— Генерал! Генерал! Они здесь! Они здесь!
С рёвом, ещё более свирепым, чем рык дикого зверя, с небес сверзилась тёмная фигура, которая тяжело опустилась прямо перед Се Лянем.
Когда это произошло, казалось, что вся земля вокруг содрогнулась от удара. А стоило фигуре выпрямиться, как всех остальных присутствующих накрыло огромной тенью, что она отбрасывала.
Этот «человек» оказался поистине громадным.
Смуглая кожа цвета тёмного железа, грубые черты лица, походящие на звериную морду, грудь и плечи защищены доспехом, ростом девять чи.
Проще было назвать его гигантским прямоходящим волком, чем человеком. А следом за первым с крыши дворца спрыгнул ещё один, двое, трое… более десятка «человек».
Все эти «люди» как на подбор оказались рослыми и крупными мужчинами, каждый держал на плече палицу, тщательно утыканную острыми волчьими зубами, так что создавалось впечатление, что перед путниками выстроилась волчья стая, обернувшаяся людьми. Оказавшись на земле, они окружили торговцев в саду плотным кольцом, словно стеной из огромных стальных башен.
Воины Баньюэ!
От них исходила аура тёмной энергии, что ясно давало понять — воины давно мертвы. Се Лянь напрягся всем телом, Жое приготовилась действовать в любой момент.
Однако воины Баньюэ, увидев путников, не спешили бросаться в бой и убивать их. Вместо этого они оглушительно расхохотались и начали перекрикиваться на незнакомом языке, который звучал весьма и весьма странно, как будто язык во рту приходилось сильно закручивать. То была речь государства Баньюэ.
Проговорив на нём двести лет, до сего дня Се Лянь почти полностью позабыл язык Баньюэ. И всё же после недолгого повторения вместе с Сань Ланом у могилы генерала, он с лёгкостью понял, о чём говорят воины. Ведь голоса их звучали подобно грохоту колокола, да и общались они довольно грубо, используя самые простые слова.
Вначале Се Лянь услышал, что все воины Баньюэ называют самого первого «генералом», затем различил в разговоре слова «взять под стражу» и «временно оставить в живых», после чего глубоко с облегчением вздохнул и шёпотом обратился к остальным:
— Никому не предаваться панике, воины Баньюэ пока не собираются нас убивать. Кажется, хотят отвести в другое место. Ни в коем случае не действуйте опрометчиво, я не могу гарантировать, что одолею их. Будем решать проблемы по мере поступления.
С первого взгляда на воинов становилось ясно: справиться с ними крайне трудно. Каждый, как на подбор, крепкий и толстокожий, и даже на то, чтобы задушить одного из них при помощи Жое, придётся потратить немало времени. А если учесть, что воинов здесь пара десятков, одолеть такую ораву будет явно непросто. Кроме того, Се Лянь должен был учесть присутствие нескольких простых смертных рядом с собой, поэтому ему пришлось временно занять наблюдательную позицию.
Сань Лан молчал. Остальные и так не проявляли особенной активности. Более того, пожелай они совершить необдуманный поступок, всё равно не могли решить, какой именно, поэтому лишь закивали, сдерживая подступившие слезы. И только лицо в земле всё не переставало вопить:
— Генерал! Генерал! Позволь мне покинуть эти земли! Я помог тебе схватить врагов, отпусти меня домой! Я хочу домой!
Увидев воинов Баньюэ, лицо страшно разволновалось и принялось визжать и горько всхлипывать, невпопад выкрикивая вместе с речью Центральной равнины незнакомые слова языка Баньюэ, которые, возможно, кое-как запомнило, просидев в этой земле в качестве удобрения более пятидесяти лет.
Воин Баньюэ ростом в девять чи, которого остальные назвали генералом, увидев, что в земле кривляется и визжит какая-то тварь, кажется, тоже посчитал её омерзительной, поэтому нанёс удар палицей, вонзив острые шипы прямо в голову существа. Лицо издало пронзительный визг, а когда палица поднялась, на своих шипах она вытянула наружу из земли повисшее на них лицо, осуществляя его желание «покинуть эти земли».
Вот только вместе с лицом и шеей далее из земли показалось вовсе не человеческое тело, а жуткого вида белые кости!
Случившееся напугало торговцев до такой степени, что они закричали от ужаса. Окровавленное лицо сползло с шипов палицы, затем, взглянув на собственное тело, кажется, столь же сильно перепугалось. Хватанув ртом холодного воздуха, оно заголосило:
— Что это? Что это такое?
Се Лянь тактично напомнил:
— Это твоё тело.
Если хорошенько поразмыслить, всё станет ясно. Этот человек пролежал зарытым в пустынной земле пятьдесят с лишним лет, его плоть и кровь давно без остатка впитали корни травы шань-юэ, несъеденным остался лишь скелет.
Лицо из земли, не в силах в это поверить, не унималось:
— Это же невозможно?! Моё тело вовсе не такое, это не моё тело!!!
Голос его сделался резким и яростным, да и в целом картина была страшной и печальной, поэтому Се Лянь покачал головой. Сань Лан же прыснул со смеху и саркастично заметил:
— Тебе только сейчас своё тело начало казаться странным? Но тогда что за штуковина только что высунулась из твоего рта? Она не показалась тебе необычной?
Лицо из земли немедленно возразило:
— Что в этом странного? Всего-то… Всего-то язык, немного длиннее, чем у других людей!
Насмешка угадывалась даже на кончиках бровей Сань Лана. Он ответил:
— Ага, точно, немного длиннее. Ха-ха.
Лицо из земли воскликнуло:
— Да! Лишь немного длиннее! Просто он постепенно вытянулся за столько лет, пока я поедал летающих и ползающих насекомых, чтобы выжить. Лишь поэтому он стал таким!
Возможно, когда его только закопали в землю, человек был ещё жив, и чтобы хоть как-то выжить, изо всех сил высовывал язык, чтобы поймать пролетающих и проползающих мимо насекомых. Но постепенно он перестал быть человеком, язык его становился всё длиннее, а «пищей» вместо насекомых стали вещи куда более ужасные.
Тем не менее, будучи всё это время закопанным в землю, лицо не видело своего тела, и теперь совершенно не могло принять того факта, что больше не являлось человеком. Оно всячески пыталось оправдаться:
— У некоторых людей языки бывают длиннее обычного!
Сань Лан улыбнулся. При взгляде на него Се Ляня пробрало неописуемым холодом. Улыбка юноши навевала на мысли о бессердечности, с которой мучитель собирается содрать кожу с чужого лица.
Сань Лан спросил:
— Ты всё ещё считаешь себя человеком?
Существо из земли словно услышало в вопросе угрозу. Оно внезапно заволновалось и закричало:
— Конечно, я человек, я — человек!
С криками оно изо всех сил засучило руками и ногами, превратившимися в белые кости, пытаясь ползти по земле. Возможно, выбравшись, наконец, наружу, оно ощутило неподдельную радость и с безумным смехом завопило:
— Я возвращаюсь домой, я могу вернуться! Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Хрясь!
Раздражающий пронзительный смех, в конце концов, надоел генералу воинов Баньюэ. Один удар ногой — и череп существа из земли раскололся на части. Его крики «Я — человек» прекратились.
Раздавив надоедливое существо, «генерал» что-то крикнул остальным воинам, и те, размахивая палицами из волчьих зубов и прикрикивая на группу торговцев, погнали их из дворца в другое место.
Се Лянь пошёл впереди, Сань Лан, как обычно, последовал за ним. Даже сейчас, пока они шли под конвоем толпы воинов Баньюэ, подобных демонам во плоти, шаги юноши оставались неторопливыми, словно он вышел прогуляться. Се Лянь всё это время искал повод, чтобы с ним заговорить, и вот, спустя некоторое время пути, когда воины Баньюэ снова начали переговариваться между собой, а на пленников перестали обращать внимание, принц тихо произнёс:
— Они называют своего командира «генералом». Только вот неизвестно, кто он такой.
Как и предполагал Се Лянь, услышав вопрос, Сань Лан всё же ответил:
— К моменту гибели государства Баньюэ генерал оставался только один. Его имя, если перевести на наш язык[41], будет звучать Кэ Мо — «высекать жернова».
Се Лянь переспросил:
— Кэ Мо?
Имя действительно звучало весьма странно. Сань Лан объяснил:
— Именно так. Говорят, он был слабым и хилым ребёнком, и потому люди часто его обижали. Тогда он поклялся стать сильнее, а в качестве тренировок высекал из кусков скалы мельничные жернова, потому и заполучил такое имя.
Се Лянь не удержался от мысли: «Но почему бы тогда не назваться Да Ли — “силач”…»
Сань Лан добавил:
— По легенде Кэ Мо являлся самым бесстрашным полководцем за всю историю государства Баньюэ, огромного роста и недюжинной силы. Кроме того, он служил верным защитником советника Баньюэ.
— И после смерти остался им? А теперь он ведёт нас к советнику Баньюэ?
— Возможно.
Что если там поджидает ещё больше воинов Баньюэ? Как же тогда вырваться из плена? Ещё неизвестно, что стало с Нань Фэном, который взял на себя риск отвлечь тех двоих. Торговцы ведь уже собрали траву шань-юэ, но как теперь доставить её отравленному старику до истечения двадцати четырёх часов?
Се Лянь шёл, погружённый в размышления, но всё же замечал, что генерал Кэ Мо ведёт их всё дальше и дальше к окраинам. В конце концов, они оказались на самом краю государства Баньюэ и только здесь остановились. Се Лянь застыл, поднял взгляд наверх и увидел несравнимо высокую стену из жёлтой глины, которая возвышалась над ним, словно великан.
Целью воинов оказалась та самая Яма Грешников.
Даже прожив некоторое время вблизи государства Баньюэ, на самом деле принц довольно редко наведывался в город, и, разумеется, никогда не приближался к Яме Грешников. А теперь, оказавшись перед ней, ощутил, как содрогнулось сердце.
С наружной стороны глинобитной стены оказались выдолблены примитивные ступени. Поднимаясь по ним наверх, Се Лянь всё смотрел вниз, оглядывая окрестности невооружённым взглядом, пока наконец к нему не пришло осознание, в чём крылась причина того странного чувства в душе.
