Вечером в тишине недвижного воздуха громче слышно канонаду. Город словно вымер - ни огней, ни шума на улицах. В суровом молчании проходят группы военных. Одеты они по-разному, но на всех ремни с патронташами, в руках - оружие.
Лечь хотели пораньше. Но едва разошлись по комнатам, завыла в порту сирена.
Вбежал испанец.
- Камарадо, камарадо! Бункер! Машу рукой: обойдется.
- Но-но, камарадо!
- Не станем спорить, - предлагает Ковалевский. - Все-таки мы в гостях.
Вышли в коридор, и тут позади раздался страшный грохот. Только что притворенная мною дверь с треском летит в противоположную сторону. Заглядываю - стены в моем обиталище как не бывало.
Ковалевский сокрушенно качает головой:
- Комнату ему дали с прекрасным видом на море... Действительно, через огромную дыру в стене видна бухта.
- Немецкие корабли, - объясняет испанец. Его, оказывается, выделили для охраны советских летчиков, и он все время находится неподалеку. Бродят вдоль берегов, иногда обстреливают. Наверное, узнали о вашем прибытии.
- Как же смогли? - недоверчиво вскидывает голову Матюнин.
- Пятая колонна, - отвечает за испанца Мирошниченко.
- Да, пятая колонна, - вздыхает тот.
- Сволочи! - мрачнеет Квартеро. - На лицо посмотришь - все преданные...
Не впервые заявляет она о себе. Выражение в ходу. Мятежные генералы похвалились, что на Мадрид идет четыре их колонны, а пятая действует в самом городе. Скрытые враги стреляют из окон, забрасывают гранатами автомашины. А то вдруг дошли до нас и такие вести, что в каком-то посольстве скрывался большой отряд пятой колонны.
Однажды в сумерках на нашем аэродроме под Мадридом поднялся переполох, открылась стрельба.
- Альто! Альто!
Следом раздался нарастающий гул моторов. Навалились бомбардировщики, загрохотали взрывы бомб. Наши отогнали их. Бомбовозы ушли, а вокруг продолжалась стрельба.
- В чем дело? - спросил я часового-испанца.
- Бенгальщики. Сигналы подавали. Пятая колонна... Рано утром к нам в общежитие позвонили из контрразведки:
- Камарадо! Сигнал с аэродром: фашиста авиньон!
Матео спит в машине. Из открытой кабинки торчат его внушительных размеров ботинки. Рядом стоит кремовое авто Ковалевского.
Пять секунд - моторы уже заведены. На бешеной скорости пронизываем безлюдный город. Служба оповещения сработала хорошо: гул в небе услышали, когда уже подбегали к самолетам.
Звук странный, непривычный.
Понеслись на взлет Ковалевский, Матюнин и Мирошниченко. Остальные, сидя в кабинах своих машин, ждут.
Наше первое звено набирает высоту.
Они сближаются с врагом, и я уже вижу - это гидросамолеты. Один... Второй...
Матюнин атакует. Безрезультатно.
Третий... Четвертый...
Надо вылетать и нам.
Мой "курносый" рванул с места в карьер, земля накренилась и ушла под крыло.
Выбрал себе цель, атакую. Фашист увернулся.
Еще раз приготовился к атаке, но пришлось отвернуть в сторону, потому что из кабины стрелка ударила очередь пулемета.
Так он заставляет меня менять курс, и этим выигрывает. Пока я развернусь опять на него, он успевает оторваться
Догоняю... Еще... Еще немного... Можно нажимать на гашетку. Ну!
Но вдруг - передо мной пустота. "Гидра" резко провалилась вниз.
Ручку от себя! Вот она круто несется вниз. Чувствую, как начинает подрагивать самолет, разгоняя скорость на пикировании.
Метр за метром он достает "гидру", я уже держу ее в прицеле, я уже все сделал как надо, остается только нажать на спуск. Но... Куда она девалась? Почему перед глазами небо? Где низ, а где верх?..
Резко тяну ручку на себя. Самолет стонет от боли, как живой. А может это мой стон? В глазах разряжаются молнии, а на плечи наваливается такая тяжесть, что тело сползает вниз, в глубь кабины...
Где же земля?! Почему везде одно небо?!
Какая тут земля, ведь кругом - вода...
Это первый мой бой над морем, и я не знал, как оно обманчиво.
А немец знал. Знал, что в ясный день оно отражает голубую высь, а если еще идти против солнца, то совсем трудно порой бывает уловить те тонкие краски, которые отличают низ от верха,
Он знал, еще, что новичок, если даже не потеряет из вида море, все равно просчитается' в такой погоне на пикировании, потому что не сумеет здесь точно определять высоту.
Он звал все это и точно рассчитал. Вышел из пике у самой воды. А я вслед за ним. Только сейчас понял: он мог сбить меня без выстрела.
Немножко поташнивает... Ну нет! Теперь тебе не уйти. Не дам я тебе уйти, не дам.
Еле нашел. Фашист был уже далеко, крался у самой воды, почти сливаясь с ней по цвету.
Хорошо, подлец, понимает дело. Опытный, уверенный в себе. Наверное, пересмеивается сейчас по радио со штурманом и стрелком.
Да, теперь к нему не так просто подступиться. Снизу уже не взять, а там как раз у него слабое место. Снизу он прикрылся морем.