— А нельзя ли…
И хотя они даже не успевали сказать, что им нужно, Се Лянь немедля прерывал их речи:
— Нельзя!
Наконец, толпа еле-еле схлынула, только теперь стол для подношений оказался завален фруктами, дынями и овощами, даже рисом, лапшой и другими продуктами. Что ни говори, а всё-таки неплохое подношение. Се Лянь принялся выметать наружу мусор, оставшийся после прихожан.
Сань Лан вместе с ним вышел из монастыря и произнёс:
— Неплохой улов.
Се Лянь, не отвлекаясь от подметания, заметил:
— В обычных обстоятельствах ещё полмесяца никто даже не заглянул бы сюда.
— Разве?
Се Лянь глянул на него и с улыбкой сказал:
— Видимо, я просто зацепился за твою удачу, Сань Лан.
С этими словами он вспомнил, что собирался заменить занавеску на двери, поэтому достал из рукава новую и повесил в проёме. Отступив на несколько шагов назад, чтобы её разглядеть, Се Лянь заметил, что Сань Лан остановился рядом. Принц повернулся к нему и спросил:
— Что-то не так?
Сань Лан, не отрываясь, смотрел на занавеску с задумчивым видом. Проследив за его взглядом, Се Лянь обнаружил, что юноша смотрит на заклятия, изображённые на занавеске.
Талисман этот принц нарисовал на скорую руку, заклятия на нём теснились в несколько слоёв друг на друге, распространяя довольно серьёзную защитную ауру. Талисман предназначался для отпугивания нечистых сил, мог предотвратить вторжение демонических тварей извне. Вполне возможно, что надписи также притягивали неудачи, поскольку были выполнены лично рукой Се Ляня, но пока это выяснить не представлялось возможным. И раз уж двери в монастыре не имелось, принц всё же решил нарисовать на занавеске талисман, для пущей сохранности.
Теперь же, увидев, как юноша неподвижно застыл прямо перед талисманом, Се Лянь ощутил, как дрогнуло сердце, и позвал:
— Сань Лан?
Неужели это талисман преграждал ему путь, не позволяя переступить порог монастыря?
Необычная беседа о Крепости Полумесяца в монастыре Водных каштанов
Сань Лан взглянул на принца, улыбнулся и ответил:
— Я ненадолго отлучусь.
Легко обронив эту фразу, юноша немедля развернулся и ушёл. Здравый смысл подсказывал Се Ляню, что стоило бы догнать его и расспросить, но в то же время принца посетило странное чувство — ведь юноша сказал, что отлучится ненадолго, а значит, слишком много времени ждать его не придётся, и он наверняка вернётся снова. Се Лянь в одиночестве вошёл в монастырь.
Порывшись в куче барахла, которое он вчера вечером насобирал, шатаясь по улицам посёлка, Се Лянь одной рукой вытащил котелок, а другой нашарил широкий кухонный тесак. Оглядев фрукты и овощи, лежащие на столе, принц принялся за дело.
Прошло около получаса, когда снаружи монастыря Водных каштанов всё-таки послышался звук шагов — неспешных, но и не прогулочных; едва услышав этот звук, можно было легко представить юношу, вольготно выхаживающего по дороге к монастырю.
К тому времени овощи в руках Се Ляня уже превратились в два блюда, на которые он смотрел уж и так, и сяк, но в конце концов тяжко вздохнул, не желая больше смотреть, вышел на улицу и, как ожидал, снова увидел Сань Лана.
Вероятно, от того, что солнце пекло слишком сильно, юноша снял верхнюю красную рубаху и небрежно повязал её на поясе. Сверху осталась лишь лёгкая белая сорочка, рукава которой юноша закатал, всем своим видом выражая любовь к чистоте. Одной ногой наступив на прямоугольную доску, в левой руке он крутил меч для рубки хвороста. Наверное, позаимствовал у местных. С виду меч казался притуплённым и тяжёлым, но при этом легко порхал в руках юноши, даже, кажется, сделался остро заточенным, время от времени откалывая щепки от доски, словно снимая шкуру. Мельком заметив, что Се Лянь вышел из монастыря, Сань Лан объяснил:
— Хочу кое-что смастерить.
Се Лянь приблизился и увидел, что юноша, оказывается, мастерит новую дверь. К тому же, точно по размеру, аккуратную и красивую, с гладкой поверхностью, весьма искусной работы. Поскольку юноша был выходцем не из простолюдинов, Се Лянь посчитал, что он, вероятно, совершенный невежда во всём, что касается работы руками. Оказалось же, что юноша справляется с таким нелёгким делом вполне проворно, поэтому принц произнёс:
— Спасибо тебе за помощь, Сань Лан.
Тот лишь улыбнулся, ни слова не сказав в ответ. Отбросив меч для хвороста в сторону, он установил дверь на место, постучал в неё и обратился к Се Ляню:
— Раз ты собрался рисовать защитный талисман, рисуй сразу на двери, так ведь намного лучше, не находишь?
Договорив, юноша, как ни в чём не бывало, приподнял занавеску и вошёл внутрь.
По всей видимости, суровые заклинания на занавеске совершенно не возымели на него устрашающего действия, Сань Лан абсолютно не обратил на них внимания.
Се Лянь закрыл новую дверь, потом не сдержался и открыл снова, потом закрыл, опять открыл, закрыл, и подумал, что дверь и впрямь отличная. Вот так он открывал и закрывал её, пока не осознал, что, должно быть, выглядит весьма глупо. Сань Лан тем временем уже уселся внутри. Се Лянь бросил развлекаться с дверью, вынул тарелку маньтоу, поднесённых утром жителями деревни, и поставил на стол.
Сань Лан, посмотрев на маньтоу, не обронил ни слова, лишь тихонько усмехнулся, словно что-то разглядел. Се Лянь же, сохраняя невозмутимость, налил два стакана воды и уже собирался сам сесть к столу, как вдруг заметил на предплечье Сань Лана под закатанным рукавом рубашки вытатуированную иероглифическую надпись, весьма странную на вид. Сань Лан, заметив его взгляд, опустил рукав и с улыбкой пояснил:
— В детстве наколол.
Раз уж юноша скрыл надпись, значит, говорить о ней не собирался. Се Лянь это понял, поэтому сел, поднял взгляд на картину, написанную юношей, и поинтересовался:
— Сань Лан, портрет просто замечательный, неужели кто-то из твоей семьи научил тебя рисовать?
Сань Лан, несколько раз проткнув палочками маньтоу, ответил:
— Никто меня не учил. Я рисовал для собственного удовольствия.
— Но как же ты научился писать даже «Наследного принца Сяньлэ под маской бога»?
Сань Лан с улыбкой ответил:
— Ты разве не сказал, что мне известно всё на свете? Конечно, я знаю и как нарисовать его портрет.
Ответ прозвучал весьма нахально, но в то же время простодушно и открыто, словно юношу совершенно не беспокоили подозрения Се Ляня, и он не боялся неудобных вопросов. Се Лянь же расплылся в улыбке и больше ничего не спросил. Внезапно снаружи вновь послышался шум и гам. Оба, не сговариваясь, подняли взгляд друг на друга.
Кто-то затарабанил в дверь с криком:
— Святой! Ох, беда, святой, на помощь!
Се Лянь, открыв дверь, увидел толпу народа, которая стояла, образовав круг. Староста деревни, заметив принца, обрадовано заголосил:
— Святой! Этот человек, кажется, при смерти! Скорее, спаси его!
Услышав, что кто-то при смерти, Се Лянь торопливо подошёл разузнать, в чём дело. Оказалось, что толпа окружила монаха, нечёсаного, неумытого, да ещё с ног до головы покрытого жёлтым песком. Одежды его были изодраны, а подошвы башмаков стёрты до дыр, словно он много дней провёл в бегах, а сейчас, не выдержав усталости, свалился без сознания, тут жители деревни его и подобрали.
Се Лянь заверил:
— Не о чем беспокоиться, он ещё жив.
Наклонившись к бедняге, принц нажал на несколько точек на его теле, попутно замечая при нём немало предметов, таких как восьмиугольный гадательный диск и стальной меч, которые являлись действующими артефактами. Видимо, незнакомец — не просто странствующий путник, и от этой мысли сердце Се Ляня наполнилось тяжестью. Совсем скоро монах наконец постепенно пришёл в себя и хрипло проговорил:
— Что это за место?..
Местные ответили ему:
— Деревня Водных каштанов!
Монах забормотал:
— Выбрался… Я выбрался… Наконец-то удалось сбежать… — Оглядевшись по сторонам, он вдруг распахнул глаза и в страхе заголосил: — Спаси… спасите, помогите!
Подобную реакцию Се Лянь предвидел сразу. Он обратился к монаху:
— Уважаемый друг на тропе самосовершенствования, что же всё-таки с вами приключилось, кого нужно спасти, в чём дело? Не переживайте так, спокойно всё расскажите.
Жители деревни поддержали:
— Ага, бояться не надо, наш местный святой уж точно поможет тебе уладить любое дело!
Се Лянь застыл в неловком замешательстве.
Односельчанам ни разу не приходилось видеть, применял ли он какие-либо чудесные способности, но, тем не менее, они действительно считали его живым божеством, так что Се Лянь даже не знал, что на это ответить, про себя подумав: «Я бы ни в коем случае не стал обещать уладить любое дело».
Затем принц задал монаху вопрос:
— Откуда ты держишь свой путь?
Тот проговорил:
— Я… я пришёл из Крепости Баньюэ[31]!
Люди вокруг, услышав его ответ, стали непонимающе переглядываться.
