Фу Яо с сомнением спросил:
— По одеянию того человека трудно определить пол, ростом он также выше, чем обычная женщина. Ты уверен, что не ошибся?
— Я видел её очень чётко, ошибки быть не может. Поэтому я предполагаю, что она могла оказаться советником Баньюэ.
Нань Фэн согласился:
— Возможно. Но рядом с ней шествовал ещё один человек, в чёрном. В таком случае, кто это такой?
— Трудно сказать. Однако тот человек передвигался ещё быстрее, а значит его способности никак не ниже её собственных.
Фу Яо предположил:
— Возможно ли, что это второй из двоих советников-чародеев, советник Фан Синь?
— Что до твоего предположения, мне всё же кажется, что двоих советников-чародеев объединили вместе лишь из-за того, что чётные числа легче запоминать, так же как Четыре величайших бедствия. А если до четырёх не достаёт, то кого-нибудь притянут за уши.
Услышав последнюю фразу, Сань Лан вновь рассмеялся. Се Лянь взглянул на него, и тот пояснил:
— Нет, ничего, просто я подумал, что в твоих словах есть доля истины. Среди Четырёх бедствий одно действительно притянуто за уши. Продолжай.
И Се Лянь продолжил:
— В действительности между ними, должно быть, нет никакой связи. Я слышал, советник Фан Синь являлся наставником в государстве Юнъань[35], и его от появления советника Баньюэ отделяет несколько сотен лет.
Фу Яо, словно восприняв слова принца как нечто абсурдное, спросил:
— Ты не имел понятия о Четырёх бедствиях мира демонов, но при этом осведомлён о существовании советника Фан Синя из государства Юнъань?
— Иногда во время сбора мусора можно кое-что узнать от прохожих. Я ведь не наведывался в мир демонов за старьём. Разумеется, мне о них ничего не известно.
К тому времени шум ветра снаружи немного стих. Нань Фэн вышел из пещеры, похлопал по скале рукой, изучая, что она из себя представляет, на некоторое время задумался и, озадаченно опустив взгляд, спросил:
— Для чего в этой скале вырыли такую пещеру?
Видимо, ему казалось весьма подозрительным само появление скалы посреди пустыни. Се Лянь же, не видя здесь ничего необычного, ответил:
— Подобных скал с вырытыми внутри пещерами здесь немало. В древности народ Баньюэ уходил далеко от дома на выпас скота. Поэтому люди выкапывали в пещерах подобные укрытия, дабы пастухи могли спрятаться от внезапно настигших их песчаных бурь. Некоторые пещеры даже не вырыты, а взорваны.
Нань Фэн с сомнением спросил:
— Как в пустыне можно пасти скот?
— Но ведь двести лет назад пустыня охватывала не все эти земли, существовали и обширные оазисы.
Внезапно раздался голос Сань Лана:
— Гэгэ.
Се Лянь обернулся с вопросом:
— Что такое?
Сань Лан указал куда-то вниз и произнёс:
— На камне, где ты сидишь, кажется, что-то написано.
— Что? — Се Лянь опустил взгляд, поднялся и только тогда обнаружил, что сидел на каменной плите.
Стерев с неё пыль, принц действительно увидел надпись, вырезанную не очень глубоко, поэтому слова вовсе не выглядели приметно. Половина плиты оказалась засыпана песком, письмена тянулись дальше наверх, скрываясь во тьме пещеры.
Если где-то есть надпись, следовательно, её необходимо прочесть. Се Лянь сказал:
— У меня осталось совсем немного магической силы. Кто из вас зажжёт Пламя-на-ладони[36] и поможет мне осветить надпись? Премного благодарен.
Нань Фэн щёлкнул пальцами, и в тот же миг на его ладони действительно загорелся сгусток огня. Се Лянь невзначай бросил взгляд на Сань Лана, но юноша не выглядел удивлённым. Всё же ранее он уже лицезрел технику Сжатия тысячи ли, и теперь принцу казалось, что какие бы чудеса они ни творили, юноша останется абсолютно спокойным. Нань Фэн поднёс ладонь к месту, на которое указал Се Лянь, озаряя вырезанные на плите строки. Письмена оказались весьма необычными, словно закорючки, выведенные детской рукой, немного наклонённые в сторону. Нань Фэн спросил:
— Что здесь написано?
Сань Лан ответил:
— Разумеется, это письмена народа Баньюэ.
Се Лянь поправил:
— Думаю, Нань Фэн хочет знать, какой смысл несёт в себе написанное. Дайте взглянуть.
Он очистил плиту от песка и наконец дошёл до самой верхней строки. Здесь письменные знаки оказались особенно крупными, кажется, обозначали заглавие. И эти же символы несколько раз появлялись на плите ниже. Фу Яо тоже зажёг Пламя-на-ладони и спросил:
— Ты умеешь читать письмена Баньюэ?
— Не стану скрывать, ещё до появления чародея Баньюэ мне приходилось собирать мусор в государстве Баньюэ.
В ответ Фу Яо молча уставился на принца.
— Что такого?
— Да ничего. Просто интересно, в скольких ещё местах тебе доводилось собирать мусор?
Се Лянь улыбнулся, склонился над плитой и продолжил читать. Спустя какое-то время он внезапно произнёс лишь одно слово.
— Генерал.
Одновременно прозвучали голоса Нань Фэна и Фу Яо:
— Что?
Се Лянь поднял взгляд.
— Я говорю, вот эти слова из самой верхней строки означают «генерал». — Помолчав, он добавил: — Но вот после слова «генерал» дописан ещё один знак. И в его значении я не совсем уверен.
Нань Фэн, кажется, с облегчением выдохнул, затем ответил:
— Ну так попробуй прочесть дальше.
Се Лянь кивнул, а Нань Фэн поднёс ладонь с огнём к нему поближе, переместив чуть вперёд. С этим движением Се Лянь внезапно заметил кое-что странное. Словно какая-то посторонняя тень попала в поле его зрения.
Прижимая обе руки к исписанной знаками каменной плите, принц медленно поднял голову.
И увидел, что когда тусклое пламя озарило тёмное пространство над плитой, в нём показалось человеческое лицо с окоченевшими от напряжения мышцами. Два выпученных глаза смотрели вниз, прямо на принца.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!
Кричать начали не четверо путников, а именно это напряжённое лицо.
Нань Фэн зажёг огонь и другой рукой, пламя на обоих ладонях взметнулось ввысь, озарив, наконец, своим светом всю пещеру. Только что пламя озарило человека, который прятался во тьме. А теперь он ползком откатился прочь, к самому дальнему краю пещеры, где уже сидели, прижавшись друг к дружке, семь-восемь человек, и все дрожали от страха!
Нань Фэн выкрикнул:
— Вы кто такие?!
Его возглас заполнил пещеру грохочущим эхом. У Се Ляня от крика незнакомца и так разболелись уши, а теперь и вовсе пришлось закрыть их руками. Слишком сильный ветер снаружи уносил звуки голоса и закладывал слух, и если путники говорили тише, то уже не могли расслышать друг друга. Оказавшись же в пещере, они сразу стали обсуждать вопрос о советнике Баньюэ. Затем сосредоточились на разгадывании надписи на каменной плите, и поэтому всё это время не замечали присутствия в пещере других людей, которые, в свою очередь, не издавали ни звука.
Люди тряслись от ужаса, но спустя некоторое время среди них всё же раздался голос старика, на вид лет пятидесяти:
— Мы всего лишь проезжий караван, простые торговцы. Поднялась песчаная буря, идти дальше мы не смогли, поэтому укрылись здесь.
Он оказался самым спокойным среди всех и, судя по всему, являлся их лидером. Нань Фэн снова задал вопрос:
— Если вы — простые торговцы, почему тогда спрятались там, словно преступники?
Старик уже собирался ответить, но тут раздался громкий голос юноши не старше восемнадцати лет, сидящего рядом с ним:
— Мы и не собирались прятаться. Но вы ворвались так внезапно, что мы не могли понять, чего ожидать от вас — худа или добра? Потом мы расслышали, как вы и вовсе заговорили о каком-то советнике Баньюэ, каком-то мире демонов, да ещё голыми руками развели огонь. Вот мы и решили, что вы и есть те самые воины Баньюэ, что бродят дозором по округе и хватают людей, чтобы съесть их. Кто из нас решился бы привлечь к себе внимание?
Старик, словно опасаясь, что юноша резкими словами разгневает собеседников, одёрнул его:
— Тянь Шэн, не болтай попусту.
Юноша, здоровяк с густыми бровями и большими глазами, замолчал сразу же, послушавшись старика.
Уши Се Ляня наконец перестали болеть, он опустил руки и доброжелательно произнёс:
— Всего лишь недоразумение, недоразумение. Нет нужды волноваться. Пожалуйста, все успокойтесь. — Сделав паузу, он продолжил: — Разумеется, никакие мы не воины Баньюэ. Я — настоятель монастыря, а это — служащие в моём монастыре… люди. Мы занимаемся изучением магических искусств. Вы — простые торговцы. Мы тоже простые монахи, никаких дурных намерений не имеем. Всего лишь скрывались от ветра и по счастливой случайности оказались в одной пещере с вами, вот и всё.
Голос принца звучал тепло и ласково, его неторопливые речи смогли успокоить перепуганных людей. После многократных объяснений и заверений торговцы наконец перестали бояться.
