— Что ты там хочешь построить? — отмахнулся от адмирала царь.
— Комплекс предприятий для производства рыбных и мясных консервов для нужд флота и армии. Я показывал свои опыты.
— Да-да, — кивнул Петр Алексеевич. — Что для этого потребуется?
— Мануфактура по производству белой жести прокатом и лужением. Еще одна — для выпуска банок. Еще пара — для выпуска мясных и рыбных консервов. Еще парочка для выпуска рыбной и мясной муки. Это — как минимум. Сразу скажу — специалистов у нас нет. Оборудования тоже. Кое-что изготовим. Те же прокатные станы. Но хану придется крутится самому. Мы лишь предоставим ему деньги, технологию консервирования и наши наработки по банкам.
— Сомнительно, — покачал головой Петр.
— У него разве есть выбор? — усмехнулся царевич. — Он в отчаянном финансовом положении. Как альтернатива мы можем у него Крым просто купить, а дальше он уже как-нибудь сам.
— И он продаст?
— Повторюсь — у него отчаянное финансовое положение. А все эти предприятия мы как-нибудь с местными родами поставим. Там есть с кем сотрудничать.
— Ладно. Хорошо. — кивнул царь. — Пригласим в Москву на поговорить. Там видно будет. А что там с тифом? Ну что на Смоленской дороге был.
— Давно кончился. Я лично туда ездил и все проверял. Двадцать семь человек из числа приказчиков на месте повесил.
— И не только приказчиков, — усмехнувшись, добавила Миледи.
— Грешен. Но главное — тиф закончился. И работы по весне продолжатся. Сейчас люди, что пережили эту болезнь поставлены на отдых и прокорм к нанявшим их. Восстанавливают силы. Заодно их учат чтению, письму и счету. Охочих. Обязал я их. Да и за другими одаренностями присматривать распорядился. Посмотрим по весе что из всего этого выйдет. Может самородки отыщутся. Если аристократы не станут утаивать, конечно.
— После того, как двое уважаемых людей опять утонули в нужнике? — хихикнула Миледи.
— Они были просто неосторожны. — развел руками царевич. — Кто же их заставлял говорить, что они не будут оплачивать лечение работников, которых они до тифа довели. Видимо у них проклевывалась олигофрения. Вот и погибли не за понюшку табака. Бывает.
— Совсем ты кровь не уважаешь, — покачал головой Борис Шереметьев.
— Уважаю. Очень уважаю. Но с того, кому много дается, и спрос другой. Или они что думали? Могут творит черт знает что, а я закрою глаза только из-за их происхождения? Эти придурки чуть не выплеснули эпидемию тифа на всю округу своим воровством и проказами. Вы представляете, чтобы было, если бы кордоны просто не успели поставить? Чудо… просто чудо, не иначе нам помогло. А эти еще и выступать стали, словно муха на стекле.
— Поделом, — холодно и сурово произнес царь.
— А вот что делать с оспой в Сибири — не ведаю. — буркнул Алексей. — Там почитай три десятилетия уже она бушует. Вроде бы далекая и безопасная для наших мест. Но по минувшему году торг с державой Цин какой вышел! В Кяхте. А ведь туда товары не своими ногами ходили — их люди возили. И много людей. И дальше людей больше поедет. Стройка ведется у Иркутского острога. Да и вообще — сообщение всякое с Сибирью увеличилось. И растет оно довольно быстро.
— И что предлагаешь?
— Для начала кордон большой сделать в Нижнем Тагиле. И тех, кто возвращается сюда, за Урал, выдерживать там неделю-другую. С осмотром. И проверкой товаров на заражение. По югу тоже можно поставить, чтобы случайные люди не проскакивали. Но не удобно идти. Там больные сами слягут раньше, чем доберутся. Основная масса людей через Нижний Тагил двинется. Пока сделать так. Потом посмотрим. У меня кое-какие мысли есть.
— Какие?
