День смерти Л. И. Брежнева, запуск «Колумбии», недомогание Толи. Проснулся около 5 часов утра. Хотел пораньше встать и записать Дальний Восток на видеомагнитофон. Смотрю. Толи нет в постели. Выглянул в рабочий отсек, а он скорчился и сидит на беговой дорожке. Спрашиваю: «В чем дело? Что с тобой?» Говорит: «Что-то нездоровится, видно, отравился. Боль в левом боку». Час проходит, смотрю, мучается человек. Взял аптечку и дал ему бисептол, после активированный уголь и еще дал ему аллохол. Проходим территорию Союза. Говорю: «Толя, не имею права молчать. Давай выходить на связь и докладывать». Согласился. Проходим вдоль побережья Дальнего Востока, на этом витке сеанс связи не запланирован. Делаю вызов: «Я Эльбрус-2, ответьте». Выходит дежурный наземного измерительного пункта в Уссурийске. Прошу организовать связь с Центром управления полетом. Выходит на связь Виктор. Прошу позвать врача. Прибежал минут через десять врач смены Валера. Объяснил ему все, и мы ушли из зоны.
Ну, а дальше все потихоньку стало раскручиваться. Правда, на следующем сеансе, это было около 8 утра, опять разговор с Валерой. В конце дает мне рекомендацию — сделать укол атропина.
Ну что же, впервые в жизни стал делать укол, на борту станции. Взял из аптечки шприц-тюбик, снял колпачок и говорю: «Толя, подставляй зад, колоть буду». Он просит: «Валь, только поосторожней». Я примерился, предварительно зажав половину иглы пальцами, чтобы она вся не вошла, и уколол. Толя сказал, что даже не почувствовал. Через час ему полегчало. К следующему сеансу собралась комиссия медиков, и решался вопрос, сажать нас или нет. Это был дикий случай. Девять лет готовиться к полету, полгода летать — и за неделю до рекорда сесть. А тут еще выходит Рюмин на связь и говорит: «Парни, все поисковые средства готовы к посадке, так что готовы завтра вас посадить». Вот это обрадовал! На связи, слышу, академик О. Г. Газенко обращается шутя: «Профессор Лебедев?» Отвечаю: «Слушаю, коллега». «Пропальпируйте, пожалуйста, больного». В общем, мне пришлось первому оказывать медицинскую помощь товарищу в космосе. После обеда Земля попросила на всякий случай подготовиться к спуску.
Провели небольшую консервацию. К середине дня Толя разошелся. Говорю: «Толя, что будем делать? Скажем, значит, посадка. Решай. Больше к этой вершине возможности подойти не будет». Говорит: «Я сейчас чувствую себя неплохо». «Ну что ж, тогда вперед». А сесть всегда успеем. К вечеру все успокоилось.
Вечером выходит Рюмин на связь и говорит: «В 19 час. 16 мин. американский корабль „Колумбия“ пройдет под вами на удалении 80 км». В это время были в тени. Смотрели, так и не увидели.
Астрофизические эксперименты. Встал в 6 часов утра. Толя не спит, плавает по станции с фотоаппаратом. Спрашиваю: «Почему не спишь?» — «Болят почки». Толя в этой ситуации держится, молодец. К сожалению, мои возможности врачевания ограничены.
Наш врач Кобзев с утра вышел на связь с вопросом: «У Толи есть сейчас боли?» Я не выдержал и сказал: «Надо думать, о чем спрашивать при всех, для этого есть другой канал».
Полгода на орбите. Откровенно говоря, не верится, что столько летаем и выдержали.
Встал пораньше. С пользой посмотрел Алтай, Казахстан. Описал результаты астрофизических экспериментов и начал опять ремонтировать видеомагнитофон. Все-таки удалось сделать. Сегодня просмотрели все кассеты, которые у нас на борту. Соскучились без телевизора, без него здесь тяжко.
Выпили сока за юбилей. Толя произнес тост: «Дай бог, чтобы остальные так же, как и мы, пролетали полгода».
К вечеру была встреча с семьями. Люся была скучная, а потом разошлась. Видно, есть на Земле какие-то проблемы.
Пролетали над Америкой, смотрю, вулкан Эль Чичона все дымит, шлейф стелется в океан километров на 300.
Проснулся рано, в полшестого, нервы на пределе, дергаюсь при малейшем раздражении. Выхожу на связь, хочу прочесть стихотворение, в котором моя вера, что состоится этот полет. Я его хотел прочесть как мой победный клич, поделиться радостью свершенного. И вдруг слышу голос нашего врача — ты, говорит, помолчи сегодня, и включил магнитофон, где я читаю свои стихи, только на Земле. В общем, заткнул меня при всех, настроение испорчено. Ведь я столько его нес в сердце и берег, чтобы прочесть именно из космоса. Ясно, что он хотел мне сделать приятное, но его не хватило понять мое состояние, и этим нанес мне удар по самому дорогому.
