
Се Лянь тоже заинтересовался, как простые люди представляют его и Хуа Чэна, поэтому открыл сборник сказок и прочёл вслух:
— Давным-давно жил на свете великий Князь Демонов, который любил носить красные одеяния. Он обладал недюжиной силой, владел целыми горами злата и серебра, только пребывал всё время в печали. Потому что был очень одинок, скучал по своей жёнушке…
Се Лянь так и прыснул со смеху и дальше читать не смог.
— Это сказ об одиноком Князе Демонов в пустом гнезде?.. Ха-ха… ха-ха-ха-ха…
Хуа Чэн поднял брови:
— Но ведь это правда. Без тебя я был очень одинок.
Лицо Се Ляня обдало жаром, он продолжил читать.
Давным-давно жил на свете великий Князь Демонов, который любил носить красные одеяния. Он обладал недюжиной силой, владел целыми горами злата и серебра, казна его никогда не пустовала. Только пребывал он всё время в печали. Потому что был очень одинок, скучал по своей жёнушке.
Но прождав несколько сотен лет, он так и не дождался любимую, поэтому решил спросить одного очень мудрого старца, предсказателя судеб, где же его суженая.
Бессмертный старец ответил ему:
— Вы встретитесь на горе. Твоя суженая в свадебном платье приедет на разукрашенном паланкине, чтобы выйти за тебя.
Великий Князь Демонов решил во что бы то ни стало отыскать свою суженую, поэтому прибыл на указанную гору и приготовился терпеливо ждать.
Ну а где-то далеко-далеко жил один мусорный бог.
Он занимался сбором всяческой рухляди, поэтому был самым бедным среди небесных чиновников, даже беднее, чем многие смертные.
Но, несмотря на свою нищету, он был очень добрым. Однажды этот бессмертный небожитель, возвращаясь домой с мешком мусора, увидел у дороги плачущую девушку и спросил её:
— Девушка, что вас так сильно опечалило?
И та в слезах ответила:
— Я выхожу замуж, но в день проводов невесты нужно проходить через гору, на которой обитает злой дух новобрачного. Он крадёт проезжающих мимо невест, спасти удаётся лишь немногих. Он похитит меня и убьёт!
Бессмертный небожитель проникся к девушке сочувствием и решил избавить народ от зла, а для этого притвориться невестой и убить злобную тварь.
У него было два друга, один грубый, другой малодушный, поэтому их прозвали грубым божеством и малодушным божеством. Не отрываясь от драки друг с другом, они сказали мусорному божеству:
— Этот злой дух новобрачного — великий Князь Демонов, у него прескверный характер, а ещё он страшно хитёр и больше всего ненавидит богов. Если отправишься его ловить, он непременно сожрёт тебя и костей не оставит!
Но бессмертный небожитель был непоколебим в своём решении, поэтому друзья сделали для него свадебный паланкин. А когда наступил день торжества, небожитель позаимствовал у Богини Ветров красивое свадебное платье, нарядился невестой и сел в паланкин. Его друзья, отвешивая друг другу тумаки по дороге, понесли паланкин на гору.
В тёмной-претёмной ночи завывал демонический ветер, и когда паланкин принесли на гору, сопровождающие оставили мусорного бога одного. Он всё ждал, ждал, и вот наконец дождался жениха, явившегося за ним.
Но приподняв покров, бессмертный небожитель с удивлением обнаружил, что великий Князь Демонов — это несравненно прекрасный юноша.
И вот что поразило его ещё сильнее — юный жених оказался прекрасно воспитанным и обученным хорошим манерам, нежным и заботливым. Он не сорвал человеческую маску и не обнажил синюю морду с острыми клыками, не заставил принца делать что-то ужасное. В общем, совершенно не походил на жуткого Князя Демонов из легенд.
Гора была очень большая, великий Князь Демонов привёл мусорного бога в свою пещеру и сказал ему:
— С этого момента я становлюсь твоим мужем, а ты — моей возлюбленной женой. Вся эта гора принадлежит мне, и тебе тоже, можешь всё здесь осмотреть. Но запомни, что во внутренних пещерах есть две комнаты, в которые тебе заглядывать ни в коем случае нельзя.
— Почему? — спросил бессмертный небожитель.
Его жених, Князь Демонов, ответил:
— Это мой секрет, тебе нет нужды знать о нём. Впрочем, ты не сможешь туда попасть, даже если захочешь, потому что я установил перед комнатами магический барьер. Его можно преодолеть, только имея при себе нечто, принадлежащее мне.
Бессмертный небожитель не унимался:
— Что же это?
Князь Демонов ответил:
— В одной комнате спрятана грязная бесполезная дрянь, ключ можно найти на моём теле в большом количестве. В другой комнате хранится мощный магический артефакт, ключ не найти на моём теле, однако об него легко обжечься.
Разумеется, бессмертный небожитель не послушался. Перед Князем Демонов он притворялся послушным, но стоило тому уйти, как тут же бежал к внутренним пещерам, перепрыгивая с карниза на карниз и карабкаясь по стенам. Как он и думал, из комнаты с грязной бесполезной дрянью слышались жуткие стенания и крики о помощи.
Небожитель заподозрил, что там заперты исчезнувшие невесты, поэтому решил украсть что-то у Князя Демонов, чтобы открыть потайную комнату.
Но что же он должен украсть?
У Князя Демонов были длинные блестящие волосы цвета воронова крыла, иногда он распускал их, иногда убирал в кривой хвост. Бессмертный небожитель придумал способ — каждый день брать у него несколько волосинок, и спросил:
— Скажи пожалуйста, мы можем жить с тобой в одной комнате?
Его жених вежливо ответил:
— Конечно, можем. Ведь мы же супруги.
Так они стали жить вместе. Но хоть и спали на одной постели, бессмертный небожитель не позволял жениху снимать с него одежду, а великий Князь Демонов вёл себя весьма учтиво и не прикасался к нему.
Однако очень скоро небожитель заметил, что Князь Демонов совсем не роняет волос. Утром он помогал жениху причесаться, но даже когда вечером ложился рядом спать, ни на подушке, ни на постели, ни на полу, ни на расчёске — нигде не оставалось ни единого волоска!
Тут уж ему пришлось поломать голову. Бессмертный небожитель взял меч, чтобы тайком отрезать прядь волос Князя Демонов, когда тот будет спать, но тот оказался очень бдителен — стоило приблизиться, и он сразу открыл глаза. Однако даже пойманный с поличным, бессмертный небожитель остался невозмутим. Чтобы Князь Демонов его ни в чём не заподозрил, он отрезал прядь своих волос и протянул ему. Князь Демонов очень обрадовался такому жесту.
Вскоре хитроумный небожитель придумал другой способ. Он сказал Князю Демонов:
— Скажи пожалуйста, могу я тебя поцеловать?
Тот охотно согласился:
— Конечно, можешь. Ведь мы же супруги.
Так бессмертный небожитель по своей воле заключил демонического жениха в объятия и одарил долгим и страстным поцелуем. Испробовав наконец демонического жениха на вкус, он поспешил плотно закрыть рот и отправиться во внутренние пещеры.
