Еренков оживился. В этом плане у него положение довольно приличное. Введены в строй боевых экипажей два летчика-новичка: боевое крещение получил сержант Протопопов, недавно прибывший в полк, и допущен к ночным полетам бывший адъютант третьей эскадрильи старший лейтенант Хотяшов. Борис Протопопов до прибытия к нам летал где-то в эскадрилье связи на Р-5. А Иван Хотяшов в полку с первого дня. В начале войны - истребитель. Был тяжело ранен. После госпиталя (медкомиссия отстранила его от полетов) занимался штабной работой. И вот сейчас, окрепнув физически, настоял, чтобы его еще раз проверила медицина. Попросился снова летать. Прошел курс подготовки к ночным полетам в полку.
- У меня все "кареты" с "извозчиками", - доложил Еренков. - Могу всех отправить в дорогу хоть сейчас.
- Хорошо, хорошо, - отозвался на это командир дивизии. - А сейчас слушай меня внимательно... Кстати, ты сидишь или стоишь?
- Сижу, - откровенно признался Еренков и улыбнулся: ведь при разговоре с начальством положено стоять.
- Так держись крепче за стул. Новость для тебя, думаю, особенно интересная и приятная.
Трубка замолчала. Командир дивизии, прикрыв микрофон ладонью, скомандовал летчику звена управления: "Вылетайте немедленно в Бельцы! Подробности - у оперативного дежурного".
- Алло! Алло! - Еренков даже постучал по трубке. - Почему молчите?
- Не шуми, не шуми, Михаил Дмитриевич, слышу.
- Так что за новость, товарищ полковник?
- Жди к себе гостей из Испании.
- Из Испании?..
- Именно. Хотел было отправить их к Илларионову или Девятову, да вспомнил - Испания-то тебе роднее. Кстати, ты хоть что-нибудь по-испански еще помнишь?
- А как же! Амиго... компаньерос...
- Значит, я правильно поступил.
- Гостям мы всегда рады.
- Прими заодно поправку: не гости они, а летчики. Бери к себе в полк...
Испанцы Бартоломео Масс и Мигуэль Родригес прибыли в нашу страну после падения республики в Испании. Бартоломео сражался против фалангистов генерала Франко на стороне республиканцев. Воевал, говоря по-нашему, не жалея живота своего, не щадя жизни. В трудную для Испании годину вступил в Испанскую коммунистическую партию. Личной храбростью, беззаветным служением идеалам революции заслужил большое доверие товарищей по оружию - был назначен командиром батальона...
Гибель республики явилась для Масса личной трагедией. И когда перед ним встал выбор, по какому пути идти дальше, он, не задумываясь, решил эмигрировать в Советский Союз, страну победившего социализма. Верил, что придет пора и он снова будет сражаться за счастье своего народа.
В солнечной Армении Бартоломео вместе с другими испанскими парнями, нашедшими в Стране Советов свою вторую родину, прошел курс первоначальной летной подготовки. А когда разразилась Великая Отечественная война, стал проситься на фронт. Всем своим существом понимал, что, защищая с оружием в руках великую Советскую страну, он будет бороться за свободу и независимость родной Испании.
Не сразу молодой испанский пилот стал фронтовым летчиком. Сначала волею случая Бартоломео оказался в разведывательно-диверсионном отряде. Прошел здесь хорошую школу владения стрелковым оружием. Отлично стрелял из пистолета, из винтовки, знал станковый и ручной пулеметы, ППШ, научился делать фугасы. Прыгал с парашютом... Вскоре с небольшим отрядом партизан Бартоломео должен был десантироваться в глубокий тыл фашистов. Но... на войне как на войне. Случилось несчастье. Одна из групп, в которую входили друзья Масса, при выброске из самолета напоролась на немецкую засаду и почти вся погибла. Выброску остальных десантников было решено задержать. Насколько - неизвестно. Бартоломео хотелось не ждать, а драться с фашистами. И он попросил перевести его в авиацию. Просьбу удовлетворили.
Не каждому в авиации суждено быть истребителем. Массу, чтобы летать на Яках или "лавочкиных", требовалось, кроме всего прочего, пройти сначала подготовку на УТ-2 и УТ-1, а затем на учебных истребителях. Процесс довольно сложный и долгий. А если ты хочешь быстрее попасть на фронт - иди в легкомоторную авиацию. Там матчасть уже знакомая. Изучить надо только технику пилотирования ночью.
