Наступила ночь с 16 на 17 февраля, последняя ночь обреченных на смерть оккупантов.
Около полуночи сильно похолодало. Сорвался резкий порывистый ветер, порой до 15-20 метров в секунду, повалил, закружаясь во тьме, снег. А потом началась такая метель, какой ни мне, ни моим товарищам не приходилось до этого видеть ни разу. Свистел ветер, крупными хлопьями валил снег, и порой начинало казаться, что с неба на нас идет сплошная белая лавина. Но ночь от этого не стала светлее. Снежная пелена, нависшая над полями, делала мрак еще более непроглядным.
Мы отдыхали на нарах длинного барака. Никто из нас не предполагал возможности боевого вылета в такую погоду, и все-таки летчики и штурманы не спали: а вдруг...
И это "вдруг" произошло. В барак вошел майор Чернобуров и как бы шутя, когда группа построилась, спросил:
- Ну как, ребята, полетим?
- Если Родина прикажет... - в том же тоне ответил Николай Шмелев.
- Я серьезно спрашиваю, - повторил командир группы и рассказал, что минуту назад его вызвал к телефону командующий фронтом и попросил - попросил, не приказал! - найти в полку летчиков-добровольцев, которые в такую непогодь смогли бы подняться в воздух и выполнить очень сложное боевое задание разбомбить скопление фашистских войск в последнем оставшемся опорном пункте селе Шендеровке.
Никто из комсомольцев-летчиков не пожелал остаться в стороне. И когда майор скомандовал: "Добровольцы, шаг вперед!" - все, стоявшие в строю, дружно шагнули к командиру.
Через несколько минут Чернобуров докладывал командующему фронтом:
- Есть добровольцы!
- Кто? - командующего интересовали фамилии, должности, звания храбрецов.
- Все! - последовал ответ.
На аэродроме, по которому с воем метался буран, закипела работа. Под крылья маленьких По-2 оружейники подвешивали бомбы и кассеты с ампулами КС. Бензозаправщики доливали горючее в баки. Через считанные минуты самолеты один за другим скрылись в снежной мгле ночи. Вслепую они пошли на Шендеровку.
Вместе с нами на бомбежку последнего опорного, пункта немцев вылетели и несколько самолетов соседнего полка.
Первым на цель вышел экипаж капитана Виктора Заевского и лейтенанта Владимира Локотоша. С минимальной высоты штурман сбросил на танковую колонну ампулы с горючей жидкостью. Огромное зарево, окрасившее в багровый свет снежную пелену, увидели другие экипажи. Вниз полетели фугасные и осколочные бомбы.
И в это время, получив от летчиков отличный ориентир для прицеливания, ударили по окруженным войскам артиллеристы. Поднялась в атаку пехота. В действие пришли все огневые средства обеих сторон.
Гитлеровцы, гонимые призраком смерти, ошалевшие от выпитого шнапса, лезли напролом и гибли сотнями. Трупы ложились на трупы.
Наступил момент, когда противник на узком участке одолел числом. Образовалась брешь в первом рубеже наших войск. В эту дыру хлынул поток немецких войск - ударные отряды прорыва - танки дивизии СС "Викинг", бронетранспортеры с офицерами.
С флангов наша артиллерия в упор расстреливала гитлеровские колонны. Под шквальным огнем войска противника быстро теряли свой первоначальный порядок. На дороге образовались пробки автомашин, танков, бронетранспортеров.
Только единицам из нескольких десятков тысяч окруженных солдат и офицеров противника удалось пробиться через огненное кольцо. Корсунь-Шевченковская операция была победоносно завершена.
...Буранные февральские ночи и один такой же февральский день... В них словно сфокусировались накопленный комсомольцами-летчиками опыт, умение летать в любых погодных условиях, боевой задор, свойственные молодежи смелость, отвага, мужество и героизм. Комсомольцы с честью выдержали труднейший боевой экзамен.
* * *
На другой день, 18 февраля 1944 года, в первом часу дня в эфир понеслись знакомые всему миру позывные Московской радиостанции. Торжественно-взволнованным голосом Юрий Левитан начал читать приказ Верховного Главнокомандования:
"Генералу армии Коневу..."