Но оказавшись на месте, обнаружил, что по-прежнему ничего не выходит. «Ключ» должен быть «в большом количестве», а он добыл совсем немного. Войти в комнату не получилось, удалось лишь просунуть голову, а тело, как ни пытался он протиснуться, оставалось снаружи.
Бессмертный небожитель пал духом. Он-то думал, что украсть что-то у Князя Демонов будет просто, но не ожидал, что это окажется так трудно.
Вспомнив о своей подруге, Богине Ветров, он отправился с визитом в храм Ветров и Вод, где задал вопрос:
— Как мне заполучить у великого Князя Демонов что-то с его тела в большом количестве?
Богиня Ветров вздохнула:
— Проще простого! Обернись женщиной, проведи с ним брачную ночь и получишь желаемое!
Бессмертный небожитель поспешно замотал головой. Способ совершенствования, избранный им, подчинялся правилу — стоит только лишиться невинности, и уровень магических сил серьёзно упадёт, куда же это годится?
Тем временем возвратился Его Превосходительство Повелитель Вод, который как раз услышал предложение Богини Ветров и гневно выкрикнул:
— Это что ещё такое?! Как ты можешь говорить нечто столь безнравственное?!
А стоило Повелителю Вод выйти из себя, он начинал бросаться в людей деньгами, так что мог и убить, поэтому бессмертный небожитель поскорее убежал. Бежал он, бежал, и вспомнил о своих друзьях — грубом божестве и малодушном божестве, и отправился к ним за советом.
Он снова застал их за дракой, и те, не отрываясь друг от друга, сообщили ему ужасную новость: пропало слишком много народу, и небесные чиновники собираются напасть на гору великого Князя Демонов и схватить его!
Бессмертный небожитель удивился и забеспокоился. Ведь спустя столько дней, проведённых с Князем Демонов, теперь он считал, что юноша не стал бы совершать столь дурной поступок. Возможно, тут произошло какое-то недоразумение, и во внутренних пещерах заперты вовсе не пропавшие невесты, а нечто иное. Но мусорный бог был слишком беден и высокого статуса не имел, никто не стал бы его слушать. Он ужасно разволновался и бросил поиски истины, ведь на гору вот-вот нападут небожители!
Делать нечего, пришлось ему вернуться на гору и спросить великого Князя Демонов:
— Скажи пожалуйста, могу ли я провести с тобой брачную ночь?
Его жених лучезарно улыбнулся:
— Ах, конечно, можешь. Ведь мы же супруги.
Так мусорное божество и великий Князь Демонов провели настоящую брачную ночь.
В процессе бессмертный небожитель ужасно переживал, что взятого у Князя Демонов окажется мало, и потому крепко прижимался к нему и просил:
— Ты можешь отдать мне всё до капли? Можешь дать побольше?
Его жених с нежностью и заботой говорил:
— Если ты хочешь этого.
— Хочу… — отвечал небожитель.
Так хитроумный небожитель добился желаемого и заполучил то, что так долго искал. То, что можно найти на теле Князя Демонов в большом количестве.
На следующий день бессмертный небожитель, взяв с собой то, что всю ночь выпрашивал у Князя Демонов, пришёл к комнате, где спрятана грязная бесполезная дрянь, и на сей раз наконец вошёл внутрь.
Но открыв комнату, он обнаружил внутри множество трупов нечёсанных и неумытых людей, некоторые уже истлели до костей!
На трупах угадывались свадебные одеяния, похоже, это и были те самые пропавшие невесты. Надежда не оправдалась, и бессмертный небожитель чувствовал себя потрясённым и расстроенным. Обернувшись, он вдруг заметил, что в какой-то момент за его спиной показался кто-то ещё… великий Князь Демонов стоял прямо за ним!
Бессмертный небожитель ужасно испугался, он вспомнил, как грубое божество и малодушное божество говорили ему, что великий Князь Демонов страшно хитёр и к тому же просто ненавидит небесных чиновников. Сейчас у него не было магических сил, неужели Князь Демонов на самом деле сразу разглядел его истинный статус и просто всё это время обманывал его?
Разгневанный и опечаленный, небожитель бросился наутёк, бежал всё быстрее и быстрее, но даже не выбежал из комнаты — оказалось, что он в спешке растерял то, что дал ему Князь Демонов, и магический барьер задержал его.
Великий Князь Демонов догнал небожителя, заключил его в объятия и наконец рассказал всю правду.
Выходит, он вовсе не ловил людей себе на съедение, только дожидался на горе того, кто назначен ему судьбой.
Однажды на него наткнулась процессия проводов невесты, когда он прогуливался по окрестностям, и жених, который тоже присутствовал среди провожающих, в страхе сбежал, бросив заливающуюся горькими слезами невесту.
Князь Демонов не хотел никому навредить, но невеста сказала, что не хочет выходить за того мужчину, поэтому не вернулась домой, а просто сбежала одна. Впоследствии произошло ещё несколько подобных случаев, и Князь Демонов просто наблюдал за ними, вместе с тем испытывая женихов. Если те решались ценой собственной жизни защитить невесту перед лицом тёмной твари, Князь Демонов отпускал их с миром. Но если подлый жених толкал свою суженую в пасть нечисти, чтобы самому выиграть время и сбежать, Князь Демонов хватал его и запирал в этой комнате.
Все эти люди, будучи злыми и хитрыми, часто убивали друг друга, вот и оставались от них только кости. Их трупы как раз увидел бессмертный небожитель. А невесты тем временем либо вернулись домой, либо сбежали куда-то далеко-далеко со своими возлюбленными, чтобы бродить по свету или где-нибудь обосноваться и жить в покое.
Князь Демонов закончил рассказ:
— Я ведь ждал тебя несколько сотен лет, гэгэ, и вот наконец дождался.
Разрешив наконец все недоразумения, они крепко обнялись. Чтобы покинуть комнату, Князь Демонов снова дал бессмертному небожителю много-много того, что у него было. Но неожиданно с Небес раздался оглушительный грохот — оказалось, что небесные чиновники, которые долго жили в страхе перед великим Князем Демонов, решили воспользоваться шансом и наконец напасть на него!
Мусорный бог вырвался вперёд, чтобы сразиться с ними, и ему удалось одолеть часть небесного войска. Но другие небожители обрушили целую гору и погребли под ней Князя Демонов.
Гора была слишком высокая, бессмертный небожитель испугался, что она раздавит Князя Демонов, и из последних сил удержал её на своих плечах. Тем временем он вспомнил, что ещё одна таинственная комната по-прежнему закрыта, а ведь в ней хранится мощный артефакт, который наверняка способен перевернуть гору. Он ворвался в пещеру, но с удивлением и радостью обнаружил, что великий Князь Демонов стоит перед ним, целый и невредимый, даже ещё сильнее, чем прежде!
Они выбрались из-под завала и вместе прогнали небесных чиновников, строивших им козни. В конце концов двое плечом к плечу сели на верхушке горы, глядя на розовые облака и звёзды, которые оставили за собой убегающие небесные божества.
Мусорный бог спросил:
— Ты ведь говорил, что комната с магическим артефактом открывается лишь тем, что на тебе не найти, но об него можно обжечься?