Не раз просил его не проявлять инициативу без согласования со мной. Ведь у нас свой мир, и в него надо очень осторожно или с разрешения входить, а не вторгаться.
Толя ушел в грузовик и там хлам перебирает, закрепляя все по местам. Осталось немного, вздохнем, и больше настроения.
Идем в произвольной ориентации. Посмотрел в иллюминатор — ощущение, как будто на самолете идем на взлет.
Встали в семь часов. Сегодня с утра геофизические эксперименты, «Корунд» и работа по станции.
Утром Рюмин вышел на связь и поздравил — ведь прошли последний рубеж: 185 суток полета, которого он достиг с Лешей Поповым, а мы идем дальше. Говорит: «Осталось немного, летаете хорошо, так держать».
В половине первого дня показали по телевидению похороны Л. И. Брежнева. Мы тоже почтили память молчанием.
Утром посмотрел на себя, аж страшно стало — лицо в красных пятнах раздражения, спина шелушится. В общем, тяжко. И спасение — только работа. Сейчас работал по Солнцу и чувствую — глаз подпалил.
День трудный. Встали рано. Вышли на связь, ждем начала динамики, а от «Дельты» ничего нет. Прошел сбой, и опять пришлось выручать программу дня. Вручную развернулись на Солнце тринадцатым иллюминатором и на трех витках по нему работали. Увлекся и сгоряча напрочь обжег лицо, добавил глазам.
Интересно наблюдать, как заходит Солнце, как деформируется. Вначале появляются рваные края, затем поперечные полосы. Солнце начинает приобретать как бы текучесть. Словно шарик воды в невесомости упруго пульсирует, изменяя свою форму. Была поставлена интересная задачка специалистом по атмосфере — отснять длиннофокусной аппаратурой рефракцию Солнца при его восходе и заходе. Приходилось, как снайперу, за несколько минут до захода захватывать узким полем зрения прибора диск Солнца, удерживать и сопровождать его, ожидая погружения в атмосферу. Поэтому и смотришь в топку ради результата. Сейчас белки в зернах желтоватого цвета, моргаешь, царапает, как песка насыпали в глаз. Припухли. Потом на голову стал надевать нижнюю рубашку, делал одну дыру для глаза и рукавами завязывал рубаху, как чалму. Так и работал, но и это не спасало, один глаз все равно пострадал. В основном программу дня удалось вытянуть, а имели право дать выключение программ, и все.
Опять на связь приехал Газенко. В конце разговора сказал, что их врач уезжает в Боржоми для организации послеполетного отдыха.
Разыграли с Толей маску Квазимоды, и я ее выиграл, а точнее, высчитал. Я знал, что Толя выбросит нечетное число, потому что раньше он бросал четное, поэтому предложил считать с него. Так и получилось. Он выбросил 5, а я 1. А шуточный рисунок — ковбоя с женщиной и лошадью — не стали разыгрывать, отдал ему.
Ночью два раза вставал к «Корунду», шла сигнализация о сбое. Но утром земля посмотрела телеметрию и сказала, что все прошло нормально — кристалл выращен.
Весь день хочется спать. Занимались подготовкой к запуску второго студенческого спутника МАИ «Искра-3» и отсняли при этом несколько сюжетов. Во время съемки у нас чуть не получилась серьезная неприятность — спутник потоком воздуха поднесло к осветительной лампе, а он весь обклеен элементиками солнечных батарей, хорошо, вовремя почувствовали запах гари от клея. К счастью, все обошлось. Особенность спутника в том, что он не герметичен и его приборы работают прямо в открытом космосе, то есть в вакууме а это накладывает жесткие требования на аппаратуру.
Идем по терминатору. Смотрю на Землю — слева по полету она в сиреневом сумраке и слегка розоватых облаках, а справа матовая белизна ее поверхности с ровным голубым горизонтом, плавно переходящим в черноту космоса. Сейчас удивительно красивые закаты и восходы Солнца, почти нет тени. Пробую снимать.
Сегодня в программе дня нам уже отвели час на укладку в корабль возвращаемого оборудования. Зашел в транспортный корабль, сел в кресло и представил, как пойдем на посадку. Сейчас много работы. В станции остается много ручной аппаратуры, которую надо где-то аккуратно закрепить, уложить, чтобы до прихода новых хозяев она не болталась по станции, а была сразу у них на глазах и готова к работе.