— Где она находится, эта Крепость Баньюэ?
— Никогда не слышал ничего подобного!
Се Лянь же произнёс:
— Но Крепость Баньюэ располагается на северо-западе, весьма далеко от здешних краёв. Как же ты добрался сюда?
Монах ответил:
— Я… я с огромным трудом выбрался оттуда.
Речь его звучала сбивчиво, настрой был крайне неспокойным. В подобных обстоятельствах, чем больше кругом зевак, тем сложнее говорить, язык незнакомца заплетался, он даже расслышать Се Ляня не мог, не то что ему ответить, поэтому принц решил:
— Давай войдём внутрь и там поговорим.
Он помог монаху подняться и повёл его в монастырь, через плечо обратившись к жителям деревни:
— Прошу всех возвращаться по домам, не нужно здесь толпиться.
Но люди никак не унимались:
— Святой, но что же с ним случилось?
— Да, что с ним такое?
— Если помощь нужна, так мы всей деревней поможем!
Однако, чем сильнее они распалялись, тем меньше помощи от них можно было ожидать. Се Ляню ничего другого не оставалось, как понизить голос и опасливо проговорить:
— Он… возможно, одержим.
Его слова повергли жителей в ужас. Только одержимого в их деревне не хватало! Лучше уж на него не глядеть, а поскорее разойтись по домам. Се Лянь, не зная, плакать или смеяться, вошёл в монастырь и затворил за собой дверь. Сань Лан всё так же сидел за столом и поигрывал палочками для еды. Его взгляд тоже ярко сверкнул интересом при виде монаха, и Се Лянь ответил:
— Всё в порядке, не отвлекайся от еды.
Усадив монаха, принц встал перед ним и продолжил разговор:
— Уважаемый друг, я — хозяин местного монастыря, можно считать, тоже заклинатель, как и ты. Не стоит волноваться, можешь рассказать всё, что тебя беспокоит. Возможно, если я в чём-то могу тебе помочь, то сделаю всё, что в моих силах. Так что же случилось в Крепости Баньюэ?
Монах несколько раз тяжело вздохнул, словно, оказавшись в месте, где людей поменьше, да ещё услышав слова утешения, наконец смог успокоиться. Он спросил принца:
— Ты разве никогда не слышал о ней?
— Почему же, слышал. Крепость Баньюэ построена посреди оазиса в пустыне. Ночью виды там исключительно прекрасные, из-за одного такого ночного пейзажа это место и получило своё название.
— Оазис? Прекрасные пейзажи? Да ведь это всё дела двухсотлетней давности, а теперь для Крепости сойдет название Баньмин — «отнимающая половину жизней»!
Се Лянь на миг застыл в растерянности.
— В каком смысле?
Лицо монаха сделалось бледным, бледным до ужаса, он заговорил:
— Всё потому, что кто бы ни проводил через неё свои караваны, половина путников исчезает без следа, это ли не истинная «Крепость, отнимающая половину жизней»?
Об этом Се Лянь и впрямь не слышал. Поэтому спросил:
— Кто это сказал?
Монах завопил:
— Да никто этого не говорил, я видел своими глазами! — Приподнявшись, он добавил: — Один торговый караван намеревался пройти через Крепость, однако, памятуя о недоброй славе того места, купцы попросили учеников нашего монастыря сопроводить их в качестве охраны, а в итоге… — В голосе его послышались горечь и негодование. — В итоге из того похода вернулся лишь я один!
Се Лянь поднял руку, давая знак монаху, чтобы тот сел обратно и не волновался, и спросил:
— Сколько человек участвовало в походе?
— Весь наш монастырь, да ещё торговцы… более шестидесяти человек!
Более шестидесяти человек. Демоница Сюань Цзи за сотню лет похищения невест, согласно окончательным подсчетам дворца Линвэнь, погубила не более двух сотен. Ну а если верить словам этого человека, подобные пропажи караванов продолжаются уже больше ста лет, и в том случае, если каждый раз исчезает такое количество народа, то, складывая всё вместе, невозможно не задуматься.
Се Лянь продолжал:
— С какой поры Крепость Баньюэ превратилась в… «отнимающую половину жизней»?
— Где-то… сто пятьдесят лет назад, с тех пор, как то место превратилось во владения чародея.
Се Лянь ещё хотел бы расспросить его подробнее о том, с какой напастью он и остальные путники столкнулись в том походе, и о каком «чародее» говорит незнакомец, вот только с самого начала разговора в его душу закралось смутное ощущение, что здесь что-то не так. И сейчас принц уже не мог скрывать охватившее его странное чувство, поэтому придержал язык и слегка нахмурился.
Неожиданно раздался голос Сань Лана:
— Так ты всю дорогу бежал сюда из Крепости Баньюэ?
Монах воскликнул:
— Да, эх! Чудом в живых остался.
Сань Лан на это лишь хмыкнул и больше ничего не сказал. Однако хватило и одного вопроса, чтобы Се Лянь понял, что здесь не так.
Он развернулся к монаху и мягко спросил:
— Раз ты бежал всю дорогу, тебя наверняка мучает жажда.
Монах застыл. А Се Лянь уже поставил перед ним чашу с водой и произнёс:
— У нас есть вода, уважаемый друг, прошу, выпей немного.
Монах взглянул на чашу, и в его взгляде на короткий миг мелькнуло сомнение. Се Лянь же встал рядом, спрятав руки в рукава, в молчаливом ожидании.
Раз уж монах пришёл пешком с северо-запада, да к тому же торопился спастись от смерти, наверняка его мучила жажда и ужасный голод, а судя по его виду, навряд ли в дороге он находил свободную минуту, чтобы поесть и утолить жажду.
И всё же, едва он очнулся, как сразу же заговорил с ними, и говорил довольно долго, ни разу не обмолвившись просьбой о еде или питье. Когда монах оказался в монастыре, прямо перед ломящимся от разнообразных яств столом, в его взгляде не мелькнуло и намёка на жажду или голод, он даже не взглянул в сторону кушаний.
Поведение поистине странное для живого человека.
Под пристальным вниманием монах взял чашу с водой, слегка сгорбился и медленно начал пить. Тем не менее, судя по его виду, вода вовсе не явилась для монаха благодатным дождём после засухи, даже наоборот — пил он неуверенно, будто остерегаясь чего-то.
Пока монах утолял жажду, Се Лянь услышал отчетливое «бульк», «бульк», словно вода лилась в пустой сосуд.
Истина в его голове моментально прояснилась окончательно. Се Лянь схватил монаха за руку и произнёс:
— Хватит.
Тот в нерешительности воззрился на принца, рука его дрогнула. Се Лянь же с лёгкой улыбкой продолжал:
— Нет никакого толка от питья, верно?
Монах изменился в лице, другая его рука метнулась к стальному мечу на поясе, остриё которого немедленно направилось на принца. Се Лянь не сдвинулся с места, лишь взмахнул плоской ладонью — «цзынь!» — и с лёгкостью отбил клинок меча. Монах, осознав, что противник всё ещё крепко держит его за руку, дёрнулся прочь, сжав зубы. Се Лянь ощутил, как рука монаха сморщилась, словно кожаный мяч, из которого выпустили воздух, и с шипящим свистом легко выскользнула из ладони. Едва монаху удалось высвободить руку, он тут же рванулся к двери. Однако Се Лянь не спешил бросаться вдогонку. В месте, где никакая нечистая сила извне не могла вмешаться, пусть даже монах отбежит на десять чжанов, Жое все равно настигнет его и притащит обратно. Однако, к великой неожиданности Се Ляня, стоило ему приподнять запястье, как мимо него быстро пролетело что-то, резким свистом прорезая воздух.
Будто бы кто-то выпустил стрелу из-за спины принца и пригвоздил монаха к двери, продырявив ему живот. Се Лянь, присмотревшись, понял, что это оказалась палочка для еды.
Обернувшись, принц увидел, как Сань Лан спокойно, без излишней суматохи поднимается из-за стола. Юноша прошёл мимо Се Ляня, выдернул палочку из тела беглеца и помахал ею перед принцем со словами:
— Испачкалась. Придётся выбросить.
Ну а монах, получив столь серьёзное ранение, не издал ни единого стона, лишь беззвучно сполз по двери на пол. Из его живота с бульканьем потекла не кровь, но чистая вода.
Ровно столько, сколько было в чаше, которую он только что выпил.
Они склонились над монахом, Се Лянь тронул его живот в месте раны и ощутил, что отверстие напоминает дыру в надутом мяче: при нажатии из него толчками выходит холодный воздух. С «телом» монаха тем временем произошли кое-какие изменения. Только что на вид он казался крепким мужчиной, теперь же словно уменьшился в размере, его лицо и все конечности заметно усохли и до сих пор продолжали сжиматься. Теперь монах больше походил на сморщенного старика.
Се Лянь заключил:
— Пустой сосуд.
Некоторые твари мира демонов не способны своими силами создать идеальное человеческое тело, поэтому они придумали иной способ: создание пустого сосуда.
Из весьма реалистичных материалов демоны тщательно выкраивали фальшивое человеческое тело. Такой сосуд часто создавался по образу определённого живого человека, а иногда и вовсе делался прямо из человеческого тела. Естественно, в таком случае и линии на ладонях и пальцах, и кончики волос идеально соответствовали образцу, без малейшего изъяна. Кроме того, подобный сосуд, если внутри него не обитала сущность хозяина, не распространял вокруг себя демоническую Ци, а значит, не боялся никаких талисманов, отпугивающих нечисть. Именно поэтому талисман на двери монастыря не смог задержать монаха от проникновения внутрь.
