Вскоре к костру подошел Рыбаков и сказал:
- Заканчивайте скорее, товарищи! Кажется, нам пора отсюда убираться.
Неожиданно откуда-то издалека послышался отчетливый шум моторов. Потом стало тихо, но тишина эта была подозрительной. Бойцы молча переглянулись и взялись за оружие. Через несколько минут появился дозорный и доложил:
- Фашисты с овчарками. Проехали на трех грузовиках. Похоже, собираются прочесывать лес.
- Только этого нам не хватало, черт бы их побрал! - выругался Рыбаков.
И, секунду подумав, приказал:
- По тому же пути - бегом назад!
И вдруг Шменкель крикнул:
- А огонь! Костер!
И сбросил с плеч свой рюкзак.
- Тушить уже поздно. А что у тебя в рюкзаке?
- Форма гитлеровского лейтенанта.
- Проклятие!
Петр посмотрел в сторону, откуда мог показаться противник, потом сапогом сгреб горячие уголья в кучку.
- Бросай скорее свои тряпки!
Шменкель бросил свой сверток в огонь и побежал за разведчиками. Оглянувшись, он увидел, как языки пламени лизали сверток с формой. С противоположного берега ручья доносились чужие голоса.
Пробежав некоторое расстояние, разведчики остановились.
- Чего остановились? Вперед! - крикнул Рыбаков.
Но его заместитель покачал головой:
- Там конники, эсэсовцы.
- Может, ты еще скажешь, что и танки там есть? - удивился Петр.
- Конники, вон оттуда, - повторил боец.
Разведчики понимали, что свободной остается лишь небольшая брешь и она будет сокращаться по мере подхода преследователей. Партизаны ждали, что скажет Рыбаков.
Петр посмотрел сначала на Шменкеля, потом на разведчиков.
- Задания нам сегодня не выполнить. Сейчас самое важное - сохранить жизнь нашему товарищу. Приказываю: двоим остаться здесь и огнем отвлекать на себя внимание. Учтите, что эсэсовцы нас пока не видят. Огонь по ним открывать только в крайнем случае.
От группы отделились два партизана и тотчас залегли за кустами. Остальные молча двинулись за Рыбаковым. Петр шел тем же путем, которым они добирались сюда. Несколько минут было совсем тихо. Не верилось, что в лесу где-то рядом противник. Шменкель шел посреди цепочки, стараясь не думать о тех двоих, что остались в засаде, чтобы прикрывать отходящих огнем.
Пройдя метров триста, разведчики остановились. Здесь Рыбаков оставил еще двоих. Шменкель и Рыбаков остались одни.
Они выбежали на просеку, в конце которой были навалены деревья. Добежав до них, Фриц и Петр спрятались среди стволов, немного отдышались. Бешено колотилось сердце. Со стороны доносились ружейные выстрелы.
- Ловушка захлопнулась, - прошептал Фриц.
- Мне приказано... оставаться с тобой, - так же тихо ответил Рыбаков. - Если собаки сыты, они не пойдут по нашему следу.
На опушке леса послышались голоса. В отверстие между стволами Шменкель увидел огромную овчарку, которую вел на поводу офицер в зеленой шинели с серебряными погонами. Через секунду офицера окружили другие эсэсовцы. Они, видно, о чем-то совещались. Пес, натягивая поводок, рвался вперед.
Шменкель расстегнул куртку и вытащил из грудного кармана пистолет. Но Рыбаков жестом остановил его. Фриц с удивлением посмотрел на него. Лицо Петра было совершенно спокойно и чуть тронуто улыбкой.
Совсем рядом залаяла овчарка.
- Здесь их нет, - проговорил офицер. - Ищите в кустарнике! Туда, наверное, спрятались! - И он стал взбираться по наваленным деревьям наверх.
Рыбаков мигом распрямился и, схватив офицера за ногу, с силой рванул его вниз.
- Ваня, беги! Беги-и! - крикнул Петр.
Отчаянный крик друга подстегнул Шменкеля, и он, сломя голову, бросился бежать и уже на бегу услышал рычание овчарки, набросившейся на Петра, и выстрелы.
Фриц мчался по лесу, пули свистели рядом, но, к счастью, ни одна не задела его. Бросившись на землю, он пополз от дерева к дереву. Постепенно выстрелы остались где-то позади. Фрицу казалось, что он передвигается слишком медленно. Он встал и снова побежал. Ветви кустарника больно хлестали его по лицу, снег слепил глаза, но Фриц, ничего не чувствуя, все бежал и бежал, пока вдруг не застыл на месте от яркого света, ударившего в глаза: перед ним была опушка, в которую упиралась деревенская улица...
Сильный удар прикладом по голове сбил его с ног. Какие-то люди в форме, лошади, улица с избами и лес - все закружилось перед глазами, и он провалился в бездонную пустоту.
Когда сознание вернулось к нему, он почувствовал, что голова гудит, руки и ноги не повинуются, в горле пересохло. Стиснув зубы, чтобы не застонать, Фриц постарался понять, где он и что с ним. Он был крепко связан и не мог пошевелиться.
До сознания долетали отдельные слова и обрывки фраз: "Он не из этих... Какой дурак... подорвали мост... побежит вдоль железнодорожной линии. А каких девять человек положили... Чего тут сидеть? Бумаги мы все равно не найдем. Один упрямится, слова из него не выбьешь, а другой вряд ли в себя придет... Слушай, дай закурить".
"Значит, я не один попал к ним в лапы!" Эта мысль привела Шменкеля в чувство. Преодолевая страшную боль в голове, он с трудом приоткрыл веки, увидел дверь, карабин, прислоненный к стене, и сапоги на уровне его глаз. Он решил не шевелиться, чтобы не выдать себя. Пусть думают, что он все еще без сознания. Может, тогда его оставят в покое.
Хлопнула входная дверь. Мимо прошли двое.
- Очухался? - спросил один из вошедших визгливым голосом.
- Никак нет. Вид у него, как у мертвеца.
- Вон как! Постарались собачки! А ну пошевели второго, может, захочет поговорить?
На ломаном русском языке второй спросил:
- Ну, теперь ты будешь говорить? Кто твой товарищ? Отвечай! Почему на нем новенькая форма, где он взял немецкий пистолет?
- Я не знаю. Ничего не знаю. Я же вам объяснял, что наша группа совсем новая, - прохрипел пленник.