В ПХО плавает стыковочный узел нашего корабля — дорогая вещь, который мы сняли, т. к. после расстыковки он нам уже не понадобится, а у ребят следующего экипажа будет возможность возвратить его на Землю в спускаемом аппарате нового грузового корабля, который к ним придет.
Запуск «Искры-3». Хорошее название «Искра». Пусть летит над планетой и порождает в молодежи стремление к знаниям, их приложению к конкретным делам науки и техники. На спутнике установлен ретранслятор, запоминающее устройство, передатчик для ведения и организации любительской коротковолновой радиосвязи. День прошел хорошо, правда, с утра не ладилось с «Корундом», но сейчас печь работает.
Кончились все фломастеры, нечем писать. Что-то в эти дни легко работается с Землей. Стали сговорчивее, стремятся проявить активность, помогая и подстраховывая нас, не дожидаясь вопроса. Проводим ремонт и замену передатчика С-190, командной радиолинии, по которой Земля передает команды на бортовые системы. Работу выполнили быстро и хорошо, хотя это было непросто, на нем около 30 различных разъемов силовых, высокочастотных, а доступ к креплению блока труден. Дело в том, что станция создавалась в сжатые сроки без учета ее долговременного использования, и в расчет брали только ресурсы ее оборудования. Практика же показала, что ресурс станции можно продлевать в 2–3 раза, но для этого требуется замена отдельных приборов, блоков, аппаратуры, а это на первых станциях плохо продумывалось. Зато всю 2-ю половину дня были свободны. Вот что значит опыт полета. Знаешь, как подойти, какой взять инструмент, как удобнее и быстрее снять крепеж, разбандажировать жгуты кабелей. После обеда отсняли на одну кассету (60 м кинопленки) выполнение ремонтных работ и полив огорода. Надо снимать, на Земле это не восполнишь. С Толей весело разговариваем, как будто и не летаем полгода.
Опять уплыли часы «Полет». Когда делаю физо, я их снимаю, потому что руки потеют. После физо заглянул под резинку, а их там нет, теперь не знаю, как быть. Ночью проснешься, и непонятно, сколько времени, не то что на Земле, когда по свету в окошке можно судить, который час. Здесь для нас понятие ночь условно, так как пока мы спим, то пролетаем четырежды через день и ночь.
Отдых. Встреча с семьями. Пришли наши родные, а мы сидим хмурые. Устали и надоели друг другу. Наши почувствовали это и спрашивают: «Почему скучные» — а энтузиазма в голосах нет, сами уже не знают, что рассказывать. Днем снова ремонтировал «Ниву» при консультации с Землей, получилось, ночью встану для съемки Дальнего Востока. Сейчас чищу головки магнитофона, прогоняя специальную пленку.
Смотрел восход и заход Солнца. Редко увидишь такой горизонт даже в космосе. Мы наблюдаем его второй раз, столько красок — голубой, бордовый, желтый, синий, красный, коричневый, черный, белый, зеленоватый. А сколько оттенков!
День прошел, занимаемся гашением конвертов и писем бортовой печатью «Салют-7».
С утра занялись оформлением почты. Поставили печати на памятных дипломах о выполнении программы полета. На них стоит день посадки 31 октября, а мы теперь садимся 10 декабря, так что на Земле придется исправлять дату посадки на 40 дней вперед.
Днем была встреча с артистами — Майей Кристалинской и Николаем Афанасьевичем Крючковым. Отдохнули, спели задорную песню из кинофильма «Небесный тихоход»: «Мы друзья, перелетные птицы…, первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом». Я сказал ему, что он с детства мой любимый артист, и в том, что мы стали космонавтами и так долго летаем, есть и его немалая заслуга, потому что на героях фильмов «Звезда», «Мужество», «Парень из нашего города» и других наше поколение пацанов воспитывалось и старалось быть на них похожими. Они воспитывали в нас веру в себя, в прекрасные качества человека, порождали светлые чувства к жизни, людям, Родине. Наше поколение счастливых людей, нам было кому подражать и с кого брать пример. Мы бегали по библиотекам в поисках интересных книг, мечтали, фантазировали, мучили себя и других вопросами, сомневались, искали ответы.