Тогда Сань Лан с улыбкой произнёс:
— Ну что же вы скромничаете? Ваш торговый караван, как я посмотрю, далеко не так прост.
Остальные в непонимании воззрились на него. Сань Лан продолжил:
— Всякий раз, когда путники проходят через Крепость Баньюэ, половина бесследно исчезает, разве не так говорят? Зная о слухах, вы всё же решились идти этим путём, значит, вас можно считать истинными смельчаками, а не простыми людьми.
Старик в ответ возразил:
— Молодой человек, это вовсе не так. На самом деле слухи во многом преувеличены, кроме нас были ещё и другие караваны, которым удавалось мирно пересечь пустыню.
Сань Лан оживился.
— О?
Старик продолжил:
— Главное — найти хорошего проводника и не переходить границы прежних территорий государства Баньюэ. Поэтому, для того чтобы пройти через пустыню, мы специально наняли проводника из местных.
Юноша по имени Тянь Шэн подтвердил:
— Ага! Всё зависит от проводника. Нам очень повезло, что в дороге нас ведёт братец А Чжао. Он уже много раз спасал караван от зыбучих песков, а как увидел, что поднимается ветер, спешно повёл нас на поиски места, где можно укрыться. Иначе нас давно погребло бы под песками.
Се Лянь взглянул на юношу по имени А Чжао, который оказался довольно молодым, на вид около двадцати лет, с изящным, но бесхитростным лицом. На похвалу он никак не ответил, лишь произнёс:
— Ничего особенного, просто моя работа. Надеюсь, с вашими верблюдами тоже ничего не случится.
— Наверняка так и будет!
Торговцы явно настраивались на лучший исход, однако Се Ляню всё время казалось, что всё далеко не так просто, как им думается.
Если не забредать на территорию государства Баньюэ, то все останутся живы. В таком случае неужели прежние караваны, половина которых исчезла без следа, всего лишь не поверили в дурные слухи и самоуверенно направились навстречу смерти?
Поразмыслив над этим, принц обратился к Нань Фэну и Фу Яо:
— Всё произошло слишком внезапно. Когда ветер стихнет, нам нужно убедиться, что эти люди в безопасности покинут пустыню, затем вновь вернуться для разъяснения обстановки на территории бывшего государства Баньюэ.
После Се Лянь вернулся к прочтению надписей на каменной плите. Ранее ему удалось распознать слово «генерал» лишь потому, что использовалось оно довольно часто. Тем не менее, с тех пор как он бывал в государстве Баньюэ, прошло уже двести лет. Если бы даже Се Лянь в те времена отлично выучил язык Баньюэ, весьма сложно было бы пронести эти знания сквозь два века. Поэтому сейчас для восстановления прежних умений всё же требовалось немного времени и терпения. Внезапно рядом послышался голос Сань Лана:
— Могила генерала.
Как только юноша это сказал, Се Лянь вспомнил. Последний символ ведь означал именно это — «могила, курган, яма»!
Он обернулся и произнёс:
— Сань Лан, неужели ты тоже знаешь язык Баньюэ?
Сань Лан с улыбкой ответил:
— Немного. Из интереса выучил пару символов.
Се Лянь уже привык к подобным ответам. Но язык Баньюэ сам по себе считался редким, а символ «могила» не являлся самым общеупотребительным. Если уж Сань Лан «выучил пару», то как вышло, что именно этот символ оказался среди выученных? Слово же «немного», прозвучавшее из уст Сань Лана, смело можно было перефразировать как «спрашивай, что хочешь, я отвечу». Поэтому Се Лянь расплылся в улыбке и произнёс:
— Просто замечательно. Возможно, та пара символов, которые ты знаешь, — как раз именно те, что неизвестны мне. Подойди, давай посмотрим вместе.
Он поманил Сань Лана, и тот сразу подошёл ближе. Нань Фэн и Фу Яо встали по бокам, чтобы осветить им обзор. Палец Се Ляня медленно скользил по высеченным на плите письменам. Принц распознавал символы, тихо обсуждая прочитанное с Сань Ланом. И по мере чтения взгляд его вначале становился всё ярче и ярче, но в итоге снова постепенно потускнел.
Юноша по имени Тянь Шэн оказался самым молодым среди торговцев, а молодые люди всегда любопытны. Ко всему прочему, они с незнакомцами уже успели обменяться парой фраз, поэтому парнишка посчитал себя своим и спросил:
— Уважаемые братцы, так что же написано на этой каменной плите?
Се Лянь оторвался от размышлений и ответил:
— Эта каменная плита — надгробие, на котором расписан жизненный путь одного генерала.
Тянь Шэн не унимался:
— Генерала государства Баньюэ?
Сань Лан ответил:
— Нет, генерала из Центральной равнины.
Нань Фэн с подозрением спросил:
— Генерала из Центральной равнины? Но почему народ Баньюэ решил возвести для него могильный курган? Разве два государства не находились в состоянии непрерывных войн?
Сань Лан ответил:
— Этот генерал — особый случай. Несмотря на то, что на каменной плите он записан под званием генерала, на самом деле он дослужился лишь до старшего командира[37].
— Но впоследствии его повысили до генерала?
— Вовсе нет. Кроме того, в начале своей карьеры он командовал сотней воинов, затем под его началом служили семьдесят человек, а в конечном итоге — лишь пятьдесят.
Повисло неловкое молчание.
— Проще говоря, его постоянно понижали.
С опытом постоянного понижения в должности, до такой степени, что ниже уже некуда, Се Лянь и сам ознакомился в полной мере. Ощутив обращённые на него две пары глаз, принц сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил читать письмена на каменной плите. Как раз тогда вновь раздался непонимающий голос Тянь Шэна:
— Как же он служил, если его постоянно понижали и понижали? Ведь если не совершать никаких слишком крупных ошибок, пускай не повысят, то хотя бы не понизят, это точно. До какой степени нужно оказаться неудачником, чтобы докатиться до такого?
Се Лянь сложил руку в кулак, поднёс ко рту и тихонько кашлянул, затем серьёзным тоном ответил:
— Послушай, дружок. Понижение по службе раз за разом — явление тоже довольно частое.
— А?
Сань Лан со смешком подтвердил:
— В самом деле. Довольно частое.
Сделав паузу, Сань Лан продолжил:
— Но именно этого командира непрестанно понижали вовсе не потому, что ему недоставало отваги или же он не соответствовал своему званию. Всё из-за того, что между двумя странами отношения не складывались, а он во время сражений не только не стремился к завоеванию воинских заслуг, но даже наоборот — создавал множество помех.
Нань Фэн спросил:
— Что значит — создавал множество помех?
Сань Лан ответил:
— Он не только не позволял врагу убивать мирных жителей собственной страны, но и своим солдатам мешал убивать простых людей вражеской стороны. За каждое подобное происшествие его и понижали на ранг.
Пока он неспешно рассказывал об этом, торговцы постепенно подсели поближе, словно слушая сказочника, при этом погрузились в рассказ с головой, периодически вставляя свои замечания. К примеру, Тянь Шэн заявил:
— Мне кажется, этот командир никакой ошибки не совершил! Пусть солдаты убивают друг друга, разве это неправильно — не давать им убивать простых людей налево и направо?
— Подобное проявление слепой доброты — не слишком подходящий поступок для солдата воюющего государства. Но в целом он ведь ничего дурного не сделал.
— Точно! Он ведь спасал людей, а не вредил им.
Се Лянь, послушав их, мягко улыбнулся.
Ведь торговцы не являлись жителями приграничных территорий и не жили здесь двести лет тому назад. Теперь, когда государство Баньюэ исчезло с лица земли, легко рассуждать о поступках того командира. Кто-то ему сочувствовал и восхищался. Даже те, кто не восхищался, всё же могли понять его. Но сотни лет назад, когда между двумя странами горел огонь войны и кровной мести, оценка результатов подобного поведения далеко не ограничивалась простым «проявлением слепой доброты».
Лишь А Чжао, возможно, потому что родился в этих местах, понимал это лучше остальных. Он произнёс:
— Сейчас — это сейчас, а двести лет назад — двести лет назад. Этому командиру несказанно повезло, что его лишь понизили в ранге.
Фу Яо же возмущенно фыркнул.
— Это просто смешно.
Се Лянь примерно догадывался, что тот собирается сказать, и потому потёр точку между бровей.
И действительно, пламя озарило мрачный облик Фу Яо, когда тот произнёс:
— На своём месте необходимо выполнять свои обязанности. Раз этот человек стал воином, он должен каждый миг помнить о защите государства, мужественно сражать врага на передовой. Во время войны ран и смертей избежать нельзя. Подобные мелкие благодеяния лишь разжигают ненависть в глазах соратников, а врагам кажутся до крайности смехотворными. Никто не станет благодарить его за это.
В его словах также имелась немалая доля правды, поэтому в пещере воцарилась тишина. Фу Яо бесстрастно добавил:
— В конце концов, у тех, кто поступает подобным образом, итог один — смерть. И что наиболее вероятно — от рук своих же людей.
После недолгого молчания Се Лянь нарушил тишину:
— Верно. Ты всё правильно описал. Он погиб.
Тянь Шэн взволнованно воскликнул:
— А? Как это случилось? В самом деле убит соратниками?
Поразмыслив, Се Лянь всё же заговорил.