Его бросило в дрожь вовсе не от понимания, что Яма являлась местом страшных пыток и казней, а также не от предположения, что их всех сейчас столкнут на дно Ямы. Эта дрожь основывалась исключительно на ощущении присутствия мощного магического поля.
Яма Грешников была расположена и спроектирована таким образом, что являла собой задуманное кем-то весьма сильное магическое поле.
И это поле имело лишь одно действие — не позволить упавшим в Яму людям выбраться оттуда!
«Не позволить выбраться» означало, что даже если вниз сбросить верёвку или поставить лестницу, а человек на дне Ямы, схватившись за спасительный шанс, доберётся до половины, магическое поле придёт в действие, и несчастного снова сбросит вниз. Се Лянь, не подавая вида, дотронулся рукой до стены Ямы и прошёл так немного, чтобы выяснить, из чего она построена. Оказалось, что стены лишь издалека кажутся глинобитными, а на самом деле представляют собой несравнимо твёрдый камень. Вполне возможно, также защищённый каким-то заклятием, ведь его наверняка очень трудно пробить.
Когда ступени под ногами закончились, процессия оказалась на самой вершине Ямы Грешников, и чувство, что посетило их при виде картины, открывшейся с края жёлтых стен, можно было описать лишь словом «потрясение».
Вся Яма Грешников представляла собой высокие стены, что окружали её с четырёх сторон. Каждая стена — в длину около тридцати чжанов[42], в высоту — около двадцати чжанов[43], и в ширину примерно в четыре чи[44].
Четыре стены устрашающе возвышались над землёй, окружая огромное пустое пространство. Над пустотой не было ни платформ, ни перекладин, на которых можно стоять.
Уже стемнело, и дно огромной чернеющей ямы разглядеть не представлялось возможным. Из темноты то и дело поднимался холод и запах крови.
Оказавшись на краю высоченной стены, где не было никаких ограждений, за которые можно ухватиться, и шествуя по ней на высоте в несколько десятков чжанов от земли, никто из пленных торговцев не смел опустить взгляд вниз. Однако через некоторое время впереди показался длинный шест, установленный вертикально, с висящим на нём трупом. Именно этот шест они видели ещё снизу. Мёртвое тело оказалось очень маленьким и принадлежало девушке в чёрных одеждах, изодранных в клочья. Девушка висела на шесте, уронив голову на грудь.
Се Лянь знал, что этот шест использовался специально для подвешивания преступников, которых воины Баньюэ хотели преднамеренно опозорить. Зачастую тюремщики срывали с такого преступника одежду и голышом подвешивали на шест, где несчастный умирал от голода или жажды, после чего его труп качался на ветру, жарился на солнце, мок под дождём, иссыхал от пустынных бурь. Конечности его либо сгнивали, либо отрывались и падали вниз. В целом смерть весьма и весьма неприглядная.
Труп девушки пока не сгнил. Наверняка она умерла совсем недавно, и возможно, являлась одной из местных жительниц. Тот факт, что воины Баньюэ даже совсем молоденькую девушку подвесили в подобном месте, подтверждал их невероятно жестокий и бесчеловечный характер. А Чжао, Тянь Шэн и остальные торговцы, увидев подобное, побледнели и застыли на месте, не решаясь идти дальше. К счастью, Кэ Мо не стал подгонять их. Он развернулся к Яме Грешников и издал громкий долгий крик куда-то вниз.
Се Ляню это показалось странным, принц подумал: «Зачем понадобилось так кричать?» В следующий миг он получил ответ на свой вопрос.
Словно в ответ на зов Кэ Мо, со дна Ямы, чернеющей непроглядной тьмой, прозвучал многоголосый рёв. Похожий не то на тигриный рык, не то на волчий вой, не то на завывания иных монстров, не то на шум морских волн, бессчётным множеством голосов этот рёв оглушал любого, кто его слышал. Торговцы на краю стены перепугались так, что едва могли устоять на ногах, а Се Лянь крайне чётко расслышал среди этих звуков ещё и шорох камней и песка, сыплющегося на землю.
В Яму Грешников сбрасывали только преступников. Неужели со дна Ямы на зов Кэ Мо отвечают их неупокоенные души?
Внезапно Кэ Мо выкрикнул снова. И на этот раз Се Лянь, внимательно прислушавшись, распознал не просто бессмысленный рёв. Это были не проклятия и не ругань, а напротив — скорее слова поддержки. Принц мог совершенно точно утверждать, что услышал слово «братья».
Затем Кэ Мо обратился к воинам, что вели Се Ляня и остальных. И смысл фразы принц понял предельно точно.
Генерал произнёс следующее:
— Сбросим только двоих.
Торговцы, даже не понимая смысла сказанного, всё же примерно догадались, что собрались сделать воины, поэтому их лица моментально побелели. Се Лянь, видя, что те от ужаса скоро не смогут стоять, выступил вперёд и тихо сказал:
— Не волнуйтесь. Что бы ни произошло далее, я буду первым.
В случае если придётся прыгать в Яму, принц, несмотря ни на что, пойдёт первым, чтобы осмотреться внизу. Всё равно на дне его не ждёт ничего нового — либо ядовитые твари и дикие звери, либо свирепые призраки и озлобленные духи. Как бы то ни было, Се Ляня невозможно убить ни ударом о землю, ни когтями, ни зубами, ни ядом. И если внизу не бурлящая лава и не отравленные воды, нырнув в которые, обращаешься трупом, то вполне возможно, что принц, спрыгнув в Яму, не окажется в слишком незавидном положении.
Кроме того, с ним была Жое. И хотя ленту из-за магического поля не получится использовать, чтобы выбраться наружу, всё же если воины Баньюэ сбросят вниз кого-то ещё, лента поможет человеку спуститься. Кэ Мо приказал «остальных увести и взять под стражу», значит, пленники временно окажутся в относительной безопасности. Всё-таки посреди пустыни непросто изловить живых людей, нельзя же съедать их всех в один приём. Наверное, остальных оставят про запас, чтобы съесть их постепенно.
Се Лянь уже всё продумал, когда внезапно кое-кто рядом с принцем не выдержал.
С тех пор, как они поднялись на вершину Ямы Грешников, кроме Се Ляня и Сань Лана, сохранивших обыкновенное выражение лиц, всех остальных било дрожью, особенно А Чжао.
Вероятно, А Чжао решил, что раз смерть неизбежна, лучше встретить её мужественно — в бою, и потому юноша сжал кулаки и внезапно ринулся вперёд, врезавшись головой прямо в Кэ Мо!
Кажется, в этот порыв он вложил всю свою готовность унести за собой жизнь врага, то есть столкнуть Кэ Мо в Яму. И тот, даже несмотря на крепкое телосложение, напоминающее несокрушимую башню, от удара, полного предсмертной решимости, пошатнулся и едва не оступился, отойдя на три шага назад. После чего генерал страшно разгневался и ответным ударом отбросил А Чжао прочь.
Глядя, как юноша падает в тёмную глубину Ямы, торговцы завопили от ужаса. Не удержался от выкрика и Се Лянь:
— А Чжао!
Внезапно из чёрной Ямы, дна которой разглядеть было невозможно, раздались радостные выкрики, а потом жуткие звуки безжалостного чавкания и разрываемой плоти, словно злобные демоны остервенело отбирали друг у друга пищу. Лишь по звукам становилось ясно: юноша по имени А Чжао уже никогда не вернётся живым.
Даже Се Лянь не ожидал подобного развития событий и теперь пребывал в полнейшем замешательстве.
Вначале принца мучили серьёзные подозрения, что А Чжао является подчинённым советника Баньюэ, что он намеренно заманивает путников в древнее государство, а также что именно этот юноша — тот самый человек, которого «пятьдесят, а то и шестьдесят лет назад» видело лицо из земли. Поэтому принц никак не мог ожидать, что юноша окажется первой жертвой воинов Баньюэ. Разве можно выжить после подобного прыжка?
Возможно ли, что прыжок в лапы смерти подстроен? Но ведь все они уже являлись пленниками воинов Баньюэ, и если А Чжао действительно служил советнику Баньюэ, теперь он находился в выгодном для себя положении, а значит, мог сорвать личину и гордо показать всем истинное лицо. Для чего устраивать лишнее представление и подстраивать собственную смерть? Подобный поступок не имел совершенно никакого смысла. Но тогда зачем А Чжао атаковал Кэ Мо? Разве это не было столь же бессмысленным шагом к смерти?
В голове Се Ляня всё ещё роились спутанные нити предположений, когда воины Баньюэ начали искать новую жертву, которую собирались столкнуть вниз. Кэ Мо взмахнул рукой, указывая на Тянь Шэна. Один из воинов немедля протянул к юноше лапы, чтобы схватить несчастного. Тянь Шэн от испуга заголосил:
— Ааа! Помогите! Не трогайте меня! Я…
Се Лянь решил не тратить больше время на размышления, шагнул вперёд и произнёс:
— Генерал, постойте.
Стоило Кэ Мо услышать фразу, прозвучавшую на языке Баньюэ, на его смуглом лице отразилось неподдельное удивление. Он сделал воинам знак остановиться и заговорил с Се Лянем:
— Ты умеешь говорить на нашем языке? Откуда ты сам?
Се Лянь мягко ответил:
— Я прибыл из Центральной равнины.
Он мог бы солгать, сказав, что родился в государстве Баньюэ, но подобный ход был слишком рискованным. Ведь ещё неизвестно, насколько восстановился его язык Баньюэ, стоит Кэ Мо поговорить с ним подольше, и правда всё равно раскроется. Кроме того, уже по виду принца можно было понять, откуда он явился. Народ Баньюэ всем сердцем ненавидел лжецов и обманщиков. Если принца уличат во лжи, итог будет ещё более неприятным.
Вот только для людей Баньюэ любой выходец из Центральной равнины являлся кровным потомком династии Юнъань, армия которой уничтожила их государство. Стоило Кэ Мо услышать, откуда прибыл Се Лянь, на смуглом лице генерала сверкнула вспышка гнева, а остальные воины Баньюэ принялись выкрикивать всяческие проклятия и оскорбления.