Но подобные сосуды всегда легко распознать, ведь это лишь пустая марионетка. Если её хозяин не надел это обличье на себя, сосуд мог действовать лишь согласно его приказу. Сам приказ не должен звучать слишком сложно; лучше всего, чтобы это было какое-то простое, повторяющееся и заранее спланированное действие. Поэтому выражение лица и реакция марионеток часто слегка заторможены, не как у живого человека. К примеру, они непрестанно повторяют какую-то определённую фразу, совершают конкретное действие, либо разговаривают сами с собой, отвечая совсем не то, о чём их спросили. Стоит поговорить с кем-то подольше — и марионетка выдаст себя. Однако у Се Ляня имелся ещё более практичный способ распознать пустой сосуд: нужно всего лишь заставить его выпить воды или что-нибудь съесть. Ведь внутри сосуд пустой, внутренних органов у него нет. Проглатывая что-то, он может сравниться с пустой посудой, при наполнении которой отчётливо слышится соответствующий звук, совсем не тот, что издают живые люди во время еды или питья.
Тело монаха окончательно «сдулось», от него практически осталась лишь мягкая обвисшая шкура. Сань Лан ещё пару раз потыкал его бамбуковой палочкой для еды, отбросил орудие в сторону и заключил:
— Весьма интересный сосуд.
Се Лянь понимал, о чём говорит юноша. Понаблюдав за манерой поведения и выражением лица монаха, оба они убедились, что он не просто был «как настоящий». На вид монах и являлся совершенно обыкновенным живым человеком, довольно ловко отвечающим на заданные вопросы. Его хозяин определённо обладал поразительным уровнем магических сил. Се Лянь, бросив взгляд на Сань Лана, произнёс:
— Видимо, Сань Лан довольно много знает даже о таком необычном искусстве перевоплощения.
— Не так уж много, — улыбнулся Сань Лан.
Пустой сосуд специально явился, чтобы рассказать Се Ляню о происшествии в Крепости Баньюэ. Не важно, правдивы его слова или нет, целью было заставить принца отправиться туда. Дабы получить разъяснение, придётся связаться с духовной сетью небожителей. Се Лянь на пальцах высчитал, что оставшейся духовной силы ему ещё хватит на пару-тройку использований, поэтому произнёс пароль и присоединился к духовной сети.
Внутри оказалось на удивление оживлённо, что случалось крайне редко. Шумиха явно началась не из-за обсуждения каких-то важных служебных дел. Кажется, небожители играли в какую-то игру, вся сеть наполнялась их безудержным смехом. Се Лянь как раз пытался справиться с потрясением от услышанного, когда раздался голос Линвэнь:
— Ваше Высочество, вы вернулись? Как прошли эти несколько дней, что вы находитесь внизу?
— Вполне сносно. А что здесь такое происходит? Чему все так радуются?
— Вернулся Его Превосходительство Повелитель Ветров, и как раз сейчас он раздает добродетели. Не хотите ли поучаствовать в раздаче, заполучить и себе парочку, Ваше Высочество?
И действительно, до Се Ляня донеслись уже охрипшие от криков голоса нескольких небожителей внутри духовной сети:
— Сто добродетелей! Я получил целую сотню!
— Почему же мне досталась всего одна…
— Тысяча! Тысяча! А-а-а! Покорнейше благодарю, о, Повелитель Ветров!!! Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Се Ляню пришла на ум картина сыплющихся с небес денег, которые люди внизу торопливо собирают. Его ящик добродетелей до сих пор пустовал. Но, во-первых, Се Лянь не знал, как собирать добродетели, разлетающиеся по духовной сети, а во-вторых, все остальные небожители были хорошо знакомы между собой, отбирать друг у друга добродетели для них было лишь игрой. Втиснувшись внезапно в шумное веселье, Се Лянь наверняка будет выглядеть странно в их глазах. Поэтому принц больше не стал обращать на них внимания и, памятуя о деле, за которым явился, задал вопрос на всю духовную сеть:
— Уважаемые господа, известно ли вам о таком месте как Крепость Баньюэ?
После его вопроса в духовной сети общения, где только что шумела оживлённая битва за добродетели, повисла тишина.
Се Лянь вновь расстроился.
Принц уже смирился с тем, что когда он посылал остальным небожителям короткие четверостишья и секреты сохранения здоровья, все замолкали. Ведь больше никто не отправлял такое в духовную сеть. Возможно, поступая подобным образом, принц действительно не очень-то вписывался в коллектив. Однако здесь можно было часто услышать вопросы касаемо важных служебных дел, к примеру: не знаете ли вы такого-то демона, насколько он силён? К чьим владениям относится такая-то местность, не могли бы вы оказать помощь? В таких случаях каждый мог высказать свою точку зрения, кто-то помогал советом, кто-то обещал разузнать подробнее и сообщить позже. Вопрос Се Ляня о Крепости Баньюэ вполне походил на служебный запрос и вовсе не содержал в себе информации, которая могла бы наслать на духовную сеть мёртвую тишину, как это обыкновенно случалось, стоило Се Ляню открыть рот.
Спустя некоторое время кто-то вдруг снова заорал:
— Повелитель Ветров выбросил в духовную сеть сто тысяч добродетелей!!!
Духовная сеть в момент ожила, небожители отправились собирать добродетели, никто даже не подумал ответить на вопрос принца. Се Лянь понял, что здесь всё не так просто, и в сети духовного общения ответов ему не добиться. Заодно ему в голову пришла мысль, что этот самый Повелитель Ветров и впрямь живёт на широкую ногу: одним махом подарил кому-то сто тысяч добродетелей. Вот так лихой поступок! Принц собирался выйти прочь, как вдруг Линвэнь отправила ему личное послание.
— Ваше Высочество, почему вы вдруг спросили о Крепости Баньюэ?
Се Лянь рассказал ей о пустом сосуде, заявившемся к нему на порог, и добавил:
— Марионетка притворилась чудом уцелевшим беглецом из Крепости Баньюэ, наверняка преследуя какую-то цель. Мне не известно, правдивы ли её слова, поэтому я решил спросить об этом здесь. Что не так с этим местом?
— Ваше Высочество, я вас очень прошу, не нужно влезать в это дело, — помолчав, сказала Линвэнь.
Се Лянь в какой-то степени ожидал подобных просьб. В противном случае незаинтересованность небожителей в истории с Крепостью Баньюэ на протяжении ста пятидесяти лет выглядела весьма подозрительно. Стоило же ему спросить, как весь пантеон богов погрузился в молчание. Принц, проигнорировав предостережение, продолжил задавать вопросы:
— Всякий раз, когда путники проходят через Крепость Баньюэ, половина бесследно исчезает, это правда?
Линвэнь долго молчала, прежде чем ответить:
— Никто не станет посвящать вас в детали данного вопроса.
Се Лянь расслышал осмотрительность в её ответе, словно она обдумывала каждое слово. Наверняка, продолжив расспросы, он тем самым создаст ей проблемы.
— Хорошо, я всё понял. Если тебе неудобно, можешь мне ничего не рассказывать. Считай, что мы никогда не обсуждали эту тему.
Он вышел из сети духовного общения, отключив от неё сознание, поднялся, взял метлу и отодвинул пустой сосуд, растекшийся на полу, в сторону от двери. Помолчав, Се Лянь поднял взгляд и обратился к юноше:
— Сань Лан, боюсь, мне придётся отправиться в дальний путь.
Тон Линвэнь ясно дал ему понять, что дело запутанное. Но раз уж пустышка сама пришла к нему, значит, кто-то хотел обманом завлечь Се Ляня в Крепость Баньюэ, и наверняка ничего хорошего его там не ожидало.
— Прекрасно, гэгэ. Если ты не против, я отправлюсь с тобой.
— Путь не близкий, песчаные бури перенести нелегко, да и зачем тебе идти со мной?
Сань Лан с улыбкой поинтересовался в ответ:
— Ты хочешь узнать историю чародея из Крепости Баньюэ?
Се Лянь замолчал на полуслове и спросил:
— Тебе и это известно?
Юноша скрестил руки на груди и неспешно произнёс:
— Крепость Баньюэ раньше вовсе не называли так, ведь две сотни лет назад именно там располагалось древнее государство Баньюэ. — Он слегка выпрямился, глаза его сверкнули звездами. — А чародей Баньюэ — это…
Се Лянь отставил метлу к стене и уже собирался присесть, чтобы внимательно послушать, как вдруг снаружи раздался стук в дверь.
К тому времени уже свечерело, да и местные жители, напуганные «одержимым», попрятались по своим домам, не осмеливаясь выходить. Кто же мог стучать? Се Лянь встал перед дверью и несколько мгновений прислушивался, однако так и не ощутил никакой реакции от талисмана на входе. Вместо этого вновь послышался стук. И на этот раз Се Ляню показалось, что стучали сразу двое.
Движимый сомнениями, он открыл дверь, и, как ожидал, увидел на пороге двоих юношей в чёрных одеждах. Один отличался красотой и открытым взглядом, другой — утонченным изяществом и спокойствием. То были Нань Фэн и Фу Яо.
Се Лянь лишь проговорил:
— Вы двое…
Фу Яо первым делом закатил глаза. А Нань Фэн с порога перешёл к делу:
— Ты собрался отправиться в Крепость Баньюэ?
— Откуда вы узнали?
— Подслушали разговор проходящих мимо небожителей о том, как ты сегодня спрашивал о Крепости Баньюэ в духовной сети.