Князь Демонов, улыбаясь до ушей, ответил:
— Всё верно! Только ведь гэгэ давным-давно заполучил эту вещь.
Бессмертный небожитель понял. Ключом была горячая любовь Князя Демонов.
После мусорный бог и великий Князь Демонов вновь радостно отправились проводить брачную ночь и больше не расставались.
История закончилась, а Се Лянь остался по-прежнему озадачен:
— Что это такое? Не слишком ли перестарался сочинитель? Нет, нет, нет, это ведь…
Что за полнейшая ерунда? Разве это можно назвать сказкой???
Хуа Чэн уже повалился на кушетку от смеха. Се Лянь, совершенно ничего не понимая, воскликнул:
— Но ведь всё было не так! На чём основана эта сказка? На происшествии на горе Юйцзюнь? Но ведь там всё случилось совсем по-другому… Всё так сильно искажено? И вообще, разве можно такое читать детям? Наверное, нельзя! Кто это написал??? И что это за второстепенные персонажи, которые, вроде бы, кажутся знакомыми, но при этом на себя не похожи…
Если приглядеться, то все сказки в этой книжке, хоть и могли показаться невинными историями для чтения детям перед сном, на самом деле оказывались чрезмерно фривольными, причём вгоняли в краску даже сильее, чем самые откровенные сцены. Однако после прочтения оставалось странное чувство… Се Лянь даже заподозрил, что возможно это с ним что-то не так.
Хуа Чэн сказал:
— Хм? Но ведь не вся история искажена. По крайней мере несколько моментов переданы верно. К примеру, я ведь и правда называю тебя «гэгэ», или вот ещё, на горе Юйцзюнь я в самом деле встретил гэгэ с паланкина. Ещё гэгэ в нашу первую ночь действительно…
Се Лянь считал, что за столько лет смог нарастить достаточно толстую кожу на лице, чтобы не чувствовать стыда, но всё же рядом с Хуа Чэном его щёки часто розовели.
— Откуда им знать такие подробности?! И вообще… и вообще, кроме этого, нет ни одного совпадения...
Принц понимал, что истории, выдуманные в народе, отличаются от реальных событий как небо и земля, а после бесчисленных переработок могут превратиться во что угодно, ничего странного тут нет. И всё же, столкнувшись с этим лично, Се Лянь испытал невиданное потрясение. В процессе он несколько раз останавливался, не в состоянии читать такое вслух от смущения, но поддавался на уговоры Хуа Чэна и продолжал. Ему хотелось бы сейчас кого-нибудь ударить, но, как назло, рука не поднималась.
Хуа Чэн, впрочем, как будто не видел в этом ничего необычного:
— Наверняка кто-то сведущий где-то сболтнул, люди подхватили, пересказали, соединили одно с другим, понастроили догадок, вот и получилось то, что получилось.
Се Лянь отбросил книжку в сторону.
— Не будем читать подобную чепуху. Тебе надо как следует отдыхать.
Но Хуа Чэн захлопал в ладоши и попросил:
— Отлично написано, талант. После того как гэгэ прочёл мне эту сказку, я почувствовал себя в сто раз бодрее. Гэгэ, прочитай ещё одну.
Решительный отказ:
— Нет.
— Гэгэ, у меня разболелась голова.
— Но…
— Гэгэ.
— … Ладно.
Хуа Чэн крайне редко заболевал, а Се Лянь и без того всегда исполнял любые его пожелания, отвечал на любые просьбы. Как он мог отказать в такой-то момент?
Как бы принц ни смущался, пришлось сделать над собой усилие и вновь подобрать с пола эту жёлтую-жёлтую книжку [325], лечь рядом с Хуа Чэном, позволить ему обнять себя за талию, и, отбросив стыд, продолжать чтение вслух.
— Давным-давно жил на свете молодой и прекрасный Его Высочество наследный принц, что предавался самосовершенствованию в диких горах. И однажды ночью он встретил таинственного гостя…
Ой! Пещера Десяти тысяч божеств!
Се Лянь с улыбкой столкнул с себя Хуа Чэна, который придавил его так, что стало трудно дышать. Горячая волна чувств ещё не схлынула, но принц вдруг вспомнил кое о чём и как бы между прочим заговорил:
— Кстати, Сань Лан, насчёт пещеры Десяти тысяч божеств…
Хуа Чэн снова забросил руку ему на грудь и, рассеянно поигрывая пальцами, лениво протянул:
— Хм? А что насчёт пещеры Десяти тысяч божеств?
— Ничего, просто вспомнил, что на горе Тунлу произошло извержение вулкана. Статуи в пещере не пострадали?
Ведь если так, будет ужасно жалко. Всё-таки каждое изваяние — творение Хуа Чэна, в которое он вложил душу, и принцу все они очень нравились.
— Не пострадали, — ответил Хуа Чэн. — Я заранее установил магический барьер, так что даже если Медная печь рухнет, пещера останется цела.
Се Лянь воодушевлённо произнёс:
— Правда? Замечательно. Значит, всё в порядке. Я хочу отправиться туда посмотреть, можно?
Хуа Чэн, казалось, на мгновение задумался, но сразу же улыбнулся.
— Хорошо! Если гэгэ желает взглянуть, пойдём, как я могу отказать?
Се Лянь воодушевился ещё сильнее:
— Значит, идём завтра. Всё равно Медная печь уже открылась, туда можно попасть в любой момент.
Хуа Чэн приподнял бровь.
— Завтра? Ладно.
Он не высказал возражений, ничего больше не добавил, но в следующий миг вновь навалился на принца.
Возможно, это было ложное ощущение, но оставшуюся ночь Хуа Чэн ещё более рьяно измывался над Се Лянем, так что всего через несколько заходов тот уже кричал «гэгэ, пощади», а после в полузабытьи провалился в сон.
И вообще-то принц мог бы спокойно проспать до рассвета, но не прошло и двух часов, когда он даже сквозь глубокий сон почувствовал, что постель рядом опустела. Открыв глаза, принц обнаружил, что Хуа Чэн исчез.
Се Лянь немедленно сел, сон как рукой сняло. Затем наспех привёл себя в порядок, аккуратно спустился с кровати, толкнул дверь покоев и вышел, размышляя: «Куда подевался Сань Лан?»
Проспать полночи и исчезнуть… такое случалось впервые. Се Лянь обошёл Дом Блаженства, но не обнаружил того, кого искал, и вспомнил, что одна из комнат используется для перемещения в пространстве. Добравшись до неё, он и впрямь обнаружил, что дверь кто-то открывал.
Однако принц помнил, что в прошлый раз магическое поле на двери изображалось иначе, а сейчас ещё не высохла свежая киноварь нового рисунка. Се Лянь без лишних раздумий толкнул дверь и вошёл. А когда переступил порог, то вместо Дома Блаженства оказался в непроглядной темноте.
Се Лянь закрыл дверь и зажёг Пламя-на-ладони, чтобы осветить обстановку. Разглядев, где находится, он невольно застыл.
Поле Сжатия тысячи ли перенесло его в огромную тёмную пещеру. Пещеру Десяти тысяч божеств!