Се Лянь расслышал лишь «ничтожество», «лжец», «сбросить его вниз», но ничего более.
Кэ Мо произнёс:
— Наша страна исчезла в песках двести лет назад. Ты не из нашего народа, но знаешь наш язык, кто ты есть на самом деле?
Се Лянь, не сдержавшись, бросил взгляд на совершенно безмятежного юношу и подумал: «Надеюсь, в том случае, если мой рассказ окажется недостаточно складным, можно будет пойти на крайние меры и попросить Сань Лана о помощи». Принц уже приготовился начать заговаривать зубы воинам Баньюэ, как вдруг с чернеющего дна Ямы вновь раздался свирепый громогласный рёв.
Твари, обитающие внизу, кажется, уже расправились с телом А Чжао. Но всё ещё не насытились, стройным рёвом выражая жажду свежей крови и плоти. Кэ Мо взмахнул рукой, будто вновь собираясь схватить Тянь Шэна, когда Се Лянь опять его прервал:
— Генерал, позвольте мне стать следующим.
Кэ Мо наверняка никогда раньше не слышал, чтобы в подобном положении кто-то вызвался стать следующим. Его глаза расширились до размеров бронзовых колокольчиков, а в голосе прозвучало изумление:
— Ты станешь следующим? Почему?!
Се Лянь, разумеется, не мог ответить честно — потому что я не боюсь. Принц выбрал более подходящий ответ:
— Генерал, все эти люди — всего лишь ни в чём не повинные торговцы, среди них даже есть ребёнок.
Кэ Мо, послушав его, холодно усмехнулся.
— Когда армия государства Юнъань омыла кровью наши земли, вы почему-то не задумались, что среди нас также есть безвинные торговцы и дети!
Гибель государства Баньюэ произошла двести лет назад, с тех пор по обе стороны границ давно сменились многие поколения. Однако для воинов Баньюэ, которые стали умершими пленниками застывшего времени, месть не могла исчезнуть следом за сменившейся династией. Кэ Мо добавил:
— Ты слишком подозрительный, я собираюсь задать тебе вопросы. Тебя сбрасывать нельзя. Хватайте другого!
В таком случае, иного выхода нет. Се Лянь приготовился довести дело до конца и вначале спрыгнуть в Яму, чтобы доказать серьёзность намерений, но тут Сань Лан рядом с ним внезапно шагнул вперёд. Сердце принца подскочило, он повернулся и посмотрел на юношу.
Тот стоял, сложив руки на груди, и безразличным взглядом, как будто думая о чём-то своём, обозревал Яму Грешников, которой не видно дна.
В душе Се Ляня невольно зародилось не очень хорошее предчувствие.
— Сань Лан?
В ответ на его зов юноша повернул голову и слегка приподнял уголки губ со словами:
— Всё в порядке.
А потом сделал ещё шаг вперёд, оказавшись на самом краю опасного обрыва. Сердце Се Ляня беспорядочно задёргалось вместе с глазом, он произнёс:
— Постой, Сань Лан, просто не двигайся.
Юноша стоял на краю высокой стены, полы его красных одежд шумно трепетали от ночного ветра. Сань Лан взглянул на принца, улыбнулся и произнёс:
— Не надо бояться.
— Ты… сначала отойди оттуда. Отойди от края, и я перестану бояться.
— Не волнуйся. Я покину тебя ненадолго. Очень скоро мы сможем увидеться снова.
— Прошу, не надо…
Фраза повисла в воздухе. Юноша, сохраняя позу со сложенными на груди руками, сделал ещё шаг, легко оттолкнулся от земли и в одно мгновение исчез в неизмеримо глубокой темноте.
В момент его прыжка с запястья Се Ляня сорвалась Жое. Обернувшись белой радугой, она попыталась схватить юношу, но скорость падения оказалась быстрее, и белая лента, не зацепив и уголка одежды, печально вернулась на запястье принца. Се Лянь так и рухнул на колени, с его губ сорвался крик в пустоту:
— Сань Лан!!!
Ни единого звука в ответ.
После того, как юноша спрыгнул, из Ямы не раздалось ни звука!
Воины Баньюэ на стене рядом с принцем начали громко перекрикиваться, явно поражённые случившимся. Что же такое творится сегодня? Раньше приходилось хватать пленника, чтобы сбросить его вниз, а эти наперебой выскакивают друг перед другом, а если их не сбрасывают — прыгают сами!
Генерал Кэ Мо громогласным криком приказал воинам угомониться, а Се Лянь, увидев, что Жое не удалось схватить Сань Лана, не успел даже подумать — так и бросился вниз, в Яму Грешников. Принц уже находился в воздухе, когда сзади его кто-то схватил за шиворот, подвесив над пропастью. Обернувшись, Се Лянь увидел, что генерал Кэ Мо, предупреждая его прыжок, протянул руку и схватил принца, не давая упасть!
Се Лянь подумал: «Хочешь присоединиться? Славно. Упадём вместе, так даже лучше». Подчиняясь мысли принца, Жое, словно белая змея, с шорохом плотно обвила руку генерала, а затем и всё его тело. Стоило Кэ Мо столкнуться с загадочной белой лентой, похожей на демоническое создание, на лбу его явственно проступили чёрные вены, а мышцы в одно мгновение раздулись в несколько раз, как будто он пытался таким образом разорвать ленту, в плену которой оказался. Се Лянь намертво схватился с Кэ Мо, когда боковым зрением внезапно уловил кое-что весьма странное.
Труп, висевший на длинном шесте, вдруг пошевелился и приподнял голову.
Воины Баньюэ, которые также заметили это, с громкими криками и палицами наперевес бросились в атаку на труп. Ну а девушка в чёрных одеждах, шевельнувшись, каким-то никому неизвестным образом развязала верёвки, на которых была подвешена, спрыгнула с шеста и молниеносно бросилась навстречу воинам.
Словно порыв чёрного ветра, она пролетела по краю стены, быстро и безжалостно сбивая на своём пути всех воинов, которые с жуткими криками повалились вниз. Увидев, что его солдаты упали в Яму Грешников, Кэ Мо разразился гневными ругательствами. Бранился он чрезвычайно грубо, используя нецензурные выражения, которые Се Ляню были не слишком понятны. И всё же самую первую фразу принц разобрал. Кэ Мо выругался:
— Опять эта мерзавка!
В следующий миг его ругательства прервались, по той причине, что Се Лянь внезапно приложил силу и вместе с Кэ Мо сверзился вниз, в Яму Грешников.
В Яму, из которой невозможно выбраться!
Падая, Кэ Мо своим яростным рёвом едва не оглушил Се Ляня. Чтобы спасти уши, принцу пришлось отозвать Жое и ударить Кэ Мо ногой посильнее, чтобы тот отлетел подальше. Затем Се Лянь отправил Жое наверх, в надежде, что лента зацепится за что-то, чем можно смягчить падение, и удар о землю во всяком случае будет не слишком травматичным.
Вот только Яма Грешников была устроена без изъяна, как и магическое поле вокруг неё, и Жое не просто не смогла дотянуться до верха, но и не нашла ничего, за что можно ухватиться на стенах Ямы. И когда Се Лянь уже решил, что сейчас разобьётся в лепёшку, как и множество раз в прошлом, а после несколько дней не сможет оторвать себя от земли, произошло непредвиденное: во тьме сверкнула серебристая вспышка.
Спустя мгновение пара рук легко подхватила принца.
Человек этот несравнимо точно подгадал момент. Казалось даже, что он прямо-таки специально поджидал внизу, чтобы поймать Се Ляня. Одна рука обхватила принца за спиной, обняв за плечи, другая подхватила под колени, аккуратно и легко остановив бешеное падение с высоты.
Се Лянь, ещё не оправившись от внезапного прекращения полёта, всё ещё ощущал головокружение и рябь в глазах, поэтому невольно ухватился за плечи невидимого спасителя и выпалил:
— Сань Лан?
Кругом стояла тьма, в которой невозможно было что-либо различить, как невозможно было различить и того, кто поймал принца. Однако те слова неподконтрольно сорвались с губ Се Ляня. Не получив ответа, принц провёл рукой по плечам и груди незнакомца, пытаясь убедиться в догадке. Он спросил снова:
— Сань Лан, это ты?
Возможно, потому, что сейчас они оказались на самом дне Ямы, запах крови здесь стал настолько сильным, что от него можно было потерять сознание. Се Лянь, всё ещё не понимая, где находится, продолжал беспорядочно трогать спасителя руками, пока не добрался до твёрдого кадыка, лишь тогда к нему пришло внезапное осознание своих действий. В мыслях пронеслось «Виноват, виноват, что же это я делаю», и принц отдёрнул руку со словами:
— Это ведь Сань Лан, да? С тобой всё в порядке? Ты не поранился?
Спустя недолгое молчание принц наконец дождался ответа. В предельной близости от него раздался низкий и глубокий голос:
— Всё в порядке.
По неизвестной причине Се Ляню показалось, будто голос, которым сказана эта фраза, неуловимо отличается от прежнего.
— Сань Лан, с тобой правда всё в порядке? — спросил Се Лянь. — Поставь меня на землю.
Сань Лан, однако, возразил:
— Не поставлю.
Се Лянь удивлённо подумал: «Почему же? Неужели на земле что-то есть?»
Пара рук всё ещё крепко держала принца, ни на миг не собираясь отпускать. Се Лянь даже вознамерился осторожно толкнуть Сань Лана в грудь, но тут же вспомнил, как мгновением ранее бесцеремонно ощупал юношу, добравшись до твёрдого выступа на шее, и потому незаметно убрал руку.
Се Лянь и сам не мог понять, почему. Несколько сотен лет он и не ведал, как пишется слово «неловкость», а теперь как будто чей-то голос в душе предупреждал его — лучше всего не давать волю рукам и вести себя приличнее.
Внезапно с противоположной стороны Ямы раздался крик, полный скорби и негодования, затем перешедший в надрывное:
— Что с вами стало?!