— Вообще-то, не совсем… Здесь сказано: в одно из сражений с врагом он бился, бился, потом наступил на развязавшийся шнурок сапога, упал и…
Люди в пещере вначале решили, что генерал наверняка погиб беспримерно мужественно. Услышав же речи Се Ляня, недоумённо застыли, очевидно, каждый подумал — что за глупая смерть? А затем они так и покатились со смеху:
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
— …И был задавлен сапогами и зарублен саблями солдат обеих сторон, которые в пылу битвы не различали, кого атакуют.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Сань Лан приподнял бровь с вопросом:
— Неужели это настолько смешно?
Се Лянь согласился с ним:
— Кхм. Да уж, довольно трагично. Друзья, давайте посочувствуем, не нужно смеяться. Всё-таки здесь находится его могила, будем же уважать его память.
Тянь Шэн торопливо проговорил:
— Мы ведь не со зла! Просто это в самом деле… немного… ха-ха…
Се Лянь ничего не смог возразить, поскольку даже он сам, дочитав до этого места, захотел рассмеяться. Однако упоминать об этом не стал, а продолжил читать, перевёл дальнейшие записи и заключил:
— В общем, несмотря на подпорченную среди солдат репутацию погибшего командира, народ Баньюэ и народ Центральной равнины, проживающий на границе двух государств, памятуя о его заботе, называл его «генералом», а также устроил простенький могильный курган и установил каменную плиту в память о нём.
Сань Лан продолжил:
— А впоследствии народ Баньюэ заметил, что у надгробной плиты появилось чудесное свойство: стоит трижды поклониться ей — и любая беда в пустыне обернётся удачей.
Тон Сань Лана звучал столь непостижимо и загадочно, а выражение лица выглядело столь серьёзно, что многие торговцы, едва услышав его речи, бросились бить поклоны плите. Они желали поверить скорее в чудесные свойства плиты, чем в их отсутствие. Се Лянь озадаченно вопросил:
— А? Здесь об этом написано? Она настолько чудесна?
Сань Лан, посмеиваясь, прошептал:
— Нет. Последнюю фразу я добавил от себя. Раз уж они посмеялись над ним, пусть теперь кланяются, с них не убудет.
Се Лянь, взглянув на камень, убедился, что письмена действительно закончились. Только что он горевал, а теперь и сам захотел рассмеяться. Принц прошептал в ответ:
— Что ещё за озорство?
Сань Лан показал ему язык. Они оба рассмеялись, как вдруг кто-то испуганно вскрикнул:
— Что это такое?!
Крик прозвучал на всю пещеру резким громким эхом, так что у всех присутствующих мурашки пробежали по коже. Се Лянь тут же обернулся на голос и спросил:
— Что стряслось?
Один из кланяющихся древнему надгробию в спешке отпрянул в сторону и в ужасе закричал:
— Змея!
Нань Фэн и Фу Яо повернули ладони так, чтобы пламя озарило то место, куда указал торговец. Там, на песчаном полу, действительно расположилась длинная змея довольно яркого окраса!
Люди запаниковали.
— Откуда здесь могла взяться змея?!
— Почему… почему она не издаёт никаких звуков?! Мы даже не заметили, когда она заползла сюда!
Озарённая пламенем, змея приподняла голову, словно насторожившись и приготовившись в любой момент яростно атаковать. Нань Фэн уже собирался отпустить пламя с ладони, чтобы убить змею, но тут кто-то неспешно приблизился к животному, одним броском сжал змею на расстоянии семи цуней от головы, там, где находилось её сердце, поднял в воздух, чтобы разглядеть получше, и при этом произнёс:
— В пустыне водятся змеи, что в этом необычного?
Разумеется, столь смелым и бесстрашным мог оказаться только Сань Лан. Как говорится, «хочешь убить змею, бей точно в сердце», и Сань Лан схватил пресмыкающееся ровно в нужном месте, поэтому, как бы она ни скалила зубы, напугать его уже не могла. Змеиный хвост несколько раз мягко обвился вокруг его левой руки, и Се Лянь с близкого расстояния смог разглядеть, как сквозь полупрозрачную кожу змеи просвечивает яркая, фиолетово-красная плоть, внутри которой виднеются чёрные прожилки. Картина была не из приятных и ассоциировалась с выпущенными наружу внутренностями. Кончик хвоста змеи оказался телесного цвета, да к тому же разделённый на сегменты, словно покрытый несколькими слоями панциря. Это было больше похоже на хвост скорпиона, нежели змеи.
Лицо Се Ляня вмиг переменилось; стоило принцу увидеть хвост змеи, он предостерёг:
— Берегись её хвоста!
В момент, когда раздался его крик, змеиный хвост внезапно отпустил руку Сань Лана, а кончик хвоста будто превратился в ещё одну голову, которая дёрнулась назад и резко ужалила!
Атака казалась молниеносной, но Сань Лан ещё быстрее выбросил правую руку и лёгким движением преспокойно схватил змею за хвост. А затем показал Се Ляню, словно держал в руках крайне забавную игрушку, со словами:
— А хвост довольно интересный.
Все увидели, что на самом конце змеиного хвоста растёт кроваво-красное жало. Се Лянь с облегчением выдохнул:
— Хорошо, что ты не ужалился. Вот как, значит. Это скорпионовая змея.
Нань Фэн и Фу Яо тоже подошли, чтобы взглянуть на пленницу, и спросили:
— Скорпионовая змея?
— Верно. Ядовитый гад, что водился только в государстве Баньюэ. Можно сказать, большая редкость. Мне не доводилось встречаться с ней, но я про таких наслышан. Тело змеи, хвост скорпиона. При этом ещё более ядовитая, чем оба гада вместе взятые. Не важно, укусит она зубами или же ужалит хвостом, всё одно…
На этом месте Се Лянь увидел, как Сань Лан вертит в руках несчастное животное — то растянет, то сожмёт, то скрутит словно полотенце, разве что бантиком не завязал. Поэтому принц замолчал и мягко обратился к юноше:
— Сань Лан, не играй с ней, это очень опасно.
Юноша лишь посмеялся:
— Ерунда. Гэгэ, не беспокойся за меня. Скорпионовая змея — тотемное животное советника Баньюэ, такую возможность упускать нельзя, нужно внимательно рассмотреть её.
Се Лянь замер в недоумении.
— Тотемное животное советника Баньюэ?
— Именно. Говорят, что советник Баньюэ могла управлять этими тварями, именно поэтому народ Баньюэ, посчитав, что её магическая сила безгранична, признал её своим советником.
Услышав слово «управлять», Се Лянь ощутил, что дело принимает дурной оборот, про себя подумав: «Когда речь заходит о подобных вещах, “управляемых” всегда бывает превеликое множество», а вслух быстро произнёс:
— Нам лучше немедленно покинуть это место, боюсь, что змея здесь далеко не одна…
Он не успел закончить фразу. Раздался крик ужаса:
— А-а-а!!!
Несколько торговцев тут же завопили:
— Змея!
— Как их много!
— И здесь тоже!
Из темноты беззвучно показались семь-восемь фиолетово-красных скорпионовых змей. Их появление оказалось слишком внезапным. Неизвестно, из какой части пещеры они выползли. Вот только нападать змеи не спешили, просто спокойно глядели на группу людей, словно с интересом разглядывая их. Твари передвигались и нападали абсолютно бесшумно, не издавая даже обычного шипения, с которым ядовитые змеи выплёвывают язык. Крайне опасные существа. Нань Фэн и Фу Яо немедленно запустили в них огнями, которые держали в ладонях. Внутри пещеры взорвался большой сгусток пламени, и Се Лянь велел:
— На выход!
Но никто и не смел больше задерживаться в пещере, все второпях бросились наружу. К счастью, время близилось к сумеркам, смерч давно умчался вдаль, да и ветер снаружи заметно стих. Люди высыпали из пещеры на простор, и пока все бежали, кто-то воскликнул:
— Это надгробие — ужасный обман! Мы ведь трижды поклонились ему! Почему же всё равно наткнулись на жутких тварей?
Се Лянь подумал: «К счастью, им не известно, что последнюю фразу Сань Лан выдумал». Тут заговорил другой торговец:
— Да уж! Ничем не лучше молитвы этому… мусорному божеству! С каждым поклоном несчастья лишь прибавляются!
Даже в столь отдалённом от Центральной равнины месте Се Лянь не укрылся от насмешек. Но поспорить с ними не мог.
Внезапно раздался испуганный голос Тянь Шэна.
— Дядя Чжэн! — и старик, которого юноша поддерживал за локоть, упал. Се Лянь поспешил к нему.
— Что с вами?
Лицо старика исказила боль, он поднял дрожащую руку, и Се Лянь, взяв его ладонь и осмотрев её, ощутил, как сердце ухнуло вниз. Место между большим и указательным пальцем сделалось фиолетово-красным и сильно вспухло, а на коже с трудом можно было рассмотреть маленькую дырочку. Подобную рану заметить сразу в момент нанесения практически невозможно. Се Лянь тотчас обратился к остальным:
— Сейчас же осмотрите себя и убедитесь, что вы не поранены, а если обнаружите укус, немедленно перетяните укушенную часть тела верёвкой!
Перевернув ладонь старика и посмотрев на его вены, Се Лянь невооруженным взглядом увидел, как они постепенно окрашиваются пурпурным.
