поискал взглядом, где бы укрыться. Но у берега раскинулась ровная, гладкая лужайка.
Волосы женщины сверкали на солнце, и Жиль тотчас ее узнал.
– Это Натали Сильвенер! – воскликнул Флоран и густо по-краснел.
– Ты что, влюблен в нее? – пошутил Жиль, но, встретив разъяренный взгляд зятя, тут же
прикусил язык.
Натали Сильвенер подошла уже совсем близко, она была просто очаровательна – стройная, улыбающаяся, с прищуренными от яркого солнца глазами, еще более зелеными, чем тогда, вечером.
– Меня послала за вами Одилия. Я в прошлый раз обещала заехать к ней и сдержала слово.
Ну как, клюет?
Рыболовы встали, и Флоран с несчастным видом указал на свое ведерко, где покоилась
единственная рыбка-самоубийца. Мадам Сильвенер расхохоталась и, повернувшись к Жилю,
17/68
спросила:
– А вы? Вы только смотрите?
Он засмеялся вместо ответа. Она присела прямо на землю возле рыболовов. На ней была
коричневая кожаная юбка, коричневый пуловер, туфли на низком каблуке-она казалась
гораздо моложе, чем в прошлый раз. И менее «роковой женщиной». «Ей лет тридцать
пять», – определил на глазок Жиль. Теперь она куда меньше пугала его – вернее, уже не
казалась ему чужой.
– Ну, покажите-ка свои таланты, – сказала она Флорану, и тут повторилась та же сцена.
Они с ужасом увидели, как поплавок нырнул, Флоран подсек, и – увы! – на конце лески
болтался голый крючок. Жиль захохотал, а Флоран бросил удилище на землю и с напускной
яростью стал топтать его ногами.
– Хватит! Возвращаюсь домой! – воскликнул он. – Пойду приготовлю для вас, если хотите, коктейль «порто-флип».
– «Порто-флип»? – изумился Жиль. – Такое еще существует? Жиль и мадам Сильвенер
немного посмеялись, глядя вслед Флорану, который неуклюже лез в гору со своими двумя
удочками, складной скамеечкой и ведерком, а когда он исчез из виду и они остались одни, оба смутились. Жиль сорвал былинку, над-кусил ее. Он чувствовал на себе пристальный
взгляд этой женщины, и у него мелькнула смутная мысль, что стоит ему протянуть руку… Чем
она ответит – поцелуем или пощечиной, – он не знал. Но что-то произойдет, в этом он был
уверен. Только он уже отвык от неопределенных положений – в Париже все было наверняка, в открытую, само шло ему навстречу. Он откашлялся, поднял глаза. Она смотрела на него
раздумчиво, как и позавчера, на том проклятом ужине.
– Вы с моей сестрой большие приятельницы?
– Нет. По правде сказать, она изумилась, когда я приехала. И замолчала. «Прекрасно, –
подумал Жиль, – значит, ответом был бы поцелуй. В провинции тоже времени не теряют». Но
что-то в этой женщине сдерживало его цинизм.
– Почему же вы приехали?
– Хотела увидеть вас, – спокойно ответила она. – Вы мне сразу тогда понравились. Вот и
захотелось еще раз на вас посмотреть.
– Это очень мило с вашей стороны. Веселые и спокойные интонации ее голоса определенно
смущали Жиля. Он был обескуражен.
– Когда вы так скоро уехали в тот вечер, все принялись сплетничать о вас: о вашем образе
жизни, о вашем нервном заболевании. . . Это было весьма занятно. Фрейд, да еще в
провинции, – это действительно занятно.
– И вы приехали проверить – верны ли симптомы? Теперь он был просто в бешенстве.
Подумайте: о нем болтают как о больном, и она без обиняков говорит ему об этом.
– Я ведь сказала вам, что приехала увидеть вас. Мне дела нет до ваших недугов. Пойдемте
пить «порто-флип».
Она легко вскочила на ноги, а он остался лежать и вдруг почувствовал досаду, что все
оборвалось. Он смотрел на нее из-под опущенных ресниц, смотрел с сердитым и обиженным