Голос кричал на языке Баньюэ, и в нём явственно угадывался Кэ Мо, которого Се Лянь потянул за собой вниз. Генерал уже являлся мертвецом и, разумеется, насмерть не разбился, лишь сильно ударился о землю и, возможно, оставил после себя яму в виде человеческого силуэта, в которой и застрял. А когда выбрался, начал громко кричать:
— Что с вами? Воины! Братья мои, что же с вами стало?!
Когда генерал кричал со стены Ямы, снизу ему явственно отвечали бесчисленные голоса, словно на самом дне толпились злые духи, бушующие яростью от голода. Но теперь, именно в этот момент, Се Лянь отчётливо осознал: за исключением гневных и полных горя выкриков Кэ Мо, осталась лишь мёртвая тишина. Он даже не слышал ни дыхания, ни биения сердца Сань Лана, который находился в непосредственной близости от принца.
Внезапно Се Лянь замер, на мгновение перестав дышать, и заметил кое-что неправильное.
Да, он крепко прижимался к Сань Лану, но… совершенно не мог расслышать дыхание и биение сердца юноши!
Кэ Мо снова взревел:
— Кто убил вас, кто вас убил?!
Когда А Чжао упал вниз, со дна Ямы раздались жуткие звуки поедания живого человека. А когда упал Сань Лан, снизу не послышалось ничего. Кто же ещё мог их убить?
Наверняка Кэ Мо тоже понял это и выкрикнул:
— Вы уничтожили моих воинов, вы заслуживаете смерти! Я должен вас убить!
Вокруг стояла кромешная тьма, и всё же Се Лянь ощутил приближающуюся к ним опасность. Он пошевелился и произнёс:
— Сань Лан, осторожно!
Сань Лан ответил:
— Не обращай на него внимания. — По-прежнему держа принца на руках, он легко шагнул в сторону, кажется, развернувшись.
Во тьме Се Лянь услышал тоненькое эхо — «цзинь-цзинь», весьма приятное на слух, мелодичное, но при этом звонкое, которое спустя мгновение исчезло. Бросок Кэ Мо пришёлся в пустоту, но вскоре он напал снова, пытаясь их схватить. Сань Лан ещё раз проворно и легко увернулся от атаки. Руки Се Ляня же невольно скользнули наверх, крепко обнимая Сань Лана, неосознанно хватаясь за одежду на его плечах.
Тем временем пара рук, что держала принца, делала это чрезвычайно надёжно, даже во время резких поворотов. Вот только Се Лянь время от времени чувствовал, что на руках находится что-то холодное и твёрдое, от первого прикосновения к чему принц невольно застыл. В бескрайней черноте вокруг сверкнула серебристая вспышка, раздался звук летящего по воздуху острого клинка, а затем гневные крики Кэ Мо.
Кажется, генерал государства Баньюэ был тяжело ранен, но всё же оставался на удивление отважным: он не отступился, а снова налетел на них, словно гневный порыв ветра. Се Лянь позвал:
— Жое!
Послушная приказу, белая лента вылетела вперёд, раздался хлопок, словно Кэ Мо в воздухе совершил кувырок от атаки Жое и упал. После удара о землю Кэ Мо взревел:
— Вас двое! Двое на одного, это подло!
Се Лянь подумал: «Ты собирался нас убить, а теперь вспомнил о честности в бою? Какая разница, двое на одного или не на одного, подло или нет, а своя жизнь дороже. Сначала расправимся с тобой, потом поговорим».
Сань Лан же усмехнулся, совершенно при этом не улыбаясь, и произнёс:
— Тебе не победить даже один на один. Не стоит вступать в бой. — Последняя фраза предназначалась Се Ляню, поскольку тон голоса сделался немного тише, а также исчезла насмешка, что присутствовала в первой фразе.
— Хорошо, — ответил Се Лянь, затем снова попросил: — Сань Лан, не лучше ли будет поставить меня на землю? Я ведь мешаю тебе.
Сань Лан же возразил:
— Не мешаешь. Тебе не следует спускаться.
Се Лянь, не сдержавшись, выпалил:
— Но почему?
Ведь не могло же статься, что юноше просто нравилось сражаться, держа кого-то на руках? Как бы он ни презирал противника, всё же подобное было излишне.
Юноша ответил лишь одним словом:
— Грязно.
Се Лянь никак не ожидал услышать именно такую причину, причём высказанную столь серьёзно, что принцу она даже показалась смешной. Кроме того, Се Ляня посетило труднообъяснимое чувство — где-то в груди возникло неописуемое ощущение лёгкого жара. Принц произнёс:
— Но ведь ты не можешь всё время держать меня на руках.
— Очень даже могу, — ответил Сань Лан.
Се Лянь сказал это просто ради шутки, но фраза Сань Лана на шутку совершенно не походила, поэтому принц озадаченно замолчал, не зная, как на неё реагировать.
Пока они обменивались репликами, Кэ Мо вновь настойчиво атаковал их в темноте. Сань Лан, очевидно, обеими руками держал принца, но всё же каким-то неизвестным способом отбивал удары Кэ Мо, заставляя его отступать. Отшатнувшись, Кэ Мо проревёл:
— Эта мерзавка приказала вам…
Однако закончить фразу ему не удалось, раздался громкий звук удара, и грузное тело с грохотом свалилось на землю, наконец не в силах снова подняться. Услышав удар, Се Лянь произнёс:
— Сань Лан, не убивай его пока. Если мы хотим выбраться отсюда, боюсь, придётся выяснять у него, как это сделать.
Сань Лан в самом деле перестал наносить удары и остановился, отвечая принцу:
— Я и не собирался его убивать. В противном случае, он уже давно был бы мёртв.
В Яме Грешников вновь воцарилась тишина.
— Сань Лан, всё случившееся здесь, внизу, — твоих рук дело? — помолчав, спросил Се Лянь.
Несмотря на непроглядную темноту вокруг, судя по запаху крови и убийственной Ци, что буквально застилала дно Ямы, а также по состоянию Кэ Мо, который едва с ума не сходил от негодования и скорби, можно было явственно представить, что же здесь всё-таки случилось. Спустя некоторое время тишины, Се Лянь услышал ответ:
— Да.
Ответ вполне ожидаемый. Помолчав, Се Лянь со вздохом произнёс:
— Ну что сказать… — Поразмыслив, принц всё-таки начал проникновенно вещать: — Ох, Сань Лан. В следующий раз, когда увидишь такую яму, ни в коем случае больше не смей необдуманно прыгать в неё. Я не успел даже удержать тебя и совершенно не понимал, как мне поступить!
Сань Лан, казалось, слегка поперхнулся, будто не ожидал от принца подобных слов.
Когда юноша вновь заговорил, тон его голоса зазвучал немного странно:
— Ты больше ничего не хочешь спросить?
— Что бы ты хотел, чтобы я спросил?
— Например, человек ли я.
Се Лянь потёр точку между бровей и ответил:
— Насчёт этого… мне кажется, нет никакой нужды спрашивать.
— Да? Нет нужды?
— Да. Разве она есть? Человек или нет, это ведь совершенно не важно.
— Оу?
Се Лянь, всё ещё в объятиях Сань Лана, сложил руки на груди и пустился в рассуждения:
— Общаясь с человеком, нужно обращать внимание на то, подходите ли вы друг другу, на сочетание ваших характеров, а не на то, кем вы являетесь. Если ты мне понравился, этого не изменить, будь ты хоть нищий попрошайка; и если ты мне не понравился, сделайся ты хоть императором, я буду ненавидеть тебя по-прежнему. Разве так не должно быть? Проще этой истины и придумать сложно, поэтому — нет нужды спрашивать, так?
Сань Лан рассмеялся:
— Да, твои слова действительно весьма разумны.
Се Лянь воскликнул:
— Ну вот видишь! — и посмеялся вместе с Сань Ланом. Посмеяться-то посмеялся, но всё это время принцу что-то казалось ненормальным, а теперь он вдруг понял, что именно.
Сань Лан ведь всё ещё держал его на руках, и принц, к своему ужасу, сам того не заметив, привык к подобному положению!
Осознание, смерти подобное. Се Лянь тихонько кашлянул и произнёс:
— Послушай, Сань Лан, давай поговорим об этом позднее. Может, всё-таки поставишь меня на землю?
Сань Лан, кажется, улыбнулся, затем ответил:
— Подожди.
Он пронёс Се Ляня на руках ещё немного вниз, и только потом осторожно отпустил.
Принц коснулся ногами твёрдой земли и произнёс:
— Спасибо тебе!
Сань Лан ничего не ответил ему. Се Лянь, поблагодарив, поднял голову наверх.
В тёмно-синем небе висела ослепительно прекрасная убывающая луна. Только теперь, когда её окружала рамка ровного квадрата, людям внутри казалось, что они похожи на лягушек, что смотрят на небо со дна колодца[45].
Принц попробовал ещё раз забросить Жое наверх. Как и ожидалось, лента взвилась в воздух, но потом её словно задержала невидимая сила — Жое отлетела прочь, не в силах дотянуться до края стены.
Сань Лан заметил:
— Вокруг Ямы Грешников стоит магическое поле.
— Знаю, просто хотел проверить. Ведь если не попробовать, так и будешь надеяться попусту. Интересно, как дела у людей наверху? Неужели та девушка в чёрных одеждах сбросит вниз и их тоже?
Он рассказал Сань Лану, как девушка, висящая на шесте, внезапно пришла в себя, бросилась в атаку и столкнула вниз всех воинов Баньюэ. За разговором принц решил сделать пару шагов вперёд, но вдруг наступил на что-то, кажется, на чью-то руку. Едва не споткнувшись, Се Лянь быстро пришёл в равновесие, но Сань Лан всё же поддержал его под локоть со словами:
— Осторожнее. — Не уделяя этому особого внимания, юноша произнёс: — Я же говорил, здесь грязно.
Се Лянь уже понял, что значило это «грязно», и ответил:
— Ничего. Я просто зажгу Пламя-на-ладони, чтобы осмотреться, затем буду принимать решения.
Сань Лан ничего не возразил.
