Инна Чурикова родилась 5 октября 1943 года в городе Белибей Башкирской АССР. После войны вместе с мамой — Клавдией Васильевной, в будущем профессором-биохимиком — Инна приехала в Москву.
В детстве Инна ужасно комплексовала по поводу своей внешности, однако мама верила: ее дочка — человек талантливый и она обязательно станет актрисой. Мать заразила своей верой и дочь. Впервые Инна вышла на сцену в начале 50-х — будучи летом в пионерском лагере, она записалась в драматический кружок и активно участвовала во всех его постановках. Лицедейство настолько захватило ее, что чуть позже она оказалась в молодежной студии при Драматическом театре имени К. С. Станиславского.
О себе Инна Чурикова рассказывает: «Артисткой я стала благодаря маме. Мама мне всегда говорила, что я буду актрисой. Я не хотела ее огорчать. Она в жизни всего сама добилась — трудом, напором, волей. Бабушка почти безграмотная была, а мама — химик, профессор. Она всегда говорила: «Дочка, если что задумаешь, так тому и быть». А у меня внешность не артистическая — что с такой внешностью задумывать? Мама же говорила: «Дочка, ты у меня красавица». Смешно… И знаете, если бы не она, я бы, возможно, в себя не поверила, хотя, мне кажется, с пеленок что-то разыгрывала, представляла, изображала…»
Окончив десятилетку, Чурикова подала документы сразу в два театральных вуза — в Школу-студию МХАТа и в Театральное училище имени Щукина. Однако ни в одно из этих заведений ее не приняли: во МХАТе она «срезалась» на экзамене (читала серьезное стихотворение с закрытыми глазами, как советовала ей мама, а вся комиссия умирала от хохота), а в «Щуке» ее «забраковали» из-за внешности. Один из тамошних преподавателей прямо во время экзамена внезапно спросил: «Девушка, а вы давно рассматривали свое отражение в зеркале?» Чурикову это настолько потрясло, что она расплакалась и забрала документы. К счастью для нашего искусства, обида жила в ней недолго. По ее же словам: «Я была о себе хорошего мнения, знала, что у меня своеобразное лицо, которое не каждому дано оценить, поэтому, поплакав, забрала документы из Щукинского и больше туда не приходила. Не поняли меня, ну и ладно…»
Удача улыбнулась Чуриковой в Театральном училище имени Щепкина, где она благополучно сдала все экзамены и была зачислена на первый курс. Буквально с первого же года обучения ее стали приглашать сниматься в кино. Правда, роли ей доставались сплошь комические — непутевые девахи с нестандартной внешностью и неустроенной судьбой. Такие роли она играла в фильмах: Райку в «Тучах над Борском» (1961), деваху в кепке «Я шагаю по Москве» (1963), Анжелику в ленте «Где ты теперь, Максим?» (1964), Марфушку в «Морозко» (1965), Розочку в «Тридцать три» (1966), белокурую Жази в «Неуловимых мстителях» (1967), Нельку-колдунью в «Старшей сестре» (1967).
Самой заметной из этого списка стала роль Марфушки в фильме Александра Роу «Морозко». Режиссер пригласил Чурикову на эту роль не случайно — увидев однажды, какой популярностью она пользуется в «Щепке» в ролях сказочных персонажей, он смело предложил Инне роль непутевой Марфушки. И не прогадал. Марфушка — одна из несомненных удач этого фильма-сказки, который собрал целый урожай всевозможных призов: Венеция-65, DRA-66 (Киев), Рим-66, Тегеран-66.
Между тем в год выхода фильма на экран Чурикова закончила училище и попала в труппу Московского театра юного зрителя. Как и в кино, на сцене этого театра Чурикова вынуждена была играть характерные роли: милых и вредных старушенций, зверюшек. Но лучшей ее ролью стала Баба Яга. Актриса была настолько необычна в этой роли, что в 1966 году Центральное телевидение перенесло спектакль с ее участием на голубой экран и демонстрировало на всю страну. Один из таких показов круто изменил судьбу доселе мало кому известной актрисы.
Совершенно случайно спектакль увидел тридцатитрехлетний кинорежиссер Глеб Панфилов. Однако прежде, чем рассказать об этом событии, скажу вкратце о самом режиссере.
