Наши орудия вновь начали обстреливать лес. Я попросил Томаса, чтобы тот выслал вертолет за Гринфилдом. Он ответил, что вертолет уже вылетел, чтобы забрать командира третьего взвода, который тоже ранен.
К нам прибежал санитар из другого бронетранспортера, чтобы оказать Гринфилду первую помощь. Он попытался открыть банку с морфием ключом, но тот сломался. "Вот зараза!" Он попробовал отодрать крышку голыми руками, но порезал себе пальцы. Теперь повсюду была и его кровь.
Сачс, которого едва не тошнило, пробормотал: "Он умер, ребята, он умер".
Вертолеты приближались, ведя огонь по лесной полосе. Наши пушки стреляли с максимальной скорострельностью. Мы подтащили Гринфилда к вертолету. Санитар отправился вместе с ним. Я знал, что вижу Гринфилда в последний раз. Ни один человек не мог бы выжить с такой раной. Погиб еще один хороший парень.
Я вновь вспрыгнул на транспортер, и Вайет приказал нам прочесать местность, двигаясь по направлению к лесу. Фотокорреспонденты хотели сойти, но мы не могли остановиться. Наша машина шла к речке. Парень из национальной радиовещательной компании вызвал вертолет, чтобы забрать их, но тот, что был из радиовещательной компании "Колумбия", захотел остаться с нами. Вертолет прибыл, но вьетконговцы открыли по нему огонь. В довершение всего люди около вертолета наткнулись на минуловушку. Вьетконговцы начали буквально поливать нас свинцом. Повсюду свистели пули. Мне показалось, что фотокорреспондент из национальной радиовещательной компании был ранен.
На частоте моей рации раздался голос с разведывательного самолета. Летчики докладывали, что видели около пятидесяти "чарли", выбегавших из леса в пятистах метрах восточное нас. Они были на рисовом поле и бежали к реке. Вайет приказал нам выйти из машин и преследовать "чарли" пешком, ведя огонь на ходу.
Когда мы начали стрелять по реке, в ней оказалось примерно пятнадцать "чарли", которые прятались в тростнике. Мы перестреляли их как утят. Я убил третьего по счету человека.
Вот так все это произошло. Хорошенькое начало операции. Бедный Гринфилд. Всего лишь несколько дюймов левее, и покойником был бы я. Может быть, завтра настанет и моя очередь. Кто знает? Только вчера он рассказывал о девушке, на которой собирался жениться, когда вернется домой. Он был простым парнем. Хотел стать плотником.
Сегодня устал как собака, к тому же скверное настроение. Эта операция продлится еще самое маленькое две недели. Когда только все это кончится?
10 апреля 1967 года
Сегодня утром "чарли" прервали наш завтрак. Они открыли огонь по вертолету, который доставляет нам еду. Томас приказал нам занять места в бронетранспортерах, и мы двинулись в том направлении, откуда вели огонь снайперы. Мы догнали четырех "чарли" на открытом месте и забросали их ручными гранатами. Они направились было к реке, но, естественно, не дошли до нее. Мы скосили их наповал и пошли дальше разыскивать остальных. Внезапно из кустов вышли еще двое вьетконговцев, и я разрядил в них свою М-16. Затем Сачс прицелился в какой-то предмет, двигавшийся под водой. Это был вьетконговец. Когда он показался над водой, чтобы вдохнуть воздух, Сачс всадил в него всю обойму из тридцати патронов. Это было невероятно. Вьетконговец должен был умереть, вода вокруг него покраснела от крови. Но он повернулся и протянул к нам руки, прося пощады. Сачс заставил его замолчать навсегда, разрядив в беднягу вторую обойму.
