- А вы, я вижу, уже угощаетесь. Значит, это вы задержали моих разведчиков? Хорош сюрприз! Если б у меня был лагерь, а в нем гауптвахта, упрятал бы я их недели на две под арест.
- Слишком вы строги, товарищ командир, - возразил Рыбаков. - Назначьте их в наряд на кухню чистить картошку. Для разведчика нет большего унижения.
- Неплохая идея. Я так и сделаю. - Догаев был, видимо, человеком энергичным, говорил быстро, отрывисто. - Вы, наверное, уже знаете, что мы собираемся разбить свой лагерь недалеко от вас. Но прежде я хотел бы поговорить с вашим командиром, и как можно скорее... А меня он не арестует, если я к нему пожалую?
- Если вы с нами поедете - наверняка нет.
- Давайте хоть чаю попьем.
- Нам приказано к рассвету вернуться в отряд.
- Тогда не будем терять попусту времени.
Догаев вышел из дома и через несколько минут вернулся с двумя партизанами.
- Эти товарищи будут меня сопровождать, - пояснил он и вскочил в седло.
В пути Догаев был весел, рассказывал об операциях против гитлеровцев, которые провели его ребята за зиму.
Когда группа приблизилась к лагерю, Спирин спешился и пошел доложить командиру.
Через секунду послышался крик совы, затем второй. Это вернулся Спирин. Он провел гостей к командиру.
Просандеев не спал. Выслушав доклад разведчиков, он отпустил их отдыхать до обеда.
* * *
Шменкель проснулся часов в десять. В землянке никого не было. Фриц лежа закурил и прислушался. Кругом тишина, и даже лес шумел сегодня как-то таинственно. Шменкель пошел на кухню позавтракать. Все, казалось, было как обычно, но Фрица не покидало какое-то тревожное чувство.
- Что-нибудь случилось? - спросил он повара.
- Все разведчики разлетелись. Командир запланировал какую-то операцию, но какую именно - никто не знает.
Шменкеля охватило волнение, которое обычно испытываешь, идя на новое задание. Все строили догадки, однако говорить об этом запрещалось.
Рыбаков любил поесть, и потому его частенько можно было встретить на кухне. Увидев Шменкеля, он спросил:
- Слышал, что делается? Это чем-то пахнет.
И полез в карман за кисетом.
Шменкелю не сиделось без дела, и он предложил:
- Давай еще раз испытаем мину. Может, на этот раз взрыватель сработает?
Рыбаков проворчал что-то в ответ.
На одном из гитлеровских складов оружия партизаны прихватили несколько противотанковых гранат, которые теперь валялись без применения. Вот Фрицу и пришла в голову идея переделать эти гранаты в мины. Шменкель принялся за работу, однако взрыватель у него никак не получался. Шменкель же любил доводить любое дело до конца и потому в свободную минуту всегда мастерил. Вот и сейчас они с Рыбаковым опять склонились над миной. За этим занятием их и застал командир отряда.
У Просандеева был озабоченный вид. Заметив Фрица, командир спросил:
- Что вы хотите делать?
- Мину, - нерешительно ответил Рыбаков.
- Мину?
- Да, мину.
- Вы что, хотите, чтоб наш лагерь взлетел на воздух?
- Ну что вы, товарищ командир...
- Ладно, ладно.
Просандеев присел на корточки рядом со Шменкелем, который мучительно соображал что-то.
- Взрыватель от гранаты для мины не годится, а новый нам пока еще не удалось смастерить, - пояснил Рыбаков, - Мы разрабатываем два варианта. В первом случае мина будет взрываться при натяжении, а во втором - от бикфордова шнура.
- Идея хорошая, - заметил командир. - Мины нам нужны позарез, особенно такие, которые будут взрываться от натяжения. Другой вариант мне кажется опасным.
Рыбаков ничего не ответил.
- Ты что, не согласен со мной, Петр? - спросил командир.
- Не совсем. Мина со шнуром абсолютно безопасна для минера.
- И как же ты себе ее представляешь?
- Рассказывать об этом - долгая история.
- Ну а все-таки?
- Иван Иванович как-то рассказывал мне, что гитлеровцы по-своему отмечают Первое мая, по-фашистски, разумеется. Видимо, и здесь они сделают также.
- Возможно.
- Вот я и подумал, а не приготовить ли нам фашистам подарочек к этому дню. Виктор Коровин неплохо рисует, так что ему нетрудно будет нарисовать портрет товарища Сталина. Самое главное сделать рисунок большим. Мы ночью повесим портрет где-нибудь перед зданием комендатуры - так, чтобы он сразу же бросался в глаза.
Рыбаков смущенно улыбнулся.
- Ну и что дальше? Немцы сорвут портрет...
- Вот на это мы и рассчитываем. Портрет будет висеть на шнуре. Когда дернут за шнур, сработает взрыватель, и мина взорвется. Придется гитлеровцам вместо праздника устраивать похороны.
- Неплохо придумано, - согласился командир. - А если гитлеровцы заставят сорвать портрет кого-нибудь из местных жителей?