Принц мысленно подивился силе змеиного яда и уже собирался размотать Жое, но тут А Чжао оторвал полосу ткани и затянул её на середине руки старика, достаточно сильно, чтобы предотвратить продвижение яда к сердцу. Его движения оказались столь несравнимо быстрыми, что Се Лянь про себя похвалил юношу. А когда поднял взгляд на Нань Фэна, тот без лишних просьб вынул бутылёк со снадобьями и вытряс из него круглую маленькую пилюлю. Се Лянь протянул пилюлю старику, чтобы тот проглотил снадобье, а Тянь Шэн в панике заголосил:
— Дядя, с тобой всё в порядке?! Братец А Чжао, дядя ведь не умрёт?!
А Чжао покачал головой.
— После укуса скорпионовой змеи смерть в течение четырёх часов неизбежна.
Тянь Шэн в ужасе застыл.
— Но… но что же нам тогда делать?
Старик Чжэн являлся лидером каравана, и остальные торговцы тоже взволнованно заголосили:
— Но ведь этот парень дал ему лекарство!
Нань Фэн возразил:
— Я дал ему не противоядие, а снадобье, временно продлевающее жизнь. Самое большее, что оно сможет сделать, — это растянуть четыре часа на двадцать четыре.
Торговцев охватила суматошная паника:
— Всего лишь двадцать четыре часа?
— Так значит, остаётся только ждать смерти?
— Разве от этого яда не существует противоядия?
К ним медленно подошёл Сань Лан, он и сказал:
— Противоядие существует.
Все взгляды сразу же обратились к нему. Тянь Шэн ужасно обрадовался, развернулся к проводнику и воскликнул:
— Братец А Чжао, что же ты сразу не сказал, что противоядие существует? Напугал меня до смерти!
А Чжао ничего ему не ответил, лишь безмолвно качнул головой. Сань Лан произнёс:
— Разумеется, ему непросто говорить об этом. Что если отравленный спасётся, а все остальные умрут? Какие тогда подобрать слова?
Се Лянь спросил:
— Сань Лан, что это значит?
Юноша вместо ответа задал вопрос.
— Гэгэ, тебе известна легенда о появлении скорпионовых змей?
Оказалось, что по легенде несколько сотен лет назад в государстве Баньюэ правил один государь. Однажды во время охоты он углубился в горы, где нечаянно поймал двух оборотней, сформировавшихся из ядовитых тварей — змеи и скорпиона.
Оборотни занимались самосовершенствованием в глубине гор, никогда не появлялись среди людей и никому не вредили. Но государь Баньюэ, решив, что раз они — ядовитые твари, то рано или поздно кого-то отравят, собрался убить обоих. Оборотни слёзно умоляли государя сохранить им жизнь, но тот, от природы жестокий, заставил оборотней спариться друг с другом на глазах у него и всех его высокопоставленных чиновников, в качестве развлечения во время пирушки, пока зрители предавались веселью и распивали вино. Ну а когда пир подошёл к концу, государь всё равно убил пленников. Лишь государыня прониклась к ним состраданием. Однако, не осмелившись пойти против воли мужа, смогла лишь сорвать листок душистой травы и бросить в сторону трупов оборотней, прикрыв их тела.
Ядовитая змея и скорпион после смерти обернулись демонами, полными злобы и ненависти. В гневе они наслали проклятье на народ Баньюэ, повелев потомству, которое родится от их спаривания, навеки поселиться в тех местах и вредить людям, убивая их. Скорпионовые змеи появляются лишь в местности государства Баньюэ, и яд их настолько силён и быстр, что, укуси или ужаль подобная змея человека, ужасная смерть неизбежна. И всё же благодаря жесту милосердия государыни именно та душистая трава, листком которой она прикрыла тела оборотней, обрела свойство противоядия.
Закончив рассказ, Сань Лан добавил:
— Трава называется шань-юэ[38] и растёт только в пределах границ государства Баньюэ.
Дослушав рассказ до конца, торговцы засыпали его вопросами:
— Что же… получается, этим сказочным легендам в самом деле можно верить?
— Послушай, братец, ведь речь идёт о жизни человека, не надо подшучивать над нами!
Сань Лан лишь улыбался в ответ. Он рассказал всё это Се Ляню и больше ничего не собирался добавлять. Тогда Тянь Шэн обратился к А Чжао за подтверждением:
— Братец А Чжао, правда ли то, что сказал этот юноша в красных одеждах?
Помолчав немного, А Чжао ответил:
— Мне неведомо, правдива ли легенда. Но на прежних территориях государства Баньюэ действительно растёт трава шань-юэ. И эта трава действительно способна снять действие яда скорпионовой змеи.
Се Лянь уточнил:
— Иными словами, у того, кого укусила скорпионовая змея, остаётся только один шанс на выживание. И его можно заполучить, лишь проникнув на территорию прежнего государства Баньюэ?
Не удивительно, что многие проезжие торговцы и путешественники, прекрасно зная, что всякий раз, когда путники проходят через Крепость Баньюэ, половина бесследно исчезает, тем не менее, проникали на территорию государства. Вовсе не потому, что они всей душой мечтали встретить свою смерть, а скорее потому, что если не проникнут туда, непременно погибнут!
Но поскольку скорпионовые змеи являлись тотемными животными чародейки Баньюэ, а также подчинялись её приказам, следовательно, появление змей — вовсе не случайность. Может статься, Се Лянь и младшие небожители не смогут гарантировать безопасность всем этим людям, полагаясь лишь на собственные силы. Неизвестно, не появится ли здесь ещё больше змей. Поэтому Се Лянь приложил два пальца к виску в попытке связаться с сетью духовного общения и, позабыв о скромности, позаимствовать ещё нескольких младших служащих. К его удивлению, связаться не удалось, в ответ не раздалось ни звука.
Принц в недоумении опустил руку, затем подумал: «Но ведь я не мог так быстро израсходовать все магические силы! Только сегодня утром я проверял, ещё немного оставалось». Тогда он повернулся к Нань Фэну и Фу Яо с просьбой:
— Кто-нибудь из вас пробовал соединиться с духовной сетью? У меня не выходит.
Несколько мгновений спустя лица обоих небожителей помрачнели. Нань Фэн ответил:
— Я тоже не могу.
В некоторых местах, где тёмная энергия бьёт ключом в небо, магические силы некоторых небожителей могут подвергнуться её влиянию и временно ослабнуть либо вовсе запечататься. Очевидно, что путники, к несчастью, оказались именно в таком месте.
Се Лянь побродил туда-сюда, поднял взгляд наверх и произнёс:
— Возможно, всё потому, что мы находимся слишком близко к государству Баньюэ, соединиться с сетью духовного общения не выходит…
Внезапно взгляд принца зацепился за что-то необычно яркое, красного цвета.
Пока Нань Фэн и Фу Яо пытались войти в сеть духовного общения, а торговцы занимались поиском маленьких ранок на своих телах, один лишь юноша по имени Тянь Шэн, занятый заботой о дядюшке, совершенно не почувствовал, как фиолетово-красная змея бесшумно забралась ему на спину по позвоночнику.
И теперь устроилась на его плече, оскалив клыки и прицелившись, впрочем, не в шею юноши, а в руку беспечно прохлаждающегося рядом Сань Лана.
Змея отклонилась назад, бросок!
За мгновение до того, как острые зубы вонзились бы в тело Сань Лана, Се Лянь протянул руку и с бесподобной меткостью схватил змею в области сердца.
Ему бы хватило сил, чтобы сразу же раздавить сердце змеи и разорвать на мелкие кусочки. Однако принц не знал, ядовиты ли кровь и плоть животного, поэтому не решился на необдуманный поступок, торопливо сжимая змею за хвост. Кто бы мог предположить, что тварь окажется изворотливой до такой степени, что её будет крайне сложно схватить: Се Лянь сжал пальцы, но тут же ощутил, как между ними проскользнуло что-то округлое и мягкое, но ледяное. В следующий миг тыльную сторону руки пронзило колющей болью.
Жало скорпиона!
Когда оно вонзилось в руку Се Ляня, принц всё-таки схватил змею за хвост, сжал тело твари в нужном месте, применил силу, и та повисла без сознания, мёртвая. Несмотря на ранение, принц даже не изменился в лице, лишь бросил тварь на землю и произнёс:
— Будьте внимательнее, неподалёку всё ещё могут оказаться змеи…
Не успев договорить, принц ощутил, что кто-то схватил его за запястье. Подняв взгляд, он увидел перед собой юношу в красном. Се Лянь на миг застыл, спрашивая:
— Сань Лан?
Он задал этот вопрос потому, что выражение лица юноши показалось ему не совсем обычным. Невозможно подобрать слова, чтобы его описать, при одном взгляде на него ощущалась дрожь, исходящая изнутри.
Сань Лан неотрывно смотрел на маленькую ранку на тыльной стороне ладони Се Ляня. Сперва отверстие на коже по размеру не отличалось от укола иглы. Но яд начал действовать мгновенно, и тыльная сторона ладони тут же вздулась тёмно-лиловым бугром, отчего маленькое отверстие растянулось до размера небольшого пореза.
Лицо Сань Лана помрачнело. Не произнеся ни звука, он схватил Жое и с её помощью завязал на запястье Се Ляня узел, затянув ленту намертво и предотвратив движение отравленной крови. Жое любила ластиться к принцу, но порой вела себя непослушно. Зато в руках юноши сделалась невероятно покорной, словно бездушной тряпицей.