Панфилов родился 21 мая 1934 года на Урале. Там же закончил Политехнический институт и работал начальником смены на химическом заводе. Затем был выдвинут на комсомольскую работу и стал заведующим отделом агитации и пропаганды Свердловского горкома комсомола. В конце 50-х Панфилов организовал в Свердловске студию кинолюбителей, в работе которой принимал самое активное участие. Оттуда его вскоре пригласили на местное телевидение, где Панфилов снял два фильма: «Вставай в наш строй» (документальный) и «Дело Курта Клаузевица». В 1960 году Панфилов уехал в Москву, где поступил на операторский факультет ВГИКа. В 1963-м закончил его и тут же поступил на режиссерский факультет. Три года спустя благополучно закончил и его, был зачислен в штат киностудии «Ленфильм», где начал подготовку к съемкам своего первого художественного фильма под названием «В огне брода нет». Сюжет этого фильма Панфилов вычитал в журнале «Красная новь» за 1939 год — был там такой рассказ Евгения Габриловича «Случай на фронте». Речь в нем шла о любви красноармейца Алеши Семенова к санитарке Тане Теткиной.
Работа над фильмом шла тяжело, потому что Панфилову никак не удавалось найти исполнительницу главной женской роли. И вот, когда сроки съемок катастрофически приближались, а героини все не было, Панфилов случайно включил телевизор и увидел на экране Бабу Ягу в исполнении Инны Чуриковой. Глядя на виртуозную игру актрисы, Панфилов внезапно поймал себя на мысли, что он впервые в жизни жалеет злую колдунью. Так необычно играла ее молодая актриса. Заинтригованный этим обстоятельством, Панфилов бросился на поиски так понравившейся ему Бабы Яги.
Когда Чуриковой предложили роль Теткиной, она, практически не раздумывая, согласилась ее играть. Еще бы — главная роль, причем абсолютно непохожая на все то, что ей приходилось играть до этого. Однако в глубине души актриса не очень-то верила в то, что ее утвердят на Теткину. Поначалу так и получилось — художественный совет «Ленфильма» был категорически против ее кандидатуры. Аргумент при этом был предъявлен следующий: «Чурикова всю жизнь играла дурочек, а теперь предстанет в образе девушки, в которую влюблен главный герой. Да зрители нас на смех поднимут!» Но Панфилов был неумолим, он изо всех сил отстаивал Чурикову. Его активно поддерживал и автор сценария Евгений Габрилович. В конце концов худсовет им удалось уломать.
Вспоминает Глеб Панфилов: «В сценарии значилось, что героиня наша некрасива. Кто-то упрекал нас за это, а кто-то не принял из-за этого фильма. Оказалось, что столь незначительная на первый взгляд ремарка в сценарии привела к самым значительным спорам и разногласиям. Мы, сами того не ведая, посягнули на некий, уже сложившийся за многие годы эстетический идеал. В Тане Теткиной все было непривычно, все было не так — и лицо, и фигура, и костюм, и характер, весь ее облик. Хотя у нас и в мыслях не было что-либо низвергать. Мы просто хотели внешней некрасивостью героини подчеркнуть истинную человеческую красоту, ее главное содержание — неповторимый и прекрасный духовный мир, который самым удивительным образом с непостижимым волшебством преображает и глаза, и лицо, и весь облик человека…»
А вот что говорила по этому поводу Инна Чурикова:
«Для меня встреча и работа с режиссером Глебом Панфиловым была принципиальной. Я, мучившаяся своей ненужностью, бессмысленностью того, что делаю, не удовлетворенная собой беспредельно, стала вдруг верить, что смогу, что очень серьезное и нужное — это мое дело, что могу больше того, что во мне до сих пор видели. И все оттого, что в тебя верили».
Фильм «В огне брода нет» вышел на экраны страны в 1968 году и собрал в прокате 7,69 миллиона зрителей. Два года спустя на XXII Международном кинофестивале в Локарно (Швейцария) он был удостоен первой премии — «Золотого леопарда».