Для чего Хуа Чэну среди ночи понадобилось наведаться сюда в одиночку? Они же договорились прийти сюда вместе на следующий день? Почему он отправился раньше?
Се Лянь покачал головой и с огоньком в руке медленно двинулся по коридору холодной пещеры.
Шаги отзывались мрачным эхом, тонкие покровы со статуй уже были сняты, и из темноты вокруг на принца молча глядели бесчисленные лица, такие же, как его собственное. Если подумать, картина несколько жутковатая. Проходя через грот, Се Лянь обвёл пещеру взглядом и заметил изваяние Воина, радующего богов, который стоял в изящной позе с цветком в одной руке, мечом в другой и мягкостью во взгляде.
Здесь насчитывалось самое большее тысяча статуй, а по меньшей мере несколько сотен. Неизвестно, сколько долгих часов и изнуряющих стараний было вложено в их изготовление, и сколько лет они молчали в этой темноте.
Подумав об этом, Се Лянь вздохнул, поравнялся со статуей, склонил голову и пробормотал:
— Наверное, было очень одиноко.
Он имел в виду и того, кто изваял статуи, и сами его творения.
Каменный Воин кивнул в ответ. А Се Лянь так и застыл. Зрелище вышло до крайности пугающее.
Только спустя какое-то время до принца дошло, в чём тут дело. Должно быть, поскольку он только что наполнился магическими силами, сейчас они разливались от него во все стороны, захватывая даже статуи в пещере, и потому изваяния начинали двигаться.
Принц поспешно приструнил собственную ауру, но слишком поздно — статуя Воина, радующего богов, уже сделала шаг. Магические силы, льющиеся через край из тела Се Ляня, задели изваяние, однако сам принц не собирался им управлять, поэтому движения статуи вышли неуклюжими. «Бум» — Воин оступился и упал.
Се Лянь сразу же помог ему подняться.
— Осторожнее!
Воин с неизменной улыбкой приподнял голову, сохраняя горделивый и возвышенный вид, и кивнул Се Ляню в знак признательности. Принцу его высокомерный облик показался смешным, однако он сдержался и спросил:
— Ты видел Хуа Чэна?
Статуи могли издавать простые звуки, но говорить не умели, если только не изображали божество с хорошо подвешенным языком и талантом к ораторскому искусству. Услышав вопрос, изваяние призадумалось, словно не зная, о ком идёт речь. Се Лянь понял — ведь он тогда ещё не был знаком с Хуа Чэном! Поэтому спросил иначе:
— А человека в красных одеждах ты не видел?
Тогда статуя улыбнулась и сдержанно кивнула.
— Ты знаешь, куда он пошёл?
Обстановка была для принца незнакомой, он боялся заблудиться. Статуя, замерев ненадолго, указала ему направление, и Се Лянь ответил:
— Премного благодарен Вашему Высочеству.
Пройдя немного, принц обернулся и увидел, что изваяние Воина довольно быстро овладело способностью двигаться и принялось танцевать с мечом, принимая изящные позы, словно находилось на праздничном шествии в честь жертвоприношения Небесам на глазах у множества зрителей. Жаль только, что некому было насладиться зрелищем.
Вскоре принц добрался до следующей развилки. И конечно же, снова приготовился попросить помощи у статуи, поэтому вошёл в ближайший грот. Но оказавшись внутри, увидел на каменном постаменте фигуру в сидячей позе. Статуя, обхватив сосуд с вином, яростно глотала невидимый напиток.
Се Лянь молча выхватил сосуд из рук изваяния и прикрикнул:
— Хватит пить!
Эта статуя тоже походила на него, только облик был чуть проще, а белые одеяния беднее, без следа былой роскоши. Изваяние попыталось забрать сосуд, что отнял принц, но ничего не вышло, движения получались неловкими, будто во сне. Тогда оно «в гневе» крутанулось и вдруг, обняв Се Ляня, разрыдалось.
Се Лянь, совершенно потрясённый, проговорил:
— Да и плакать не обязательно…
Но статуя расплакалась ещё горестнее, словно от бесконечной обиды. Вино отобрать не получалось, так что она крепко заключила принца в объятия. Се Лянь, не понимая, почему в опьянении он вдруг сделался таким прилипчивым, ничего лучше не придумал, как обнять статую в ответ и, легонько поглаживая по спине, утешить:
— Ну всё, всё… — Затем, поняв, что в «сосуде с вином» и вина-то нет, принц подумал, что вполне может вернуть его изваянию, и спросил: — Ты видел человека в красном одеянии? Куда он пошёл?
Изваяние указало ему дорогу, Се Лянь вернул ему «вино» и направился дальше. А оно перестало плакать и уселось на постамент в обнимку с сосудом, снова уставившись в одну точку.
Принц обернулся, посмотрел на статую, вздохнул и продолжил свой путь.
Спустя ещё некоторое время он услышал скрип, похожий на трение металлических цепей, затем вошёл в очередной просторный грот.
С потолка грота свешивались качели, а на них сидела божественная статуя. Облик её был вдохновенным, полным юношеской энергии. Должно быть, это был семнадцатилетний принц в образе ученика монастыря Хуанцзи. Он ухватился за цепи качелей, старательно пытаясь раскачаться, но поскольку сам сидел на них, ничего не получалось, и лицо его окрасилось раздражением. Видя такую картину, Се Лянь подошёл, чтобы подтолкнуть изваяние.
Качели наконец взлетели в воздух, и юноша в монашеском одеянии очень этому обрадовался. Пользуясь моментом, принц задал вопрос:
— Ты видел человека в красном? Куда он пошёл?
Статуя юноши, одной рукой держась за цепь, другой указало путь, и Се Лянь, подтолкнув качели ещё пару раз, попрощался с ним.
Качели взлетели ещё около двадцати раз, после чего медленно остановились. Больше некому было их толкать, и статуя юноши замерла, вновь изобразив на лице недовольство.
Пройдя ещё довольно долгий отрезок пути, Се Лянь предположил: «Наверное, я почти на месте?» И вдруг услышал едва заметный звук, похожий на сдерживаемый стон боли, и невольно замер. «Что это? Кто-то задыхается?»
Звук раздавался из грота впереди. Войдя внутрь, принц обнаружил там каменный постамент, а на постаменте — лежащую горизонтально статую, накрытую с ног до головы ниспадающим на землю белым покровом. Фигура под тканью смутно шевелилась, то сжимаясь в комок, то переворачиваясь с боку на бок, словно претерпевая невыносимые мучения и с трудом пытаясь освободиться.
Принц как раз намеревался сорвать покров, как вдруг чья-то рука сзади закрыла ему глаза, следом послышался тихий вздох:
— Гэгэ.
Се Лянь усмехнулся и мягко позвал:
— Сань Лан, ты думаешь, что если не дашь мне увидеть, то я не пойму, что там происходит?
Спустя время Хуа Чэн вздохнул вновь:
— Гэгэ, я виноват.
Се Лянь убрал его ладонь от глаз и обернулся.
— Нежные объятия?