С тех пор как они познакомились, Се Лянь ещё ни разу не видел Сань Лана с подобным выражением лица. Принц хотел было что-то сказать, но тут юноша вынул из-за пояса одного из торговцев кинжал. Нань Фэн, увидев это, немедленно понял, что тот собирается делать, и потому зажёг правой рукой Пламя-на-ладони. Сань Лан, даже не глядя на него, накалил клинок кинжала над огнём, развернулся и нанёс поверх раны Се Ляня ещё два пореза, крест-накрест, быстро и аккуратно. Когда юноша склонился к руке принца, Се Лянь торопливо произнёс:
— Не нужно. Яд скорпионовой змеи слишком силён. Даже если его высосать, это ничего не изменит, смотри, как бы самому не отра…
Но Сань Лан, не допуская возражений, крепче схватил его руку, прильнув губами к тыльной стороне ладони принца. Сам не зная почему, Се Лянь ощутил, как его рука, сжатая юношей, едва заметно задрожала.
Фу Яо рядом произнёс:
— И тут ты умудрился ужалиться. Вот уж точно — истинное невезение. Вполне возможно, что змея не укусила бы его, чего ты полез? Только добавил нам хлопот.
Он был совершенно прав. И в самом деле, перед глазами Се Ляня немедленно возникла картина, как Сань Лан невозмутимо завязывает змею узлом, поэтому принцу теперь тоже казалось, что юноша не обязательно оказался бы ужален. Возможно, даже если бы это случилось, Сань Лан бы не стал волноваться по этому поводу. Однако лучше перестраховаться, чем потом сокрушаться: что если юноша действительно не заметил бы змею, и укус достался ему? Тогда любые сожаления оказались бы запоздалыми.
Се Лянь помахал другой, не ужаленной, рукой и произнёс:
— Всё равно мне не больно, да и не смертельно это, не стоит обо мне волноваться.
Фу Яо спросил:
— Тебе правда не больно?
Се Лянь честно ответил:
— Правда. Уже ничего не чувствуется.
Принц не солгал. Такой человек как Се Лянь, по причине невероятного невезения, прогуливаясь в горах, в восьми из десяти случаев непременно наступал на ядовитую змею либо мог спугнуть ядовитых насекомых или что-то в этом роде. Всевозможные ядовитые твари кусали принца бесчисленное множество раз, вот только он упорно не желал умирать, самое большее — мог три дня и три ночи проваляться, мучаясь жаром, а пробудившись, вёл себя так, словно ничего не случилось. К тому же принц совершенно потерял чувствительность к боли, любая боль для него со временем стала привычным делом.
Когда из уст Се Ляня прозвучала последняя фраза, Сань Лан наконец поднял взгляд. Припухлость на тыльной стороне ладони принца заметно спала, только губы юноши сделались кроваво-алыми, а взгляд предельно холодным. Он переместил взгляд в сторону, на ту самую змею, лежащую на земле. Раздался резкий хлопок — и фиолетово-красное тело твари живьём превратилось в фиолетово-красную лужу кровавого месива.
Остальные, увидев, как змея ни с того ни с сего взорвалась, подпрыгнули от испуга. Но так и не поняли, кто сотворил подобное. Пускай даже капли крови не попало на путников, всё же они и без того пришли в полнейшее смятение. Тянь Шэн, памятуя об ужаленном Се Ляне, взволнованно спросил:
— Гэгэ, тебя тоже ужалило? Что теперь делать?
Се Лянь покрепче затянул узел на запястье и с улыбкой ответил:
— Доброе дитя, со мной всё будет в порядке. Согласно прежнему плану, далее мы намерены отправиться в древний город Баньюэ на поиски травы шань-юэ.
Один из торговцев быстро переспросил:
— Вы намерены? А что насчёт нас? Нам ведь тоже придётся отправить кого-то с вами!
— От вас никого отправлять не требуется. Боюсь, что прежние территории государства Баньюэ кишат опасностями. Чем больше людей, тем больше неприятностей может случиться в пути. Когда мы отыщем траву шань-юэ, до истечения двадцати четырёх часов обязательно принесём её вам.
Торговцы стали восклицать:
— П-правда?! В таком случае, премного вам благодарны…
— Даже как-то неловко…
И всё же, стоило Се Ляню добавить следующую фразу, лица их немедленно изменились.
— Чтобы как можно скорее отыскать государство Баньюэ, нам всё-таки придётся потревожить вас и попросить на время одолжить этого молодого парнишку, чтобы он указал нам путь.
Конечно же, принц собирался позаимствовать у торговцев А Чжао. И если сначала лица людей сияли благодарностью и ликованием, то теперь на них читалась нерешительность. Се Лянь прекрасно осознавал: торговцы волнуются, что их проводник сбежит, когда найдёт траву шань-юэ. Если А Чжао всё же окажется честным человеком и вернётся к ним, то время будет неизбежно потеряно. При этом никто из присутствующих не желал отправляться в место, проходя через которое, половина путников бесследно исчезает. Торговцы явно пребывали в замешательстве.
Они отреагировали вполне естественно, Се Лянь прекрасно понимал это, поэтому поспешил добавить:
— Но я боюсь, что в пути вы можете повстречаться с иными непредвиденными опасностями. Поэтому, Фу Яо, ты останешься, чтобы присмотреть за караваном.
Услышав, что кто-то остаётся с ними, торговцы согласно закивали.
— Хорошо. Главное, чтобы сам А Чжао согласился.
Поэтому Се Лянь развернулся к А Чжао с вопросом:
— Братец, ты согласишься оказать нам услугу? Если не захочешь, ничего страшного.
А Чжао кивнул:
— Можно. Но на самом деле древний город Баньюэ не так уж трудно отыскать. Нужно лишь идти в этом направлении, и выйдешь прямо к нему.
Попрощавшись с торговцами, А Чжао пошёл впереди, а Се Лянь, Сань Лан и Нань Фэн последовали за ним. Спустя некоторое время пути принц задал вопрос:
— А Чжао, часто ли появляются скорпионовые змеи в этой местности?
— Не часто. Я тоже видел их впервые.
Се Лянь кивнул, больше ничего не спросив. В действительности ему приходилось проживать недалеко от государства Баньюэ какое-то время, и он также встретился со скорпионовыми змеями в первый раз. Поэтому подобный ответ не выбивался из реальной картины.
Нань Фэн, уловив кое-что в словах принца, шёпотом спросил:
— Ты подозреваешь этого А Чжао?
Се Лянь также шёпотом ответил:
— Раз уж мы взяли его с собой, лучше не спускать с него глаз.
Раньше первым подобный вопрос ему задал бы Сань Лан. Однако юноша, возможно, из-за недавнего происшествия, всё ещё выглядел расстроенным и не произносил ни слова. Се Лянь никак не мог понять, в чём дело, но и не знал, как начать разговор, поэтому оставалось лишь молча идти вперёд.
Четвёрка путников шла по бескрайней пустыне ещё около часа. Ураган давно унёсся прочь, песчаная буря не преграждала путь. Шаг путников ускорился, и постепенно они стали замечать вокруг с огромным трудом выжившие в пустыне сорняки, прорастающие в трещинах песчаных скал. И когда солнце начало клониться к закату, Се Лянь наконец увидел на горизонте очертания древнего города.
Заметить город оказалось весьма непросто, поскольку он сливался с просторами пустыни, будучи такого же жёлтого, песчаного цвета. Стены города обвалились, в некоторых местах их давно погребло под песками. Только подойдя ближе, путники увидели, насколько высокими когда-то были эти стены: кое-где они достигали более десятка чжанов. Нетрудно представить тот величественный образ, который город представлял собой во времена расцвета.
Путники прошли сквозь полукруглую арку, защищающую врата города, и проникли на территорию прежнего государства Баньюэ.
За вратами открывалась улица, как и все, что им встречались ранее, — широкая, но пустая. По обеим её сторонам стояли лишь полуразрушенные стены и развалины домов, лежали обломки камней и досок. Скорее всего, А Чжао уже привык давать наставления, поэтому произнёс:
— Прошу вас, будьте осторожнее, не разбредайтесь.
Но, разумеется, троице не требовались подобные предостережения.
Вероятно, древний город слишком сильно отличался от представлений Нань Фэна о государстве Баньюэ, поэтому он с сомнением спросил:
— Это и есть государство Баньюэ? Почему такое маленькое? Не сравнить даже с обыкновенным городом.
Се Лянь ответил:
— Небольшое пустынное государство. Каков по размеру оазис, таково и государство. В период полного расцвета население государства Баньюэ насчитывало не более десятка тысяч. По величине оно примерно таким и являлось. Когда здесь проживало множество людей, можно сказать, жизнь государства била ключом.
Нань Фэн, внимательно оглядевшись, заключил:
— Победа над таким государством — дело нескольких дней, не более.
Се Лянь же покачал головой.
— А вот и не обязательно. Нань Фэн, не стоит недооценивать народ Баньюэ. Несмотря на население менее десяти тысяч, всё же регулярная армия государства насчитывала более четырёх тысяч человек. Мужчины по количеству превосходили женщин. Не считая дряхлых, слабых и больных, а также крестьян, что занимались возделыванием земель, все они являлись военнообязанными. Кроме того, прямо-таки каждый воин Баньюэ ростом доходил до девяти чи[39] и обладал дерзким и воинственным характером. С палицей в руках каждый из них готов был нестись в бой даже с кинжалом, торчащим из груди. Справиться с такими крайне трудно.
