Как уж было сказано, матреро — это то же, что и гауччо в пампасах, монарх cuchilla — долины Риу-Гранди. Однако он более свободен от закона, более независим. Он подчиняется, если правительство соответствует его требованиям и симпатиям, в противном случае большую часть времени его пристанищем, его домом служит для него степь и лес, а кровлей — небо. Правда, иногда он строит хижину в лесу. Редко случается, чтобы он без дела появлялся в селении; причиной его прихода чаще всего бывает возлюбленная. Ибо у матреро есть возлюбленная, которая по обыкновению обожает его и мужественно делит с ним невзгоды и опасности.
Женщина! Что это за необыкновенное создание! Она совершеннее мужчины и обладает даже более рыцарским, более склонным к приключениям нравом, чем он! Однако рабское воспитание, на которое она осуждена, приводит к тому, что нам редко приходится сталкиваться с проявлением этих качеств.
Итак, Виворинья был первым и, конечно, не лучшим из матреро, который присоединился к нам; его нашел на Мартин Гарсиа полковник Анцани. У берегов пролива Инферно, отделяющего Мартин Гарсиа от континента, Виворинья приметил лодку и, приставив пистолет к груди лодочника, заставил его перевезти себя на остров, куда он явился, чтобы представиться нам.
Ко мне пришли многие другие матреро, оказавшие нам, как я уже сказал, огромную помощь в дальнейших операциях.
Однако человеком, которого мне хотелось бы украсить самым высоким титулом, человеком, сочетавшим в себе отвагу и удаль матреро с мужеством, хладнокровием и безупречностью джентльмена, был капитан Хуан де ла Крус Ледесма, о котором мне придется не раз упоминать при рассказе об экспедиции в Сальто.
У этого человека с густыми черными волосами, с орлиным взглядом и благородной, прекрасной осанкой было сердце ангела и льва. Он был моим верным бесстрашным товарищем в течение всей уругвайской кампании, которую я считаю самой блестящей в моей жизни. Он и Хосе Мундель, сын шотландца, оказавшийся с детских лет среди этих мужественных и независимых сынов дикой природы, запечатлелись в моей душе на всю жизнь.
Мундель в меньшей мере, чем Хуан де ла Крус, походивший на матреро и представлявший иной тип, близкий к жителям Уэльса, не уступал ему в храбрости, он был более образован.
В Колонии остался полковник Бэтл (ныне президент Республики) с гарнизонам из своих национальных гвардейцев. Бэтл был человек, готовый к любому, самому трудному делу. Сражаясь бок о бок с самого начала осады, мы расстались с этим отважным и достойным офицером с истинным сожалением.
На Мартин Гарсиа мы оставили всего лишь несколько человек и подняли здесь флаг Восточного государства, после чего экспедиция продолжила свой путь по реке. Анцани, плывший впереди с небольшими судами, захватил несколько торговых шхун, на которых был неприятельский флаг. Таким образом мы достигли острова Жагуари у места слияния Риу-Негру с Уругваем.
Река Риу-Негру, впадающая в этом месте в Уругвай, образует ряд достаточно больших островов, покрытых в обычное время лесами и пастбищами. Зимой же, когда реки вздуваются от дождей, вода почти полностью заливает их. Поэтому здесь могут находиться лишь немногие животные; большая же часть их переплывает реку, чтобы попасть на материк, где они также находят тучные пастбища. Таким образом, мы нашли на этом острове достаточно скота, чтобы не испытывать недостатка в мясе, а также несколько диких кобыл с жеребятами. Было большой удачей, что мы могли высадить здесь на сушу несколько имевшихся у нас лошадей и дать им возможность восстановить силы после трудного плавания.
К востоку от этих островов находился омываемый с юга Риу-Негру, а с севера — Уругваем Rincon de las Gallinas (Куриный угол). Этот Ринкон представлял собой прекрасный и плодородный участок суши, соединенный перешейком с материком. Здесь водилось множество всевозможных животных, в том числе и лошадей; поэтому матреро облюбовали это место для своих стоянок.
Одна из первых принятых мною мер состояла в том, чтобы выступить с частью наших сил и закрепиться на берегу Ринкона; Виворинья со своим товарищем Миранда отправился отсюда верхом в разведку и вскоре возвратился в сопровождении многих местных матреро. Вслед за ними к нам присоединились другие матреро, и с этого времени мы смогли сформировать кавалерийский отряд, который увеличивался на глазах. Благодаря кавалерии мы получили в изобилии мясо и в ту же ночь совершили полностью удавшееся нападение на неприятельский отряд.