Се Лянь понял. Спрятав руки в рукава, он произнёс:
— Ясно. «Я вызвался добровольно», так?
Лица младших небожителей исказились, словно от зубовной боли, но всё же оба ответили:
— Верно…
Се Лянь не смог сдержать улыбку.
— Понятно, понятно. Только давайте договоримся сразу. Если в пути повстречаете что-то, с чем не сможете справиться, своевременное бегство поощряется.
Меж тем Се Лянь повернулся, приглашая их пройти внутрь и обговорить детали. Он и представить не мог, что когда эти двое увидят юношу, в небрежной позе сидящего на стуле за его спиной, и без того мрачные лица младших небожителей сделаются цвета тёмно-зелёной бронзы.
Нань Фэн молнией бросился вперёд и закрыл собой Се Ляня.
— Назад!
— В чём дело? — удивился принц.
Сань Лан, не вставая с места, развёл руками и повторил:
— В чём дело?
Фу Яо свёл брови и сурово вопросил:
— Ты кто такой?
Се Лянь ответил за юношу:
— Один мой друг. Вы знакомы с ним?
Сань Лан, всем своим видом выражая безгрешность, обратился к Се Ляню:
— Гэгэ, кто эти люди?
Едва прозвучало обращение «гэгэ», у Нань Фэна дёрнулся уголок рта, а у Фу Яо подскочила бровь. Се Лянь помахал Сань Лану рукой со словами:
— Всё в порядке, не волнуйся.
Нань Фэн же, напротив, закричал:
— Не разговаривай с ним!
Се Лянь удивился:
— Что? Так вы его знаете?
После недолгого молчания Фу Яо ледяным тоном ответил:
— Не знаем.
Се Лянь примиряющее произнёс:
— Раз не знаете, зачем тогда столь…
Не успел принц договорить, как внезапно по обе стороны от него засиял яркий свет. Се Лянь рассеянно обернулся и обнаружил, что оба младших небожителя собрали в правой руке по белому светящемуся шару. Принца охватило недоброе предчувствие, он торопливо воскликнул:
— Стойте, остановитесь! Не будем горячиться!
Два сгустка света, появившиеся из ниоткуда и непрерывно разгорающиеся, выглядели весьма угрожающе. Обычные люди уж точно не смогли бы сотворить подобное из воздуха. Сань Лан дважды ударил в ладоши и вежливым тоном восхитился:
— Чудеса, чудеса.
Однако похвала эта звучала совершенно неискренне. Се Лянь с огромным трудом удержал руки обоих юношей, тогда Нань Фэн обернулся к нему и в ярости начал сыпать вопросами:
— Где ты встретился с ним? Как его зовут? Где он живёт? Откуда он взялся? И почему он здесь с тобой?
— Я встретил его по дороге сюда, юноша представился Сань Ланом. Больше я ничего о нём не знаю. Но поскольку ему больше некуда пойти, я позволил ему остаться со мной. Пожалуйста, не надо сразу бросаться в бой.
— Ты…
Нань Фэн задержал дыхание, словно стараясь насилу проглотить ругательства, рвущиеся изо рта, а затем спросил:
— Ты ничего о нём не знаешь, и посмел впустить его?! Что если он замыслил недоброе, что тогда ты будешь делать?!
Се Лянь про себя удивился, что тон Нань Фэна странным образом напомнил ему отца. Услышь другой небожитель или даже другой простой смертный, как кто-то младше него по возрасту говорит с ним подобным тоном, он сразу бы почувствовал себя не очень приятно. Но, во-первых, Се Лянь давно потерял чувствительность к разного рода брани и насмешкам, а во-вторых, он понимал, что эти двое, в конечном счёте, желают ему добра, поэтому не стал обращать внимания на ругань. Вслед за которой послышался голос Сань Лана:
— Гэгэ, эти двое — твои слуги?
Се Лянь мягко ответил:
— Слово «слуги» здесь не очень подходит. Если говорить точнее, их можно назвать моими помощниками.
Сань Лан усмехнулся:
— Правда? — Он приподнялся, не глядя взял какой-то предмет и бросил его Фу Яо со словами: — Тогда как насчёт помощи?
Фу Яо даже не посмотрел, что Сань Лан швырнул ему. Лишь когда поймал и опустил голову, лицо его словно покрылось чёрной дымкой.
Юноша бросил ему в руки метлу!!!
На лице Фу Яо было буквально написано, что он собирался прямо сейчас стереть в порошок и метлу, и этого юношу вместе с ней. Се Лянь быстро выхватил метлу из его рук и произнёс:
— Спокойствие, спокойствие, метла у меня только одна.
Неожиданно, не успел он договорить, как Фу Яо отпустил сгусток света с ладони и выкрикнул:
— Яви свою истинную сущность!
Сань Лан даже не стал прилагать усилия, чтобы увернуться от атаки. По-прежнему сидя со скрещенными на груди руками, он лишь немного наклонился в сторону — и слепящий белый шар попал ровно в ножку стола для подношений. Стол покосился, заскрипел, и находившаяся на нём посуда посыпалась на пол. Се Лянь на миг прикрыл лоб ладонью, решил, что так больше продолжаться не может, и сделал лёгкий взмах рукой, после которого Жое послушно связала руки Нань Фэна и Фу Яо. Младшие небожители попытались вырваться, но ничего не вышло. Тогда Нань Фэн в гневе проревел:
— Что ты творишь?!
Се Лянь, сделав рукой предупредительный знак, объяснил:
— Поговорим снаружи, давайте выйдем.
Ещё один взмах рукой, — и Жое вылетела прочь, унося с собой пленников.
Се Лянь обернулся, сказал Сань Лану: «Я сейчас вернусь», закрыл за собой дверь и вышел во двор. Сначала он убрал ленту, потом взял табличку, которую сам поставил возле монастыря, поднёс её к двоим юношам и произнёс:
— Пожалуйста, внимательно прочтите и скажите мне, что здесь написано.
Фу Яо, глядя на табличку, вслух прочёл:
— «Монастырь находится в обветшалом состоянии. Люди добрые, посильные пожертвования и помощь в реставрации пойдёт в копилку ваших добродетелей». — Затем поднял взгляд на принца и переспросил: — В обветшалом состоянии и требует реставрации? Это ты написал??? Ты же какой-никакой, а вознесшийся небожитель. Как ты можешь писать подобное? Где твоё достоинство?
Се Лянь кивнул.
— Вот именно. Это я написал. Если вы двое продолжите здесь кулаками махать, мне придётся просить уже не о реставрации, а сразу о постройке нового здания, тогда ни о каком достоинстве не будет и речи.
Нань Фэн указал в сторону монастыря с вопросом:
— И тебе этот юноша не показался странным???
— Конечно, показался.
— И ты, прекрасно понимая, что он опасен, всё равно позволил ему остаться подле себя?
Се Лянь, убедившись, что они не стремятся совершить посильное пожертвование, вернул табличку на место и ответил:
— Нань Фэн, вот тут ты не прав. В мире столько разных людей и чудесных встреч. «Странный» вовсе не означает «опасный». Надо сказать, что в глазах некоторых людей я тоже наверняка выгляжу странно, но разве вы считаете меня опасным?
С этим действительно нельзя было поспорить. Человек перед ними имел вид молодого и талантливого юноши, от образа которого так и веяло духом святого монаха, но при этом он весь день только и делал, что собирал мусор. Вот уж кто и впрямь странный!
Фу Яо не унимался:
— И ты не боишься, что он замыслил покушение?
— Как вы думаете, на что при мне можно покуситься?
Этот вопрос немедленно заставил Нань Фэна и Фу Яо замолчать.
Потому что прозвучал неоспоримой истиной. Если один человек замышлял покушение на другого, чаще всего это происходило из-за чего-то такого, чем обладал последний. Но самым печальным в данном случае являлось то, что, даже тщательно поразмыслив, совершенно невозможно выдумать причину, по которой кто-то захотел бы покуситься на принца. Драгоценностями он не владел, денег у него не водилось. Разве только кто-то пожелает отобрать у Се Ляня несчастную рухлядь, что он насобирал?
Се Лянь добавил:
— Кроме того, я ведь тоже проверял его.
Лица юношей немедленно посуровели.
— Как ты проверял его?
— Каков результат?
Се Лянь рассказал им обо всех своих попытках и добавил:
— Результат нулевой. Если ему до сих пор удаётся водить меня за нос, и если он всё же не простой смертный, тогда остается лишь один вариант.
Непревзойдённый!
Фу Яо с холодной усмешкой произнёс:
— Кто знает, может, и правда непревзойдённый?
— Думаете, непревзойдённые Князья Демонов целыми днями прохлаждаются, вроде нас с вами? Ему до такой степени нечем заняться, что он решил отправиться в захолустную деревню помогать мне со сбором мусора?
— И вовсе мы не прохлаждаемся!
— Да, да, да…
Троица снаружи монастыря на пригорке услышала, как юноша внутри домика неспешно расхаживает туда-сюда, столь вольготно, что казалось, его абсолютно ничто не беспокоит.
Нань Фэн задумчиво произнёс:
— Нет. Всё-таки нужно придумать способ, чтобы проверить, непревзойдённый он или нет.
Се Лянь потёр точку между бровей и ответил:
— Ну, тогда сами и проверяйте. Только не наводите слишком сильный беспорядок. Пока это ещё не вполне ясно, но что если он и правда всего-то сбежавший из дома молодой господин? У нас с ним сложились уже неплохие дружеские отношения. Будьте повежливее, не обижайте его.