А Чжао бросил на Се Ляня взгляд, словно слова принца стали для него неожиданностью, и произнёс:
— А вы, молодой господин, неплохо осведомлены.
Улыбка не сходила с лица Се Ляня. Он уже собрался выдумать какую-нибудь отговорку, но Нань Фэн освободил его от этой необходимости вопросом:
— А что за той стеной?
Он указал на огромное песчаное строение вдалеке.
Надо сказать, подобное определение не совсем подходило в данном случае: «строение» представляло собой колодец без входа и крыши, лишь четыре глинобитных стены, каждая — более десяти чжанов в высоту. На самой вершине из стены торчал длинный шест, на котором, покачиваясь на ветру, болталось нечто изорванное в клочья, вроде флага или чего-то подобного. По неизвестной причине при взгляде на необычную постройку сердца людей пробирало холодом.
Се Лянь, обернувшись, взглянул в ту сторону и ответил:
— Это Яма Грешников.
Сразу стало ясно, что ничего хорошего это место из себя не представляло. Нань Фэн хмуро переспросил:
— Яма Грешников?
Помолчав пару мгновений, Се Лянь пояснил:
— Можешь считать это тюрьмой. Специальное место, где содержались в заточении люди, совершившие преступления.
Нань Фэн продолжал спрашивать:
— Даже входа нет. Как помещать туда заключённых? Неужели их спускали вниз с вершины стен?
Се Лянь как раз размышлял, стоит ли отвечать на этот вопрос, как вдруг раздался голос Сань Лана:
— Сбрасывали. Кроме того, дно Ямы кишело ядовитыми змеями, скорпионами и голодными дикими зверьми.
Услышав наконец его голос, Се Лянь в душе с облегчением выдохнул и посмотрел на юношу. Однако Сань Лан, встретившись с ним взглядом лишь на мгновение, всё-таки отвёл глаза.
Нань Фэн же принялся браниться:
— Что ты несёшь? Да разве это тюрьма? Очевидно же, что это жестокая казнь, да ещё столь ужасная! Народ Баньюэ, если не больные на голову, то бесчеловечные от природы.
Се Лянь потёр точку между бровей и возразил:
— Вообще-то не весь. Среди людей Баньюэ были и довольно милые. — Внезапно принц запнулся на полуслове и, сосредоточенно приглядевшись, проговорил: — Погодите-ка.
Остальные трое тут же остановились. Се Лянь указал наверх со словами:
— Взгляните на шест в стене Ямы, на нём ведь… висит человек?
Солнце закатилось, на землю опустились сумерки, и издали весьма трудно было разглядеть, что именно подвешено за шест. Но, приблизившись, путники смогли намного яснее разглядеть очертания. То оказался тощий и низенький человек в чёрных одеждах, изодранных в клочья. Он был подвешен на краю Ямы Грешников, словно сломанная кукла, которую мотало порывами ветра из стороны в сторону.
Сань Лан подтвердил:
— Да.
Картина и впрямь выглядела столь надрывно-неестественной, что даже такой сдержанный человек, как А Чжао, не выдержал — при одном взгляде на подвешенного его лицо побледнело. Неожиданно Сань Лан, слегка повернув голову, спокойно произнёс:
— Кто-то идёт.
Не только он, но и Се Лянь тоже услышал лёгкий звук шагов. По обеим сторонам улицы стояли разрушенные дома. Четверо путников моментально разбежались и скрылись внутри. Се Лянь и Сань Лан спрятались в одном доме, а Нань Фэн и А Чжао в таком же напротив. Вскоре из-за угла разрушенной улицы вышла заклинательница в белых одеждах.
На девушке красовалось летящее белоснежное одеяние, в руках она держала метёлку из конского волоса. Ступая по улице, она глядела по сторонам сияющими глазами. Подобное выражение лица создавало иллюзию, будто она прогуливается не по заброшенному многие годы древнему городу, а по маленькому садику на заднем дворе собственного дома. Позади неё, сложив руки за спиной, следовала ещё одна молодая особа.
Глаза женщины в чёрном отличались холодной красотой, взгляд был похож на кинжал, покинувший ножны, чёрные волосы рассыпались по плечам. Всё её существо словно источало струйки пронизывающего ветра. Она шла позади девушки в белом, но никто бы и не подумал посчитать её чьей-то подчинённой.
Именно этих двоих путники уже видели у заброшенного подворья в полдень.
В прошлый раз две фигуры пролетели мимо слишком быстро, человек в чёрном выглядел высоким и стройным, но Се Лянь не разглядел, какого он пола. И лишь теперь увидел, что оба незнакомца являлись женщинами. Заклинательница в белом могла оказаться только советником Баньюэ. Но кем тогда ей приходилась другая женщина, в чёрном?
Советник Баньюэ плавно махнула метёлкой из конского волоса и произнесла:
— Ну и куда же они подевались? Стоило только отвлечься, их и след простыл. Неужели мне придётся вылавливать и убивать их по одному?
Се Лянь подумал про себя: вот оно что, едва они вошли в город, как тут же оказались под пристальным наблюдением.
Женщина в чёрном приблизилась, без всякого выражения на лице миновала спутницу и произнесла:
— Не хочешь позвать своих дружков, чтобы помогли тебе расправиться с ними?
Слово «дружки» могло указывать лишь на убийц недюжинной силы, воинов Баньюэ. Советник Баньюэ рассмеялась:
— Ха! Не люблю просить о помощи никого, кроме тебя. Расценишь как повод для радости?
Женщина в чёрном не оказала ей ни капли любезности, ледяным тоном ответив:
— Нет ничего весёлого в том, что ты просишь меня участвовать в подобном. Идём скорее.
Советник Баньюэ приподняла бровь и в самом деле ускорила шаг. По их диалогу можно было догадаться, что женщины — давние знакомые, отношения между которыми весьма неплохи.
Обе незнакомки явно не являлись простыми смертными, и наверняка женщина в чёрном просто не могла оказаться никому неизвестной. Но если эта особа знакома с советником Баньюэ, то кто же она? Таинственная соратница? Или же в государстве Баньюэ на самом деле правила государыня или служила женщина в звании генерала?
Се Лянь стремительно размышлял над этим, задержав дыхание. Ему совершенно не хотелось, чтобы их компанию обнаружили в такой момент; ведь на первый взгляд советник Баньюэ казалась весьма импульсивной особой — что если, заметив путников, она от радости призовёт легендарных воинов Баньюэ ростом под девять чи и с зубастыми палицами наперевес? В таком случае придётся потратить какое-то время на битву. Но каждый потраченный час из двадцати четырёх означает дополнительный риск.
Кто бы мог подумать, что принц притягивал именно то, чего более всего не хотел притянуть? Когда женщина в чёрном проходила мимо них, её шаги внезапно остановились, а взгляд острым лезвием метнулся в сторону укрытия путников.
Советник Баньюэ уже ушла на пару шагов вперёд, однако увидев, что её спутница застыла, вернулась и спросила:
— Эй, мы идём или нет?
— Отойди подальше, — ответила её спутница.
Советник Баньюэ произнесла лишь «О» и действительно отошла. Только её спутница вскинула руку для удара, как вдруг на другой стороне улицы раздался оглушительный грохот!
Это обрушилась крыша дома, в котором скрывались Нань Фэн и А Чжао. Обрушение потянуло за собой целый ряд справа и слева, улица мгновенно заполнилась клубами песка и пыли, из которых вырвалась чёрная тень. Она сотворила внушительный поток пламени и выпустила его в советника Баньюэ. Женщина в чёрном развернулась, заслонила собой советника, завела левую руку за спину, а правой задержала весь поток одной лишь ладонью, затем направила его обратно. Чёрная тень также оказалась несравнимо быстрой: она увернулась от удара и, поднимая столб песка и пыли, молниеносно унеслась вдаль. Советник Баньюэ направилась в погоню, её спутница в чёрном вновь бросила взгляд на разрушенные дома, и лишь после этого устремилась следом.
Все перемены произошли в считанные мгновения. Се Лянь про себя похвалил: «Отлично сработано, Нань Фэн!» Принц понял, что прячущийся на той стороне младший небожитель наверняка увидел, что их сейчас обнаружат, и потому решил совершить обманный манёвр, дабы отвлечь противника и увести прочь. Он выскочил наружу один, значит, А Чжао всё ещё находился в доме. Убедившись, что троица удалилась, Се Лянь повёл Сань Лана наружу и позвал:
— А Чжао, ты жив? Не поранился?
Спустя какое-то время из-под обрушенной крыши раздался сдавленный голос:
— …Я в порядке.
— Вот и славно, — успокоился Се Лянь.
Принц был уверен: Нань Фэн, обрушая крышу, держал всё под пристальным контролем, чтобы непременно оставить живому человеку достаточно пространства. И всё же, лишь убедившись наверняка, принц окончательно расслабился. Се Лянь одной рукой откинул прогнившую балку, а спустя несколько мгновений из-под развалин крыши с трудом выбрался А Чжао. Лицо и голову бедняги покрывала пыль, он несколько раз отряхнулся и вновь принял безразличный вид.
Се Лянь заключил:
— Теперь нас осталось только трое. Нань Фэн убежал, уводя погоню, и нам стоит поторопиться. А Чжао, знаешь ли ты, где именно в городе растёт трава шань-юэ?
А Чжао лишь покачал головой.
— Прошу прощения. Я знаю, где находится сам город, но ни разу не заходил внутрь, поэтому мне неизвестно, где растёт трава.