Командовал вылазкой лейтенант Галлегос, отправившийся вместе с нами из Монтевидео. Он напал врасплох на неприятельский отряд из двадцати человек, и лишь немногие из них остались в живых; было захвачено шесть пленных, некоторые из них были ранены. Этот наш офицер отличался замечательной храбростью, но, к сожалению, был чрезмерно жесток.
В результате вылазки мы захватили несколько отличных лошадей, в которых тогда крайне нуждались.
Система, применявшаяся противником и состоявшая в том, что местных жителей сгоняли с побережья внутрь материка, чтобы помешать им иметь с нами связь, заставила многих из этих несчастных бежать к нам. Мы предложили этим людям в качестве пристанища большой остров и, чтобы обеспечить их пищей, перевезли на него немалое количество скота, главным образом несколько отар овец.
Численность экспедиции и ее значение возрастали; ее состав особенно сильно пополнился с появлением среди нас Хуана де ла Круса — человека, который, наряду с Мунделем, заслуживал титула принца матреро и о встрече с которым следует упомянуть.
Матреро Ринкона оповестили меня, что Хуан де ла Крус во главе своих отрядов несколькими днями раньше вступил в бой с неприятельскими войсками, но из-за численного превосходства противника вынужден был распустить своих людей и скрыться в густом лесу; бросив затем коня, он на легком челне поплыл по Уругваю к самым скрытым островам, находившимся под неусыпным надзором неприятеля, который, особенно после сражения при Индиа-муэрта, пользуясь тем, что у нас больше не было кавалерии, прилагал все усилия для преследования матреро, не пожелавших признать неприятельское правительство.
В таких затруднительных обстоятельствах оказался наш друг в то время, когда мне посоветовали послать людей на его поиски.
Итак, назначив командиром Сольдана, старого друга Хуана де ла Круса, я предложил ему с несколькими матреро отправиться на лодке, чтобы найти убежище де ла Круса и привести его к нам.
Отряду удалось выполнить поручение: после нескольких дней поисков они обнаружили Хуана де ла Круса на одном из островов; сам он взобрался на дерево, а свою лодку-каноэ спрятал под ним в кустарнике, ибо островок был тогда затоплен. Они нашли его готовым снова скрыться, если бы те, кто его разыскивал, оказались бы врагами, так как со своего поста он мог разглядеть искавших его на расстоянии, достаточном для того, чтобы успеть спастись.
Пусть наши молодые итальянцы усвоят жизненный урок, которому мы должны следовать, если в самом деле хотим добиться освобождения нашей родины. Независимость и свободу можно завоевать, только преодолевая трудности, только благодаря смелости и самопожертвованию, — это фатально, но это так. Хуан де ла Крус был для нас ценным приобретением, и с этого момента на нашу сторону перешли все матреро из окрестностей. В результате этого мы приобрели прекрасных кавалеристов, без которых невозможно ничего предпринять в этих странах, являющихся краем кавалерии.
Остров Бискаино, главный из группы островов Жагуари, очень скоро превратился в колонию, заселенную семьями, искавшими спасения от вражеских зверств. Здесь обосновалось также немало семейств бедняков, которые из-за нужды последовали за нами из столицы в уверенности, что им удастся получить по крайней мере мясо. Мы переправили на этот остров много скота, оставили несколько лошадей и назначили ответственным за все высшего офицера.
Экспедиция двинулась дальше по реке; затем в одном месте, называвшемся Фрай-Бентос, на противоположном берегу реки в неприятельской провинции Энтре-Риос мы бросили якоря.
Примерно в восьми милях от Фрай-Бентоса, в пределах той же провинции, в Уругвай впадает его приток Гуалегуайчу. Приблизительно в шести милях от этого места находилось селение.
Мы нуждались в лошадях для наших операций, а в этих краях они были превосходны. К тому же селение Гуалегуайчу привлекало нас как богатейший торговый центр, где можно было одеть наших обносившихся воинов, обзавестись сбруей для лошадей и вообще всем необходимым. Было решено поэтому захватить его.
Чтобы не возбудить подозрений, мы нарочно прошли еще примерно шесть миль вверх по реке. Ночью, посадив на мелкие суда и лодки наших славных легионеров, а также кавалеристов с немногими лошадьми, мы поплыли к нашей цели.
У устья этой реки жила постоянно одна семья, и нам было известно, что там находятся несколько торговых барок и военный брандер. Мы намеревались внезапно захватить их, и это нам удалось.