Внезапно неподалеку вновь раздался голос Кэ Мо:
— За то, что вы служите этой мерзавке, бесчисленные души безвинно погибших жителей нашего государства проклянут вас в веках!
Се Лянь повернулся на звук и задал вопрос на языке Баньюэ:
— Генерал Кэ Мо, кто же всё-таки эта… о которой вы говорите?
Кэ Мо с ненавистью в голосе прокричал:
— К чему притворные вопросы? Та чародейка!
Се Лянь спросил снова:
— Та заклинательница, что прогуливается по городу?
Кэ Мо со злостью громко сплюнул, по всей видимости, ответ был положительным. Се Лянь задал ещё вопрос:
— Но разве вы не служите советнику Баньюэ?
Его слова взбесили Кэ Мо, тот заорал:
— Я никогда не буду снова ей служить! Моей пощады мерзавка не дождётся!
Затем из его рта посыпались градом неразборчивые проклятия. Кэ Мо от злости заговорил чрезвычайно быстро, настолько, что Се Лянь в конце концов совершенно растерялся, не в состоянии понять ни слова. Пришлось тихонько попросить:
— Сань Лан, Сань Лан.
Сань Лан ответил:
— Он бранится. Говорит, советник предала их, открыла городские ворота, чтобы впустить армию Центральной равнины, которая истребила всех жителей города. Потом столкнула его братьев в эту проклятую яму. Он бы повесил её ещё тысячу раз, десять тысяч раз.
Се Лянь торопливо прервал его:
— Постой!
Как такое может быть?! Две детали совершенно выбиваются из общей картины!
Во-первых, под «заклинательницей, что прогуливается по городу», Се Лянь имел в виду женщину в белых одеждах. Но сейчас Кэ Мо то и дело называл советника Баньюэ «мерзавкой», которая к тому же столкнула в эту проклятую яму его братьев. Тем же ругательством Кэ Мо назвал и девушку в чёрных одеждах, которая смела воинов Баньюэ вниз со стены. А услышав последнюю фразу, «повесил бы ещё тысячу раз», Се Лянь внезапно осознал, что они обсуждают совершенно разных людей.
Во-вторых, выходит, советник Баньюэ оказалась предателем государства Баньюэ?!
Се Лянь перебил Кэ Мо:
— Генерал, советник Баньюэ, о которой вы говорите, — подвешенная на шесте над Ямой Грешников девушка в чёрных одеждах?
— Кто же ещё это может быть, кроме неё?!
Вопреки ожиданиям, именно девушка в чёрном, подвешенная на шесте, словно труп, оказалась настоящим советником Баньюэ!
Но кто же тогда заклинательница в белом, что праздно прогуливается по городу и обещает убить их всех до одного? И кто её спутница в чёрном?
И как вышло, что девушка, обладающая столь необыкновенной магической силой, что позволила ей в одно мгновение сбросить со стены несколько десятков свирепых и бесстрашных воинов Баньюэ, оказалась подвешена над Ямой Грешников?
Происходящее казалось Се Ляню всё более странным и запутанным. Он произнёс:
— Генерал, могу я спросить…
Кэ Мо перебил его:
— Довольно вопросов! Вы убили моих воинов, и ещё хотите что-то узнать? Я ничего не скажу! Выходите биться!
Сань Лан возразил:
— Это я их убил, а не он. Ты можешь ответить ему, а потом сразиться со мной.
Фраза прозвучала вполне разумно. Кэ Мо гневно выпалил:
— Вы оба — её приспешники, разницы между вами нет!
Се Лянь поспешил заверить:
— Генерал Кэ Мо, вы кое в чём заблуждаетесь. Первоначальная цель нашего похода в пустыню — уничтожение советника Баньюэ, как мы можем быть её приспешниками?
Услышав об уничтожении советника Баньюэ, Кэ Мо погрузился в молчание. Спустя какое-то время он снова заговорил:
— Если вы не её посланники, почему вы убили моих воинов?
— Но ведь это вы сбросили нас сюда. Нам ничего другого не оставалось, кроме как защищать свои жизни!
— Вздор, я вовсе не сбрасывал вас. Я как раз схватил тебя за шиворот, это видели все. Вы сами спрыгнули в Яму!
Се Ляню оставалось лишь признать:
— Да, да, да, мы сами прыгнули в Яму. Генерал, теперь мы с вами заперты здесь, внизу, и пока находимся по одну сторону баррикад. Почему советник Баньюэ открыла ворота и впустила вражескую армию?
Кэ Мо, разумеется, не слушал никаких доводов, он был оскорблён до глубины души.
— Вы оба — гнусные подлецы. Напали на меня вдвоём.
Се Лянь бессильно произнёс:
— Я ударил вас всего-то единожды. И в драку не ввязывался.
Вообще-то принца не особенно волновало, что кто-то назовёт его подлецом, хитрецом или чем-то в этом роде. Се Лянь не только был не прочь сразиться «вдвоём против одного», но и не постеснялся бы выступить с целой сотней против одного, окружить врага и избить, если того требовали обстоятельства. Кто в момент опасности вообще вспоминает о честной битве «один на один»? Но всё дело в том, что Сань Лан, совершенно очевидно, без особых усилий одержал верх, даже с человеком на руках. Да ещё попросил Се Ляня не вмешиваться. А теперь, когда Кэ Мо, кажется, решил, что смог бы одолеть юношу один на один, принцу это показалось несправедливым. Однако, судя по характеру Кэ Мо, с ним всё-таки можно было прийти к согласию. Нужно действовать постепенно, и всё устроится. Внезапно Сань Лан без намёка на терпение, как бы между прочим, произнёс:
— Лучше ответь на его вопросы, ради своих воинов.
— Ты уничтожил их без остатка, теперь угрожать бесполезно, — возразил Кэ Мо.
— Но трупы всё ещё целы.
Кэ Мо, кажется, приподнявшись с земли, настороженно спросил:
— Что ты хочешь сделать?
— Сначала лучше спросить, чего желаешь ты.
По одному лишь тону Се Лянь мог представить, как сощурились глаза Сань Лана, когда он произнёс:
— Ты желаешь для них благоденствия в следующей жизни или чтобы они возродились в виде кровавой каши?
Кэ Мо сперва затих, но потом его настигло понимание.
— Ты?!..
Народ Баньюэ крайне серьёзно относился к погребальной церемонии. Согласно их поверьям, как выглядит труп человека во время смерти, таким он и станет в следующей жизни. К примеру, если кто-то перед смертью потерял руку, после перерождения он окажется калекой без руки. Ну а если все трупы на дне Ямы превратятся в кровавое месиво, не лучше ли им тогда не перерождаться вовсе?
Кэ Мо являлся истинным представителем народа Баньюэ, он не мог не устрашиться этого. И в самом деле, в темноте раздался скрип зубов, а затем голос, полный безысходности:
— Не трогай тела! Каждый из них был отважным воином. Для них просидеть на дне этой Ямы столько лет стало истинным мучением. Сегодня ты уничтожил их и, возможно, тем самым освободил их души. Но я не могу позволить, чтобы они вновь подверглись унижению. — Сделав паузу, он спросил: — Вы правда пришли, чтобы убить советника Баньюэ?
Се Лянь мягко ответил:
— Чистейшая правда. Говорят, чтобы победить, нужно познать противника и познать себя. Но о советнике Баньюэ людям мало что известно. Никто не знает, как противостоять ей. Надеюсь, раз уж генерал Кэ Мо когда-то был с ней знаком, вы сможете дать нам хоть какие-то указания.
Возможно, сработало желание выступить против общего врага, а может, Кэ Мо просто испытывал отчаяние от падения в бездну, из которой не выбраться, и от того, что сидел прямо на горе тел своих воинов. Как бы ни было, генерал временно перестал проявлять враждебность и начал говорить:
— Вы хотите знать, почему она открыла ворота и впустила армию Юнъань? Потому что она просто хотела отомстить нам. Она ненавидела государство Баньюэ!
Се Лянь поинтересовался:
— Что значит — ненавидела государство Баньюэ? Но разве она сама не являлась выходцем из народа Баньюэ?
— Да. Но только наполовину. Она была полукровкой, и в её теле текла кровь народа Юнъань!
— Аа…
Оказалось, что советник Баньюэ была рождена от союза женщины из государства Баньюэ и мужчины из государства Юнъань. Живущие на границе народы двух государств ненавидели друг друга, и подобный союз сохранить было весьма нелегко. Спустя несколько лет мужчина из Центральной равнины не выдержал подобной жизни, покинул приграничную местность и вернулся в мирное и процветающее государство Юнъань.
Несмотря на то, что супруги расстались по обоюдному согласию, в скором времени женщина, по причине любовной тоски, повлёкшей за собой сердечную болезнь, умерла, оставив семилетнюю дочь. Девочка росла беспризорницей. Иногда ей удавалось раздобыть еду, а иногда приходилось голодать. Люди смотрели на неё с таким же пренебрежением, с каким смотрели на её родителей.
Жители государства Баньюэ отличались высоким ростом и крепким телосложением, среди женщин и мужчин критерием красоты считалось здоровье и наполненность жизнью. Девочка же, будучи полукровкой, была слишком худой, маленькой и слабой, отличаясь от других детей народа Баньюэ, поэтому с самого детства подвергалась насмешкам и оскорблениям. Постепенно девочка становилась всё более нелюдимой и странной. Дети государства Баньюэ не хотели с ней играть, лишь некоторые дети из Юнъань всё ещё общались с ней.
Когда девочке было около пятнадцати, на границе государств случилось столкновение двух армий. В сражении погибло множество людей, а девочка-полукровка исчезла. У неё не осталось ни родных, ни друзей в государстве Баньюэ, поэтому, когда девочка пропала на несколько лет, никто не стал искать её. Однако после возвращения девочки всё в корне изменилось.
За эти годы она пересекла тысячи ли пустыни, добралась до самого государства Юнъань. Неизвестно, какое чудо повстречалось девочке в пути, но она принесла из своего путешествия знание тёмного чародейского искусства. Более того, оказалось, что девочка способна управлять ядовитыми тварями, которых больше всего на свете боялись люди Баньюэ. Скорпионовыми змеями.
