– Не похоже, что я первое ее увлечение…
– Нет. Но ее первая страсть – безусловно. И я очень боюсь за Натали.
– Почему?
– Потому что вы слабый, безвольный эгоист…
– Все мужчины – эгоисты, – сухо заметил Жиль.
– Но не все мужчины так снисходительны к себе.
Теперь они готовы были броситься друг на друга. Жиль пытался взять себя в руки. Пьер, конечно, прав и вместе с тем не прав. Жиль глубоко вздохнул.
– А что бы вы сделали на моем месте?
– Я никогда не был бы на вашем месте: если бы я был не я, а кто-нибудь другой и Натали не
была моей сестрой, я бы уже давно ее увез…
Он повысил голос, и Жиль улыбнулся.
– Господи, как же вы ее любите!..
– Я должен был вам это сказать, верно? Воцарилось молчание.
– Но я люблю ее, – тихо проговорил Жиль.
– Тогда позаботьтесь о ней.
Лицо Лакура уже не выражало гнева – наоборот, теперь оно было грустным и умоляющим, почти покорным, такое выражение Жиль уже видел у Натали. У него защемило сердце.
– Вы считаете, что я должен увезти ее? Завтра?
– Да, – ответил Лакур. – Как можно скорее. Она слишком несчастна.
Они пристально смотрели друг на друга. В трех шагах от них стоял веселый гул званого
вечера Сильвенеров. Внезапно Жиль почувствовал себя не то лирическим, не то
романтическим героем.
– Так я и сделаю, – сказал он. – И буду заботиться о ней. Он уже представлял себе, как
пересекает бальный зал, хватает Натали за руку и, не говоря ни слова, проводит ее сквозь
толпу потрясенных гостей… Настоящий девятнадцатый век! Голос Лакура вернул его к
действительности:
– Сильвенер порядочный человек. Она должна прилично расстаться с ним. Если вообще
можно бросить человека прилично.
У Жиля промелькнуло воспоминание об Элоизе, и он ничего не ответил.
– Только никогда не забывайте, что Натали – цельная натура, цельная и страстная.
Лакур прошел мимо Жиля и исчез. Эти несколько минут разговора были похожи на сон. Если
хорошенько поразмыслить, юноша, должно быть, не в своем уме. Зато Жилю все стало ясно.
И, целуя перед уходом руку Натали, оставляя ее одну на верхней площадке лестницы рядом
с мужем, в ее доме, он вдруг понял, что эта женщина, которую он считал своей, не может
сейчас уйти вместе с ним, что она так же, как и он, в отчаянии. И в эту минуту он принял
решение.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПАРИЖ.
Глава первая
– Да что же, наконец случилось?
Они были в Париже, у него в квартире; Натали только что приехала, он ждал ее три дня, не
получая никаких вестей. И вот она здесь и смотрит на него, растерянная, притихшая, словно
ошеломленная каким-то ударом. Она поставила в передней свой чемодан, бросила пальто на
стул; приехала она не предупредив, и казалось, вот-вот уедет обратно. Она даже не
посмотрела квартиру, и это было довольно странно, потому что ей предстояло тут жить
42/68
вместе с ним – ведь это решение они приняли на следующий день после вечера в ее
лиможском доме, приняли в каком-то вдохновении глубокого счастья. Глубокого и мудрого.
Жиль не знал, что счастью может быть свойственна непреклонная и нежная мудрость, требующая сделать то, что надо сделать. И все же Натали потребовала, чтобы он уехал
раньше ее – ради при-личия, как она сказала, – и только через три дня, когда он просто уже с