Сань Лан рядом с ним произнёс:
— Говорят, трава шань-юэ любит тень, растёт низко, корни её очень тонкие, а листья широкие, чем-то по форме напоминающие персик. Лучше отправиться искать её рядом с высоким строением.
Се Лянь, поразмыслив, переспросил:
— Высокое строение?
Если говорить о высоких строениях, какая постройка в государстве могла быть выше и величественнее императорского дворца? К тому же, ведь по легенде это именно государыня на пиру сорвала траву шань-юэ, что также могло служить указанием на дворец государя.
Всмотревшись вдаль, троица действительно заметила в центре древнего города дворец, построенный из грубого кирпича.
Издали дворец всё ещё внушал величие, но вблизи оказался лишь чуть менее разрушенным, чем другие дома на улицах. Пройдя сквозь главные ворота, путники оказались в огромном разросшемся саду. Возможно, ранее здесь находился вовсе не сад, а что-то вроде площади. Но поскольку на притяжении многих лет место было заброшено, сейчас оно полностью заросло разнообразной зеленью.
Всё верно, здесь под ногами путников почва оказалась не песчаной, а глинистой. Видимо, это всё, что осталось от прежнего оазиса. Возможно, трава шань-юэ пряталась где-то здесь, среди множества растений. Се Лянь велел:
— Скорее приступайте к поискам. У нас есть лишь двадцать четыре часа. И ещё, берегитесь скорпионовых змей.
А Чжао кивнул, Сань Лан ответил коротким «гм», и троица склонила головы в поисках.
Принц вдруг вспомнил, что советник Баньюэ способна управлять скорпионовыми змеями. Стало быть, оказавшись в её владениях, путники должны были встретить ещё больше этих тварей. Но с тех пор, как они проникли в древний город, им не попалось ни одной скорпионовой змеи.
Се Лянь выпрямил спину и собрался поделиться своими измышлениями с остальными, но внезапно его рука нащупала что-то округлое.
Опустив взгляд, он увидел, что это человеческая нога.
— А-а-а-а-а-а-а-а!!!
Се Лянь отдёрнул руку, не успев проронить ни звука.
Принц уже заметил: стоило ему в темноте на что-то наткнуться, какой бы жуткой ни была обстановка, он ещё ни разу не успел даже вскрикнуть, а тот, на кого он наткнулся, начинал верещать во всё горло. Но ведь в действительности именно принц должен был испугаться первым!
В густых высоких зарослях трав и кустарников притаился человек, ногу которого и нащупал Се Лянь. Конечность дёрнулась прочь, травы с шорохом зашевелились, раздался голос:
— Не бейте, только не бейте, братец, это я!
Се Лянь, присмотревшись, увидел того, кого совершенно не ожидал здесь встретить. «Не бейте, только не бейте» кричал не кто иной, как юноша с густыми бровями и большими глазами по имени Тянь Шэн. Увидев, что принц узнал его, юноша с облегчением выдохнул.
А вот Се Лянь, убедившись, что это действительно Тянь Шэн, напротив, вовсе не расслабился, а, наоборот, насторожился ещё сильнее. Выставив вперёд руку, принц спросил:
— Ты разве не остался с остальными, чтобы присматривать за раненым? Как ты оказался здесь? Ты правда и есть Тянь Шэн?
В сложившемся положении охотнее верилось, что какая-то иная сущность изменила внешность в попытке выдать себя за юношу.
Тянь Шэн поспешил заверить:
— Это я! Правда я, и не только я, а ещё трое дядюшек пришли со мной! Они все здесь, посмотрите сами, если не верите! — юноша указал в сторону дворца. И действительно, в скором времени из разрушенного здания выбежали трое — те самые торговцы из каравана. Увидев Се Ляня, они пристыженно замерли, всем своим видом выражая смущение.
Принц тяжко вздохнул, поднялся, охлопал от грязи полы одежд и обратился к ним:
— Что вы здесь делаете?
Стоило ему задать вопрос, торговцы сконфуженно затихли. Лишь Тянь Шэн, спустя мгновения, запинаясь, ответил:
— …Вскоре после того, как вы ушли, яд в теле дядюшки Чжэна стал действовать сильнее. Ему сделалось так плохо, что мы… Ведь никто не знал, когда вы вернётесь. Мы волновались, что вы не найдёте противоядие или возвратитесь слишком поздно. Братец А Чжао указал направление, в котором следует искать государство Баньюэ. Поэтому мы подумали, что с большим количеством людей найти его будет проще и быстрее, так что решили пойти тоже…
Что ни говори, а о своём решении торговцы пожалели. Они испугались, что Се Лянь и остальные после того как отыщут траву шань-юэ сбегут вместе с А Чжао, поэтому, поддавшись волнению, направились следом. Се Лянь с лёгкостью представил себе, что имей Фу Яо малейшую возможность отговорить их, ему бы попросту стало лень этим заниматься. Ведь людей, которые стоят на своём и, не слушая никаких уговоров, так и рвутся в сторону смертельной опасности, остановить невозможно.
Се Лянь, не в силах ничего поделать, произнёс:
— Вы в самом деле истинные смельчаки. Вы ведь прекрасно знали, что может обитать в этом городе и что может с вами здесь случиться. И всё равно решились прийти?
Очевидно, Тянь Шэн и сам понимал, что действия торговцев выдали их недоверие к Се Ляню и его спутникам. Юноша испытывал стыд, и потому, сидя в траве, не решился сразу подать голос. Наверное, по-прежнему ощущая себя неловко, он произнёс:
— Простите, речь идёт о спасении жизни, мы переволновались, и потому…
Ничего не поделаешь. Когда дело касалось жизни и смерти, люди часто проявляли излишнюю заботливость. Кроме того, раз уж они решились пойти на риск, чтобы собрать для кого-то другого противоядие, подобный поступок ради ближнего смело можно было назвать благородным деянием. Се Лянь не хотел их порицать, лишь потёр точку между бровей и произнёс:
— Вам несказанно повезло, что вы ни с чем не столкнулись, оказавшись в городе. Кстати, как вы узнали, что траву шань-юэ нужно искать именно у дворца государя?
Тянь Шэн, почесав затылок, ответил:
— Мы не знали, где именно нужно искать. Но ведь в той истории, что рассказал братец в красных одеяниях, говорилось о государыне, что сорвала траву шань-юэ. А государыня не может просто так покинуть дворец. Поэтому мы и решили, что стоит попытать счастья во дворце.
Се Лянь подумал, что у парнишки голова работает как надо, раз он принял верное решение. Неожиданно рядом прозвучал голос Сань Лана:
— Нашёл.
Обернувшись, принц увидел, как Сань Лан поднял руку, сжимая в ладони изумрудные листья с пучком тонких корней.
Листья по размеру могли сравниться с ладошкой младенца, а по форме напоминали персик — кончик листьев заострялся на конце. Се Ляню не потребовалось подтверждение А Чжао, он интуитивно почувствовал, что это и есть та самая трава шань-юэ из легенды. Не дожидаясь ответа, Сань Лан уже схватил принца за пострадавшую руку.
Когда змея только ужалила принца, рука ужасно опухла, но Сань Лан высосал яд и, пускай отравление не устранил, всё же опухоль заметно спала. Теперь юноша взял Се Ляня за руку, сжал в другом кулаке траву шань-юэ, а когда разжал пальцы снова, листья уже превратились в зелёный порошок, хоть никто и не заметил, чтобы юноша применял силу.
Затем Сань Лан аккуратно нанёс зелёный порошок на тыльную сторону ладони Се Ляня. Принц почувствовал, как от раны распространяется мягкая прохлада, и произнёс:
— Сань Лан, большое спасибо тебе.
Сань Лан же ничего не ответил. Закончив наносить лекарство, он отпустил руку принца. Се Ляню всё время казалась странной та атмосфера, которая повисла между ними, при этом он совершенно не представлял, как начать разговор, о чём спросить, ведь любые вопросы также казались ему неуместными. Остальные не ощущали никаких странностей, Тянь Шэн лишь взволнованно молвил:
— Братец, ну как, тебе стало лучше? Трава подействовала?
Се Лянь, отвлёкшись от размышлений, ответил:
— Намного лучше. Думаю, это она.
Услышав его, остальные несказанно обрадовались и заголосили:
— Быстрее, давайте поищем ещё.
Вскоре А Чжао сорвал зелёные листья с земли и произнёс:
— Я тоже нашёл, вот здесь.
Листьев травы шань-юэ в руках А Чжао оказалось явно больше, чем в том несчастном пучке, который отыскал Сань Лан. Торговцы, увидев, что форма листьев та же самая, бросились к А Чжао, удивлённо восклицая:
— Здесь её так много!
— Как много!
— Быстрее, срывайте побольше!
— А если останется, мы сможем продать её, когда вернёмся?
Пока они торопливо собирали траву, Се Лянь отвернулся, посмотрел на свою руку и решил сказать хоть что-то, лишь бы заговорить с Сань Ланом.
— Кажется, ты уже искал в том месте, где сейчас ищут они. Неужели ты ничего там не заметил?
Открыв рот, Се Лянь и сам почувствовал, что тему для разговора выбрал совершенно бессмысленную. Сань Лан покачал головой со словами:
— Траву, которая растёт там, тебе трогать нельзя.
Се Лянь заинтересованно спросил:
— Почему?
Но Сань Лан так и не ответил на вопрос. Он и рта не успел открыть, как кто-то выкрикнул:
— А ну отойди!