За его спиной стоял высокий и стройный мужчина в красном, и это действительно был Хуа Чэн. Пойманный с поличным, он закрыл лоб рукой и наконец признался:
— … Да.
Не удивительно. Вот в чём дело, и нет ничего странного в том, что Хуа Чэн никак не хотел позволить принцу увидеть эту статую.
— Ты пришёл сюда ночью, чтобы заранее спрятать его от меня?
Хуа Чэн отвёл взгляд и ответил:
— Да.
Се Лянь не знал, плакать или смеяться. Неужели Хуа Чэн настолько не решался показать ему это изваяние?
— Но зачем его прятать? Вообще-то здесь нет ничего ужасного. Вот только сейчас возникла весьма деликатная проблема…
И эта проблема заключалась в том, что, появившись здесь, Се Лянь невольно привёл все статуи в движение.
Первоначально тут не было ничего страшного, вот только именно для этой особенной статуи оживление превратилось в мучение. Поскольку под покровом изображался семнадцатилетний Се Лянь, которого в горной пещере настигли чары Нежных объятий.
Другие изваяния либо танцевали с мечом, либо пили вино, либо качались на качелях, делали что угодно другое, и только этому не повезло — оно попало под губительное действие яда цветочных демонов. И это привело к тому, что «ожившее» изваяние теперь испытывало невыносимые страдания.
Вздохи из-под покрова казались столь томительными, что Се Лянь сам не выдержал, вспомнив ту тревожную, но незабываемо волнующую ночь.
— Как жаль его… Если я сейчас уйду, он снова обернётся обычной статуей?
Тогда ему не придётся так мучиться.
Хуа Чэн возразил:
— Боюсь, что нет. Всё-таки магические силы гэгэ сейчас находятся почти на пике мощи, все статуи в пещере попали под твоё влияние. Даже если уйдёшь, они ещё надолго сохранят способность двигаться.
Слишком уж мучительно.
— Но… что-то ещё можно предпринять? — спросил Се Лянь.
Хуа Чэн всегда находил решение, вот и сейчас слегка наклонил голову и сказал:
— Я как раз этим занимался. Гэгэ, идём со мной.
Он привёл Се Ляня в другой грот. Оказавшись там, принц чуть округлил глаза, ведь там стояла каменная статуя мужчины, высокого и стройного, с прекрасными глазами, чуть приподнятыми уголками губ и повязкой на правом глазу. Точная копия демона в красном, что шёл перед ним.
То была статуя Князя Демонов!
— Это же…
— Я только что наспех вырезал его, заметив неладное. Столько лет не брал в руки резец, немного потерял сноровку. Гэгэ, взгляни, похож ли?
Се Лянь, внимательно осмотрев изваяние, ответил:
— Очень! Но…
— Но… что?
Се Лянь заулыбался:
— Не так красив, как его прообраз.
Хуа Чэн тоже улыбнулся.
Затем принц добавил:
— Значит, способ, о котором говорит Сань Лан, это…
Сделать так, чтобы статуя Князя Демонов помогла попавшей под влияние Нежных объятий статуе принца «избавиться от действия яда»?
Помолчав, Хуа Чэн перестал улыбаться, сделался серьёзным и ответил, не отрывая глаз от лица Се Ляня:
— Да.
Принц сначала не заметил осторожного вопроса в его взгляде и подумал: «Способ слишком уж…»
Конечно, метод и впрямь действенный, с незамедлительным результатом, однако даже мысли об этом были невероятными и волнующими… Говоря начистоту, Хуа Чэн ведь собирался при помощи статуи Князя Демонов лишить невинности статую юного принца, тем самым подавив действие яда!
Даже разговор об этом казался постыдным!
Принц ещё не нашёл нужных слов для ответа, а Хуа Чэн уже оказался перед ним и опустился на одно колено. Се Лянь застыл и бросился поднимать его:
— Сань Лан?
Что это значит?
— Ваше Высочество, — мрачно произнёс Хуа Чэн, — я проявил неучтивость.
Се Лянь никак не мог заставить его подняться, поэтому сам присел рядом и с непониманием спросил:
— О какой неучтивости ты говоришь?
Хуа Чэн, неотрывно глядя на него, сделал лёгкий вдох и с твёрдостью в голосе произнёс:
— Ваше Высочество, прошу, поверь мне, я вынужден пойти на столь опрометчивый шаг. Да, я вырезал эти статуи своими руками, но… никогда у меня не возникало даже мысли запятнать их неучтивостью. Если способ кажется Вашему Высочеству неподобающим, я найду другой.
Се Лянь наконец понял, почему Хуа Чэн вдруг сделался таким серьёзным.
Если заглянуть глубже, Хуа Чэн всегда беспокоился, что Се Лянь, узнав о существовании такого количества тайно изготовленных демоном изваяний, сочтёт его действия дерзкими и даже пугающими. И сейчас, предлагая такой способ решения проблемы, Хуа Чэн, должно быть, ещё сильнее запереживал, что Се Ляню покажется, будто у него голова забита всяческим непотребством и нечистыми помыслами.
Принц с улыбкой вздохнул, обеими руками потянул Хуа Чэна и наконец смог поднять его на ноги.
— Разумеется, я верю тебе. Я знаю, ты всегда относился ко мне с должным уважением.
Однако, что касается фразы «даже мысли не возникало запятнать неучтивостью», принц не мог безоговорочно согласиться с этим. Всё-таки, если разобраться, с тех пор как Хуа Чэн рассыпался бабочками, а потом вернулся к принцу, он то и дело норовил «запятнать» своё божество в храме Тысячи фонарей, и с каждым разом становился всё смелее.
Се Лянь тихо кашлянул:
— Мне этот способ… вовсе не кажется плохим. Он даже очень хороший.
Однако стоило принцу подумать, чем по существу является этот способ, его лицо вновь вспыхнуло, а собственные слова неизбежно показались несдержанными. Ну а Хуа Чэн, заполучив его разрешение, наконец постепенно вернулся к своему естественному состоянию. Се Лянь положил руку на плечо статуи Князя Демонов и спросил:
— Мне освятить его?
Хуа Чэн моргнул и с улыбкой медленно произнёс:
— Если гэгэ желает, разумеется, лучшего я и ожидать не смел.
Се Лянь кивнул. Спустя мгновение изваяние демона легонько приподняло бровь, при виде чего принц невольно отдёрнул руку с его плеча.
— Уж слишком похож!
Будто что-то ощутив, из других гротов медленно приблизились несколько фигур — божественные статуи с любопытством окружили их, словно хотели повнимательнее взглянуть на новое изваяние, совершенно от них отличное.
Каменный Князь Демонов, увидев их, поморгал и поднял бровь ещё выше, будто о чём-то задумался и в то же время кого-то искал. Се Лянь, уговаривая и прогоняя, с огромным трудом выпроводил собственные статуи прочь. Но скользнув взглядом в сторону, вдруг воскликнул:
— А где же Нежные объятия?
Он просто обозначил таким названием ту невезучую статую. В какой-то момент на постаменте осталась лишь белая газовая ткань, а лежачая статуя, попавшая под действие Нежных объятий, куда-то исчезла!