— Прививка… — начал царевич и вкратце описал идею, связанную с коровьей оспой. Что царь, что остальные выказали скепсис. Но от желания проверить не стали отмахиваться. Очень уж большую пользу несла удача. А проверить можно и тихо, чтобы слов дурных никто не сказал. Тем более, что к концу года удалось «выписать» десятка три молодых, бьющим копытом медикусов из Европы. Вот кого-то на опыты и поставить эти прививочные. Чтобы мозги пытливые и человек лихой, готовый на всякое…
Еще поговорили про эпидемии и медицину.
Перешли к вопросам экономики, а точнее трудового кодекса, который внедрялся со скрипом великим. А местами едва ли не с боем. Но дело шло. Налоговый и земельный кодексы тоже далеко не все на территории России полноценно действовали…
Очень много царевич говорил про Пермь и окрестные владения. Про необходимость непрерывного наращивания количества рабочих там. И модернизацию способов производства.
Как по добыче руды, так и каменного угля.
Требовалось там сосредоточить десятки и десятки тысяч рабочих рук. Уже сейчас вокруг металлургического комплекса Перми трудилось около двадцати тысяч рабочих. Алексей хотел за два-три года довести их до ста.
Много.
Но стране требовался чугун. Много чугуна. Очень много!
В первую очередь, конечно, для растущего производства узкоколеек. Которые давали мощный кумулятивный эффект для общего развития экономики. Уже сейчас меньше десятой части всего выплавляемого чугуна перерабатывалось в железо. Остальной же либо шел на разные бытовые и хозяйственные отливки, либо переделывался в рельсы.
Петр был в целом не против.
Только не понимал — откуда сын этих людей возьмет и чем будет кормить. В конце концов — сто тысяч человек — это не фунт изюма. Это очень много голодных ртов, которые нужно как-то прокормить. И эту еду требовалось как-то в те края завезти. Причем сделать все так, чтобы она не стала дорогой.
Среди прочего именно для этого Алексей башкир и агитировал. Чтобы в их западных землях организовать современные, прогрессивные сельские хозяйства. С импровизированными «машинно-тракторными станциями» из крепких рабочих лошадей и парка повозок да прочего прицепного оборудования.
Впрочем, в Поволжье Алексей на базе переселенцев из Ливонии потихоньку разворачивал тоже именно такие хозяйства. Равно как и в самой Ливонии, но уже с помощью переселенцев из старых русских провинций. И так далее, и тому подобное. С числами и деталями. И не только по этому вопросу, так как обсуждали экономику в целом. Итоги года…
Суета сует.
Мелочи.
Безумное количество мелочей.
У царя от этого доклада сына даже голова разболелась. Слишком много всего. Поэтому, улыбнувшись, Алексей достал из сумки «Статистический временник» — подшитую как журнал брошюрку, подготовленную ему Счетной палатой.
За 1705 год, правда.
Они просто не успели вдумчиво переработать материалы, поступившие за последующие периоды. Да и методики требовалось придумать. Формы отображения. Графики. Все это время. Много времени.
Царевич показал отцу и остальным сию работу.
Удивил их приятно.
— Уже трудятся над 1706 годом. А до конца года добьют все до 1708 включительно. Теперь уже легче и быстрее будет.
— Ты, я смотрю, недоволен.
— Дело нужное, но эти сто двадцать семь человек лучше бы в науке применить и инженерных расчетах. Не зря же я по всей Росси собирал одаренных.
— И что, священники прямо честно пишут о таких? — удивился Голицын.
— Пишут. А чего бы им не писать? — улыбнулась Миледи. — Им ведь за каждого выявленного одаренного денежку платят. Лично тому священнику, что его углядел. И немаленькую. Зачем им молчать?
— А самим не нужны разве?
— В глубинке многие способности не применить. — добавил царевич. — Ну, например, острое зрение. Он ведь в жизни что крот. Вокруг себя видит плохо, а в даль — невероятно. Болезнь сие. Там, на месте, в селе, страдал бы. А я на флот пристраиваю. С таким зрением да хорошими зрительными трубами получаются прекрасные наблюдатели, которые замечают если не все, то близко к этому.