На обратном пути мы нашли одного из тех, в которого попал снаряд из нашей 50-миллиметровой пушки. Ему оторвало одну ногу, но он все еще ворочался в грязи. Гёрни, который сидел на транспортере, хотел прикончить его из 50-миллиметровой пушки, но Томас сказал! "Подожди, я сам". Он вынул пистолет и разрядил его в голову раненого. Тот попытался было подняться, но тут же замертво свалился на землю. Я устал до смерти от этого кошмара.
15 апреля 1967 года
Снова в базовом лагере "Браво" у дельты. Результат нашей операции около трехсот убитых и неизвестное количество раненых и неучтенных. Вьетконговцев трудно уничтожать. Если бы не бронетранспортеры, это было бы просто невозможно. Наша следующая операция будет в Долине Тростников. Мы и раньше бывали там. Транспортеры не могут ходить по болотистой почве. Нас доставят туда на самолетах или вертолетах.
Получил письмо от приятеля Джонни Ширера. Он учится в рочестерском технологическом институте и считает, что я мог бы поступить туда же. Он пишет, что мой отец что-то предпринимает для этого. Надеюсь, что мне повезет и я поступлю.
"Чарли" сегодня не показываются, но все равно я опять смертельно устал.
20 апреля 1967 года
Только что вернулись из Долины Тростников. Прошли большой путь по грязи и воде, но противника не обнаружили.
Пока мы ждали вертолеты, которые должны были нас доставить к бронетранспортерам, Хикмэн увидел на земле гранату противника и подошел к ней. Я крикнул ему: "Лучше оставь эту дьявольскую штуку в покое!" Но он не послушался и поднял гранату. Эта штука неожиданно взорвалась, и Хикмэн повалился на землю. Когда бедняга пытался встать, он орал во все горло: "Моя рука! Боже мой, у меня нет руки!" Мы подбежали и наложили ему жгут, пытаясь остановить кровотечение до прибытия врача. Хикмэн плакал как ребенок и умолял нас найти его руку. "О боже мой, я не могу ехать домой в таком виде. Как же я поеду?" Мы сделали вид, что ищем, хотя хорошо знали, что ничего не найдем, так как кисть разорвало на кусочки.
Ума не приложу, зачем этому дурню понадобилось поднимать с земли гранату. Ну что ж, теперь он поедет домой, а все ребята из нашего бронетранспортера собрались в моей палатке и напились до чертиков. Пойду, пожалуй, и я к ним.
24 апреля 1967 года
Ездил в Сайгон на три дня, чтобы побывать у врача со своей башкой. Черт возьми, что за место! Столько красивых женщин. Солдаты живут припеваючи. Посетил несколько ночных клубов и отведал отличные вьетнамские национальные блюда. Необыкновенный вечер. Ребята, которые служат там, живут себе горя не зная. Им даже нравится, что война длится так долго. Ни офицеры, ни сержанты ни на что не променяют ту жизнь, которую они там ведут. Сайгон заполнен множеством молодых людей, снующих повсюду на мопедах. Интересно, почему они находятся там, а не воюют здесь, вместе с нами.
26 апреля 1967 года
Два дня пробыли в районе Рэч Кайен. Боев никаких не было, только прочесали местность и отошли назад. Слышал, что третий взвод прошлой ночью попал под огонь. Он вел поиск противника самостоятельно. Один парень убит, трое ранены. Надеюсь, что они поправятся. На этот раз противник оказался хитрее нас.
Мне понадобится письмо от родных, чтобы получить отпуск, отдохнуть и повеселиться. Апрель на исходе. Приближается период муссонных дождей.
5 мая 1967 года
Только что получил письмо от Диди. Она пишет, что отец все еще пытается устроить меня в рочестерский технологический институт. Он прочитал там одну лекцию, и они вроде бы обязаны ему. Может быть, отец и приобретет там какой-нибудь вес. Это хороший институт. Я просил Диди помочь мне. Отец действует в таких делах слишком неторопливо. Надо будет отослать ей все документы для поступления.