Между тем встреча с Панфиловым внесла изменения не только в творческую жизнь Чуриковой, но и в личную. В конце 60-х они поженились и уже следующую картину — «Начало» — снимали, будучи супругами. В этом фильме Чурикова сыграла скромную работницу фабрики Пашу Строганову, наделенную редким даром жертвенной любви.
Рассказывает Г. Панфилов: «Картина «Начало» зрела во мне задолго до того, как мы приступили к работе над сценарием. Она существовала для меня и тогда, когда я снимал фильм «В огне брода нет». А если быть объективным, то и значительно раньше, в бытность мою инженером, когда я работал на заводе и еще не помышлял о кино…
По роду деятельности мне приходилось иметь тесное общение с рабочими нашего завода. Завод был химическим, а всем известно, что на таких заводах работают преимущественно девушки. Поэтому мне и хотелось рассказать о рабочей девушке с непохожим на других характером, показать ее за обычными делами в привычной обстановке и постараться обнаружить в этом глубину и смысл простых вещей.
Шло время. Менялись обстоятельства, но желание рассказать о девушке с фабрики не проходило. И вот когда завершилась работа над фильмом «В огне брода нет», я предложил Евгению Габриловичу сюжет о некой девушке с фабрики или завода — это не имело существенного значения, — которую звали Паша Строганова. Девушка эта — натура самобытная и талантливая, и это роднило ее с Таней Теткиной, хотя характер Тани и ее эпоха были иными…»
Фильм «Начало» вышел на экран в 1971 году и вызвал далеко неоднозначную реакцию у критики и зрителей. Часть из них картину безоговорочно поддержали (в прокате она собрала почти тридцать миллионов зрителей), а читатели журнала «Советский экран» назвали Чурикову лучшей актрисой года. В том же году болгарские зрители назвали Чурикову лучшей зарубежной актрисой, поставив ее впереди Софи Лорен и Элизабет Тейлор. На Международном кинофестивале в Венеции Чуриковой вручили приз «Золотой Лев Святого Марка» как лучшей актрисе фестиваля. Однако нашлись и такие, кто считал, что заслуги актрисы преувеличены, а ее внешние данные и актерские возможности — весьма посредственные. Самой Чуриковой запомнилось обсуждение фильма «Начало» в московском кинотеатре «Ударник». Она вспоминает:
«Из зала поднялся товарищ по фамилии Эфрос (однофамилец известного режиссера), назвался инженером и, очевидно, из лучших побуждений порекомендовал мне больше никогда не сниматься в главных ролях. Это было больно, обидно… Я тогда очень переживала и теперь даже думаю: может, то обсуждение «Начала» и спровоцировало какие-то мои будущие недуги, неприятности? Мы же все беззащитны перед агрессией…»
Зритель наверняка помнит, что в фильме «Начало» Чурикова сыграла две роли: Пашу Строганову и Жанну д'Арк. Последней было уделено в картине не так много места, однако Панфилов и Чурикова рассчитывали в скором времени посвятить этой женщине отдельный фильм. Работа над сценарием к нему началась еще в процессе съемок «Начала». Однако руководство Госкино всячески препятствовало работе над этим фильмом, и в июле 1973 года Чурикова в отчаянии пишет письмо председателю Госкино Ф. Т. Ермашу. Приведу его полностью:
«Дорогой Филипп Тимофеевич!
Не могу больше молчать. Положение мое отчаянное. Четыре года напряженной работы над Жанной. Сколько книг прочитано! Сколько дум передумано! Сколько сил, времени, чувств отдано этой работе! Четыре года ожиданий, когда же, когда же?
Все эти годы я ради Жанны отказывалась от других предложений в кино, чтобы не разменивать себя, чтобы быть готовой к важной в моей жизни миссии — сыграть Жанну. Я отказывалась от возможности работать в театре, от возможности иметь детей, свято веря в то, что Жанна стоит всех мук и лишений, свято веря, что мои силы и способности нужны нашему кино.
Если бы Вы знали, Филипп Тимофеевич, с какой надеждой я смотрела на Вас тогда, на Пленуме в октябре прошлого года, когда Вы только что вступили на пост министра. С какой надеждой!..
