Для «Вог»! – Она ликовала.
«Ну что ж, тем лучше, – цинично подумал Жиль, – по крайней мере хоть это устроится». А
сам уже весь был во власти одной-единственной мысли: позвонить Натали или попросить
27/68
Жана позвонить ей. Он условился с Натали, что вызовет ее только завтра, – ведь сейчас уже
одиннадцать вечера, значит, он рискует нарваться на супруга, но Жиль никак не мог
отделаться от этой дурацкой неотвязной мысли об аварии. Конечно, он вовсе не влюблен в
Натали – просто ему хочется для собственного спокойствия знать, что она жива и невредима.
Но как он может звонить из дому при Элоизе – она ни на шаг от него не отойдет, и при Жане
не может – тот будет рассказывать ему о делах в редакции…
– Ты гораздо лучше выглядишь, – сказал Жан, – даже слегка загорел. И это очень кстати: я
сказал шефу, что ты уехал на Лазурный берег с восходящей итальянской кинозвездой.
– И я должна все это терпеть! – засмеялась Элоиза, а Жиль от смущения втиснулся в
подушки сиденья.
Он тут же представил себе Натали в виде восходящей итальянской кинозвезды, и чувство
неудержимой гордости наполнило его: Натали была прекраснее любой итальянской
кинозвезды, и она обладала тем, чем не обладают итальянские кинозвезды.
Квартира не изменилась, разве что стала более дамской. Жиль едва не вспылил при виде
огромного плюшевого медведя, подаренного Элоизе каким-то фотографом, но сдержался и
поспешил отвернуться. Наплевать ему на все это! Он чувствовал себя посторонним в
собственном доме. Он уселся в кресло, надеясь, что Жан и Элоиза последуют его примеру и
ему удастся незаметно проскользнуть в спальню, где стоит телефон. Но Элоиза, женщина
аккуратная, уже втащила его чемодан в спальню и с шумом открыла стенной шкаф. Он сидел
в полном отчаянии, почти не слушая Жана; в конце концов тот заметил рассеянность друга и, замолчав, вопросительно взглянул на него. Жиль поднялся.
– Прости, старик, я на секунду. Обещал сразу позвонить сестре, ты ведь знаешь, какая она у
нас беспокойная…
Он запнулся. Вежливо улыбнувшись, Жан кротко кивнул. В порыве внезапной нежности к
старому приятелю Жиль невольно улыбнулся ему в ответ, мимоходом потрепал его по
волосам и прошел в спальню. Там он с непринужденным видом взял телефон, сел на кровать
и стал листать справочник. Нужно было набрать десяток цифр, чтобы позвонить Натали.
– А не поздно сейчас звонить? – заметила Элоиза, вешая на плечики его синюю куртку.
– Это сестре, – лаконично ответил он.
Он набрал номер. Если подойдет муж, можно повесить трубку. Послышались долгие гудки, потом, совсем близко – слегка сонный голос Натали. Он только сейчас заметил, что рука, державшая трубку, стала влажной.
– Алло! – сказал он. – Это я. Я хотел сообщить тебе, что доехал благополучно. Хотел узнать, благополучно ли ты добралась до дому.
Он говорил очень быстро, безразличным тоном. Наступила тишина, потом раздался
взволнованный, чуть хрипловатый голос Натали.
– Видимо, это ошибка, – сказала она. И секунду спустя добавила почти нежно: – Нет, вы
меня ничуть не побеспокоили, месье, – и повесила трубку.
Жиль на секунду застыл, потом, вспомнив об Элоизе, сказал в молчавший аппарат: «Целую
вас обоих», и тоже повесил трубку. Он был весь в испарине.
Значит, муж дома, рядом. И она не могла ничего сказать. Но как она быстро нашлась!.. И как
забавно и трогательно прозву-чало это: «Вы меня ничуть не побеспокоили, месье». Значит, все в порядке, она жива и невредима, и она его любит. Странно все-таки, что у него иногда
так расходятся нервы… Он вернулся в гостиную легким, свободным, почти деловым шагом, думая о Натали не больше, чем об Элоизе, и совершенно успокоившись на ее счет. И ни на
секунду у него не возникло мысли, что, если он успокоился, значит, нуждался в том, чтобы его
успокоили.
– Вот все и снова как раньше,-произнес в темноте голос Элоизы. – Я знала, мы будем вместе
очень долго.
Жиль, не отвечая, повернулся на другой бок, он злился на себя самого.