28 марта, суббота. Сегодня в шесть часов уезжаю в Ленинград и Гатчину на фестиваль, все хозяйство оставляю на Витю и приехавшую к нему на побывку вместе с дочерью Викой жену Лену. Лена – чудная девочка, и появление ее в нашем доме стразу все облагородило и придало какой-то общежитейский смысл нашему существованию. Вика – прелестный и трогательный ребенок, трогательный, добрый и славный. Во всех еще какая-то деревенская простота и крепость.
Весь день с самого утра, ибо молодые проснулись около часу дня, бродил по квартире, вспоминая, что надо взять с собою, а в паузах сидел за компьютером, что-то делая с шестой главой.
В поезде встретился с частью своего жюри – Лева, Женя; впервые встретился с Тамарой Семиной, которая выглядит совсем не такой несчастной, как в телерекламе. Крупная, с выразительным лицом и очень неглупая в разговорах женщина. Разговаривали, как всегда, о литературе и кино. За время четырехчасовой дороги прочел еще одну главу из книги Дэвида Хоффмана. Это о выборах 96-го года. Боже мой, как грязна власть и какой потерей внутреннего мира она дается! Объективно, сочувственные портреты, которые Хоффман дает Гайдару, Чубайсу и нашим олигархам, из которых он особо выделяет Березовского, Смоленского и Гусинского, – ужасны. Читаю эту книгу и поражаюсь, насколько, даже имея такое документальное свидетельство, как книга Хоффмана, никто не хочет взглянуть на прошлое, чтобы его осудить. Если бы нашему, еще рассуждающему простому народу стала известна хотя бы часть, он бы из чувства справедливости разнес нынешний ареопаг. Такого уровня предательства и коварства не видели и Средние века. Все это еще усугублялось телевидением, которое придавало правительственному вранью вселенские масштабы. Цитаты опускаю.
На вокзале встретил мой любимец Сережа Павлов, немножко поговорили о кризисе и фестивале. К сожалению, моя любимая гостиница «Академическая» не в строю, поселили в гостинице «Приаратской» – совершенно новое комфортабельное здание с несколько декорированными удобствами. Я и Сидоров живем в подвале, окна под потолком, душевая кабина пахнет только что положенной синтетикой.
29 марта, воскресенье. Естественно, не выспался, но труба зовет, поплелся на завтрак. Приехал таинственный и значительный Витя Матизен, теперь ожидаю только Звягинцева и Бибиргана. В «Академической» в связи с кризисом организовано общежитие. Кормят тоже в другом месте, не в уютном «Дубке», а в ресторане «Славянский двор», который находится возле собора. Когда-то здесь существовала суконная фабрика, построенная еще до царя Петра шведами. Не совсем это были глухие и утлые места. В ресторане, как и в очень благоустроенной гостинице, больше посуды, чем плотной и хорошей еды. Вечером кормили макаронами, утром кашей и пирожками. Вдобавок, кажется, в ресторане я потерял очки.
После завтрака поехал в Гатчинский парк, где Сережа Павлов устроил субботник в честь фестиваля. Наверное, это и станет на сей раз самым серьезным моим воспоминанием о фестивале. Организовано общество – «Любители Гатчинского парка». Два раза в месяц члены общества– это в основном старушки, женщины в возрасте и с детьми, пожилые мужчины – сражаются с подлеском, собирают посуду, пилят и жгут отжившие деревья. Собственно, сами парковые штатные рабочие успевают убрать только территорию вокруг дворца, а парк огромный. Сережа рассказал, что он регулярно совершает поборы с местных владельцев: то купить пилу, то скинуться на трактор, то надо починить мостик в парке, и здесь уже наваливаются всем капиталистическим миром. В конце субботника кто-нибудь из бизнесменов привозит чай и пирожки. Посмотрел на всю эту работу, поговорил с женщинами. Они жалуются на коммерциализацию фестиваля, всегда здесь билеты на открытие распределялись, а нынче все билеты продаются. Билет на открытие стоит от 200 до 600 рублей. Пофотографировались у большого костра. Деревья нельзя вывозить, большинство из засохших и павших деревьев с жучком.