И вот Вы уже год работаете, но именно Вы стали первым противником фильма о Жанне д'Арк — нашей идеи, нашей мечты! Именно Вы никак не хотите понять, зачем нужна советскому народу Жанна д'Арк. Но ведь известно: кто не хочет слышать — не слышит. И тогда все доводы теряют смысл. Я Вам хочу привести только один довод — верьте художнику, его чувству, интуиции, таланту, его гражданственности. И дело покажет, что он прав…
У каждого человека, Филипп Тимофеевич, есть свой предел. Особенно у актера. И особенно у актрисы. Наш век короткий. Я начала стареть для Жанны. И сознание этого приводит меня в отчаяние. Я не могу больше ждать. Меня все чаще и чаще посещают мысли о ненужности моей жизни, об уходе из жизни. И эти мысли мне уже не кажутся страшными. Поверьте мне! Услышьте меня, пока не поздно!
Теперь я хочу написать Вам несколько слов о Глебе Панфилове. Я не знаю, насколько глубоко Вы понимаете его творчество. И его фильмы. Скорее всего Вы их не понимаете. Судя по Вашему отношению к его идее снять фильм о Жанне д'Арк (это поразительно, но Вы даже не нашли времени прочесть сценарий)… И я мучительно думаю теперь: ну почему, почему именно этого человека Вы так смертельно ранили? Почему именно этому человеку, честному, принципиальному, талантливому, Вы практически закрываете путь в кино…
Для нас Жанна д'Арк — не блажь, не лирика, не какая-то выгода. Слишком много за нее заплачено, слишком много, чтобы Вам так думать. Для нас снять этот фильм — единственная возможность жить и работать сейчас. И наша жизнь только в этом, в этой работе. У нас нет ничего другого, кроме этого.
Филипп Тимофеевич! Будьте, молим Вас, нашим защитником! Поймите все наше отчаянное положение. Взываю к Вашему сердцу, к Вашей мудрости и уму. Не убивайте нас!.. С глубоким к Вам уважением, ожиданием и надеждой актриса Инна Чурикова».
Как же отреагировал на это письмо-крик председатель Госкино? Да никак. Его аккуратно подшили в серую папочку и вывели резолюцию: «По указанию тов. Ермаша Ф. Т. на письмо И. Чуриковой ответа не будет. Е. Котов. 24 июля 1973 г.»
Минуло уже около четырех лет со дня окончания съемок фильма «Начало», а Чурикова продолжала находиться в простое. За это время к ней обращались многие режиссеры с предложениями сыграть любую из ролей в их картинах, но Чурикова эти предложения отклоняла — не хотела «изменять» Панфилову. Ей казалось, что если ее мужу не разрешают снимать, что он хочет, то она тоже не имеет права сниматься. Однако каждый месяц вынужденного простоя убивал в ней актрису. И вот, когда сил сидеть сложа руки уже не осталось, Чурикова вернулась в театр. Это произошло в 1973 году. Тогда на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола Андрей Тарковский задумал поставить «Гамлета», и Чурикова сыграла в нем Офелию. Затем роли пошли одна за другой: Неле в «Тиле», Сара в «Иванове» и др. Касаясь работы Чуриковой в театре, критик М. Туровская писала:
«После «открытия» Чуриковой на экране, казалось, что она врожденная актриса кино, если даже, как многие, от съемки к съемке подвизается в театре. Но вот Чурикова вышла на сцену, и вдруг стало очевидным, что ее истинное призвание — подмостки, так ярко театральна, крупно сценична оказалась она в каждой своей роли. «Перевоплощение» — слово, примелькавшееся в театральном словаре, — по отношению к Чуриковой приобретает почти физиологический смысл. Она именно что перевоплощается — усваивает физический тип, пластику, жест персонажа. Но она же никогда не забывает, что представляет на сцене, — ее жест крупен, обобщен, «историзирован».