Трудно описать выражение, которое появилось на лице Нань Фэна после слов «не обижайте его», а глаза Фу Яо, казалось, сейчас закатятся до затылка. Се Лянь, уговорив младших служащих, снова открыл дверь и обнаружил Сань Лана, который склонил голову, кажется, осматривая ножку стола для подношений. Се Лянь кашлянул и поинтересовался:
— С тобой всё в порядке?
— Я в порядке, — улыбнулся Сань Лан. — Вот смотрю, не нужно ли теперь починить стол.
Се Лянь мягко произнёс:
— Только что произошло недоразумение, не принимай близко к сердцу.
Сань Лан, не переставая улыбаться, ответил:
— Раз уж ты просишь, разве я стану спорить? Вероятно, я просто показался им знакомым.
Фу Яо прохладно заметил:
— Верно. Показался. Возможно, мы просто обознались.
Сань Лан, весело посмеиваясь, сказал:
— Оу. Вот так совпадение, ведь мне вы двое тоже показались знакомыми.
Двое небожителей, хоть и сохраняли бдительность, больше не собирались действовать опрометчиво. Нань Фэн еле слышно проговорил:
— Освободите мне свободное пространство, я нарисую магическое поле для Сжатия тысячи ли.
«Сжатие тысячи ли» являлось магической техникой перемещения в пространстве. Название говорило само за себя: с помощью этого магического поля огромное пространство в тысячу ли, бескрайние горы и реки, можно было преодолеть всего одним лишь шагом. Кроме небольшого недостатка в виде огромной затраты магических сил, техника являлась весьма удобным способом путешествия.
Се Лянь убрал с пола циновку и кивнул Нань Фэну.
— Можешь нарисовать здесь.
Совсем недавно у Фу Яо не было времени, чтобы внимательно рассмотреть внутреннее убранство монастыря. Сейчас же, когда он находился внутри покосившегося ветхого здания уже некоторое время, ему удалось оглядеться, при этом на лице его отразилась крайняя неприязнь. Нахмурив брови, Фу Яо спросил:
— И ты живёшь в подобном месте?
Се Лянь предложил ему табурет и ответил:
— Я уже давно живу в подобных местах.
Движения Нань Фэна на миг застыли, едва он услышал слова принца, но спустя мгновение он продолжил рисовать. Фу Яо так и не присел, однако лицо его исказилось в совершенно необъяснимом выражении: на девять частей его можно было назвать остолбеневшим, а ещё на одну — как будто радующимся чужому горю.
Однако странное выражение вскоре исчезло с его лица, и Фу Яо продолжил спрашивать:
— А кровать?
Се Лянь, держащий в руках циновку, ответил:
— Так вот же она.
Нань Фэн поднял взгляд на циновку, затем снова опустил голову. Фу Яо искоса посмотрел на стоящего рядом Сань Лана и спросил:
— Ты спал с ним вместе?
— А что здесь такого? — пожал плечами Се Лянь.
Поразмыслив, двое небожителей промолчали, видимо, ничего предосудительного здесь не увидели.
Се Лянь же повернулся к юноше и спросил:
— Сань Лан, ты ведь не договорил, тебя прервали на полуслове. Что с чародеем Баньюэ? Расскажешь дальше?
Сань Лан только что смотрел на них задумчивым взглядом чернеющих глаз, но, услышав вопрос Се Ляня, словно пришёл в себя, легко улыбнулся и ответил:
— Хорошо. — Поразмыслив, он продолжил рассказ: — Чародей Баньюэ — это бывший советник[32] государства Баньюэ. А также один из двоих советников-чародеев.
Се Лянь спросил:
— Если один из двоих, значит, есть ещё один. Кто же этот второй?
Сань Лан не мог оставить его вопрос без ответа.
— Второй не имеет отношения к государству Баньюэ, это чародей Центральной равнины, которого называют советник Фан Синь.
Глаза Се Ляня незаметно расширились, но он продолжил слушать.
Из рассказа Сань Лана стало ясно, что народ Баньюэ обладал недюжинной силой, да к тому же дерзким и воинственным нравом. И территорию они заняли весьма подходящую: как раз на одном из важнейших пограничных переходов по пути из Центральной равнины к западным землям. На границе двух государств часто возникали конфликты, непрерывно случались трения, тут и там вспыхивали вооруженные стычки. Советник Баньюэ познал тёмное магическое искусство, и воины армии Баньюэ всем сердцем верили в его непобедимость, решительно и неотступно следуя за ним.
Однако две сотни лет назад правящая династия Центральной равнины наконец отправила войска на штурм государства Баньюэ и сровняла его с землёй.
Так погибло государство Баньюэ, но ненависть в сердцах его советника и воинов не развеялась, они остались творить бесчинства на земле. Государство Баньюэ раньше располагалось в цветущем оазисе, но после уничтожения и превращения в Крепость Баньюэ здесь словно поселилась нечистая сила, разъедающая всё на своем пути, и зелёный оазис постепенно поглотила пустыня. Поговаривают, что люди в тех краях иногда ночью видят вдали силуэты высоких и крепких воинов Баньюэ. Они бродят по пустыне с палицами из волчьих зубов в руках, несут свой дозор или же охотятся на зверя. Изначально в поселениях вокруг тех мест проживало несколько десятков тысяч человек. Постепенно все переселились, никто не смог продолжать такую жизнь. Тогда же и начали распространяться легенды о путниках, проходящих через те места и теряющих половину своих людей: решись кто-либо из Центральной равнины пройти через Крепость Баньюэ, он непременно должен оставить «откуп за безопасный путь» — половину человеческих жизней!
Притворно улыбнувшись, Фу Яо произнёс:
— А вы отлично осведомлены, молодой господин.
Сань Лан с улыбкой ответил:
— Ну что вы, что вы. Просто вы осведомлены хуже, вот и всё.
Се Лянь не удержался от улыбки, подумав, что юноша и впрямь остёр на язык. После чего услышал, как Сань Лан лениво проговорил:
— Всё это сказано лишь в частных исторических записках и древних книгах о необыкновенных явлениях. Кто знает, существовал ли поистине на свете такой советник? Неизвестно даже, реально ли само государство Баньюэ.
Преодолев тысячи ли, заблудиться в песках
Се Лянь в ответ заметил:
— Несмотря на то, что ты прочитал о нём в неофициальных источниках, всё же государство Баньюэ действительно существовало.
Сань Лан:
— Оу?
К этому времени Нань Фэн наконец закончил рисовать витиеватый каскад штрихов магического поля, поднялся с пола и произнёс:
— Готово. Когда отправляемся?
Се Лянь наскоро собрал узелок в дорогу и подошёл к двери.
— Прямо сейчас.
Затем принц со словами «С благословением небожителей никакие запреты не ведомы!» прикоснулся к створке и легонько толкнул её.
А когда дверь отворилась, снаружи уже не было ни склона холма, ни деревушки — перед ними лежала широкая пустынная дорога.
Невзирая на ширину, тропа выглядела пустой и безлюдной. За долгое время на ней можно было встретить всего двоих путников, а то и меньше. Вовсе не потому, что день клонился к закату, а потому, что Северо-запад всегда был малонаселённым. Ближе к пустыне путников встречалось всё меньше и меньше. Наверняка даже днём ничего не менялось. Се Лянь вышел из домика, закрыл за собой дверь, а когда снова обернулся, то не увидел и следа монастыря Водных каштанов! За его спиной теперь стоял небольшой постоялый двор. Всего один шаг — и они преодолели, должно быть, многие сотни ли. В этом и заключалось непостижимое волшебство Сжатия тысячи ли.
Несколько путников проследовали мимо, настороженно глядя на них и шушукаясь между собой. Позади принца раздался голос Сань Лана:
— В древних книгах сказано, что в час, когда луна висит на небосводе, следует продвигаться вслед за Полярной звездой, не сворачивая, и тогда увидишь государство Баньюэ. Гэгэ, посмотри, — он указал на небо, — Северный ковш.
Се Лянь запрокинул голову и улыбнулся.
— Какой яркий!
Сань Лан подошёл к нему, встал плечом к плечу, сначала бросил взгляд на Се Ляня, затем тоже поднял голову наверх и с улыбкой произнёс:
— Ага. Небо на Северо-западе, уж не знаю почему, кажется более чистым, чем над Центральной равниной.
Се Лянь выразил согласие.
Пока они вот так невинно обсуждали звёзды и ночное небо, двое младших небожителей позади прямо-таки не могли прийти в себя от потрясения.
— А он как здесь оказался?! — воскликнул Нань Фэн.
Сань Лан с невинным видом ответил:
— Ох, просто я увидел чудом возникший вход в удивительное место, поэтому решил заодно наведаться сюда вместе с вами.
Нань Фэн в гневе прокричал:
— Наведаться в удивительное место? По-твоему, мы отправились в увеселительную поездку?!
Се Лянь, потерев пальцем точку между бровей, вмешался:
— Ладно, если уж он здесь, пусть идёт с нами. Всё равно вас он не объест, нам хватит той провизии, что я с собой взял. Сань Лан, следуй за мной неотступно, не потеряйся ненароком.
Сань Лан послушно ответил:
— Хорошо.
— Да разве дело здесь в провизии?!
— Ох, Нань Фэн, поздний вечер, все уже спят. Займись важным делом. Ну же, не стоит обращать внимание на такие мелочи. Идём, идём.