Новые порядки чувствуются и в ресторане: раньше жюри кормили отдельно, но как и всех. Теперь жюри кормят намного лучше – на второе все заказывают себе порционное. Но мне это не нравится: отдельно от прессы, отдельно от актеров. Я помню, как в молодости такое техническое неравенство нас, молодых журналистов, работавших на конференциях, раздражало и унижало.
Распорядок дня открытия немного изменился. Теперь нет перерыва между пресс-конференцией и самим открытием. Пришлось и на пресс-конференцию ехать уже одетым к открытию, а я знаю, что журналистов такая пестрота раздражает. Я в дорогом, пошитом Славой Зайцевым, костюме.
Все прошло благополучно, мне, правда, пришлось сначала рявкнуть и всех усадить по местам, потом все покатилось. Очень хорошо, кстати, встречают Тамару Семину, она была в синем брючном костюме, молода и привлекательна. Образ пенсионерки, которой только что вставили зубы, и она радуется, что благодаря особой пасте, которая приклеивает протез к десне, может теперь есть яблоко, – лишь только актерский, созданный образ. На самом деле Семина – еще молодая, красивая женщина и уверенная в себе кинозвезда. Я охарактеризовал жюри, о каждом сказав несколько слов, даже об отсутствующем Звягинцеве. Дескать, после триумфа за границей все с надеждой ожидали следующего провала, ан нет, и на следующем фестивале тоже триумф, актер из его нового фильма получил премию за лучшую мужскую роль.
И на этот раз, как и на тринадцатом фестивале, открытие прошло вполне благополучно. Вела уже в пятнадцатый раз неувядаемая Люся Шавель, и ей на этот раз ассистировал Андрей Майоров, ведущий передачи, которая мне так нравится, – кажется, «исторические подробности». Когда я выступал, у нас с ним возник даже крошечный смешной диалог. Приехал губернатор Валерий Павлович Сердюков, были Богуш, мой старый знакомый, занимающийся в области культурой, и местное дружное трио: Станислав Богданов – глава района, Александр Худилайнен – глава администрации района и Александр Романович Калугин, глава собственно Гатчины, с которым я переписывался. Сейчас вроде бы мир, трио, как и губернатор, побывали на сцене, дружно выступили, Калугин подарил мне настольные часы, красивые до умопомрачения, вернее, очень сильно «навороченные» и позолоченные. Невероятной овацией зал встретил Генриетту Карповну, что-то ей тоже подарили, она на сцене плакала, и, как всегда, страсть подействовала на зал самым сильным образом.
Сразу же после церемонии открытия, без перерыва, начали картину «С черного хода» – фильм открытия. Я думал, что губернатор, воспользовавшись темнотой, быстро уйдет, но, видимо, его с первых же сцен фильм захватил, и начальник, как и я, остался. Фильм по повести М. Рощина, я бы сказал, типичный школьный роман. Ученик девятого класса влюбился в учительницу. Время – 1949-й, до смерти Сталина, соответствующая атмосфера в школе. Замечательный молодой актер Сергей Кузнецов (IV, видимо, столько уже в кинематографе Кузнецовых), играющий главного героя, директор, завуч, все первоначально выглядят гадами, ан нет, не все так просто. Трагическое и печальное время, показанное, пожалуй, без перегибов.
Потом, естественно, прием в соседнем казино-ресторане.