Операция оказалась для нас успешной, мы захватили всех врасплох, вплоть до коменданта Гуалегуайчу, которого застали спящим в постели у себя дома. Этим военным комендантом селения был полковник Виллагра. Все представители власти и национальные гвардейцы оказались в наших руках.
Наши войска заняли самые важные пункты на некотором расстоянии от селения; на дорогах, где мог появиться неприятель, были выставлены аванпосты, после чего мы приступили к отбору лошадей и реквизиции всех тех вещей, которые представляли для нас первую необходимость. В Гуалегуайчу мы добыли много отличных коней, одежду, позволившую экипировать всех наших людей, снаряжение для кавалерии и некоторую сумму денег, которая была распределена среди наших совершенно обнищавших матросов и воинов, столько времени переносивших нужду и лишения.
Уходя, мы освободили всех пленных; жестокие палачи Росаса, окажись победа на их стороне, не стали бы подражать этому великодушному поведению.
Неприятельский кавалерийский отряд, входивший в состав гарнизона, но отсутствовавший во время нашего нападения, возвращался в занятый нами Гуалегуайчу. Когда наши часовые дали знать о его приближении, я выслал вперед несколько хорошо экипированных всадников на лучших лошадях. В завязавшейся стычке наши кавалеристы обратили неприятеля в бегство. Этот небольшой успех сильно поднял дух наших людей и пробудил в них жажду к приключениям, тем более что они отважно сражались у всех на глазах. В бою один наш человек был тяжело ранен.
У места впадения Гуалегуайчу в Уругвай был полуостров, на котором проживала уже упомянутая семья. Этот полуостров сослужил нам прекрасную службу, позволив без всяких помех провести операцию, ибо в этих краях с воинственным населением местные жители очень быстро соединяются в кавалерийские отряды, действующие с удивительной подвижностью и отвагой.
Наши пехотинцы сели на мелкие суда, которые доставили их в это место. Кавалеристы двигались на отличных конях, захваченных у неприятеля, ведя за собой много других лошадей. Итак, наши силы соединились здесь.
Погрузка лошадей на суда и их выгрузка не были для нас чем-то новым, и в течение немногих дней все лошади были перевезены с материка частью на остров Бискаино, частью на другие острова в верховьях реки для того, чтобы их можно было использовать в последующих операциях.
Наши силы продвинулись дальше в глубь страны, вплоть до Пайсанду. За время этого похода не случилось почти ничего, заслуживающего упоминания. В Пайсанду находился весьма значительный гарнизон. Противник соорудил несколько батарей и в ряде мест фарватера затопил барки, чтобы преградить путь нашим судам. Однако все препятствия были преодолены, а в результате ожесточенного огня, открытого с вражеских батарей, в наши суда попало лишь несколько ядер и кое-кто был ранен.
Я хочу упомянуть о двух офицерах — французе и англичанине, которые, командуя двумя небольшими военными судами, плававшими под их национальными флагами, сопровождали нас в течение почти всей экспедиции и оказали мне очень большую поддержку, хотя имели инструкцию не принимать участия в боях. Имя английского лейтенанта, недолго остававшегося с нами, было Денч, а французской шхуной «Эклэр» командовал Ипполит Морье. С этим заслуженным офицером, находившимся вместе с нами на протяжении всей кампании, у меня установились самые дружеские отношения.
Мы прибыли в Эрвидеро, прекраснейшее селение, которое, однако, в ту пору было всеми покинуто и пустынно. Здесь оставалось еще множество скота, очень пригодившегося нам в течение всего того времени, которое мы пробыли там. Это селение, расположенное на левом берегу Уругвая, называлось Эрвидеро, от испанского слова hervir, что значит кипеть. И в самом деле, в этом месте, когда уровень воды понижался, река казалась кипящим котлом из-за водоворотов, возникавших от множества скрытых под водой скал, о которые непрерывно разбивалась стремительно несущаяся вода, что делало эту часть реки очень опасной.
Просторный дом с azotea, т. е. с плоской крышей, возвышался на вершине, господствовавшей на левом берегу реки, а рядом находилось множество ранчо (бараков с соломенными крышами), свидетельствовавшими о том, что в более спокойные времена хозяевам прекрасной эстансии принадлежала масса рабов.