Се Лянь в душе воскликнул «плохо дело», вошедший следом Хуа Чэн тоже сразу сделался серьёзным.
— Пещера Десяти тысяч божеств огромна, думаю, он не мог далеко уйти. Нужно скорее найти его!
— Боюсь, не всё так просто. Гэгэ, взгляни.
Он указал на землю, а Се Лянь, подойдя ближе, заметил там магический круг. Причём вычерченный с явным усилием прямо на камне, вероятно, пальцем.
Поле Сжатия тысячи ли! Сколько же магических сил впитала эта статуя, раз смогла голыми руками сама изобразить магическое поле?! Се Лянь едва не повалился наземь там же, где стоял.
Но эта статуя изображала принца в момент действия яда Нежных объятий. Что если ей на пути попадётся какая-нибудь женщина из простых смертных? Стыда не оберёшься! Какие ошеломительные легенды поползут по миру после этого???
— Когда он убежал? Куда он мог убежать?
— Гэгэ, не волнуйся. Лучше подумай, к кому бы ты сам обратился тогда, попав в ловушку Нежных объятий?
Что ж, это несложно. Се Лянь, впрочем, не так уж сильно волновался, а теперь быстро успокоился и произнёс:
— Думаю, я бы обратился…
Он не успел закончить фразу из-за неожиданного нападения по сети духовного общения. Только принц успел поднести руку к виску для ответа, как услышал голос Фэн Синя:
— Ваше Высочество! Что за ерунда?! Какой-то оборотень прикинулся тобой!
Так и думал! В то время самыми верными помощниками Се Ляня были Фэн Синь и Му Цин, и случись с ним что, он, конечно же, первым делом пошёл бы к ним!
Хорошо, что статуя сразу отправилась искать Фэн Синя, а не носиться как оголтелая по улицам. Се Лянь выдохнул и быстро ответил:
— Нет, нет! Это не оборотень, и никто мной не прикидывался.
— В каком смысле??? — поразился Фэн Синь. — Не оборотень и не самозванец? Неужели это ты, собственной персоной??? Быть не может!
— Да нет же! Так, что с ним сейчас? Ты его схватил? Не дай ему сбежать!
— Поздно, уже сбежал!
— Что? Это плохо!
— Да уж, ничего хорошего. Вдруг кто-то увидит его, бегающего голышом? Это никуда не годится!
— Постой, что ты сказал? Голышом? Я… то есть, он что, не одет???
— Можно и так сказать! Одет, но очень легко, в какие-то лохмоться, будто кто-то разорвал на нём одежду. И ещё, если это не оборотень и не самозванец, что же он тогда? Что, в конце концов, происходит? По мне так он похож на божественную статую… Погодите-ка, на статую? — Фэн Синь пришёл в ужас. — Только не говори, что он сбежал из пещеры под Медной печью? Чем вы там занимались???
Се Лянь не очень хорошо помнил, во что был одет, когда попался в ловушку Нежных объятий. Тогда он испытывал нестерпимые мучения и, наверное, сам порвал на себе одежду в полузабитьи.
— Потом объясню! — ответил принц Фэн Синю. — Я сейчас же поднимусь к вам!
Принц вышел из сети духовного общения и сказал:
— Сань Лан, нам нужно наведаться в новую столицу бессмертных!
Тем временем Хуа Чэн уже превратил новенькую статую Князя Демонов в маленькую фигурку, которая уместилась на ладони, и ответил:
— Хорошо! — после чего в несколько движений изобразил магическое поле для перемещения.
Вскоре они вдвоём ворвались прямо во дворец Наньяна в новой столице бессмертных. Открыв ворота, принц и демон увидели Фэн Синя, который, наткнувшись на Хуа Чэна, округлил глаза:
— Собиратель цветов под кровавым дождём? А ты зачем здесь? Для чего явился на Небеса?!
Непревзойдённый Князь Демонов, вместо того чтобы сидеть спокойно в своих владениях, заявляется в столицу бессмертных, когда ему вздумается! Куда же это годится?!
Хуа Чэн, не удостоив его ответом, прислушался и спросил:
— Почему не слышно объявления? Ведь не может быть, чтобы Небесные чертоги отказались держать слово.
Фэн Синь, разумеется, знал, о каком объявлении спросил Хуа Чэн. О том самом воспевании «доблестного поступка Собирателя цветов под кровавым дождём, который спас всех небесных чиновников», ведь оно должно было длиться целый год!
На лбу небожителя вздулись вены.
— Какое ещё объявление посреди ночи?! Нам тоже нужно отдыхать, днём опять будет слышно!
Хуа Чэн наконец хмыкнул, видимо, таким образом ответив «ну ладно, прощаю».
Се Лянь произнёс:
— Ох, пусть делают что хотят! Вернёмся к делу, ты видел того «меня»? Куда он побежал?
Фэн Синь указал направление:
— Туда. Я как раз собирался в погоню, когда вы поднялись!
В душе Се Ляня зародилось недоброе предчувствие.
— Можно спросить, а в той стороне располагается…
Фэн Синь коротко и ясно ответил:
— Дворец Сюаньчжэня.
Се Лянь так и осёкся.
Хуа Чэн мрачно бросил:
— Идём!
Двое, не смея медлить, второпях бросились к дворцу Сюаньчжэня и ворвались в него через главные ворота. А ворвавшись, увидели Му Цина, который оторопело сидел на божественном постаменте, словно только что увидел нечто невообразимое.
Се Лянь приблизился и помахал рукой перед его лицом:
— Му Цин?
Тот, заметив Се Ляня, наконец пришёл в себя, однако лицо его осталось всё таким же потрясённым, и лишь спустя некоторое время он смог наконец выговорить:
— Се Лянь, что ты творишь?
— Что я творю? Я… я и сам не знаю, что я творю. Не мог бы ты мне рассказать?
Му Цин вытаращился на него:
— Зачем ты посреди ночи полураздетым прибежал в мой дворец???
Хуа Чэн недобро сощурился.
Се Лянь прервал:
— Не надо своими речами вводить других в заблуждение! Неважно, что ты только что увидел, это в любом случае был не я!
Му Цин прикрыл ладонью поллица, словно желал выцарапать увиденное из глаз. Затем с тёмным как бронза лицом произнёс:
— Пусть это не ты, но без тебя тут явно не обошлось! Это ведь статуя из той пещеры? Что вы натворили? Выпустили столь непристойное изваяние бегать повсюду в ночной час! Не слишком ли фривольные забавы ты и Собиратель цветов под кровавым дождём себе позволяете?!
— Какое тебе до этого дело? — фыркнул Хуа Чэн.
— Что значит — какое мне дело? — гневно рявкнул Му Цин. — Это мой дворец!
— Я тоже приложил руку к строительству новой столицы бессмертных, — протянул Хуа Чэн.
Му Цин не нашёлся с ответом.
По правде говоря, из-за серьёзных потерь, понесённых Небесными чертогами, немалому количеству небожителей пришлось тайно просить помощи у хозяина Призрачного города. Если так посчитать, постройка новой столицы бессмертных и впрямь не обошлась без Хуа Чэна.
— Вообще-то это никакие не забавы, — вмешался Се Лянь. — Всего лишь недоразумение. Где он сейчас?