Военная судьба Мигуэля Родригеса была схожа с судьбой его друга Бартоломео. Разница - в нюансах. И вот они уже на фронте, в Молдавии, ждут отправления в один из полков 312-й Знаменской ночной легкобомбардировочной дивизии. В дивизии - три полка. Одним командует майор Илларионов. Его так и именуют - илларионовский. Другой называют девятовским, по фамилии командира полка полковника Девятова. А еще есть полк Комсомольский. Им командует бывший "испанец" майор Еренков.
- Вот куда надо проситься, Мигуэль, - говорит другу Масс.
Родригес молчит, занятый какими-то своими мыслями. Он и вообще не очень-то разговорчивый - прямая противоположность Бартоломео.
- Что же ты ничего не отвечаешь? - упрекает его товарищ. - Позволь тогда считать по-русски твое молчание знаком согласия?
- Хорошо, - кивает Родригес.
- Вот и отлично! Там нас быстрее выпустят в боевой полет. Вива, Испания!
* * *
Прибытия летчиков-испанцев в полк более всего ожидал майор Еренков. Только что он отправил на боевое задание все экипажи полка. Одни полетели бомбить живую силу и технику врага по дорогам Яссы - Тыргу-Фрумос, Яссы - Васлуй, Кишинев - Бужор - Хуши, другие - на переправы через Прут...
"Жди к себе гостей из Испании", - вспомнились Еренкову слова командира дивизии...
Испания... 1937 год... Как давно все это уже было...
На X съезде комсомола, который избрал Еренкова членом ЦК ВЛКСМ, познакомился он с летчиком Николаем Остряковым. С ним его свел секретарь ЦК по военной работе.
- Знакомьтесь, - сказал он, - надеюсь, будете друзьями. Во всяком случае, поговорить вам есть о чем. А у меня, извините, дела...
- А-а, Еренков!.. - Николай Остряков даже чуть растерялся. - Слыхал, слыхал. Даже мечтал о встрече. Ух, думал, какой богатырь!
- Реальность разочаровала?
- Наоборот. Что не великан - даже лучше: меньше загрузка в самолете.
Оба сдержанно улыбнулись.
- При чем тут мой вес?
- Твой вес довольно значительный, - перевернул фразу летчик. - А загрузка - другое дело. Думаю пригласить тебя в экипаж на побитие мирового рекорда. Как на это смотришь?
- Хорошо смотрю.
К собеседникам снова подошел секретарь ЦК комсомола. Уловив суть беседы, хотел вступить в разговор, но в это время раздался звонок на очередное заседание. Напоследок сказал:
- Когда будем формировать экипаж, вызовем.
Съезд закончился. Еренков отправился в свою часть. А там уже ждала телеграмма: вызов в Москву. "Ну, будет мировой рекорд!" - подумал Михаил.
Но в столице разговор пошел совсем о другом...
Воспоминания командира полка прервали вошедшие в штаб летчики и штурманы, только что вернувшиеся из разведывательного полета:
- Товарищ майор, экипаж Титаренко - Ланцов боевое задание выполнил. Восточнее пункта Мунтель и западнее Хендерешти, как и предполагалось, противник оборудовал полевые аэродромы. Отбомбились по стоянкам самолетов в Хендерешти. Аэродром сильно прикрыт зенитным огнем, - Ланцов выложил на стол карту и показал, где именно установлены зенитные батареи.
- Докладывает экипаж младшего лейтенанта Чернышева и сержанта Протопопова. - К столу командира подошел Иван Чернышев. - На дороге Яссы - Тыргу-Фрумос обнаружена колонна автомашин, идущая к Пруту. Бомбы сбросили на окраине Тыргу-Фрумос. Похоже, угодили в склад с боеприпасами.
- Заходили на Феркешени, - доложил лейтенант Костров, штурман из экипажа Александра Анисимова. - В полкилометре восточнее Феркешени - аэродром. Подсветили его САБ и насчитали до тридцати Ю-87...
Я в ту ночь летал на разведку по маршруту Кишинев - Котовск - Бужор Хуши. Не доходя до Кишинева, в лесу восточнее Милешти, мы с Киреевым заметили мигающие огоньки.