30 марта, понедельник. После вчерашнего открытия спал до девяти часов. Слава Богу, за пять минут собрался, а автобус пять минут подождал. Кормили запеканкой, я выпил кофе с молоком. За столом сидел с Вадимом Бибирганом, знаменитым ленинградским композитором, говорили, естественно, о съезде кинематографистов. Вчера о предстоящем съезде губернатор говорил с Витей Матизеном. Сегодня новые подробности. Ленинградский съезд, по вопросу ехать или не ехать, раскололся на две части: 60 человек – подтвердить полномочия предыдущего, хуциевского съезда, т. е. не ехать, а 120 человек – ехать. На вокзале будут два специальных, чуть ли не зафрахтованных на средства самого Ник. Серг. Михалкова вагона, в которых всех и повезут. Время трудное, всем хочется, как говорится, «на халяву» съездить в столицу, пообщаться с друзьями, объявить, что еще не умерли. Я помню, как В. С. ходила на такой же съезд, и ее волновало в основном только чувство востребованности. Говорили также о вчерашнем фильме режиссера Станислава Митина. Оказывается, по словам режиссера, повесть Рощина оканчивалась менее романтично. Герой вместе с матерью едет за картошкой в деревню, там его соблазняет какая-то деревенская баба, и интерес к учительнице просто сходит на нет. Вадим также рассказывал о том, что когда Панфилов принес сценарий своего фильма Солженицыну, тот нашел, что все несколько легковато, и решил все исправить, вот так получился сериал «В круге первом», который Панфилов все же называет многочастевым фильмом. Теперь, оказывается, он сделал новый фильм, который сильно отличается от уже нами виденного сериала – «другой фильм». Премьера нового фильма состоялась в Лондоне.
После завтрака пошел пешком и на деревянном доме, соседствующем через тяжелый каменный брандмауэр с нашей гостиницей, увидел объявление, призывающее жильцов внимательно следить за обстановкой и пытаться предотвращать поджоги. О поджогах деревянных домов в Гатчине, их здесь много, я уже слышал: бизнесмены ищут застроечные места для вложения своих капиталов.
Четыре фильма конкурсного показа.
«Обреченные на войну» по повести Василя Быкова «Пойти и не вернуться», которая в дни нашей юности стала событием в жизни. Режиссер здесь Ольга Жулина, когда-то актриса, потом окончившая Высшие курсы режиссеров и сценаристов. Здесь опять, как и в фильме Станислава Митина, два очень сильных молодых актера: Нина Лощилина и Юрий Колокольников, полное нежелание работать с бытом и вещами эпохи. Кое-что и психологически недокручено, в частности, перемена в настроении героя. Смотрел все со вниманием, думал о том, что человек совершенно перестает быть человеком, если в душе его не живет совесть и Бог. Что-то много я сегодня думал о том, что Бог живет в душе каждого из нас. Но ведь иногда Он ее покидает, кто Его вытесняет?
«Этим вечером ангелы плакали» – дебютный фильм, якобы по рассказам Всеволода Гаршина. Ни рассказов писателя, ни содержания я там особенно не углядел, чуждая для меня стерильная эстетика, все будто бы из стекла, в том числе и люди, невероятное количество условностей. Звуковой ряд – будто бы тебе в метро воткнули в уши наушники от чужого плейера. Мне не очень понятно, как этот фильм попал в конкурс. Единственное объяснение – факультет ТВ Университета Натальи Нестеровой. С подобными «прорывами» выпускников этого университета я столкнулся и в других областях искусства.
Еще раз, но уже на большом экране, смотрел «Морфий», сделанный по рассказам Булгакова Алексеем Балабановым. Здесь, как я уже писал раньше, с моей точки зрения невероятно изображена революционная эпоха и тот, раскачиваемый революцией быт. Кстати, неплохо, оказывается, было в то время поставлено медицинское дело и неплохо учили. Прекрасная актерская работа Леонида Бичевина. Еще до этого просмотра в Москве по телефону Витя Матизен говорил мне, что есть к фильму и претензии, и тут при сосредоточенном просмотре на большом экране я их понял – это, конечно, образ фельдшера, «крещеного еврея», которого герой в конце фильма убивает. Боюсь, что это самодеятельность режиссера, «не согласованная» с автором рассказов. Фельдшер оказался распространителем наркотиков. Фильм опять произвел на меня впечатление.
