Все свидетельствует о том, что Бах был человеком приветливого характера, легко сходился с людьми, любил общество. Общительность была у Бахов семейной традицией. Форкель вспоминает о том, что члены «музыкальной семьи Бахов» уже в Эрфурте, Эйзенахе и Арнштадте устраивали семейные вечеринки, на которых собирались обычно большие компании.
«Сперва пели какой-нибудь хорал, потом следовали светские народные песни, которые уже сильно отличались от первоначального религиозного песнопения шутками и остротами, часто грубоватыми и циничными и смешили как исполнителей, так и слушателей. Особенно большим успехом пользовались в таких случаях кводлибеты, в которых старались смешать в гармоничное попурри самые разнообразные религиозные и светские мелодии и тексты».
Мы уже упоминали выше о двух свадебных кводлибетах, сыгравших роль в жизни Баха. Однако, наиболее удачный кводлибет Баха содержится в финале Голдберговых вариаций, где мелодия популярной, распеваемой на каждом шагу песенки «Репа и капуста погубили меня» своим великолепным веселым настроением сплетается в одно гармоническое целое с темой.
Жизнь Баха в кругу даже по библейским масштабам значительной семьи, его совместная жизнь и работа с целой толпой со всех сторон притекавших к нему учеников, его жизнь в школе, в которой он преподавал, его живая связь с лейпцигскими и дрезденскими музыкальными кругами, его домашние концерты, его деятельность как директора музыкальной коллегии, находившейся в кафе Циммерман, его частые концертные поездки ко дворам и в музыкальные центры Средней Германии, его бесчисленные посещения дрезденской придворной оперы, где он вновь и вновь слушал дрезденские песенки, – все это дает картину его образа жизни и деятельности.
У нас мало сведений о том, какая связь существовала между Бахом и наиболее образованными кругами Лейпцига. Очевидно, он довольно часто бывал в доме Марианны фон Фиглер, которая написала текст к некоторым его кантатам. Готтшед, как автор стихов, фигурирует в произведениях Баха только однажды: композитор написал музыку на его оду. Тот факт, что Бах переложил на музыку сравнительно мало текстов лично знакомого ему гамбургского священника Эрдманна Неймейстера и вместо этого охотнее обращался к своим «домашним поэтам», например, к лейпцигцу Пикандеру и к другим, которые свободно варьировали формы Неймейстера, говорит о том, что он, подобно Моцарту, не мог обходиться без личной связи с либреттистами и даже искал этой связи.
Только в последние годы жизни в Лейпциге Бах отрывается от общественной жизни. К этому времени он отказывается также от руководства музыкальной коллегией.
В этом году Бах дополнил выходившие ежегодно, начиная с 1726 года, партиты заключительной шестой, могучей партитой e-moll.
Он издал все шесть партит в одном томе под следующим названием:
«Упражнения для рояля, а именно прелюдии, немецкие танцы, куранты, сарабанды, джиги, менуэты и другие галантные танцы; сочинены для услаждения душ их любителей… Опус I. Издание автора, 1731, Лейпциг».
В этом же году издал свой Опус I и шестнадцатилетний сын Баха Карл Филипп Эммануил – написанный для рояля менуэт, который он сам выгравировал на меди.
«Дрезденские достопримечательности» описывают дебют Баха в дрезденской церкви св. Софии и впечатление, произведенное его игрой на органе, в следующих стихах:
Бах сочиняет мессу h-moll.
В этом году умер Август Сильный. Его преемник, Фридрих Август, уже давно был известен как щедрый меценат по отношению и искусству. Бах посвятил ему мессу h-moll; в посвящении он просит у властителя защиты:
«В течение нескольких лет вплоть до сегодняшнего дня я осуществлял музыкальное руководство в двух главных церквах Лейпцига. В этой работе я потерпел многие обиды без моей на то вины, иногда мне приходилось терпеть даже сокращение моих доходов, связанных с этой должностью. Однако эти обиды могли бы быть полностью устранены, если бы Ваше Королевское Величество было бы столь милостиво, что пожаловало бы мне предикатум в придворном оркестре (титул придворного композитора) и с этой целью изволило бы приказать в соответствующем месте относительно издания распоряжения об этом; мислостивейшее удовлетворение моей нижайшей просьбы обязало бы меня к бесконечному почтению».
«Сколько же должен был выстрадать этот человек – говорит Даме, – чтобы обратиться прямо к королю с просьбой о защите от своих мучителей». Но еще три года Баху пришлось упорно бороться, пока он в конце концов получил желанное назначение.