Следуя направлению, указанному Северным ковшом, они пошли строго на север. По мере их ночного пути посёлков и зелёных островков на дороге попадалось всё меньше и меньше, а песка под ногами становилось всё больше, пока твёрдая почва вовсе не исчезла. Это означало, что они достигли пустыни. При помощи Сжатия тысячи ли можно преодолеть тысячу ли за один шаг, но чем больше расстояние, тем выше затраты магической силы. Нань Фэн после одного использования не сможет применять его по меньшей мере ещё несколько часов. И раз уж один из младших небожителей потратил столько сил, что теперь находился в процессе их накопления, Се Лянь не мог просить Фу Яо снова применять ту же технику, ведь в случае чего им понадобится человек с полным запасом магической силы.
В пустыне температура воздуха днём и ночью разительно отличалась. И если ночной холод, пробирающий до костей, ещё можно было стерпеть, то день приносил абсолютно противоположные ощущения. Небо здесь сияло идеальной чистотой, возвышаясь куполом с редкими облаками, но вот солнце палило нещадно. Путники шли, шли, и чем дальше, тем больше им казалось, что они продвигаются к центру огромного парового котла для приготовления пищи, в котором клубы обжигающего пара поднимались из самого центра земли. Если идти так весь день, кажется, можно свариться живьём.
Се Лянь разгадывал верное направление по ветру и прячущимся у подножий каменных скал растениям, и в пути непрестанно оборачивался, опасаясь, что кое-кто за ним не поспевает. Нань Фэн и Фу Яо являлись не простыми смертными, о них и говорить нечего, но вот Сань Лан всё же заставил его улыбнуться.
Опаляемый солнцем в зените юноша снял верхнюю красную рубаху и лениво, даже с неохотой, укрылся ею от солнца. Облик Сань Лана выражал томление пополам со скукой. Красота бледного лица, обрамлённого чёрными волосами, делалась ещё более выразительной, когда его оттенял красный цвет одежды, накинутой на голову. Се Лянь снял свою шляпу, протянул руку и нацепил её на юношу со словами:
— Вот, надень покамест.
Сань Лан застыл на мгновение, затем с улыбкой ответил «Не стоит» и вернул шляпу Се Ляню. Тот не стал настаивать: если уж юноша отказался, то заставлять бессмысленно. Но всё же предупредил:
— Если будет нужно, скажи, и я отдам её тебе. — Поправил доули на голове и продолжил путь.
Пройдя ещё какое-то время, путники заметили впереди среди песков маленькое серое строение. Подойдя ближе, они обнаружили, что строение походит на заброшенное подворье. Се Лянь поднял голову к небу и рассчитал, что уже, должно быть, прошли полуденные часы, а значит, скоро наступит самое нестерпимо жаркое время дня. Кроме того, путники шли уже целую ночь, настало время немного отдохнуть, поэтому принц повёл остальную троицу в здание, где они обнаружили квадратный стол, за который и уселись. Се Лянь вынул из простенького дорожного мешка флягу с водой и протянул Сань Лану со словами:
— Хочешь?
Сань Лан кивнул, взял флягу и отпил, лишь после него стал пить Се Лянь. Запрокинув голову, он сделал несколько глотков. Чистая вода потекла по горлу, распространяя приятную прохладу. Сань Лан сидел рядом, подпирая щёку, вроде бы и глядя на принца, а вроде бы и нет. Спустя некоторое время юноша неожиданно спросил:
— А есть ещё?
Се Лянь стёр капли воды с влажных губ, кивнул и снова протянул флягу ему. Сань Лан уже собирался взять её, но тут чья-то рука отклонила руку Се Ляня.
Фу Яо произнёс:
— Постой.
Завладев вниманием троицы, Фу Яо неторопливо вынул из-за пазухи другую флягу, поставил её на стол и подвинул к Сань Лану со словами:
— У меня тоже есть. Прошу.
Се Лянь, едва увидев флягу, понял, в чём дело.
Разве Фу Яо, с его-то характером, стал бы пить с кем-то из одной фляги? Памятуя об их вчерашнем решении ещё раз проверить юношу, можно было догадаться, что внутри фляги плескалась не обычная вода, а Вода проявления сущности.
Так называлось таинственное снадобье, которое ничего не сделает с простым человеком, испившим такую воду; если же это не человек, то после первого глотка он проявит свою истинную сущность. И если уж они собирались проверять юношу на предмет «непревзойдённого», стало быть, мощь действия снадобья внутри фляги весьма высока.
Сань Лан лишь рассмеялся:
— Я вполне могу попить из одной фляги с гэгэ.
Нань Фэн и Фу Яо взглянули на Се Ляня, но принц лишь подумал: чего вы на меня смотрите? Так что Фу Яо холодно произнёс:
— Он свою воду почти допил, так что не стесняйся.
Сань Лан ответил:
— Правда? Ну, тогда после вас.
Двое младших служащих замолчали. Спустя несколько минут Фу Яо вновь произнёс:
— Ты ведь гость, поэтому ты первый.
И хотя говорил он всё с тем же вежливым и деликатным видом, Се Ляню показалось, что эту фразу Фу Яо прямо-таки процедил сквозь щель между сжатыми зубами. Сань Лан тоже сделал приглашающий жест рукой и ответил:
— Вы ведь слуги, поэтому вам первая очередь, иначе я почувствую себя неловко.
Се Лянь наблюдал, как сначала они разыгрывали друг перед другом дурачков, а затем перешли к действиям. Трое, разделяемые столом, одновременно начали применять силу к несчастной фляге, толкая её туда-сюда. Се Лянь почувствовал, что старый стол, едва заметно дрожащий под его руками, видимо, раньше времени отслужит свой срок от подобной тряски, и покачал головой. После нескольких туров тайной борьбы Фу Яо наконец не выдержал, раздался его язвительный смех:
— Ты столь рьяно отказываешься пить. Неужели совесть не чиста?
Сань Лан с улыбкой ответил:
— Вы ведёте себя столь недружелюбно, да ещё и сами уклоняетесь от питья, так что вы похожи на людей с нечистой совестью более моего. Кто знает, может, вода отравлена?
Фу Яо пошёл в обход:
— Можешь спросить сидящего рядом с тобой, есть ли в воде яд.
Сань Лан действительно обратился к Се Ляню:
— Гэгэ, в воде есть яд?
Фу Яо пошёл на хитрость, предлагая задать этот вопрос. Ведь Вода проявления сущности ядом не являлась. Простой человек, выпив её, не заметит никаких отличий от обычной воды.
Се Лянь смог лишь ответить:
— Яда нет. Но…
Не дав ему договорить, Нань Фэн и Фу Яо сурово воззрились на принца. Ну а Сань Лан, вопреки ожиданиям, перестал противиться.
— Хорошо.
Он сразу протянул руку к фляге, взболтал её, произнёс:
— Раз ты говоришь, что яда нет, тогда я выпью, — и с улыбкой осушил флягу одним глотком.
Се Лянь на мгновение застыл, не ожидая от Сань Лана подобной прямоты. Нань Фэн и Фу Яо остолбенели тоже, но после немедленно насторожились. Никто из них представить не мог, что Сань Лан, допив Воду проявления сущности, потрясёт флягой и скажет:
— Вкус так себе.
Затем юноша небрежно махнул рукой, выбросив флягу в сторону. Раздался грохот, и фляга разбилась на осколки, ударившись о землю.
На лице Фу Яо на миг мелькнуло удивление и сомнение, когда дух увидел, что юноша выпил Воду проявления сущности и ничуть не изменился. Спустя некоторое время раздался бесстрастный голос младшего небожителя:
— Всего лишь чистая вода. Вкус воды ведь всегда одинаковый. Чем эта может отличаться?
Сань Лан взял флягу, что лежала возле руки Се Ляня.
— Разумеется, вкус разный. Вот эта намного вкуснее.
Услышав слова юноши, Се Лянь невольно улыбнулся. Его не интересовал ни результат проверки юноши, ни его личность, ни цель. Для Се Ляня подобные трения между ними не значили ничего, кроме забавы. Он считал, что на этом всё и завершилось, когда внезапно раздался звон металла — Нань Фэн положил на стол меч в ножнах.
С первого взгляда могло показаться, что он собрался кого-то убить. Се Лянь, онемев на мгновение, спросил:
— Что ты задумал?
Нань Фэн мрачным тоном ответил:
— Место, куда мы направляемся, таит множество опасностей. Братишка, прими от меня этот меч для самозащиты.
Се Лянь опустил взгляд на меч. Ножны выглядели старинными и простыми, казалось, само время отполировало узор на них. Меч определённо не являлся обыкновенным оружием. Сердце Се Ляня содрогнулось. Подняв взгляд, он отвернулся и про себя проговорил: «Вот оно что. “Красное зеркало”». Имя меча звучало именно так — Хунцзин, «Красное Зеркало». Поистине драгоценный меч. Несмотря на его неспособность сокрушать нечисть, ни одна тварь мира демонов не могла избежать его магического действия. Стоило нечеловеческому созданию вынуть меч из ножен, клинок становился красным, словно наполняясь кровью, и в нём отражался истинный облик того, кто держал меч. Будь ты хоть «свирепый», хоть «непревзойдённый» — разоблачения не избежать!
Молодые люди всегда относятся с исключительным уважением к драгоценным мечам и лучшим скакунам. Сань Лан произнёс короткое «О?», словно заинтересовавшись оружием, затем добавил:
— Дай взглянуть.
Одной рукой взявшись за ножны, другой за рукоять, он медленно начал вынимать меч из ножен. Нань Фэн и Фу Яо в четыре глаза неотрывно следили за его действиями. Меч показался наружу на три цуня[33], сверкнул белоснежный металл.
Спустя мгновение лицо Сань Лана озарилось лёгкой улыбкой.