Последним фильмом дня, который мы уже смотрели после обеда, был первый художественный фильм Гали Евтушенко, сделанный по старой повести Льва Рошаля, которая Бог знает когда, еще в 90-х, печаталась в «Дружбе народов». Это, так сказать, истоки переворота 91-го года и некий ловкий молодой человек еврейской внешности, который оказался героем. Не без влияния «Имитатора», но и не без классической документалистики – «лебединое озеро», «трясущиеся руки Янаева». Вот это-то все значительно сильнее, нежели художественная вязь. Герой, у которого жена, любовница, дочка, без малейшей духовной рефлексии и без малейшего признака существования души.
Ради этого фильма, видимо, волею наших двух дам – Татьяны Агафоновой и Лили Володиной-Рудинштейн – были сняты с показа «Юнкера» Черницкого. Если говорить об обмене литератур, то это выглядит так: Куприна сменяли на Льва Рошаля, племянника знаменитого шахматного композитора, написавшего среди жизни повесть.
Вот так потихонечку и рождается еврейский вопрос. Впрочем, Галя Евтушенко, если это касается лично ее, – великая сила.
В Москве идет большая кинематографическая сходка. Уже прошло голосование: оппозиция получила меньше 200 голосов, а Михалков – остальные тысячи. Кажется, съезд по предложению Леонова-Гладышева голосовал за Михалкова и закончил свою работу на один день раньше. Какой организатор, какой актер! Какая фамилия!
31 марта, вторник. Вечером после просмотра по жуткой грязи прошелся по дороге почти до дворца, но дальше из-за луж и разливов грязи не пошел. Может быть, тротуары уже не чистят из-за того, что все горожане пересели на машины. Но потом все же, вернувшись, дошел до дворца через парк. Постепенно мне в пятнадцатый раз раскрывается грандиозная география былого. Дворец, озера, парк, город, расположенный как острова в море зелени и полей.
После завтрака приблизительно час сидел с дневником – сидел, как правило, «сидел» с компьютером лежа. В это время показывали документальные фильмы, которые на сей раз не моя епархия. А потом вспомнил, что после двенадцати пойдет «Дом», спохватился и побежал в «Победу».
Документальный фильм «Дом» – это сравнительно небольшой фильм, кульминацию которого составляет оглушительное письмо Фадеева правительству. Письмо звучит в самом конце, а перед этим в медлительных и подробных кадрах Переделкино, станция, электричка и какие-то гастарбайтеры, варящие суп, красящие, хлопающие двери и окна. Потом то ли дикторским текстом, то ли титрами сказано, что дом, в котором писалось это письмо и в котором застрелился Фадеев, был стерт с лица земли, видимо, освободили землю для следующего строительства или захвата. Тут невольно вспомнил Литфонд.
Потом пошел еще один документальный фильм – «Легенды и были дяди Гиляя». Фильм, оказывается, заказной, но замечательный по решению. Масса совершенно мною ранее не виденных фотографий старой Москвы, а уж я зритель внимательный, и неожиданного решения – куски из прозы Гиляровского читает Алексей Петренко. Я подобного приема не люблю, но здесь произошло просто божественное соединение. Уже в финальных титрах обнаружил не только фамилию постановщика: Андрей Судиловский, имя для меня неизвестное, но и Татьяну Земскову – редактор. Тут, пожалуй, много прояснилось. Одновременно пожалел, что в этом году так неразумно нас разделили с документальным кино: раньше отдельное жюри было только у дебюта, ворохом которого нас заваливал ВГИК.