— Он выкрал у меня меч и убежал в…
Продолжать не потребовалось, Се Лянь и так понял, где следует искать беглеца. Из цветочного садика, устроенного возле дворца Сюаньчжэня, раздался звон металла.
Се Лянь немедля бросился на звук, и действительно, статуя Нежные объятия стояла прямо на искусственной горе в саду!
Одеяний на статуе почти не было, гладкие блестящие плечи и грудь оголились практически полностью. Нижние одеяния тоже, можно считать, отсутствовали — картина весьма неприличная. Но ещё более сильное впечатление производило лицо статуи: чуть сведённые брови, почти видимый румянец на коже и тонкие струйки пота… Назвать мастерство резчика сразу и божественным, и демоническим искусством было бы нисколько не чрезмерной похвалой. Ну а сейчас изваяние, схватив украденный из дворца Сюаньчжэня меч… «Цзынь-цзынь, цзынь-цзынь!» Раз за разом вонзала его в собственное тело, разумеется, чтобы, как и сам принц тогда, поранить себя и тем самым снять действие яда.
Но поскольку камень из Медной печи был неимоверно крепким, меч никак не мог пронзить его, только гнулся. Статуя, похоже, отчаялась и занесла руку, чтобы размозжить себе голову одним ударом, тогда Се Лянь поспешил остановить:
— Успокойся! Успокойся!
Статуя обратила к нему затуманенный взгляд, а принц подлетел и отвесил такой удар, что изваяние сверзилось с возвышения, упало в пещеру и больше не смогло подняться. Хуа Чэн в мгновение ока очутился возле Се Ляня и сбросил что-то в ту же пещеру.
Статую Князя Демонов!
Впрочем, каменный Князь Демонов скорее сам вырвался из его рук при виде статуи юного Се Ляня, нежели Хуа Чэн бросил его. Едва соскочив с ладони Хуа Чэна, изваяние в воздухе приняло прежнюю форму, упало в пещеру и накрыло своим телом каменного принца, после чего снизу раздался удивлённый вздох.
Се Лянь поскорее спрыгнул с горы и затолкал прибежавшего на шум Му Цина обратно во дворец со словами:
— Не успеть! Уж прости, но нам придётся ненадолго позаимствовать твой драгоценный садик!
Му Цин потрясённо спросил:
— Что вы там натворили?
— Потом объясню, приношу десять тысяч извинений!
Хуа Чэн неторопливо протянул:
— К чему извинения? Ты ведь столько раз спасал ему жизнь.
— Нет уж, лучше всё-таки объяснись сейчас, — настоял Му Цин. — Я, кажется, видел, как ты сбросил туда «себя», и он тоже сбросил свою копию, мне ведь не померещилось? И чем же вы там занимаетесь? Что сейчас творится в моём саду?
Се Лянь чуть не схватил его за шею, чтобы утащить в покои дворца.
— Дело не терпит отлагательств! Правда, Му Цин, не надо туда ходить! Ну зачем тебе эти мучения?
— Се Лянь!!! — взревел Му Цин. — Что вы устроили в моём дворце? Твою мать! Да твою ж мать!
— Это не мы! Всего лишь недоразумение, правда, ждать было невозможно… И ещё, ты опять перепутал слова!
Спустя два часа две статуи наконец без остатка истратили все магические силы, что перетекли к ним от настоящих Се Ляня и Хуа Чэна.
Взойдя на гору в саду и заглянув в пещеру, принц закрыл лоб ладонью.
Хуа Чэн занялся статуями, а Се Лянь молча вышел и задержал снаружи Фэн Синя и Му Цина, которые тоже хотели взглянуть, что произошло.
— Вы не захотите этого видеть, — честно сказал принц.
Фэн Синь вообще-то и без того никогда не страдал любопытством, а почувствовав неладное, тут же разумно отступил. Му Цин же никак не мог успокоиться, его лицо почернело как днище старого котла, он в бешенстве затряс рукавами и в таком же бешенстве забормотал:
— Просто не могу поверить… Я просто не могу в это поверить! Как такое могло случиться?! Как такое могло случиться в моём дворце?! — После он уплыл прочь словно неприкаянный призрак.
Наверное, Му Цин больше никогда не сможет спокойно взглянуть на эту гору в своём саду. Се Лянь подозревал, что тот скорее одним ударом сровняет здесь всё с землёй.
По правде говоря, Се Лянь и сам не смел поверить, что с ними произошло столь неописуемое недоразумение, не зная, стоит ли ему чувствовать стыд по этому поводу. Обернувшись, принц посмотрел на две статуи… нет, сейчас следовало бы называть их «одной» статуей, и спросил:
— Они… так и останутся?
— Так и останутся, — ответил Хуа Чэн. — Теперь они неразлучны.
Се Лянь закрыл лицо ладонью.
Да разве у какого-то ещё небесного чиновника может быть подобная статуя?! Разве это можно показывать людям? Просто верх неприличия, где такое видано?!
Принц простонал:
— Сань Лан… возьми их… и спрячь. Их никто не должен увидеть.
— Разумеется, — усмехнулся Хуа Чэн. — Не волнуйся, гэгэ.
Они наконец вернули две статуи, соединившиеся в одну, на место — в пещеру Десяти тысяч божеств, и Се Лянь вытер пот со лба.
Остальные изваяния снова набежали из любопытства, и принц опять выпроводил их со словами:
— Нельзя смотреть на то, что не соответствует приличиям.
Ничего не поделаешь, пришлось им уйти. И хотя статуи так и не увидели завершённое произведение, уходя, они то и дело оборачивались, словно очень завидовали тому «Се Ляню», который наконец обрёл «пару».
Действие яда Нежных объятий рассеялось, но другие статуи остались незавершёнными: никто не любовался танцем Воина, радующего богов; никто не поддерживал захмелевшего принца; некому было толкнуть качели…
Се Лянь невольно посетовал в душе: «Вот бы у каждого Се Ляня появился свой Хуа Чэн».
К его неожиданности Хуа Чэн сказал то же самое:
— Гэгэ, тебе не кажется, что каждому Его Высочеству неплохо было бы заполучить своего Сань Лана?
Они сразу пришли к согласию, остались в пещере Десяти тысяч божеств и развернули масштабную работу.
Вскоре принц получил возможность своими глазами увидеть, как Хуа Чэн превращал грубый кусок камня в изящное произведение искусства. Его мастерство не поддавалось описанию, поскольку работал он так быстро, что невозможно было разглядеть движений его рук. Хуа Чэн соединил в одно целое технику и магию, так что принцу оставалось лишь восторженно вздыхать.
В итоге, когда Хуа Чэн развернулся, из груды мелких обломков показался только что высеченный из камня ребёнок. С растрёпанными волосами, в порванной одежде и бинтах на голове он выглядел ужасно жалобно, при этом держал что-то в ладошках, не желая отпускать. Принц освятил маленькую статую, положив руку ей на голову, а Хуа Чэн наделил каплей магических сил. В тот же миг ребёнок заморгал и принялся озираться, а поняв, что кто-то держит его за шиворот, отвесил яростный пинок.