— Гэгэ, не иначе твои слуги решили подшутить надо мной.
Се Лянь легко кашлянул, развернулся к нему и поправил:
— Сань Лан! Я же говорил, что они не слуги. — После чего вновь отвернулся.
Нань Фэн тем временем холодным тоном проговорил:
— Кто тут с тобой шутки шутит?
Сань Лан рассмеялся:
— Но как же я смогу защитить себя сломанным мечом?
Договорив, он убрал меч в ножны и уронил обратно на стол. Брови Нань Фэна сурово дрогнули, он резким движением схватил рукоять меча и потянул наружу. Раздался звон, и в его руках оказался острый холодный клинок… сломанного меча.
Целыми оказались лишь первые три цуня Хунцзина!
Лицо Нань Фэна слегка дёрнулось, он перевернул ножны и услышал чистый звон металла — наружу выпал остальной клинок, вот только он оказался разбит на несколько блестящих острых осколков.
Хунцзин действительно распознавал любое создание мира демонов. Ещё никому не удавалось избежать его волшебных глаз. Но также ещё никому не удавалось сквозь ножны разбить меч на осколки!
Нань Фэн и Фу Яо одновременно ткнули в сторону Сань Лана пальцем и воскликнули:
— Ты…
Сань Лан лишь посмеялся, откинулся на спинку стула, закинул чёрные сапоги на стол, взял в руки осколок Хунцзина и принялся играться с ним, рассуждая:
— Не думаю, что вы специально решили отдать мне сломанный меч для защиты. Вероятно, вы по неосторожности сломали его в дороге? Не волнуйтесь, мне не нужен меч, чтобы защитить себя. Мечи и всё остальное лучше вам оставить при себе.
Се Лянь совершенно не мог заставить себя посмотреть на этот меч. Стоит сказать, что чудесный меч «Красное зеркало» изначально принадлежал самому Цзюнь У и являлся частью его коллекции. Вознесшись впервые, однажды Се Лянь отправился погостить во дворец Шэньу, где и заприметил оружие. Тогда меч показался ему бесполезным, но интересным, поэтому Цзюнь У подарил Хунцзин принцу. Впоследствии, после изгнания с Небес, в какой-то момент Се Ляню пришлось очень тяжко. Не зная, как быть дальше, он приказал Фэн Синю заложить этот чудесный меч.
Именно, заложить в ломбард!
Выменянных денег двоим — слуге и господину — хватило на то, чтобы несколько раз вкусно поесть. А потом… потом снова ничего не осталось. В те времена Се Лянь заложил слишком много вещей, поэтому начисто забыл обо всех, избежав тем самым воспоминаний, от которых сердце обливалось бы кровью. Видимо, впоследствии Фэн Синь, вознесшись на Небеса, вспомнил о мече, и, не в силах бросить столь удивительное оружие где-то в мире смертных, вновь спустился вниз и отыскал его. Хунцзин очистили, отполировали и поместили во дворце Наньяна, а впоследствии его забрал себе Нань Фэн. В общем, Се Лянь, увидев меч, ощутил неприятную боль, поэтому ему пришлось отвести взгляд. Заметив, что остальная троица вновь собралась учинить ссору, принц покачал головой, внимательно оценил погоду снаружи и подумал: «Судя по всему, скоро поднимется песчаная буря. Если мы снова двинемся в путь, неизвестно, сможем ли добраться до следующего укрытия раньше, чем ветер настигнет нас».
Внезапно по искрящемуся золотому песку пронеслись две фигуры.
Се Лянь разом выпрямился.
Из двух человеческих фигур одна была чёрной, другая — белой. Походка их выглядела абсолютно неспешной, даже наоборот, можно сказать, неторопливой. Тем не менее, под ногами незнакомцев словно вздымались вихрем облака, поэтому перемещались они довольно быстро. Человек в чёрных одеждах выглядел высоким и стройным, человеком в белом оказалась и вовсе заклинательница с мечом за спиной и метёлкой из конского волоса в руках. Её спутник даже не обернулся, женщина же, пролетая мимо невысокого строения, очаровательно улыбнулась. Улыбка эта оказалась такой же, как их фигуры, — исчезла, едва появившись, но по какой-то причине оставила после себя странное, удивительное чувство.
Се Лянь всё это время смотрел наружу и потому по счастливой случайности уловил представшую картину. Остальные присутствующие, скорее всего, заметили лишь удаляющиеся силуэты и тотчас забыли обо всём остальном. Нань Фэн сразу вскочил.
— Кто это был?
Се Лянь тоже поднялся на ноги.
— Не знаю. Но наверняка не простые смертные. — Помолчав немного, принц добавил: — Пока прекратите свои забавы. Я думаю, скоро ветер усилится, нужно поторапливаться. Дойдём туда, куда успеем.
Несмотря на то, что эти трое время от времени устраивали суматоху, всё же когда требовалось собраться и приступить к делу, они действовали без разговоров. Так и сейчас, отложив конфликт в сторону и подобрав осколки Хунцзина, они вышли с подворья и направились против ветра. Так минуло ещё четыре часа, но теперь преодолённое путниками расстояние существенно отличалось от того, что им удалось пройти ранее за то же время.
Песчаная буря становилась всё сильнее. Резкий ветер с песком хлестал с такой силой, что открытые участки рук и лица начинали болеть. И чем дальше, тем труднее становилось идти: над ухом свистел ветер, жёлтый песок застилал небеса, разглядеть что-либо было очень трудно. Се Лянь, придерживая шляпу, закричал:
— Это очень странная песчаная буря!
Спустя время ему никто не ответил, и Се Лянь заподозрил, что остальные отстали. Обернувшись, принц увидел, что все трое по-прежнему идут следом, только совершенно не слышат ни единого его слова. Оказывается, песчаная буря стала настолько сильной, что уносила даже звуки голоса прочь. О Нань Фэне и Фу Яо Се Лянь, разумеется, не волновался, они продвигались против сильнейшего пустынного ветра весьма уверенно, даже окружённые яростной аурой. Сань Лан же всё время шёл в пяти шагах от них, не торопясь, но и не отставая.
Посреди застилающего небо жёлтого песка лицо юноши не выражало ни капли волнения. Он двигался с руками за спиной, красные одежды и чёрные волосы развевались на ветру. Сань Лан словно не ощущал никаких ударов ветра и песка, абсолютно не пытаясь закрыться от них, даже не моргая. У Се Ляня уже всё лицо изнывало от болезненных уколов песчинками, поэтому, увидев небрежное поведение юноши, принц всерьёз забеспокоился и предупредил его:
— Смотри, чтобы песок не попал в глаза и не забился под одежду.
Подумав, что юноша всё равно его не расслышит, Се Лянь подошёл к нему и помог получше запахнуть ворот одежды, тщательно и плотно, чтобы ветер и песок не проникли внутрь. Сань Лан застыл на месте, как вкопанный. Скоро остальные двое тоже подошли к ним, и когда расстояние между путниками сократилось, они смогли услышать голоса друг друга. Се Лянь произнёс:
— Будьте осторожны, песчаная буря налетела слишком внезапно, что-то здесь не так. Боюсь, вихрь наслала нечистая сила.
Фу Яо заметил:
— Но ведь это всего лишь сильный ветер с песком. Какие опасности они могут таить в себе?
Се Лянь покачал головой.
— Ветер и песок — это ещё ничего. Но боюсь, что внутри прячется нечто иное.
Внезапно налетел бурный порыв ветра, который сорвал с головы Се Ляня доули. Улетев, шляпа наверняка окончательно потеряется посреди бескрайней пустыни. Сань Лан среагировал весьма проворно и на удивление быстро: лишь вскинув руку, он поймал шляпу Се Ляня, которая едва не взмыла к небесам, и вновь протянул принцу. Се Лянь поблагодарил его и привязал доули покрепче, обращаясь ко всем:
— Нам лучше найти какое-нибудь укрытие, чтобы переждать бурю.
Фу Яо не согласился с ним:
— Если буря действительно дело рук демона, его цель наверняка именно такова — задержать нас, не дать продвинуться дальше. Как бы он ни зверствовал, мы должны идти вперёд.
Се Лянь не успел ничего на это ответить, когда Сань Лан громко рассмеялся. Фу Яо вскинул голову и сердито спросил:
— Что смешного?
Сань Лан сложил руки на груди и, посмеиваясь, ответил:
— Скажи, неужели намеренные действия наперекор другим в самом деле доставляют тебе несравнимое чувство удовлетворения собственной независимостью?
Се Лянь и раньше замечал, что, несмотря на весьма частый смех юноши, порой трудно отличить, говорит он искренне или же под невинными замечаниями скрывает язвительную насмешку над собеседником. Однако сейчас кто угодно смог бы разглядеть, что в улыбке Сань Лана не отражалось ни капли добрых намерений. Взгляд Фу Яо мгновенно заледенел.
Се Лянь поднял руку со словами:
— Постойте. Обсудите позже всё, что хотите друг другу сказать. Ветер действительно слишком сильный, и это начинает меня пугать.
Фу Яо спросил:
— Неужели боишься, что тебя унесёт на небеса?
— Гм, вообще-то ты высказал весьма возможный вариант…
Однако не успел Се Лянь договорить, как троица перед ним мгновенно исчезла.
На самом деле исчезли вовсе не они, а сам Се Лянь: песчаная буря внезапно подхватила его и подняла в воздух.
Песчаный смерч!
Се Ляня закружило в воздухе, при этом он успел взмахнуть рукой и крикнуть:
— Жое! Ухватись за что-нибудь крепкое и надёжное!!!