Художественная программа началась с огромного фильма «Улетающий Монахов», сделанного как бы по роману Андрея Битова. Андрей Георгиевич здесь, в Гатчине, во время открытия он просил познакомить меня с главой города Алекс. Ром. Калугиным – видимо, что-то с землей, или дачей, или выполняет просьбы каких-то своих знакомых. Это дебют режиссера Александра Дзюбло, который, сужу по каталогу, сначала был инженером, потом что-то временное закончил, а потом кому-то помогал. Киносочинение началось с того, как спускают с дома портрет Сталина. Судя по фильму, Битов – переоцененный писатель, нет характеров и судьбы. Здесь опять знакомый сюжет: мальчик любит девушку старше себя, и все это по жизни, и везде крах. Фильм трудно построить из обрывков эссе и хорошего стиля прозы, все мелко. После фильма настроение у жюри мрачное, все настроены иронично. Скрасил настроение только обед и ожидание следующего фильма. Это был Александр Прошкин с фильмом по повести Распутина «Живи и помни». Прошкина я помню еще по фильму «Холодное лето пятьдесят третьего года», хотя еще раньше я дрался за его «Ломоносова» на фестивале в Минске.
Основа фильма – это, конечно, литература, и здесь это видно, как никогда. Но и режиссер с актерами выстроили свой неповторимый и запоминающийся мир. Здесь все, пожалуй, кроме финала, где есть свои толкования и, в частности, толкования самой прозы. Но здесь надо вспомнить название повести, и все встанет на место. Здесь живой Гуськов, несущий лодочный мотор от реки вверх по лестнице. Но сохранилось ли там, наверху, и это село, и этот такой притягательный мир? Все актеры выше всех похвал, и исполнители центральных ролей Дарья Мороз и Михаил Евлампиев, и исполнители второго плана – Анна Михалкова и Сергей Маковецкий. Вот тут, наконец-то, что-то замаячило для главного приза.
Всего самого страшного ожидал от психологического триллера по мотивам книги первого премьер-министра Украины Александра Турчинова «Иллюзия страха». Какое-то кино, может быть, и получилось, но с таким провинциальным нагромождением страхов, что диву даешься. В этом смысле украинское кино, в своей массе, еще долго будет провинциальным. Но идея, будто страх, сопутствующий богатству, может целиком сожрать человека, в самой книге, как в первооснове, есть. Эта мысль мне показалась плодотворной.
Закончилось все уже в десять часов. Заставлять жюри смотреть в один день по стольку фильмов непродуктивно. Восприятие притупляется, но чего не сделаешь, чтобы прибыль от искусства, превратившегося в коммерцию, стала больше.
В самом конце дня День смеха ознаменуется показом комедии Владимира Аленикова «Улыбка Бога». Одесский интернациональный юмор, хотя действие начинается в Чикаго. Все против моей внутренней эстетики, но нравится – бесхитростно и почти народно. Даже Роман Карцев, с его плотоядным еврейским юмором, и Джигарханян, который, как всегда, обещал прибыть на премьеру, но не приехал, не вызывают отторжения. Джигарханян, не стесняясь, распоряжается своей старостью, как материалом. Пружина сюжета– одесские катакомбы, как некая машина времени.
Под вечер мы в жюри составили список фильмов, которые будут участвовать в нашем дальнейшем отборе. «Улыбка Бога» и «Живи и помни», «Обреченные на войну», «Морфий» и «Пленный», по давнему прекрасному рассказу В. Маканина, который мы видели сегодня.
Впрочем, день сегодня начался с фильма «Гоголь. Портрет загадочного гения». Это некое иллюстрированное и озвученное актерами, играющими персонажей, биографическое полотно. Особенно интересно это было смотреть на фоне идущего вечерами по телевидению огромного фильма Леонида Парфенова. В фильме интересен и нов эпизод с иеромонахом-исповедником Гоголя. Здесь действительно скрыта какая-то тайна, какая? Продюсер, выступавший на пресс-конференции после показа, нагнетал сообщением, что автор сценария и режиссер Дмитрий Демин безвозвратно нездоров. Этот любопытный фильм, явно идущий не по своему разряду, как игровой, а фильм документальный, в шорт-лист не вошел.
