По пути на работу сворачиваю к рынку, поскальзываюсь – и сразу попадаю лицом в густой и крепчайший аромат Горячих Пирогов С Яблоками.
О, это совсем не тот пластмассово-маргариновый смрад, который стелется по всем московским переходам и переулкам. Этот запах – живой, пышный, не вызывающий и тени сомнения. Так пахнет в деревнях на следующий день после Яблочного Спаса.
Ни один нормальный человек не устоит, угодив с разлёта в такой запах. Это – как пение сирены. Пройти МИМО этого можно, только привязав себя к мачте.
Я сворачиваю к палатке и присоединяюсь к очереди из таких же, как и я, нормальных людей, не успевших себя никуда привязать. Возле киоска стоит бабка на костылях, в платочке «в кружок» и с подбитым глазом и просит милостыню. Из-под её перекошенной, но вполне ещё добротной телогрейки выглядывает полосатая фуфайка.
Когда подходит моя очередь, продавец весело удивляется:
— Адын пирог? Зачем адын? Пятнадцать рубель всего – дёшево, нигде нет так дёшево, бери пять!
— Нет, - судорожно переглатывая, отвечаю я. – Один. Хватит с меня, и так толстая.
— Ай, зачем толстая? – театрально вопит продавец. – Это шуба у тебя толстая, слушай! А сама – красивая женщина, стройная… зачем так говорить?
— Ага. Стройная. Ка-рррова! – орёт во всё горло старуха, глядя на меня в упор весёлым подбитым глазом
— Карррр! – подтверждает ворона на ветке у неё над головой.
Это приводит меня в такое восхищение, что я отдаю бабке всю сдачу с сотни. Целую горсть звонких красивых «десяток», блестящих, как золото.
— Каррова! – благодарит меня старуха. – Мерррси!
И хохочет, показывая единственный, зато уж точно золотой зуб. Потом подбрасывает в воздух одну сверкающую золотую «десятку», ловит и подбрасывает ещё раз
— Пиастррры! – подпрыгивая, орёт ворона у неё над головой