Опять смотрел восход Солнца. Очень красиво, когда появляется густо-розовый овал на облачности при восходе и потом, разрастаясь над горизонтом, встает желто-оранжевой полосой, очень похожей на пшеничное поле в степи на закате. А выше него темная полоса, потом серо-голубой слой, снова темные полосы. Далее по мере восхода на смену им появляется у Земли красивый нежно-розовый слой, а за ним широкий, яркий, бело-серебристый и над ним рассеянный светло-голубой. И вот появляется красный блик от разгорающейся под горизонтом мощной топки, и в свете солнечной лавы видно, как плывут по горизонту черные глыбы облаков. Вдруг показывается краешек Солнца, он, поднимаясь, мечется, как огненный шар, в мираже воздушного покрывала Земли, перемещаясь навстречу движениям облаков, как бы ища себе место, где можно взойти над горизонтом, и вот, прорвавшись через оболочку Земли, встает над горизонтом, освещая его белым ярким светом дня, подавляя остальные цвета, которые начинают постепенно растворяться все дальше по горизонту.
Тяжело бывает, когда человек на связи допускает бестактность. Ты здесь безоружен, ответить резко не можешь, во-первых, нельзя, слышат все, а потом жалеешь этого человека, поэтому надо иметь трезвый рассудок и на самом деле крепкие нервы, чтобы уметь вовремя сдержаться, а то раз сорвешься, и это как снежная лавина…
День победы, есть мировой рекорд — на 10 процентов превысили предыдущее достижение, и это официально засчитывается как новое. С утра вышел Рюмин на связь, поздравил с рекордом и Иванченков от отдела, где я работаю. Женя Кобзев дал код по нашей таблице, который означал, что нашу работу оценивают очень плохо. Это здорово меня расстроило. В следующем сеансе все же решил перепроверить. Оказывается, он вместо «очень хорошо» дал — «очень плохо». Перепутал цифры. Вот так и до инфаркта не далеко.
Занимались медицинскими экспериментами. Все нормально. Вечером посидели за столом, выпили сока за рекорд. Жизнью можно гордиться. По душам поговорили и в последнем сеансе связи с Толей запели: «Этот день победы…».
Совершенно не чувствую, что установили рекорд, день как день, еще хуже. Видимо, всегда, когда приходишь к большому результату, нет особых эмоций, восторга от успеха, а есть спокойствие от выполненной трудной работы. Вечером послушали по «Маяку» нашу встречу с Н. А. Крючковым.
Получили программу на оставшиеся дни. Не понравилась, почти одна медицина. Сегодня смотрели нас, как мы чувствуем себя на заключительном этапе. Кажется, неплохо. Во второй половине приехал Леонов, поздравил с рекордом, Получили радиограмму без формы.
Телекс из Франции от 23.11.82 г. Центру Управления Полетом.
Я был бы признателен, если передадите от имени национального центра космических исследований Франции и от имени Жан Лу Кретьена и Патрика Бодри наши искренние поздравления Анатолию Березовому и Валентину Лебедеву по случаю успеха, которого они только что достигли, перекрыв рекорд продолжительности полета и пребывания в космосе. Мы желаем им успешного продолжения полета. С глубоким уважением Юбер Кюрьен, президент КНЕС.
Вечером попросили дать нам Гимн Родины. Ведь этот рекорд — сплав трудовых дел нашего народа. И хотелось его отметить Гимном страны. Перед сном в последнем сеансе связи услышали его. Мы встали, повиснув в воздухе. В это время под нами в иллюминаторе проплывала Камчатка. Так приятно было чувствовать торжественность этих минут. И очень многое вспоминалось на этом трудном, долгом пути.
Вошли в тень. Посмотрел мерцание звезд в атмосфере при их заходе за горизонт, оно длится 5–7 сек. с частотой порядка 3 Гц. Огурцы в огороде хорошо взошли. Высота — 35 мм, 5 листочков, и «Журавлики», как я их здесь назвал, высотой 25 мм с 2 листочками. Сейчас поездил на велоэргометре.
Беда. Пропала часть пленок, которая хранилась в холодильнике. Видимо, случайно, когда его переносили за панель, зацепили кабелем тумблер и тем самым перевели работу холодильника в режим сушки. Пошел нагрев, и температура поднялась до +100 °C. А все дело в том, что для перехода из режима «Холод» в режим «Сушка» достаточно одного изменения положения тумблера. Даже блокировка закрытой крышки в режиме «Сушка» не была предусмотрена.
До полвторого ночи готовились к завтрашней работе. День так закручен, что дыхнуть нет времени и все идут ответственные операции, но интересно. С утра, в 7 час. 30 мин., начали динамику транспортным кораблем. Записали Австралию на видеомагнитофон. Поработали с режимом 81 и 67 «Дельта» по навигации, проверив оценку точности разворотов станции по «Сириусу». Точность оказалась высокой, около градуса.