В приказе сообщалось, что войска 2-го Украинского фронта в результате ожесточенных боев, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати суток, завершили операцию по уничтожению большой группировки немцев, в результате которой противник потерял на поле боя убитыми около 55 тысяч человек. Более 18 тысяч солдат и офицеров сдались в плен.
В приказе назывались отличившиеся войсковые соединения и части. За отличные боевые действия была объявлена благодарность всем войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунь-Шевченковским.
За отличное выполнение боевых заданий командования и проявленные при ликвидации корсунь-шевченковской группировки противника личным составом мужество, отвагу и героизм 930-й Комсомольский авиаполк Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Красного Знамени.
19 февраля к нам приехал американский корреспондент. Ему хотелось увидеть прославленных летчиков и штурманов, а также посмотреть с высоты птичьего полета на недавнюю арену грандиозного сражения. А посмотреть действительно было на что. Противник потерял в "котле" 471 самолет, 271 танк, 110 самоходных орудий, тысячи автомашин и множество другой военной техники. Вся она осталась в основном на дорогах, на аэродромах, в крупных селах.
Да и это еще не все. К потерям окруженной группировки следует приплюсовать урон, понесенный противником на внешнем кольце окружения. Здесь советские войска нанесли поражение еще пятнадцати фашистским дивизиям. Восемь из этих пятнадцати дивизий были танковые.
* * *
Разбушевавшийся 17 февраля над Правобережьем буран был, похоже, последним приступом зимы в здешних местах. Уже 18 февраля небо очистилось от туч и стало таким нежно-голубым, словно его только что постирали и разгладили. Засверкал, заискрился на солнце ярко-белый снег. Казалось, что все вокруг стало сразу светлее и чище. Это сама природа приветствовала нашу победу под Корсунь-Шевченковским.
Командир группы полка майор Чернобуров в распоряжение заморского гостя выделил летчика Александра Токаря. Саша с огромным удовольствием облетел с корреспондентом на своем По-2 район недавних боев.
Американец все увиденное зафиксировал на пленку.
Когда самолет приземлился, гость стал рассматривать По-2. Он даже похлопал ладонью по фюзеляжу, по крыльям. Желал, видимо, узнать, из какого материала сделан аэроплан.
- О! Это невозможно себе представить! - воскликнул корреспондент по-английски.
- Чем он недоволен? - спросил переводчика Саша Токарь.
- Не верит, - ответил тот, - что на таких самолетах вы громите немцев.
- Скажи американцу, что в полку пока другой техники нет. Но и эта нам очень нравится.
- Может, наши опознавательные знаки ему кое-что прояснят? - вступил в разговор Иван Антонов, показывая на комсомольский значок, нарисованный на руле поворота. Потом повернулся к гостю: - Комсомол, комсомол, понимаете?
Корреспондент долго и пристально рассматривал рисунок на самолете, но ничего не говорил.
- Что это есть, - наконец по-русски спросил иностранец, показав на надпись, сделанную на фюзеляже - "Стахановец Татарии". И вдруг воскликнул: О, комсомоль отчень богат!
Сказать бы ему, да ведь не поймет, что в полку уже получено почти двадцать таких самолетов-подарков от наших шефов - комсомольцев Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. И все они с дарственными надписями: "Победа будет за нами!", "За Русь!", "Казанский комсомолец", "Комсомолец Татарии", "Кзыл Татарстан"...
Да, комсомол очень богат. Богат своим мужеством, своей стойкостью, своей отвагой, своей дружбой.
Заморский гость что-то записывал в блокнот. Но не знаю, опубликовал ли он все это в своей газете.
Компаньерос
Надрываясь, зуммерил полевой телефон. Наконец трубку взял командир полка:
- Двадцатый слушает!
- Двадцатый, двадцать пятый... - Командир дивизии полковник Кузнецов подковырнул не то принятую систему позывных, не то подавшего голос Еренкова. Что-то до твоего хозяйства, Михаил Дмитриевич, в последнее время дозвониться стало трудно.
- Да я... - попытался было возразить командир полка.