Нежная белокурая девушка в строгом костюме попросила у меня словарь американского тюремного сленга.
— А то вот так приедешь, с тобой будут разговаривать, а ты только ушами хлопать и улыбаться, - застенчиво объяснила она. - Хочется же понимать, что тебе говорят. Чтобы не опозориться.
Я побоялась спросить, в каких кругах она собирается вращаться по приезде в Америку, и молча притащила ей словарь. Она полистала его лёгкими, как сон, перстами, затем мечтательно улыбнулась и погрузилась в чтение.
Ещё две нежные девушки робко приблизились, прячась друг за друга и на всякий случай осторожно хихикая. В глазах их поблёскивали растерянность и скорбь.
— Что, дети мои? Что случилось?
— Да вот, мы тут ищем, ищем. Целый день ищем, найти не можем.
— Кого ищем-то?
— Рубена.
— О, Боже. Кого?
— Рубена. Книги Рубена по фонетике. По фонетике русского языка.
— Дети, вы меня уморите. А если вы вдруг вздумаете найти "Египетские ночи", вы что же, на Александра будете искать? Рубен - это имя. А фамилия Аванесов. Аванесов Рубен Иванович "Фонетика русского литературного языка" Вот что вам нужно. Сейчас принесу.
Они обнимаются и плачут от радости. На кончиках их фломастеров подрагивают пущистые розовые нашлёпки.
Бог мой, как я их всех люблю.
Когда я возвращалась домой, мне не удалось разойтись на узкой дорожке с припозднившейся снегоуборочной машиной. Я лежала в грязном, быстро проседающем сугробе, глядела вверх, на снежное кружение в сумерках, и пыталась вспомнить, кто это сказал: "Снегопад - прототип небытия".
Какая завораживающая глупость. Или не глупость?
В сугробе было сыро и спокойно. Снег всё падал и падал.