— Нет, ты совершенно не умеешь себя вести!
… Услышав эту так измучившую меня за последние три дня фразу, я содрогнулась и
стала тихо клониться под кафедру. Неужели что-то такое ОПЯТЬ? Ну, как нарочно, честное слово!...
— А чего я такого сделал-то?
Мама в шелестящих серебряных юбках размашистой походкой идёт по жёлтому коридору от Детского зала. Впереди неё деловитыми прыжками передвигается кругловатый парень лет шести в клетчатой жилетке и чёрном галстуке.
— Как – «чего сделал?» Он ещё спрашивает – «чего он сделал»! Артикль ты КАК употребил сегодня?
Он слегка притормаживает и вскидывает на неё лучащиеся снисходительным лукавством глаза.
— Ну, как я его употребил?
— НЕПРАВИЛЬНО ты его употребил1 И прошедшее время не так образовал – ты что, думаешь, я не слышала? Совсем уже распустился, честное слово!
— Ага…
— Что «ага»? Что «ага»? Ты когда научишься нормально себя вести, я тебя спрашиваю? Перед Елизаветой Петровной стыдно, честное слово… Она столько времени на вас тратит – а вы?!.. Ну, что ты на меня смотришь? Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу. – Он заговорщически улыбается и подтягивает штаны.
— Ну-ну… Что именно?
— Знаешь, что?
— Ну, говори, говори! Что ты хотел сказать?
— Догоняй!
И с неожиданной для его комплекции скоростью срывается с места и с радостным урчанием летит по коридору, раскинув руки.
— Тимофей, - вздыхает усталая серебряная мама. – Ну, что ты делаешь? Ты же в библиотеке…
И, смущаясь и смеясь ямочками на щеках, пускается догонять сына.