Узнав о её возвращении, помимо восхищения, многие испытали страх. Потому что характер девушки вовсе не изменился — она осталась мрачной и нелюдимой. Когда-то многие в государстве Баньюэ обижали её, а теперь девушка удостоилась чести служить во дворце, да ещё на почётной должности придворного мага. Что если она когда-нибудь захочет им отомстить и навлечёт на них неприятности?
Се Лянь произнёс:
— Наверняка многие в государстве Баньюэ нелестно отзывались о ней.
Кэ Мо фыркнул:
— Не только отзывались, но даже пошли во дворец, на приём к государю, и там называли её посланницей скорпионовых змей, которая принесёт беду в государство Баньюэ, и потому её нужно повесить. Но у них ничего не вышло.
Се Лянь предположил:
— Она повесила этих людей раньше?
Кэ Мо с ещё большей неприязнью ответил:
— Откуда в вас, людях Юнъань, столько коварства и жестокости? Нет! Я её защитил.
Се Лянь попытался возразить:
— Я уже говорил, что я не из Юнъань… Ох, ну ладно.
Тогда Кэ Мо уже получил звание генерала. Однажды он отправился со своими воинами в пустыню, чтобы расправиться с разбойниками, и взял с собой девушку, придворного мага из дворца государя.
Разбойники оказались не так просты. Они устроили гнездо прямо под песками. Потери в битве понесли обе стороны, но Кэ Мо всё-таки одержал победу. Их битва привела к обрушению гнезда разбойников под землёй. К тому же намечалась песчаная буря, оставаться там было крайне опасно. Кэ Мо приказал воинам отступать, но часть его людей, включая придворного мага, не успела спастись.
Отступив в безопасное место и дождавшись, когда буря стихнет, Кэ Мо вернулся туда, чтобы откопать своих воинов и похоронить их тела. Уже на месте генерал обнаружил, что придворный маг в одиночку вырыла немаленькую подземную пещеру, где раненые, но живые воины смогли переждать бурю.
Тела погибших также были выкопаны и аккуратно разложены на земле. Всё это она сделала своими руками, и когда Кэ Мо подоспел на место, тело придворного мага было покрыто пятнами крови. Но всё же девушка молчаливо сидела на страже у входа в пещеру, обняв колени, ожидая подмогу, словно одинокий волчонок.
Кэ Мо добавил:
— После того случая я решил, что она хороший человек, всё сделала очень правильно и никакого бедствия на нашу страну не навлечёт. Поручившись за неё, я заставил замолчать все злые языки.
К тому же, Кэ Мо в детстве и сам подвергался обидам и унижениям ровесников из-за слабого здоровья, поэтому мог посочувствовать девушке и стал проявлять по отношению к ней больше внимания и заботы. Постепенно он заметил, что придворный маг обладает немалыми способностями, потому стал рекомендовать её на должность советника государя. Можно сказать, девушка стала советником лишь благодаря Кэ Мо, который впоследствии, как и записали в летописях потомки, стал её самым преданным защитником.
Так продолжалось до тех пор, пока не вспыхнула очередная война, и государство Юнъань не послало свою армию для осады государства Баньюэ.
Кэ Мо продолжал:
— Две армии сражались на равных, никто не желал уступать. И тогда советник решила принести жертву Небесам, как она сказала, чтобы заручиться покровительством для армии нашего государства.
Поэтому ярость воинов вскипела высокой волной, боевой дух возрос многократно. Они стояли насмерть, защищая городские ворота. Со стен летели стрелы, сыпались камни, лилось кипящее масло, звуки побоища взлетели до самых небес.
Никто и представить не мог, что в самый разгар сражения советник государя откроет городские ворота.
Когда это произошло, армия в несколько десятков тысяч в одно мгновение хлынула внутрь безумным полчищем. Тяжёлая кавалерия мгновенно превратила город в кровавый жертвенный алтарь!
Едва Кэ Мо в разгаре ожесточённой битвы узнал, что советник открыла ворота, он просто обезумел от гнева. Но каким бы отважным он ни был, в одиночку генерал уже не мог ничего исправить.
Кэ Мо сквозь зубы прошипел:
— Лишь тогда я узнал, что она давно спелась с командиром вражеской армии и договорилась впустить их в город в назначенный час. Но даже если мне было суждено умереть в бою, перед смертью я должен был убить предательницу! Я со своим отрядом ворвался в башню на городской стене, выволок её оттуда и повесил над Ямой Грешников. Прямо на том шесте!
Вражеская армия перешла границы Баньюэ, обратив его в мёртвое государство. Убитые же в бою воины и повешенная советница остались навечно привязаны к руинам, ненависть их друг к другу не ослабла за долгие годы.
— Так значит, поэтому вы, Генерал Кэ Мо, и ваши воины рыскают повсюду в поисках советника Баньюэ, а когда вам удается её схватить, вы снова «вешаете» её над Ямой Грешников?
— Повесь мы её хоть тысячу, хоть десять тысяч раз, этого будет недостаточно! Поскольку и она повсюду ищет моих воинов, что стали тёмными созданиями, и бросает их в Яму Грешников! Она установила вокруг Ямы ужасное магическое поле, которое может снять лишь сама. Упадёшь сюда, и уже не получится выбраться. Но мои воины, преданные ею, безвинно погибшие в битве, изнывают под тяжестью тёмной энергии. И лишь живая кровь народа Юнъань может рассеять ненависть в их сердцах, помочь им вознестись для перерождения. В ином случае освобождения им не видать, стенания их станут еженощными, вечными!
— И потому вы постоянно ловите людей, чтобы сбрасывать их в Яму и кормить своих воинов?
— Что ещё мне остается? Слушать, как они воют волками здесь, внизу?
— Людей для этих целей вы ловите сами, или…?
— Мы не можем выходить слишком далеко за пределы государства Баньюэ. На наше счастье, её змеи отличаются коварством и часто выползают из древнего города, чтобы покусать людей. А укушенные торговцы приходят сюда на поиски травы шань-юэ.
— Того человека, чьё лицо говорило из земли у дворца государя, вы закопали?
— Да. Он хотел украсть сокровища из дворца. Но все богатства нашего государства были подчистую вынесены людьми Юнъань двести лет назад.
— Но почему вы просто зарыли его там, а не сбросили в Яму?
— Траву нужно удобрять, иначе как нам справиться со змеями? Мы тоже не желаем сталкиваться с этими тварями.
Се Лянь подумал: «Кое-что не сходится».
Кэ Мо по своей воле выращивал траву шань-юэ, даже удобрял её живой плотью. Это отлично показывало, что его страх по отношению к скорпионовым змеям ни капли не уменьшился, даже при том, что сам он больше не являлся человеком.
Выходит, что при жизни этот страх был ещё сильнее. Но разве советник Баньюэ, владея таким убийственным оружием, как скорпионовые змеи, могла позволить толпе воинов схватить себя, выволочь из башни и повесить на шесте?
По словам Кэ Мо, за две сотни лет они раз за разом хватали советника, и каждый раз вешали её. Всё же Се Ляню казалось, будь он на месте советника и владей подобным смертельным оружием, ни за что бы не позволил врагам приблизиться к себе даже на полшага.
Ещё эти скорпионовые змеи, которые выползают из древнего города и кусают людей.
Случайность? Не похоже. Скорее, кто-то таким образом заманивает путников в крепость. Советник делает это намеренно? Но тогда получается, что она помогает Кэ Мо ловить жертв на съедение мёртвым воинам. Здесь нить расходится с фактом о смертельной вражде между двумя сторонами.
Значит, они лишь притворяются врагами? Но какой смысл в этом притворстве?
И посреди всей этой путаницы парил ещё образ загадочной заклинательницы в белых одеждах и её спутницы. Се Лянь решил задать ещё один вопрос:
— Генерал, когда мы только оказались в городе, встретили двух заклинательниц — в белом и в чёрном. Вы знаете, кто они такие?
Ответа не последовало, поскольку Сань Лан прошипел:
— Тсс.
Пока ещё не понимая, что случилось, Се Лянь сразу замолчал. Какое-то странное инстинктивное чувство заставило его поднять голову и посмотреть наверх.
Всё тот же квадрат тёмно-синего неба, да ещё холодная белая луна.
А рядом с луной принц издалека разглядел человека: половина фигуры в чёрном высунулась с края Ямы и заглянула внутрь.
Поглядев немного, фигура внезапно показалась целиком — человек спрыгнул вниз.
И пока он летел, Се Лянь отчётливо разглядел в силуэте ту самую девушку, подвешенную на длинном шесте, — советницу Баньюэ!
Оказавшись на дне Ямы, советник спросила на языке Баньюэ:
— Кэ Мо, что произошло?
Стоило ей заговорить, Се Лянь осознал, что голос девушки значительно разнится с его ожиданиями. Тон действительно звучал ледяным, но при этом очень тихим, словно чем-то расстроенный ребёнок бормотал себе под нос. Это был вовсе не тот стальной бессердечный голос, который ожидал услышать принц. Если бы не отличный слух, Се Лянь бы вовсе ничего не разобрал.
Кэ Мо воскликнул:
— Что произошло?! Они все мертвы!
— Как они могут быть мертвы?
— Разве не потому, что ты столкнула их сюда и заперла в этом про́клятом месте?
— Кто здесь? Внизу ещё один человек.
В действительности же на дне Ямы, помимо Кэ Мо, находились ещё два «человека», однако у Сань Лана не было ни дыхания, ни сердцебиения, и потому советник Баньюэ не ощущала ни следа его присутствия. А когда наверху началась неразбериха, она совершенно не обратила внимания, кто свалился в Яму, а кто сбежал. Поэтому сейчас она считала, что Се Лянь один.
— Это они убили моих воинов, теперь ты довольна? Наконец-то они все мертвы!
Советник надолго замолчала. Лишь спустя время во тьме внезапно загорелся огонь, озаривший девушку в чёрных одеждах, которая держала на ладошке маленький пучок пламени.
На вид ей было не больше восемнадцати. Скромное дорожное платье чёрного цвета, такое же чёрное, как её глаза. Нельзя сказать, что девушка некрасива, просто выглядела она крайне безрадостно. На лбу и в уголках рта виднелась синева, хорошо заметная в свете пламени.