Между тем, потерпев неудачу на «историческом» направлении, Панфилов решил обратиться к современности. Однажды он где-то вычитал или услышал такую историю. Некая женщина-руководитель потеряла сына-школьника — он погиб при нелепых обстоятельствах. И вот, похоронив горячо любимого сына, женщина уже на следующий день вышла на работу: то ли дел было много, то ли ей невмоготу было сидеть дома, где каждая вещь напоминала о погибшем сыне. И весь день, пока она находилась на работе, ее сослуживцы поражались ее спокойствию, и лишь чуть дрожавшие руки выдавали то, что творилось у нее в душе. Панфилова эта история потрясла, и на ее основе он написал сценарий фильма «Прошу слова». Роль председателя горисполкома старинного города Златограда Елизаветы Уваровой, естественно, предназначалась Инне Чуриковой.
Премьера фильма состоялась в 1976 году. В прокате он собрал не самую лучшую кассу (9 с небольшим миллиона зрителей), но был отмечен призами на фестивалях в Карловых Варах (1976), Барселоне (1977). В 1976 году И. Чурикова стала лауреатом премии Ленинского комсомола за создание образа современника на экране.
Позднее критик М. Мурзина так откликнется на эту роль Чуриковой: «Она сыграла прежде всего женщину, «святую душу» (именно так, кстати, сначала назывался сценарий другого ее «звездного» фильма — «В огне брода нет»). Сыграла опять верующую — в коммунизм, в «идеалы».. Сыграла бескорыстного, доброго, честного человека. Сыграла жену и мать. И все это так не укладывалось в представление о всевластном типе бабымужика на руководящей работе! Сыграла мечтательницу, романтическую натуру — отсюда и ее идея построить в городе мост (чтобы соединить берега!), и детский плач по убитому Сальвадору Альенде. Чурикова снова сыграла уникальность.
Достоинство человеческое. И веру в то, что человек честный и добрый способен изменить жизнь…»
В 1977 году Чурикова впервые «изменила» Панфилову и дала согласие сниматься у другого режиссера — в телеспектакле «Любовь Яровая» она сыграла центральную роль — Любовь Яровую. Однако эта «измена» дорого стоила актрисе — роль не удалась. Вот как сама Чурикова рассказывает об этом:
«Почему в работе с Чеховым я выиграла, а вот тут проиграла? Потому что меня режиссер «предал». В том месте, где он был, там была дыра и сквозило. И нечем было прикрыться. Он спешил, не давал играть то, что мне больше всего интересно в этой роли. Она ведь никакая не героиня, Любовь Яровая. Преданная любви, она просто пошла за любимым. Она была верной женщиной, и лишь когда убила свое чувство — стала верным товарищем. Любой милашке простили бы в этой роли все. Мне не простили ничего…»
Между тем неприятный осадок после этой неудачи довольно быстро улетучился, а через год от него и вовсе не осталось и следа. В семье Г. Панфилова и И. Чуриковой родился сын — Ванечка (у Панфилова рос сын от первого брака — Анатолий).
Ребенок, наверное, очень необычный, о котором Чурикова рассказывала: «Ванечка мой рос, как все дети. Но однажды мы вышли на улицу гулять. На скамейке сидели старушки.
— Старушки, родные, здоровья вам и удачи, — сказал Ваня.
Мы пошли дальше. Навстречу бежала собачка.
— Собачка, двоюродная, здоровья тебе и удачи.
По дороге в песочницу попалась березка:
— Березка, дорогая, здоровья тебе и удачи.
Когда мы пришли в песочницу, Ваня сказал:
— Песочек, родной, здоровья тебе и удачи.
Меня это потрясло. Еще больше меня потрясло другое… Когда однажды Ваня пришел из школы и сели обедать, он вдруг заплакал.
— Что случилось? — спрашиваю его.
— Мамочка, сегодня Костя Розенфельд принес в класс батон хлеба и всем дал по кусочку. — И заплакал…»
После неудачи в «Любови Яровой» Чурикова зареклась сниматься у других режиссеров, но в 1978 году поддалась на уговоры Марка Захарова, главного режиссера театра, в котором играла. В его телевизионной постановке «Тот самый Мюнхгаузен» она сыграла одну из главных женских ролей — баронессы Мюнхгаузен. После чего один за другим снялась в трех фильмах своего мужа Глеба Панфилова: «Тема» (1979; фильм вышел в прокат в 1986), «Валентина» (1981), «Васса» (1983; Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых в 1985 г.).