8 мая 1967 года
Я опять в госпитале. Тот же случай - ранение осколком в голову. Опухоль все увеличивается, и врачи время от времени вскрывают ее. Господи, чего в этом госпитале только не насмотришься! Один парень прибыл с такими тяжелыми ранениями, что пытался покончить с собой. Я держал его, пока врач не сделал ему укол. Утром доставили одного из южновьетнамской армии. У него оторвало ногу, он закапал своей кровью весь пол. Вьетнамец ничего не говорил и не стонал. Наверное, думал о том, где взять себе другую ногу. Надеюсь, мне не придется испытать подобную муку.
Начался период дождей. Говорят, что они будут идти не переставая четыре месяца подряд. Наша рота вместе со строительным отрядом строит временную базу в Долине Тростников. Там сейчас все залито водой. После этого у нас будет только караульная служба и патрулирование.
15 мая 1967 года
Последнее время много думаю о людях, которых я люблю, о войне, о женщинах и о многом другом. Честно говоря, я запутался. Вести из Штатов ошарашивают меня. С одной стороны, Стоукли Кармикел говорит, что негры не должны воевать за эту страну. С другой стороны, кое-кто из негритянских лидеров думает совсем наоборот. Уверен, что большинство из них никогда не нюхало пороху. Но я-то знаю, что такое война, и знаю, что сыт ею по горло. Здесь, на войне, я понял, что во многом заблуждался. Отец был прав, когда неоднократно говорил мне: "Ох, парень, видно, тебе нелегко придется познавать жизнь". Если я когда-нибудь выберусь отсюда целехоньким, то буду совсем другим человеком. Если ты хочешь получить что-то от жизни, надо обеими руками вцепиться в нее и держаться, не отпускать. Раньше, когда учился в школе, я не понимал этого. Теперь я страстно хочу жить и, что бы ни встало на моем пути, добьюсь своего.
Думаю, что завтра вернусь к ребятам.
17 мая 1967 года
Я снова в своей роте. Жарко. Мы опять в пути; спешим к месту завтрашней операции. Не знаю, в каком это месте. Возможно, нам придется оставить транспортеры и спешиться, потому что кругом грязь и топь. "Джипы" с трудом продвигаются по дорогам. Никогда не думал, что дожди могут причинить столько хлопот и неудобств.
Все время прибывают новые ребята, а старых или убивают, или переводят в другие части. Не успеваешь даже познакомиться. Несколько наших ребят переводят в 273-ю пехотную бригаду, а к нам пришли их солдаты. 273-я бригада прибыла сюда на пять месяцев позже нашей дивизии, и этот обмен поможет нашей части сохранить численный состав до того, как кончится годовой срок нашей службы. Меня не переведут, потому что один раз уже переводили. Второй перевод - это нарушение правил.
18 мая 1967 года
Пассмор - радиотелефонист командира нашей роты - сказал мне, что тот подыскивает себе еще одного радиотелефониста: ему нужны два. Я, не долго думая, спросил Томаса, нельзя ли послать меня на эту должность. Он ответил положительно и обещал попытаться продвинуть меня. Это здорово. Мне уже до чертиков надоело быть передовым наблюдателем. Паршивое это дело - ходить в ночные патрули и сидеть в засаде. И вот теперь я на бронетранспортере командира роты. Многим это не нравится. Негр не должен знать штабных секретов. Я много попотел, прежде чем получить такое место, поэтому к черту всех, кому это не по вкусу. Теперь меня не посылают на работы и я не стою в нарядах. Радиограммы передаются круглые сутки, поэтому Пассмор или я не отходим от приемников ни на минуту. Сержанты, которые все время норовили дать мне пинка, теперь стали относиться ко мне уважительнее. Боятся, что донесу на них. Конечно, я никогда этого не сделаю, а если бы и сделал, то командир части все равно не принял бы никаких мер. Пассмор действительно трудится за двоих: несет вахту у радиостанции и подлизывается к командиру роты. Сейчас мы находимся в лагере "Браво", но это ненадолго. Что-то готовится.