Я долго ждал фильма Алексея Учителя «Пленный». Лет пять или семь назад, когда на фестивале мы дали Учителю Гран-при за его фильм об И. Бунине с Андреем Смирновым, «Дневник его жены» явно выделялся среди прочих. Сегодня он один из лучших, не более. По сравнению с рассказом, который я так люблю, здесь какая-то солдатская предыстория, что-то по мотивам нового романа Маканина «Асан» с меной и продажей оружия, почти этнографическая сцена с собаками и вертолетами «загона» чеченских пленных и некая солдатская бывальщина с большой и сильной сексуальной сценой. Без соития, показанного в ярких подробностях, кинематограф уже никуда. Но вот само путешествие с чеченским мальчиком сжалось, и его невыносимая психологическая глубина куда-то ушла. Правда, описание шерстяных носков, которое я запомнил, сохранилось. Опять два блестящих актера: Вячеслав Крикунов и Петр Логачев.
Вечером целый час ходил по городу, пытался написать письмо Марку, написал, но Интернет «сожрал» письмо и по адресу не отправил. Завтра просмотры начнутся в 12. На завтрак не пойду, буду работать над дневником. Надо бы записывать и актерские, и прочие рассказы, которые все время порхают, но сил нет и нет памяти, чтобы запомнить.
2 апреля, четверг. Довольно быстро после последнего просмотра раскидали все премии и призы. Никаких особенных неожиданностей последний день не принес. Фильм Игоря Масленникова «Взятки гладки» по пьесе Островского «Доходное место» оказался не таким хорошим, как мне бы хотелось, при моей любви к Островскому и симпатии к Масленникову. Как я осторожно ни выкручивал руки жюри, ничего путного, кроме какой-то нелепой медной вазы от района, фильму дать не удалось. И с актерами здесь, мне кажется, не вполне удачно, по крайней мере, Олег Басилашвили работает удивительно трафаретно, до боли знакомый Жадов безлик, что-то есть еще в другом молодом актере, но, как мне кажется, основная неудача – сценарий Валуцкого. Он делает уже второй фильм по Островскому с Масленниковым. Как обычно, в народном духе, без особых углублений был сделан фильм «Наследники» режиссера Константина Одегова, которого я помню и по предыдущим фестивалям. Стиль этот любим публикой, да и сам фильм смотрю с удовольствием, не как искусство, а как некие зарисовки из жизни. Здесь опять Сибирь, захолустье, пьянство, хорошие и плохие люди. Снова – школьники, бандиты, воры, стечение обстоятельств. Я уже знал – против народа не попрешь, – что Одегов получит приз зрительских симпатий, и все-таки выбил для картины приз за роль второго плана. Это Александр Голубков, актер из театра Моссовета, сыгравший бандита Мишу. Актер с редчайшей достоверностью.
Последнее, что мы видели – это ожидаемый и, боюсь, способный перевернуть все мои предварительные наметки фильм «Пассажирка» Станислава Говорухина. В основе рассказы К. Станюковича. Ожидания не оправдались. На этот раз тоже была редкой красоты актриса Анна Горшкова, но того трепета женской любви и мерцания женского характера, которые всегда просвечивали в актрисах Говорухина, не было. И все равно фильм очень красивый, зрелищный, с прекрасным показом быта флота на царских кораблях, с роскошной этнографией былого, и мы дали ему второй по значению приз. В свое время я уже вручал Говорухину 90 томов Толстого, на этот раз это будет энциклопедия Терры.