В последующие три года Чурикова активно снималась у других режиссеров: у Петра Тодоровского в «Военно-полевом романе» (1984; приз «Серебряный медведь» на XXIV Международном кинофестивале в Западном Берлине за лучшую женскую роль), у Михаила Швейцера в «Мертвых душах» (1985), у Карена Шахназарова в «Курьере» (1986).
В 1985 году И. Чурикова была удостоена звания народной артистки РСФСР, пять лет спустя — народной артистки СССР.
В середине 80-х в театральном репертуаре Чуриковой появилось несколько интересных работ. Среди них: Комиссар в «Оптимистической трагедии» (1985) В. Вишневского, Ирина в «Трех девушках в голубом» (1985) Л. Петрушевской. В 90-е годы к этим ролям прибавилось еще несколько: Мамева в «Мудреце», Аркадина в «Чайке», Антонида Васильевна в «Варваре и еретике» и др.
В 1988 году Г. Панфилов приступил к работе над очередным фильмом — «Мать», в котором Чурикова должна была сыграть Ниловну. Премьера фильма состоялась в 1990 году. В том же году он был удостоен сразу трех призов: Канн-90, «Феликс» и «Ника».
В 90-е годы Чурикова записала на свой творческий счет еще несколько фильмов и прибавила к «букету» своих предыдущих наград еще ряд престижных премий. Судите сами. За фильм Вячеслава Криштофовича «Ребро Адама» (1990) актриса получила «Нику-91» (лучшая женская роль), за фильм Александра Галина «Плащ Казановы» (1993) — приз за лучшую женскую роль и приз публики на X Международном кинофестивале «Европа Cinema-93» в Виареджо (Италия) и премию на Открытом Российском кинофестивале в Сочи (1994). Актриса получила также приз на третьем кинофестивале «Женский мир-94» в Набережных Челнах за классическое воплощение русского женского характера в фильме Семена Арановича «Год Собаки» (фильм также был удостоен призов на фестивалях «Берлин-94», «Кинотавр-94», Сан-Рафаэль-94, ФФ-94 (Санкт-Петербург). Роль в картине Андрея Михалкова-Кончаловского «Курочка Ряба» не принесла лично Чуриковой никаких наград, но сам фильм был положительно оценен критикой и получил приз на кинофестивале в Анапе «Киношок-94».
В 1995 году состоялся дебют Чуриковой в жанре эксцентрической комедии — в фильме Владимира Меньшова «Ширлимырли» она сыграла мать близнецов Кроликовых. Несмотря на то, что лента имела большой успех у публики, сама Чурикова считает свое участие в нем ошибкой. По ее словам: «Я бы могла не сниматься в «Ширли-мырли», но Меньшов уговорил».
Эта работа Чуриковой послужила толчком к тому, что некоторые критики заговорили о серьезном кризисе в ее творчестве. В августе 1995 года в газете «Арт-фонарь» появилась статья М. Мурзиной под выразительным заголовком «Актриса, которая перестала удивлять». В ней автор весьма скептически оценила последние роли Чуриковой в кино, хотя некоторые из них были отмечены высокими призами. Но у автора статьи был свой собственный взгляд на эти работы. Приведу отрывок из публикации:
«…Нина Елизаровна в «Ребре Адама» В. Криштофовича. Для меня последняя интересная работа Чуриковой. Потом пошло уже тиражирование того, что было сыграно, скажем, в «Теме» (интеллигентная женщина посреди пошлости и грязи житейской, во «враждебном окружении»). Инна в спектакле «Сорри» Панфилова в Ленкоме, Вера в «Годе Собаки» (эта роль просто не для нее, и она оказалась повтором уже сыгранного когда-то), Хлоя в «Плаще Казановы» (опять распахнутые глаза, улыбка Джоконды, наивная восторженность, лукавая женственность…).