Если бы ранее они не убедились в этом, сейчас никто бы даже не подумал, что советник Баньюэ — и есть эта бледная девчонка.
Пламя озарило и пространство вокруг девушки. У её ног лежали мёртвые тела воинов Баньюэ, облачённых в доспехи.
Се Лянь не удержался от взгляда в сторону.
Пламя, зажжённое советником, сияло не слишком ярко и не могло осветить людей на дне Ямы целиком, они по-прежнему оставались сокрыты во тьме. Но всё же далёкий огонёк помог принцу разглядеть рядом фигуру в красном.
Возможно, ему просто померещилось, ведь Сань Лан ростом и ранее был выше принца. Но сейчас юноша как будто ещё немного подрос. Взгляд Се Ляня медленно переместился наверх, оказавшись на уровне шеи юноши, остановился на мгновение, затем передвинулся до подбородка изящной формы.
Верхняя часть лица юноши всё ещё скрывалась в темноте, но и нижняя половина уже чем-то отличалась от образа, привычного принцу. И хотя очертания линий не потеряли в красоте, теперь они стали более выразительными. Возможно, ощутив взгляд Се Ляня, лицо слегка наклонилось, повернулось, и едва заметно изогнулся краешек линии губ.
Се Лянь, желая разглядеть поближе, сам того не осознавая, сделал шаг в сторону юноши.
Внезапно раздался громкий крик Кэ Мо. Он узрел жуткую картину побоища своими глазами, и это стало для него потрясением. Се Лянь тут же пришёл в себя, обернулся и увидел Кэ Мо, который в ужасе схватился за голову. Советник же, услышав крик, не выказала ни радости, ни грусти, лишь кивнула и произнесла:
— Хорошо.
Кэ Мо, убитый горем, услышав её, разгневался ещё сильнее:
— Что в этом хорошего? Что ты хочешь сказать?!
— Хорошо — означает, что мы, наконец, свободны. — Она развернулась к Се Ляню в темноте с вопросом: — Это вы убили их?
— Это лишь недоразумение, — ответил Се Лянь.
Кэ Мо перебил его:
— Как ты можешь лгать, не моргнув глазом?!
Се Лянь продолжал упорствовать:
— Но ведь в жизни недоразумения встречаются повсюду!
Советник взглянула на него, но реакция её осталась неясной. Она вновь спросила:
— Кто вы такие?
Теперь она заговорила на чистейшем языке Центральной равнины, без единого намёка на вопросительный тон.
Се Лянь ответил:
— Я — небожитель Верхних Небес, а это… мой друг.
Кэ Мо не понимал чужого языка, но по тону расслышал, что они не переругиваются, и потому настороженно спросил:
— О чём вы говорите?
Взгляд советника медленно скользнул мимо Се Ляня и задержался на Сань Лане. Впрочем, спустя пару мгновений она отвела глаза и произнесла:
— Сюда никогда не являлись небожители. Я думала, вы давно забыли об этих местах.
Се Лянь уж было приготовился сразиться с советником Баньюэ, однако к его неожиданности девушка совершенно не выказала желания биться, что весьма удивило принца. Она спросила ещё:
— Вы хотите выбраться отсюда?
Се Лянь ответил:
— Конечно, хотим. Но вокруг установлено магическое поле, выбраться невозможно.
Советник подошла к стене Ямы Грешников, протянула руку и просто ударила ладонью по камню. Обернувшись, она произнесла:
— Я сняла магическое поле, вы можете уходить.
Она так просто согласилась их отпустить!
Се Лянь тщетно старался подобрать слова для ответа. Избавил его от необходимости голос, раздавшийся сверху:
— Эй! Есть кто-нибудь внизу? Если никого нет, то я пошёл!
Голос принадлежал Фу Яо.
Се Лянь, кажется, услышал, как Сань Лан рядом недовольно цокнул языком. Принц немедля поднял голову и действительно увидел, как в Яму заглядывает фигура в чёрном.
— Фу Яо! Здесь есть люди! — отозвался Се Лянь. — Я здесь, внизу!
После он помахал рукой.
Фу Яо сверху спросил:
— Ты что, правда внизу? Кроме тебя там кто-то есть?
— Ну… кроме меня здесь ещё много чего. Может, сам посмотришь?
Фу Яо, кажется, пришёл к такому же выводу и решил увидеть всё сам. Раздался гулкий хлопок, и вниз полетел большой огненный шар.
В тот же миг Яма Грешников целиком озарилась светом пламени. Внутри стало светло, словно днём, и Се Лянь наконец смог рассмотреть, в каком месте он находился.
Со всех сторон его окружали сваленные в кучу трупы, превратившиеся в целые горные вершины, орошённые кровью. Тела множества воинов Баньюэ лежали друг на друге, нагромождённые как попало, смуглые лица и руки перемешивались со сверкающими доспехами и багровой кровью. Лишь то место, где стоял Се Лянь, оказалось единственным чистым клочком земли во всём пространстве Ямы Грешников.
Побоище произошло здесь, в темноте, в тот момент, когда Сань Лан спрыгнул вниз.
Се Лянь вновь повернулся и посмотрел на юношу рядом с собой.
Только что во тьме ему смутно привиделось, что Сань Лан как будто стал немного выше, и в некоторых мелочах его образ отличался от прежнего. Однако теперь, при свете яркого огня, принц видел рядом всё того же красивого юношу, который на его взгляд ответил лёгкой улыбкой.
Се Лянь, опустив голову, посмотрел на его запястья и сапоги. Как и ожидалось, никаких отличий от прежнего образа, ни следа каких-либо мелодично звенящих украшений.
Раздался глухой стук — это Фу Яо спрыгнул вниз. Се Лянь спросил:
— Ты же остался, чтобы присматривать за караваном?
Едва спустившись, Фу Яо ещё не успел привыкнуть к сильному запаху крови на дне Ямы. Он нахмурился и помахал рукой, разгоняя воздух, потом безразлично ответил:
— Я прождал шесть часов, но вы никак не возвращались, так что я решил, что с вами что-то стряслось. Я нарисовал круг на земле и приказал им оставаться внутри, потом пришёл сюда на разведку.
— Твой круг долго не продержался. Едва ты ушёл, они заподозрили, что мы бросили их на произвол судьбы. В итоге разбежались кто куда. Что нам теперь с ними делать?
— Если люди стремятся умереть, их не остановить и восьмёркой скакунов. Ничего не попишешь. А эти двое что здесь делают? Кто это такие?
Юноша с большой настороженностью посмотрел на двоих других людей на дне Ямы, однако вскоре с удивлением обнаружил, что Кэ Мо избит до беспомощного состояния и не может подняться с земли, а советник Баньюэ просто молча стоит, опустив голову.
Се Лянь объяснил:
— Вот это — генерал государства Баньюэ, а это — советник государства Баньюэ, сейчас они…
Не успел принц договорить, как Кэ Мо вдруг вскочил на ноги. Он лежал на земле достаточно долго, чтобы его силы наконец восстановились, и теперь с громким рёвом напал на советника Баньюэ. В прошлом подобное непотребство, когда здоровенный детина избивает хрупкую девушку, просто не могло произойти на глазах Се Ляня. Но у Кэ Мо были слишком весомые причины для ненависти к советнику, к тому же девушка даже не пыталась увернуться, хотя, очевидно, могла. Кэ Мо, бросая девушку из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, в гневе воскликнул:
— Где же твои скорпионовые змеи? Давай, прикажи им покусать меня! Скорее, освободи и меня от страданий!
Советник меланхолично проговорила:
— Кэ Мо, мои змеи больше не слушают меня.
— Почему же они не покусали тебя до смерти?! — с презрением крикнул Кэ Мо.
Советник понизила голос:
— Прости.
— Ты правда настолько нас ненавидела?
Советник покачала головой. Кэ Мо же взъярился ещё сильнее.
— Ты решила окончательно меня разозлить! Раз в тебе не было ненависти к нам, почему ты нас предала?! Ты, бесстыжая изменница, подлая, продажная дрянь!
Фу Яо при виде драки, которая становилась всё ожесточённее, но при этом побои наносили только одной стороне, хмуро спросил:
— Эй, о чём это они? Может, стоит их разнять?
Се Лянь тоже не мог больше смотреть на это. Он подбежал и схватил Кэ Мо со словами:
— Генерал! Генерал! Может быть, вы расскажете, кто был тем человеком из государства Юнъань, с которым она спелась, и мы…
Внезапно советник сама схватила запястье принца.
Движение было неожиданным, пальцы сжались крепкими клещами. Се Лянь вначале с тяжестью в сердце заподозрил, что она решила напасть, воспользовавшись удобным моментом, но когда опустил глаза, то увидел, что девушка с посиневшими уголками рта лежит на земле, подняв на него взгляд. Она ничего не говорила, только в её чёрных как вороново крыло глазах разливалась жаркая, почти обжигающая надежда.
Этот образ в момент соединился с другим, маленьким и хрупким, из далёкого-далёкого прошлого. У Се Ляня с губ сорвалось:
— Ты?
Советник тоже произнесла:
— Генерал Хуа[46]?
Услышав подобный обмен репликами, все находящиеся на дне Ямы застыли от неожиданности. Фу Яо тут же выбежал вперёд, одним ударом отправил Кэ Мо в забытье и спросил:
— Вы знакомы?
Се Ляню, однако, было не до ответа. Он присел, схватил девчонку за плечи и стал внимательно рассматривать её лицо.
Вначале он увидел её лишь издалека, поэтому не смог разглядеть отчётливо. К тому же облик повзрослевшей девушки значительно изменился, да и целых двести лет прошло. По этим и иным различным причинам принц не узнал девушку сразу. Но теперь, рассмотрев её вблизи, он понял — это лицо действительно было тем самым, из его памяти!
Се Лянь долго не мог ничего сказать, но спустя какое-то время, наконец, проговорил:
— Бань Юэ?
Девушка, внезапно разволновавшись, сразу схватила его за рукав и ответила:
— Это я! Генерал Хуа, вы меня помните?