Жое со свистом вылетела с его запястья, а в следующий миг Се Лянь ощутил, как другой конец ленты потяжелел, словно за что-то зацепился. Схватившись за ленту, Се Лянь с огромным трудом перестал кружиться, а поглядев вниз, обнаружил, что ураганом его подняло по меньшей мере на десять чжанов от земли.
Теперь он повис в воздухе, словно воздушный змей, который держала одна лишь нить, крепко привязанная к земле. В лицо летел жёлтый песок, принц крепко держался за Жое, одновременно пытаясь разглядеть, за что же лента зацепилась. Приглядевшись, Се Лянь наконец увидел красный силуэт. Другой конец Жое, кажется, намотался прямо на запястье юноши в красных одеждах.
Он попросил Жое ухватиться за что-то крепкое и надёжное, но никак не мог ожидать, что лента схватит Сань Лана!
Не зная, как на это реагировать, Се Лянь вознамерился приказать Жое схватиться за что-нибудь другое, но тут ощутил, как белая лента на его запястье ослабла. Принц понял — дело плохо.
Внезапное ощущение вовсе не значило, что ослаб другой конец Жое. Произошло кое-что гораздо более ужасное.
Красная фигура, находившаяся на земле, внезапно стала приближаться к Се Ляню и очень скоро оказалась на расстоянии вытянутой руки.
Сань Лана тоже затянуло в песчаный смерч!
Се Лянь крикнул ему:
— Без паники! — при этом набрав полный рот песка. Впрочем, к тому времени песок во рту уже стал делом привычным.
Принц кричал Сань Лану, чтобы тот не паниковал, однако в действительности ему показалось, что юноша вовсе не собирался паниковать. И в самом деле, когда Сань Лана ураганом подняло в воздух, Жое быстро сжалась, сокращая расстояние между ними, и Се Лянь отчётливо разглядел, что на лице юноши нет и следа паники. Казалось, если сейчас дать Сань Лану в руки книгу, он тут же преспокойно начнёт читать её, прямо посреди песка и пыли. Се Лянь даже стал подозревать, что юноша умышленно присоединился к нему.
Жое обернулась вокруг пояса Се Ляня и Сань Лана, привязав их друг к другу. Принц снова отдал приказ:
— Попытайся ещё раз! Только теперь больше не хватайся за людей!
Жое вновь вылетела на поиски. И в этот раз схватила… Нань Фэна и Фу Яо!
Се Лянь, утомлённый физически и морально, обратился к Жое:
— Когда я сказал тебе больше не хватать людей, я имел в виду «людей» не в столь узком смысле… ну ладно. — Затем прокричал младшим небожителям внизу: — Нань Фэн, Фу Яо! Держитесь! Во что бы то ни стало, держитесь!
Нань Фэн и Фу Яо, разумеется, хотели удержаться на земле, каждый изо всех сил пытался остаться на месте. Но песчаная буря оказалась настолько бурной и свирепой, что ни для кого не стало неожиданностью, когда вскоре ещё две чёрных фигуры затянуло в песчаный смерч.
Теперь они вчетвером закружились в воздухе. Смерч побрёл по тёмно-жёлтому миру, словно искривлённый песчаный столб, подпирающий небеса. Внутри него не переставая кружились четыре человеческих фигуры, связанные белой шёлковой лентой, всё быстрее и быстрее, поднимаясь выше и выше.
Се Лянь, набирая в рот порцию песка, закричал:
— Как вышло, что вы тоже оказались в воздухе?
Ничего не было видно, кроме песка, и ничего не было слышно, кроме ветра, поэтому им поневоле приходилось кричать друг на друга изо всех сил. Фу Яо, отплёвывая песок, набившийся в рот, прокричал в ответ:
— Об этом лучше спросить твою глупую ленту! Что с ней не так?
Се Лянь обеими руками схватился за «глупую ленту» и в полнейшей безысходности произнёс:
— Эх, Жое, Жое. Теперь судьба нас четверых полностью зависит от тебя. На этот раз ни в коем случае не промахнись, вперёд!
Сохраняя мужество перед лицом опасности, он снова отпустил ленту в полёт.
Нань Фэн заорал на него:
— Хватит надеяться на свою бесполезную тряпку! Придумай что-нибудь другое!
Неожиданно Се Лянь ощутил, как лента в руках в очередной раз натянулась и, оживившись, вскрикнул:
— Подожди, дай ей ещё один шанс! Она снова за что-то ухватилась!
Фу Яо предостерёг:
— Только не втягивай в это дело случайного прохожего! Отпусти беднягу!
Се Лянь и сам беспокоился об этом, без всяких напоминаний. Но когда он потянул Жое на себя, на другом конце не произошло никакого движения, поэтому принц с облегчением выкрикнул:
— Нет! На той стороне что-то очень тяжёлое и устойчивое! — Затем приказал ленте: — Сворачивайся!
Жое стала быстро сжиматься, действуя против бешеного ураганного ветра. Четверых так же быстро вытянуло из песчаного столба наружу, и постепенно внизу, посреди жёлтого песка, застилающего небо, Се Лянь разглядел чёрный полукруг, приблизительно размером с небольшой храм.
Другой конец Жое зацепился именно за него. Когда они приблизились, принц наконец разглядел, что это огромная скала.
Посреди урагана песчаная скала высилась массивной и молчаливой крепостью. Вне всяких сомнений — лучшее место, чтобы спрятаться от ветра.
Но пока они шли по пустыне, не видели на горизонте ничего похожего на эту скалу. Неизвестно, как далеко их унёс подозрительный песчаный смерч. Едва приземлившись, четвёрка путников немедленно обогнула скалу с подветренной стороны. Сердце Се Ляня сразу же просветлело. Он произнёс:
— Вот уж действительно, благословение небожителей.
На подветренной стороне песчаной скалы обнаружился вход в пещеру. В ширину как два дверных проёма, в высоту же чуть ниже, чем обычная дверь. Но взрослый человек всё же мог войти внутрь, наклонившись и опустив голову. По форме вход выглядел неровным, кривым и косым, при этом он также не походил на творение природы; возможно, его проделали наспех.
Се Лянь, оказавшись внутри, обнаружил, что в скале вырыто пустое пространство, и кажется, немаленькое. Поскольку вокруг царила темнота, он не стал заходить далеко вглубь, лишь присел в том месте, куда всё ещё попадал свет снаружи, хлопками очистил песок с ленты и заново намотал её на запястье.
Нань Фэн и Фу Яо принялись выплёвывать песок, который забился помимо рта ещё и в нос, глаза и уши, не говоря уже о складках на одежде — стоило им снять и встряхнуть верхние одеяния, на землю посыпались песчинки и мелкие камни. Из всех четверых самым невозмутимым, целым и невредимым остался лишь Сань Лан. Склонившись и войдя внутрь, он лишь для вида стряхнул песчинки с красной рубахи, и всё. Только немного растрепались волосы, да причёска сбилась набок, а в остальном юноша сохранил всё тот же постоянно довольный всем настрой. Даже причёска, которую Се Лянь уже ему загубил, сейчас, испорченная ещё больше, нисколько не повлияла на его самочувствие.
Нань Фэн смахнул песок с лица и разразился бранью. Се Лянь, перевернув шляпу, чтобы высыпать из неё песок, обратился к младшим служащим:
— Эх, вот уж не ожидал, что и вас унесёт на небо. Почему вы не воспользовались техникой Веса тысячи цзиней[34]?
Лишь теперь Нань Фэн перестал ругаться и ответил:
— Воспользовались! Не сработало.
Фу Яо, злостно сотрясая верхнее одеяние, также злостно прошипел:
— Как ты думаешь, что это за место? Это пустыня дальних северо-западных земель, а не владения моего генерала. Север принадлежит двум генералам Пэям, запад — Цюань Ичжэню. На несколько сотен ли вокруг не найдётся ни одного храма Сюаньчжэня.
Стоит заметить, что среди простых смертных ходила поговорка: мощь дракона ничто против змеи на своей земле. И поскольку оба небожителя являлись подчинёнными Богов Войны юго-востока и юго-запада, в месте, не относящемся к владениям их генералов, мощь применяемых ими магических техник неизбежно сталкивалась с определёнными ограничениями.
Се Лянь, поглядев на их недовольные разгневанные лица, подумал, что они, должно быть, впервые столкнулись с проблемой, когда их унесло в небеса сильнейшим ветром, не давая возможности спуститься. Поэтому утешительно произнёс:
— Тяжело же вам пришлось.
Сань Лан уселся рядом с принцем на землю, подпёр щёку рукой и спросил:
— Здесь мы и переждём песчаную бурю?
Се Лянь повернулся к нему и ответил:
— Очевидно, сейчас у нас нет иного выбора. Каким бы сильным ни сделался тот смерч, всё же ему вряд ли удастся поднять к небесам целую скалу.
— Как ты и сказал, эта песчаная буря действительно показалась мне весьма и весьма странной.
Се Лянь внезапно кое о чём вспомнил.
— Сань Лан, я задам тебе один вопрос.
— Спрашивай, что хочешь.
— Тот советник Баньюэ, мужчина или женщина?
— А я разве не сказал? Женщина.
Догадка Се Ляня подтвердилась, и он продолжил:
— Когда мы остановились на заброшенном подворье, чтобы передохнуть, я ведь видел, как мимо нас прошествовали два незнакомца, наверняка не простые смертные, поскольку передвигались по пустыне совершенно удивительным способом. Один из них, тот, что в белом, как раз являлся женщиной.