«Гранатовый браслет» на нашем маленьком совещании, которое мы собрали после ужина и всех просмотров, достался Александру Прошкину. Занятно то, что седьмой член жюри Виктор Матизен летел в это время из Москвы. А параллельно, у Вл. Соловьева в его «К барьеру», Виктора изо всех сил поливал Николай Бурляев. Итак, естественно, хотя Прошкин и считает, что на этом фестивале его недолюбливают, но и 5 тыс. долларов, и «Гранатовый браслет» получит он. Приз за лучшую режиссуру получит Алексей Учитель за своего «Пленного». Молодой актер Иван Жидков («Улыбка Бога, или чисто одесская история») увезет приз за лучшую главную мужскую роль – решили дать именно молодому, пусть счастливо стартует. За лучшую женскую получит тоже молодая актриса Лощилина (фильм по повести Василя Быкова). Практически я выколотил 60 тысяч – губернаторский приз – для Алексея Балабанова за его «Морфий». С некоторым напрягом, минуя большие и дорогие картины, включая и украинскую «Иллюзию страха», дали приз «За дебют» ленинградским студентам за их «Высокие чувства». Уж здесь, по крайней мере, очевидно, что и режиссер и сценарист состоялись.
Потом приехал Витя Матизен, рассказывал о своеобразии речей Никиты Михалкова и о том, что все это еще не закончилось – несгибаемый Марлен Хуциев еще будет судиться. Всех аргументов не привожу. Естественно, седьмой член жюри все одобрил.
3 апреля, пятница. Утром, когда все жюри поехало по пушкинско-набоковским местам, я под дождем и по раскисшему снегу погулял по моему любимому Гатчинскому дворцовому парку. Обошел весь дворец, послушал звон курантов, похожий на шелест времени. Какая печаль по минувшему! На площади перед дворцом нашел никогда ранее не виденную мною мемориальную плиту. Наверное, раньше об этом рассказывал экскурсовод. Именно здесь, перед дворцом, на огромном митинге в ноябре 1917-го года первый военный комиссар Николай Дыбенко уговорил казаков прекратить выступления против только что родившейся новой советской власти. А так бы, смотришь, и восстановили бы казаки вместе с ребятами из дивизий Краснова Временное правительство. Огромная, посыпанная песком площадь со стоящим на ней невысоким памятником Павлу Первому сразу ожила. Голоса, крики, хриплый голос молодого наркома. Ах, какая непростая шла жизнь!
Потом дошел до Приаратского дворца. На улице, почти обращенной к озеру, несколько сожженных деревянных домов. Высокие, как колонны, стройные печные трубы – жгут дома на лучших исторических местах, с видом на озеро и еще на царские достопримечательности. На одном из заборов, окружающих свежее пепелище, краской выведен призыв к прокурору. Постоял на площади перед дворцом: вспомнил былое, рыцарские турниры, горячий глинтвейн. Ах, Генриетта Карповна, ах…
Во время обеда обнаружил новость, меня обескуражившую. Губернатор решил дать свой приз не «Морфию» Алексея Балабанова, а фильму по повести Василя Быкова «Обреченные на войну». В контексте посещения именно сегодня Гатчины новым Патриархом Кириллом это вполне логично. Честно говоря, это следствие того, что опять я изменил своей интуиции и пошел на поводу у нашего маленького жюристского общественного мнения. До сих пор считаю, что «Морфий» – это лучший фильм фестиваля, но Андрей Звягинцев очень хвалил «Побег». Матизена не устраивало освещение еврейской темы, да, некий пересол был, я не стал спорить, потому что все остальное ладно складывалось, но в результате, фильм остался за бортом. Ах, как жаль! Вторая новость, – это наши журналисты, которые не могут без знакомой и приторной якобы левизны. Слухи о решении по основным номинациям уже разнеслись, и журналисты взялись за обиженных. Они дали свой приз документальному фильму Валерия Харченко «Бродский. Довлатов. Последнее слово». Я смотрел этот фильм дома, в гостинице на своем компьютере, диск: все тот же список имен: Аксенов, Лимонов, эмигранты, все те же устаревшие слова. Кстати, последний до «Свободы последнего слова» фильм Харченко называется «Под руинами мавзолея».
На церемонию закрытия надел, как и предполагал, синий зайцевский костюм с сюртуком и жилетом и ту шелковую рубашку, которая была не стирана еще со времен прошлого фестиваля. Приготовил еще и сюрприз, памятуя мои прежние размолвки и с губернатором, и с городским головой: взял свою кожаную сумку и положил в нее две надписанные мною последние книги: роман и дневник. Ход: чего они уж мне на этой сцене не дарили, теперь и я им что-то подарю. Естественно, в смысле прочтения, надеюсь только на их жен.