Хуа Чэн, похоже, ожидал от него чего-то подобного, поэтому с лёгкостью увернулся и продолжил держать мальчишку на весу, позволяя тому отбрыкиваться и вырываться. Се Лянь не ожидал от маленького Хуа Чэна подобной свирепости и прыснул:
— Ох, какой злюка!
Хуа Чэн цокнул языком и бросил мальчика в сторону. Тот с громким «бум» плашмя упал на пол пещеры, быстро вскочил и уставился на демона недобрым взглядом.
Се Лянь запереживал, что мальчик ушибся, и протянул к нему руки.
— Сань Лан, ты слишком сильно его бросил! Осторожнее, не то разобьёшь.
А ведь если подумать, это дитя только-только появилось на свет!
Но Хуа Чэн с безразличием ответил:
— Не страшно, он очень живучий.
По отношению к Хуа Чэну мальчик вёл себя ужасно враждебно, тогда как к принцу отнёсся весьма дружелюбно. Видя, что Се Лянь подзывает его, он в самом деле собрался подойти. Но тут статуя Воина, радующего богов, которая находилась неподалёку, будто бы что-то почувствовала — спустилась со своего постамента и подошла взглянуть.
Увидев изваяние наследного принца в образе Воина, радующего богов, ребёнок застыл. Глаз, выглядывающий из-под бинтов, сделался большим, мальчик с громким топотом бросился к принцу, словно хотел обнять его, схватить за полы одежд, но всё же не решался приблизиться и запачкать одеяния небесного божества. Лишь спустя некоторое время он с крайней осторожностью протянул к принцу ладошку и наконец разжал пальцы.
Оказалось, что на его ладони спрятался маленький цветок. Воин, радующий богов, принял цветок, мягко улыбнулся, наклонился и сам взял мальчика на руки, после чего они вместе радостно удалились. Похоже, один наконец нашёл того, кто будет наслаждаться его выступлением, а другой обрёл того, кому будет подносить цветок.
Се Лянь остался вполне удовлетворён таким итогом, но у него вдруг возник другой вопрос:
— Сань Лан, когда ты закончишь работу, получается, пещеру Десяти тысяч божеств будет заполнять огромное множество твоих и моих статуй? А они не перепутают друг друга? Всё же многие из них похожи.
Хуа Чэн усмехнулся и возразил:
— Этого не случится.
— Почему?
Хуа Чэн повторил:
— Не случится. — Подняв глаза на принца, он с улыбкой произнёс: — Пусть даже «Его Высочество» ошибётся, «я» не ошибусь никогда. Потому что каждый Хуа Чэн всегда будет последователем единственного Его Высочества, будет предан ему одному.
Се Лянь перевёл на него внимательный взгляд, у него вырвалось:
— Я тоже не ошибусь. У одного Се Ляня всегда будет только один самый преданный последователь. «Я» буду вечно это помнить. Я…
На этой фразе принцу вдруг стало до странного неловко. Сейчас они походили на детей, которые с жаром давали друг другу обещание «я всегда буду любить тебя и только тебя». Весьма искренне, и в то же время наивно.
Хоть и наивно, а всё же искренне.
Помолчав, Се Лянь тихонько кашлянул:
— Что ж… теперь давай сделаем для Его Высочества наследного принца, сидящего на качелях, Его Превосходительство Князя Демонов, который эти качели подтолкнёт.
Ведь он выглядел таким одиноким и несчастным, когда никто не помогал ему толкать качели.
— Хорошо! — охотно согласился Хуа Чэн.
Се Лянь спросил снова:
— А как быть с тем, что пьёт вино? Тут придётся поломать голову. Кажется, он не совсем в трезвом уме, да ещё заливается слезами. Ох, здесь слишком много статуй. Когда же мы сможем сделать пару для каждой?
— Чего бояться? — усмехнулся Хуа Чэн. — Не будем спешить, рано или поздно они встретят друг друга.
Се Лянь тоже заулыбался и кивнул, тихо соглашаясь:
— Да, обязательно встретят.
В каменной пещере две некогда отдельные статуи теперь слились в одно целое.
Они крепко обнимались и смотрели друг другу в глаза, находясь совсем близко. Взгляды их, как и тела, сплелись неразрывно и стали по-настоящему неразлучны.
День рождения Князя Демонов
Надвигалось одно весьма чрезвычайное событие, из-за которого все демоны Призрачного города потеряли покой. Прознав о нём, Се Лянь тоже удивлённо застыл и встревоженно спросил у группы демонов, которые тайно поведали ему о событии:
— День рождения?
— Именно!
Именно. Приближался неизвестно какой по счёту великий праздник хозяина Призрачного города, Хуа Чэна!
Застигнутый врасплох Се Лянь необъяснимо разволновался:
— Н-но, н-н-но… как вы прежде справляли день рождения Сань Лана?
Демоны заголосили, перебивая друг друга:
— Очень весело, кря!
— Вообще-то никак, просто устраивали шумную пирушку…
— Но ведь сам градоначальник не удостаивал нас визитом?
На этой фразе Се Лянь вмешался:
— Что значит «не удостаивал визитом»?
— То и значит, что наш почтеннейший градоначальник никогда не справлял день рождения.
— Да, кря! Ему всегда было безразлично, что мы делаем в этот день, и даже одним глазком не глядел на поднесённые ему подарки, кря. Каждый год мы просто как дурачки веселились сами по себе, кря.
— Наш почтеннейший градоначальник, как и все люди высокого статуса, забывчив. И кажется, совершенно не помнит, когда у него день рождения!
Се Лянь, подумав, принял решение. Если раньше Хуа Чэн относился к своему дню рождения без особого интереса, в этот раз нужно непременно придумать, как сделать праздник оригинальнее и интереснее, чтобы для Хуа Чэна этот день был наполнен радостью. А иначе получится, что дни рождения с принцем и без принца ничем не отличаются друг от друга!
Во-первых, обязательно нужно приготовить подарок. Се Лянь погрузился в раздумия — что же подарить?
Демоны уставились на него в ожидании.
— Даочжан Се, вы раздумываете, что подарить градоначальнику?
— Да. К своему стыду… я не уверен, что именно ему понравится. Боюсь, если подарю что-то не то…
Свин-мясник вздохнул:
— Ох, ну что вы зря переживаете? Ведь главное, что это подарок от старшего дя… даочжана Се, а значит, наш градоначальник точно будет вне себя от радости.
— Да! Даже если вы подарите ему клочок бумажки, он наверняка обрадуется, дя… даочжан Се, разве подарок от вас может сравниться с подарком от кого-то другого?!
Се Лянь неловко усмехнулся и счёл подобный подход слишком уж несерьёзным, без должной искренности.
— Не говорите так, подарок непременно нужно выбрать с душой… У вас есть идеи?
Что ни говори, а Хуа Чэн управлял Призрачным городом много лет, и возможно, его обитатели больше знают о предпочтениях своего градоначальника. А может, после коллективного обсуждения принц ещё подумает сам и отыщет действительно подходящий и необычный подарок.
Как он и думал, демоны заголосили:
— Есть, есть, есть!