любовницу, почти жену, и рассматривал ее, как все старые любовники рассматривают друг
друга, – вот и все. Он взял ее под руку.
– Я купил жареную курицу, поужинаем дома. Ты выехала сразу после похорон?
– Да, разумеется. Ты же понимаешь, мне не так-то приятно было в Лиможе.
– Честные люди бросали в тебя камнями на улице?
– Нет, – ответила она, – они знают, что плоть слаба. Они теперь читают газеты.
Дома она окинула рассеянным взглядом беспорядок, который он успел произвести за два
часа – перед тем как поехать на вокзал,-прошла в ванную, подкрасилась, а он тем временем, яростно ругаясь, разрезал курицу. После кофе они прошли в гостиную, и Жиль осторожно
поставил только что купленную им пластинку Гайдна.
– Ну что? – сказала она. – Что нового в Париже? Она произнесла это небрежно, закрыв
глаза, таким тоном, словно в Париже ничего нового не могло быть.
– Да больших новостей нет, – ответил он. – Ты читала газеты?
– А ты?
Тон вопроса был тот же. Он улыбнулся.
– Я тоже не читал. Много работал. Пожалуй, выпивал лишнего без тебя да вот купил эту
пластинку.
Он не добавил, что однажды пошел, очень пьяный, проводить Катрин до дому и потерпел
полное фиаско. Но во всяком случае, можно быть уверенным, что девица будет помалкивать.
В ее же интересах скрыть его внезапное бессилие, поскольку ему теперь известны все ее
прихоти. Он протянул руку, и Натали сжала ее.
– Ну а ты? Видела Франсуа?
– Да, видела. Он специально приезжал к Пьеру, чтобы встретиться со мной.
– Зачем?
– Уговаривал вернуться. Мне кажется, он тоскует.
– Провинция переменилась, – сказал Жиль.
Он был раздосадован, сам не зная почему. Все мужчины хотят отнять у него эту женщину и
ни на секунду не допускают мысли, что она его любит… что она может любить его. Ясно. Он в
ее жизни – просто случай.
– И что же ты ему сказала?
– Что не вернусь. Что люблю тебя. Что очень сожалею, но… Пьер тоже уговаривал меня
остаться.
Что-то вроде негодования поднималось в душе Жиля. Конечно, он тут десять дней вел себя
как мальчишка, как свободный от всяких уз молодой человек. А к чему все это свелось?
Провел два часа с порочной девчонкой да целые ночи разговаривал с умниками, опустошенными алкоголем и приспособленчеством. А в это время Натали окружали знакомые
лица, взволнованные люди, вдруг утратившие всю свою гордость, – она жила, она играла
роль Анны Карениной – только наоборот. Она переживала угрызения совести, даже
сожаление – словом, испытывала человеческие чувства.
– Не знаю даже, зачем я тебе говорю об этом. Я так устала. Значит, ты доволен своей
работой?
Уж не собирается ли она поставить ему хорошую отметку за поведение? Он сам не мог
понять своей ревности, своей бешеной злобы. Ведь Натали вернулась. Все бросила ради
65/68
него. Вот она тут. Чего же он боится?
– Я видела и твою сестру и Флорана на похоронах. Она жаловалась, что от тебя давно нет
вестей. Ты бы ей написал.
– Завтра напишу,-сказал он.
Он старался успокоиться, чтобы голос не срывался, чтобы не дрожали руки. Он даже
улыбался.