Мне все говорили, что церемония закрытия прошла хорошо, но мне она показалась путаной и не очень яркой. Если во время открытия Майоров довольно остроумно играл с текстом, то на сей раз делать этого было не с кем. Не вынесли на сцену ни энциклопедии, ни Толстого, а поставили только несколько показательных томиков. Это не производит впечатления, а вот гора из 60 книг – было бы, конечно, другое дело. Вдобавок ко всему Миша Трофимов еще и посвоевольничал и изменил устоявшийся регламент: я всегда вручаю все три главных приза. Из-за этого возникла некоторая неразбериха.
Больше всех решением жюри, кажется, был доволен А. Прошкин, в разговоре он вспомнил, как яростно здесь же, в Гатчине, жюри не приняло его «Капитанскую дочку». «Ах, это та «Дочка», где любовь проходила в сусеках с зерном и где вы демонстрировали выставку икры и осетровых?»
У поезда уже в Ленинграде меня встретил Дима Коралис, и что-то я ему наговорил в диктофон. Теперь начинаю побаиваться своего старого интервью, которое я дал в прошлый свой приезд в Ленинград.
4 апреля, суббота. Встретил Витя, и через тридцать минут мы уже были дома. Лена стояла у плиты и пекла блины к моему приезду. Мне очень нравится такая жизнь, когда дом полон и возникает ощущение семьи. Вика ползает по полу и топочет своими маленькими ножками. Ехал в одном купе с Женей Сидоровым, который, конечно, тоскует по своей невостребованности. Интересные разговоры шли в автобусе, когда ехали из Гатчины. Чуть-чуть подвыпив, Андрей Звягинцев так интересно говорил о жюри и о своих литературных пристрастиях. Мне он очень нравится своей внутренней сосредоточенностью, прорываемой иногда мальчишеской разгульностью. Он дружил со своим земляком Костей Одеговым. В автобусе Андрей, в том числе, рассказал, что в какой-то компании, когда он говорил о маканинском «Антилидере», будто бы сказали: «А Есина ты читал?..» Здесь я вдруг довольно зло сказал: «Да куда вы все денетесь, через двадцать лет все мое переэкранизируете. Но только мне уже по этому поводу не надо будет беспокоиться».
5 апреля, воскресенье.
Перед тем как отнести стопку газет, которые я прочел после моего возращения из Гатчины, выписываю единственную новость, которая для меня заслуживала хоть какой-то фиксации. Что мне встреча Медведева и Обамы? Что мне поездка Путина на ВАЗ? Правда, там он сообщил, что в его личном гараже есть, как и у меня, «Нива». У него среди «раритетных машин», у меня – одна-единственная. Что мне до того, что Медведев, талантливо, почти как американец, улыбается на парадном портрете глав государств на саммите «Большой двадцатки» в Лондоне? Что мне, наконец (все это я обнаружил в газете, а вот теперь и сведения от «Эхо»), что королева сделала замечание Берлускони, который неимоверно радовался встрече с Обамой? Меня совершенно не интересуют дела и съезд Союза кинематографистов, и выборы наряду с существующим председателем Марленом Хуциевым еще и Никиты Михалкова. Для меня имеет значение только сообщение в правом верхнем углу «РГ» за пятницу: «К решительным мерам подталкивает ситуация на рынке медикаментов. По данным Росстата, за год (февраль 2009-го и февраль 2008) они подорожали в среднем на 24 процента…» У людей старшего возраста, не имеющих льгот, расходы на таблетки «съедают» уже до трети пенсии. Кто предпримет эти «решительные действия»? Студенчество в России уже давно «наше» и не имеет революционизирующей силы. Может быть, опять пенсионеры перегородят Ленинградское шоссе, как и в недавние времена монетизации льгот?