Вокруг домов в поисках бежавших обитателей бродили ganados manso[133] и majada[134], которые достигали сорока тысяч голов. Эти нестриженные овцы волочили шерсть по земле, и когда они двигались по холмам, создавалось впечатление волнующегося моря. В неменьшем количестве был здесь, конечно, и рогатый скот, в том числе ganado chucro или alzado[135]. Добавьте к этому несметное число кобыл и жеребят, преимущественно диких, а также множество ослов, свиней, газелей и других четвероногих, и вы получите представление об этих громадных земельных владениях, называемых эстансиями, где могли бы жить в полном довольстве много семей и где не было ни единой души. Таковы были последствия междоусобных войн, на которые была обречена эта прекраснейшая и несчастная страна.
Эрвидеро в мирное время представляло собой saladero, т. е. хозяйство, где солили мясо, отправляя ежедневно на убой сотни животных. И не были ли страдания, обрушившиеся на местных жителей, расплатой за мучения, которым подвергались другие виды живых существ?
Я знаю, что смерть есть просто форма преобразования материи, к которой следует относиться спокойно, даже свыкнуться с ней. Но муки, которыми сопровождается переход из одного состояния в другое! Если природа может мстить, ее месть должна быть обращена на тех, кто прибегает к кострам, пыткам и иным средствам, причиняющим страдания любому живому существу!
Здесь имелись также строения, предназначенные для самых различных нужд этого громадного предприятия, так что оно походило скорее на деревню с феодальным замком, чем на частное сельское владение.
В Эрвидеро экспедиция задержалась. Мы разместились в домах и возвели некоторые временные укрепления. Из-за того, что река здесь была мелководной, крупные суда не могли плыть дальше.
Анцани с Итальянским легионом, т. е. примерно с двумястами человек пехоты, разместился на эстансии, сделав указанные военные приготовления. Эти меры предосторожности оказались как нельзя более кстати и помогли отбить неожиданную атаку, предпринятую объединенными силами врагов провинции Энтре-Риос под командованием генерала Гарсона и Восточного государства под командованием полковника Лаваллеха. Нападение неприятеля произошло в то время, когда меня не было в Гервидеро, и сначала я расскажу о том, чем был вызван мой отъезд.
Среди прочих принятых им мер Хуан де ла Крус решил через некоторых своих людей предупредить всех матреро, находившихся в обширной степи на левом берегу Уругвая, и особенно матреро Кегуайя, где их было особенно много. Магалланес и Хосе Домингес, младшие командиры, были одними из самых известных матреро, добровольно подчинившихся главному командиру, Хосе Мунделю, о котором я уже говорил. Мундель был англичанин, но прибыв в эту страну ребенком, сжился с ее обитателями и перенял их обычаи; он управлял одной из лучших в округе эстансий. Это был один из тех немногих избранных людей, который явился на свет, чтобы без всякого принуждения повелевать всеми, кто бы ни оказался рядом с ним. Внешне ничем не примечательный, он отличался, однако, силой и ловкостью. Будучи человеком чрезвычайно великодушным и непринужденным в обращении, он покорял сердца всех и особенно матреро, при всякой возможности делая для них добро и стараясь умерить их чрезмерно авантюристические и порой жестокие нравы. Несмотря на то, что он провел большую часть жизни в пустынных степях, Мундель постарался развить свой ум и благодаря настойчивым занятиям приобрел недюжинные познания.
Он не вмешивался в политические дела до тех пор, пока их движущей силой было личное соперничество, вызванное притязаниями на власть президента и т. д.; но когда иноземцы под водительством Орибе вторглись на территорию республики, Мундель, считая преступлением оставаться безучастным, встал в ряды защитников страны, принявшей его ребенком и предоставившей ему приют.
Благодаря престижу, завоеванному им среди окрестных смельчаков, ему удалось в короткое время объединить несколько сот человек; как раз в эти дни он дал мне знать, что хочет присоединиться к нам со своими людьми. Славные ребята, посланные Хуаном де ла Крусом к Мунделю, прибыли в Эрвидеро с этой вестью, и я решил немедленно выступить навстречу Мунделю, чтобы, согласно его желанию, встретиться с ним в Арройо Мало, в тридцати милях ниже Сальто.
В ночь после моего выступления Эрвидеро подверглось нападению; когда в окрестностях Аррайо-Мало мы услышали канонаду, я оставался, разумеется, совершенно спокойным, ибо был уверен в мужестве и находчивости Анцани, на которого было возложено командование оставшимися силами.
Атака на Эрвидеро была задумана и подготовлена таким образом, что будь она осуществлена в соответствии с намеченным планом, ее исход мог бы оказаться для нас гибельным.