— Конечно, я помню тебя. Но… — Се Лянь ещё раз внимательно посмотрел на девушку и добавил: — …но что же с тобой стало?
Глаза советника внезапно наполнились болью. Она тихо произнесла:
— Простите, старший командир… Я всё испортила.
Она звала его то генералом, то старшим командиром, и остальным не составило труда догадаться об истине.
Фу Яо с лёгким изумлением спросил:
— Командир? Генерал? Ты? Но как это возможно?! Значит, та могила…?
Се Лянь кивнул.
— Моя.
— Ты же сказал, что двести лет назад собирал здесь мусор?!
— Ну… это долгая история, за пару слов не расскажешь. Вначале я именно этим и собирался заниматься.
Выяснилось, что двести лет назад наступил момент, когда Се Лянь по некоторым причинам не мог больше оставаться на востоке и решил убраться оттуда подальше, перейти хребет Циньлин и отправиться на юг в поиске новых благодатных земель для сбора рухляди. Поэтому он вооружился компасом и отправился в дорогу.
Однако в пути он всё чаще задавался вопросом: почему же пейзаж вокруг совершенно не такой, как ожидалось? Очевидно, что его должны окружать зелёные заросли и густонаселённые города. Почему же чем дальше, тем более пустынной становилась местность?
Но подозрения оставались лишь подозрениями, и принц продолжал неустанно продвигаться вперёд, шёл, шёл, пока не добрался до пустыни. А когда порыв ветра набил ему полный рот песка, только тут Се Лянь понял, что его компас давно сломался.
И направление, которое он показывал, — неверное!
Ничего не поделаешь, даже если направление неверное, всё же принц подумал: «Раз уж я пришёл, неплохо будет хотя бы полюбоваться пейзажами бескрайней пустыни», — и продолжил идти вперёд, только временно сменил направление на северо-запад. А когда наконец добрался до границы, оказался недалеко от государства Баньюэ, где и обосновался.
— Вначале я на самом деле всего лишь собирал в округе мусор и всяческую рухлядь. Но на границе возникали столкновения, солдаты часто дезертировали из войска, и тогда, чтобы заполнить недостачу, хватали всех подряд.
Сань Лан спросил:
— И тебя призвали на войну против твоей воли?
— Да, призвали. Но мне было безразлично, кем трудиться, солдатом — так солдатом. Впоследствии я несколько раз участвовал в сражениях с разбойниками, и как-то вышло, что меня повысили до старшего командира. Ну а те, кто относился ко мне с уважением, называли меня генералом.
Фу Яо поинтересовался:
— Но почему она назвала тебя генералом Хуа? Это ведь не твоя фамилия.
Се Лянь помахал рукой и объяснил:
— Не обращай внимания, тогда я просто назвался именем, которое пришло в голову. Кажется, меня звали Хуа Се[47].
Выражение лица Сань Лана при звуках имени слегка изменилось, уголок губ как будто едва заметно приподнялся. Се Лянь, не замечая этого, продолжал рассказ:
— На пограничных территориях вспыхивало множество войн, и потому оставалось много сирот. На досуге я иногда играл с ними. И среди них была девочка… по имени Бань Юэ.
Во время стычек с разбойниками Се Лянь был самым отважным воином, никто не смел вставать у него на пути, даже стоять с ним рядом. Но когда сражение заканчивалось, кажется, кто угодно мог пользоваться его добротой.
Однажды принц развёл огонь у оборонительной песчаной стены и сварил поесть в собственном шлеме. Аромат приготовленной пищи распространился вокруг, и рассерженные воины пинком перевернули варево на землю. Удручённый Се Лянь пошёл подобрать свой шлем, но, обернувшись в ту сторону, увидел нечёсаного, неумытого ребёнка, который сидел за его спиной и ел то, что размазалось по земле, совершенно не боясь обжечь руки. Принц сначала удивлённо замер, затем закричал:
— Нет! Постой, эй, дружок!
Как и следовало ожидать, ребёнок, оказавшийся девочкой, в один присест закинув в рот несколько горстей того, что подобрал с земли, стал плеваться и горестно зарыдал. Се Лянь от испуга схватил девчонку, перевернул и начал трясти, пока с большим трудом не заставил её выплюнуть всё, что та успела проглотить. Закончив, он присел на землю, стёр пот со лба и произнёс:
— Ну как, ты в порядке? Уж прости меня, только не рассказывай ничего своим родителям и в следующий раз не ешь то, что упало на землю… Постой, что ты делаешь?
Девочка с глазами, полными слёз, снова стала подбирать еду с земли, очевидно, всё ещё собиралась это съесть. Се Лянь, схватив девочку снова, заметил, что живот у неё скоро просто-напросто прилипнет к спине.
Проголодавшись до такой степени, человек может съесть всё, что угодно. Даже рыдая и давясь от омерзения, всё равно будет есть.
Се Ляню ничего другого не оставалось, как отдать ей свои последние съестные припасы. Впоследствии он часто видел эту девочку, подглядывающую за ним из-за какого-нибудь тёмного угла.
В его памяти девочка по имени Бань Юэ всегда была очень весёлым ребёнком, только тело и лицо часто покрывали синяки. Увидев принца, она хваталась за полы его одежд и в нетерпении смотрела на Се Ляня снизу вверх. Дети народа Баньюэ прогоняли её от себя. Кроме Се Ляня ещё только один юноша, живущий в пограничной местности государства Юнъань, иногда заботился о девочке. Поэтому она целыми днями крутилась вокруг них двоих.
Она крайне редко разговаривала, но умела говорить на языке Центральной равнины, поэтому Се Лянь никак не мог понять, в каком государстве родилась девочка. Как бы то ни было, он видел, что никому нет дела до слоняющегося где попало ребёнка, и потому позволял ей ходить за ним. Иногда выдавалась свободная минутка, и принц учил её петь, бороться, показывал трюки с разбиванием камня на груди и всячески развлекал. Отношения между ними можно было назвать неплохими.
Се Лянь добавил:
— Я раньше полагал, что «Баньюэ» из титула «советника Баньюэ» указывает на государство, но не представлял, что имя советника действительно звучит Бань Юэ.
Фу Яо:
— Что было потом?
— Потом… всё происходило почти так, как написано на той надгробной плите в пещере с могилой генерала.
Помолчав немного, Сань Лан произнёс:
— На плите сказано, что ты умер.
Вспомнив о той плите, Се Лянь и сам почувствовал себя весьма скверно.
Ведь обычно надписи на надгробных изваяниях воспевали подвиги и прославляли добродетели умершего, всячески приукрашая его деяния. Пускай там написали вещи, подобные постоянному понижению в ранге, но как можно было вот так без прикрас описать столь позорную смерть???
Когда они спасались от песчаной бури в пещере, добравшись до того момента на надгробной плите, принц просто не мог смотреть на эти строки. И если бы Сань Лан не понимал языка Баньюэ и не читал вместе с ним, Се Лянь притворился бы, что на камне нет отрывка о смерти. Даже он сам, увидев написанное, едва не прыснул со смеху, разве можно обвинять в этом других людей? Они оказались на его могиле, скрываясь от бури, а узнав смысл надписей на каменной плите, с ног до головы раскритиковали его жизнь, а потом посмеялись над смертью. При этом принцу было крайне неудобно просить их не смеяться, поэтому Се Лянь и почувствовал себя столь безрадостно.
Ощущая, что скоро сотрёт лоб до красноты, принц ответил:
— Ах, это… Конечно, я не умер. Просто притворился мёртвым.
Фу Яо не мог поверить своим ушам.
Се Лянь принялся объяснять:
— Придавленный множеством ног, я просто не мог подняться, поэтому ничего не оставалось, как прикинуться трупом.
По правде говоря, Се Лянь и сам не помнил, как именно «умер». Не помнил даже, по какому поводу случилось то столкновение армий. В памяти сохранилось только, что причина была настолько бессмысленной и глупой, что ему совершенно не хотелось сражаться. Но тогда его уже понизили в ранге так, что ниже некуда, и никто его не слушал. Покуда стороны бились до красноты в глазах, Се Лянь выбежал вперёд, а остальные, увидев его, почему-то с криками направили на него оружие.
Фу Яо задал ещё вопрос:
— Наверняка ты настолько всем надоел вклиниваться посередине, что навлёк на себя ненависть обеих сторон! Иначе с какой стати остальные набросились бы на тебя с оружием, едва заприметив? Кроме того, раз уж ты знал, насколько тебя все ненавидят, почему не избежал стычки со стольким количеством недоброжелателей? Зачем выбежал вперёд? Ты ведь наверняка мог спастись, если бы захотел.
— Но я и правда не помню этого!
Несмотря на то, что принца нельзя было забить до смерти, всё же стерпеть происходящее с ним на поле битвы он не мог, поэтому в тот момент про себя подумал: «Так не пойдёт!»
Приняв мгновенное решение, принц повалился на землю и притворился мёртвым, после чего его затоптали множеством ног, до такой степени, что он потерял сознание. Пришёл принц в себя, задыхаясь от воды, попавшей в лёгкие, ведь после битвы трупы уносили с поля боя и сбрасывали в реку. Так Се Лянь и поплыл по реке, словно куча мусора. Течением его унесло в государство Юнъань, а спустя три-четыре года принц наконец залечил полученные раны, взял компас, на этот раз исправный, и снова отправился в путь. В конце концов ему удалось добраться до первоначальной цели путешествия — южных земель. О том, что случилось в государстве Баньюэ, Се Лянь благополучно позабыл.
— Простите, — снова прошептала Бань Юэ.
— Почему она всё время просит у тебя прощения? — хмуро спросил Фу Яо.
Сань Лан внезапно вмешался:
— Кэ Мо поведал нам, что советник Баньюэ направилась к Центральной равнине после некоего вооружённого столкновения. Это столкновение как-то связано с тобой?
Стоило юноше напомнить, в памяти Се Ляня вновь появилось содержание надписей на каменной плите. Лишь после этого он смутно начал вспоминать что-то.
— А, кажется…
Бань Юэ опередила с ответом:
— Он спасал меня.