21 мая 1967 года
Только что вернулись из настоящего пекла. Мы два дня стояли наготове, в то время как пехота прочесывала местность и вела поиск противника. Наконец она напала на "чарли", но на этот раз те и не думали отступать, а перешли в контратаку. Пришлось вмешаться нашим бронетранспортерам, и мы действительно дали им жару. Когда мы прибыли, положение пехотных частей было критическое они уже выдохлись. У них были только винтовки М-16 и пистолеты. Это был самый жаркий бой частей нашей дивизии в дельте реки Меконг. Участвовали почти все тридцать наших бронетранспортеров. Мы буквально засыпали все вокруг своими снарядами. Мы преодолели полосу скользкой грязи, вышли к вьетконговским оборонительным сооружениям и разгромили их. Вскоре "чарли" начали отступать. Из наших ребят девятнадцать было убито, сорок шесть ранено. Но и мы убили около двухсот "чарли".
Главный удар приняла на себя вторая рота четвертого батальона 48-го пехотного полка. Но в бой пришлось вступить и летчикам, и 415-му артиллерийскому полку, и нашим бронетранспортерам. "Чарли" добились нескольких попаданий снарядами безоткатных орудий в наши бронетранспортеры. Ничего страшного.
Сейчас война идет действительно полным ходом. Ходят слухи, что мы можем начать наступательные действия наземных войск и на территории Северного Вьетнама. Этак придется прослужить здесь не один, а все четыре года. От одной этой мысли можно свихнуться.
Из института ничего нет. Уж прислали бы хоть какой-нибудь ответ: "да", "нет" или пусть даже "возможно". У меня впереди еще шесть месяцев службы. Где же, черт подери, письма из дому?
25 мая 1967 года
Идут дожди, и все как бы замерло. Лагерь "Браво" залит чуть ли не трехметровым слоем воды. Иной раз я предпочел бы быть на передовой, чем сидеть и слушать этих офицеров. Они болтают без умолку и хвастают своими победами или на поле боя, или над женщинами. Временами они ведут себя как дети, хотят, чтобы кто-то слушал их болтовню. А тебе в таких случаях, если не хочешь быть отправленным на передовую, приходится слушать их, поддакивать и изображать радость. Единственная возможность избежать этих рассказов - это молча лежать где-нибудь в стороне. Стоит только показать им малейший проблеск ума - и ты пропал. Особенно, если ты негр.
Прэтт и Гёрни - довольно смышленые негры, но когда бы ты ни встретил их, они всегда выполняют какую-нибудь грязнейшую работу, в то время как белые ребята валяются на койках и наслаждаются жизнью. Двум белым парням стало настолько стыдно, что они пошли сегодня к командиру роты и пожаловались на то, что Прэтта и Гёрни все время назначают на грязные работы. Надеюсь, что это принесет какую-нибудь пользу, хотя вряд ли.
Назначением на работы ведает сержант Паулсон. Капитан Томас - толковый офицер и почти всегда относится ко мне хорошо, возможно, потому, что я его радиотелефонист. Но временами он выходит из себя. Я сделал ошибку, показав ему однажды вырезку из газеты, которую прислала Диди. В ней говорилось о том, как Мартин Лютер Кинг осуждает войну. "Возомнил себя бог знает кем этот Кинг! - рявкнул Томас. - Получил Нобелевскую премию и теперь думает, что может править всем миром". И продолжал в таком же духе разносить Кинга в пух и прах. Я сказал, что считаю доктора Кинга человеком, который борется за справедливость для всех людей. Сказал, а потом спохватился и поспешил закрыть свой большущий рот, потому что у меня не было никакого желания идти в ночной дозор.
6 июня 1967 года
Ура! Получил письмо от Кена Гилмена. Лиз сказала ему, что меня приняли в рочестерский технологический институт. Надеюсь, что это правда. Почему же не пишет об этом отец?