И наконец, «Курочка Ряба». Как известно, первая исполнительница роли Аси Ия Саввина от такого «продолжения» картины и биографии своей давней героини (речь идет о фильме «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж») в резких выражениях отказалась. По-моему, правильно сделала. Отказ ее разрушал весь замысел «дилогии» Кончаловского (снявшего первый фильм еще в 1966 году, хотя на экран он был выпущен спустя 20 лет. — Ф. Р.)Это видно и по результату «Рябы». Однако, ко всеобщему удивлению, Чурикова согласилась! И сыграла, поуродовав себя на экране, полупьяную-полусумасшедшую женщину, ничего общего с той Асей, святой душой, не имеющую. Сыграла грубовато, плоско, но уж очень примитивен предложенный материал. Говорили: новая Чурикова, ах, как необычно! А по-моему, пошло и банально…
Следом вышли «Ширли-мырли». И снова — постоянно пьяная, но пытающаяся «держать спину» дама в кудельках, запинающаяся речь, мутный остекленевший взгляд — мать главного героя мадам Кроликова. Снова — смешно. Но что дальше?..
Нет, не раскрыта, не разгадана эта актриса. Просто в последние годы душа ее и дар. по чеховскому слову, — как дорогой рояль, который заперт, а ключ потерян. Надеюсь, что не навсегда…»
В 1996 году Глеб Панфилов после долгого перерыва в семь лет приступил к съемкам очередного фильма — «Романовы. Венценосная семья». Однако впервые в фильме супруга не нашлось места Инне Чуриковой. Почему? Дело в том, что спонсорами картины выступили американцы (продюсер Дейл Полак, дистрибьютор — компания «Уорнер Бразерс»), которые сразу поставили условие: в роли Александры Федоровны будет сниматься не Инна Чурикова, никому на Западе не известная, а какая-то из тамошних звезд. Сначала эту роль предложили Мерил Стрип и Глен Коуз, но после того, как они отказались, остановились на кандидатуре английской актрисы Линды Белингем. На сегодняшний день фильм уже снят. Когда же состоится его российская премьера — сказать трудно.
В июне 1997 года имя Инны Чуриковой оказалось в центре криминального скандала. Что же произошло? Вместе с труппой Ленкома актриса возвращалась поездом из Киева (ленкомовцы играли там «Варвара и еретика»), и на подъезде к украинской таможне примерно в пять часов утра в вагон, где ехали артисты, пробрались воры. Одетые в форму таможенников, они разбрызгали из самодельного баллона газ, содержащий сильнодействующее снотворное, и, когда все пассажиры вагона заснули, принялись за свое черное дело. Зашли они и в купе к Чуриковой (ее соседкой по купе была дочь А. Миронова Мария Миронова). В итоге из сумочек актрис пропали деньги и ценные вещи. В частности, у Чуриковой украли дорогой перстень (подарок мужа), кошелек и старинные наручные часы (подарок бабушки). Однако конец у этой истории оказался счастливым. Но послушаем саму И. Чурикову:
«Пропажи я хватилась утром. Сначала не могла поверить, трижды обыскала купе. Оказалось, что ограбили не только меня, но и всех, кто ехал в нашем вагоне. Когда мы приехали в Москву, то заявили в милицию. Домой я вернулась в ужасном настроении. Глебу ничего говорить не стала, чтобы не расстраивать. На то, что грабителей найдут, даже не надеялась. Со мной такое во второй раз случается. Несколько лет назад меня ограбили в Ленинграде — буквально накануне моего дня рождения. Ночью вор пролез в гостиничный номер и унес чемодан с вещами. Представьте, если бы я проснулась в этот момент. Ужас! Больше я в «Октябрьской» не останавливаюсь. Теперь, думала, и на поездах ездить перестану. И вдруг через день после ограбления — звонок. Недоумевающий Глеб говорит: тебе звонят из милиции. Я прямо у телефона села, поверить не могла, что все отыщут. Чудо! А все потому, что за поиск похищенного взялись замечательные люди — работники транспортной милиции Киевской дороги!..
…А те драгоценности я теперь почти не ношу — неприятно, что чужие, грязные руки трогали их. Вор, когда его арестовали, стал врать, что это его фамильные вещи… Впрочем, зла я не держу…»
P. S. Сын Г. Панфилова и И. Чуриковой Иван по стопам своих родителей не пошел. Хотя свою первую роль в кино он сыграл в пять лет (в фильме «Васса»), он тогда же заявил, что ни актером, ни режиссером быть не хочет. После окончания школы поступил в МГИМО.