Торговцы немедленно застыли в замешательстве и начали переговариваться:
— Кто это кричал?
— Я не кричал!
— И я тоже…
Внезапно резкий крик раздался вновь:
— Отойди, ты на меня наступил…
На этот раз люди, наконец, поняли, что голос раздаётся откуда-то из-под ног!
В тот же миг торговцы, собравшиеся на клочке земли, где росла трава шань-юэ, разошлись в стороны. Се Лянь уже привык, что в подобных обстоятельствах ему приходится действовать не так, как все: остальные отбегают подальше, а он выбегает вперёд. Поэтому и сейчас принц подошёл к тому месту, откуда раздавался звук, вытянул руку и осторожно отодвинул заросли густой травы. Его движение заставило людей вокруг задержать дыхание.
Путники увидели посреди зарослей травы, в грязи, лицо мужчины.
Невероятно, но в землю был зарыт живой человек, а на поверхности осталось только лицо!
Представшая взору картина выглядела настолько жутко и неестественно, что торговцы от страха сбились в кучу и громко закричали. Се Лянь уже поднаторел в искусстве утешения напуганных, поэтому произнёс:
— Не стоит паниковать. Прошу, сохраняйте хладнокровие. Всего лишь чьё-то лицо, не более. Ничего особенного. У каждого человека есть лицо, не так ли?
А лицо тем временем усмехнулось:
— Я напугал вас? Эх… Я частенько пугаю даже себя самого.
Се Лянь склонился и внимательно рассмотрел зарытое в землю лицо.
Оно принадлежало мужчине, и если не улыбалось, то выглядело совершенно плоским, если же улыбалось, на нём появлялось множество морщин. Невозможно было точно сказать, принадлежит оно старику или юноше, также трудно было судить, уродлив этот человек или красив. Принц довольно долго разглядывал его, но так и не смог понять, что это такое, поэтому пришлось спрашивать напрямую:
— Кто ты?
Лицо в земле вместо ответа спросило:
— А вы кто такие?
— Проезжие торговцы.
— Ох. Проезжие торговцы, — вздохнуло лицо. — Я тоже когда-то был проезжим торговцем. Но с тех пор прошло уже пятьдесят, а то и шестьдесят лет.
После этих слов картина стала ещё более дикой.
Если незнакомец был зарыт в этом заброшенном древнем городе на протяжении шестидесяти лет, то мог ли он всё ещё называться человеком?
Один торговец робко проговорил:
— Но… тогда как ты… оказался здесь… а?
Лицо в земле закашлялось, потом сморщилось и стало рассказывать:
— Меня… меня притащили сюда воины Баньюэ. Я по неосторожности забрёл в город, они схватили меня и закопали здесь, чтобы я стал удобрением для травы шань-юэ…
Так значит эта трава шань-юэ выросла на костях живых людей. Неудивительно, что так сильно разрослась!
Торговцы быстро побросали на землю всю траву, которую только что собрали. Для них теперь держать её в руках было всё равно что трогать чей-то труп. Се Лянь, не сдержавшись, тоже посмотрел на свою руку, но Сань Лан развеял его подозрения:
— Там трава чистая.
Вот почему Сань Лан, совершенно точно уже обыскавший то место, где зарыто лицо, не стал собирать буйно растущую траву шань-юэ. Возможно, он даже увидел лицо, и догадался, что трава здесь выращена на трупах. Поэтому не обратил на неё внимания, развернулся и направился на поиски в другом месте, пока чуть подальше не нашёл выросшее без удобрения, чистое растение, лишь после этого нанёс его на кожу принца.
— Сань Лан, я очень благодарен тебе за заботу.
Сань Лан покачал головой, лицо его по-прежнему оставалось мрачным.
С тех пор как Се Ляня в пустыне ужалила скорпионовая змея, юноша неизменно находился в подавленном состоянии. Те несколько дней, что они провели вместе до путешествия, он то и дело звал Се Ляня: всё гэгэ, да гэгэ. А теперь перестал называть его так. Также Сань Лан по мере возможности избегал телесного контакта с Се Лянем, кроме тех моментов, когда высасывал яд из его руки и наносил лекарство. Се Ляню всё это казалось чрезвычайно странным. Не в силах разгадать настроение юноши, принц чувствовал себя неспокойно. Его размышления прервало вновь заговорившее лицо из земли:
— Я уже много лет не видел живых людей. Вы… подойдите поближе, дайте вас рассмотреть, можно?
Люди переглянулись и все как один решили, что лучше будет не делать так, как оно говорит. Увидев, что никто не ответил на просьбу, лицо в земле пробормотало:
— Ну что, не хотите? Эх… жаль…
— Почему же жаль? — повернулся к нему Се Лянь.
— Как только вы вошли, я обратил внимание на одну весьма и весьма важную деталь. Мне всё время хотелось убедиться в этом своими глазами, а потом уже поделиться с вами. Поэтому необходимо, чтобы вы подошли ближе. Просто я хочу внимательно рассмотреть каждого из вас, одного за другим.
— И что же это за важная деталь?
Лицо, скривившись в странной улыбке, ответило:
— Я скажу, но только не пугайтесь… среди вас есть человек… которого я уже видел пятьдесят лет назад…
После его слов у каждого по спине внезапно пробежал холодок. Ведь если лицо в земле видело кого-то пятьдесят лет назад, то сейчас этому человеку должно быть около семидесяти лет. Но среди них самому старшему на вид нельзя дать больше сорока, как такое возможно?
Только если… этот человек — не «человек» вовсе!
Взгляд Се Ляня пробежал по всем присутствующим, начиная с А Чжао, заканчивая Тянь Шэном. Немного удивлённые, испуганные, настороженные, остолбеневшие и потерявшие дар речи — все выражения лиц как нельзя лучше подходили к сложившимся обстоятельствам. И если нужно обязательно указать на того, чья реакция отличалась от других, то этим человеком являлся Сань Лан — он остался совершенно невозмутимым. Однако для этого юноши отсутствие реакции как раз и было самой обыкновенной реакцией.
Повернувшись обратно, принц спросил:
— И кто же тот человек, о котором ты говоришь?
Мышцы на лице в земле несколько раз свело судорогой, от чего его рот скривился в беспримерно странной улыбке — словно оно прилагало всяческие усилия, чтобы выглядеть надёжным и честным, но всё же не могло удержать коварство, так и рвущееся изнутри. Голос его прозвучал заговорщически:
— Ты… подойди поближе, и я скажу тебе.
Когда эта фраза прозвучала впервые, Се Лянь почти поверил ему. Но после ещё одной такой же доверия поубавилось.
Как знать, вдруг это странное существо хочет приманить людей обманом, а затем напасть?
Се Лянь, разумеется, не стал его слушать, поднялся и отошёл прочь. Лицо из земли затараторило вдогонку:
— Вы правда не хотите узнать, кто этот человек? Он погубит всех вас, так же как погубил нас!
Тёмный цветок, влюблённый в ночь. Падение в Яму Грешников
Тёмный цветок, влюблённый в ночь[40].
С каждой фразой Се Лянь сильнее ощущал опасность.
— Все назад, не приближайтесь к нему и не обращайте внимания на его слова.
Остальные поспешили прислушаться и в панике разбежались прочь. Лицо в земле, усердно улыбаясь, продолжало уговаривать:
— Эй, ну же, не уходите! Зачем вы так со мной? Я ведь тоже человек, я ничего вам не сделаю.
Однако следом произошло непредвиденное. Один из торговцев, возможно, решив во что бы то ни стало добыть лечебной травы для спасения соратника, осторожно подобрался поближе к лицу и нагнулся, чтобы подобрать пучок травы шань-юэ, что прежде от испуга обронил. Глазные яблоки лица в земле немедленно повернулись в его сторону и ярко блеснули.
Се Лянь в душе воскликнул «Беда!» и бросился к торговцу с криком:
— Оставь! Вернись назад!
Вот только было уже слишком поздно. Лицо в земле внезапно разинуло рот, из которого со свистом вылетело что-то ярко-красное, скользкое и гладкое.
Ужасно длинный язык!
Се Лянь, схватив торговца сзади за ворот, потянул его на себя. Но штуковина, вылетевшая изо рта лица, оказалась на удивление длинной. С противным звуком разрывающейся плоти она проникла в ухо торговца!
Принц ощутил, как сильно задрожало тело торговца в его руках. Несчастный испустил короткий выкрик ужаса, и, подёргивая конечностями, повалился коленями на землю. Длинный язык молниеносно вытащил через ухо жертвы большой кусок чего-то, истекающего кровью, сжался и вернулся в рот лица в земле. Чавкая и смеясь, разевая окровавленный рот, лицо визгливо расхохоталось, словно своим смехом собиралось опрокинуть крышу разрушенного дворца государя:
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Вкуснятина, вкуснятина, вкуснятина! Вкуснятина, вкуснятина! Ох, как я голоден, как я голоден!
Пронзительный и резкий голос вкупе с кровавыми прожилками, которые заполнили глазные яблоки, представляли собой картину поистине омерзительную!
Человек, зарытый здесь более пятидесяти лет, стал единым целым с колдовскими землями этого государства и окончательно превратился в иную сущность!
Се Лянь разжал руку, в которой держал воротник торговца, и уже вознамерился нанести смертельный удар мерзкой твари, как вдруг лицо в земле снова завопило: